Инструктор медленно прошёл вдоль строя и обратно, развернулся и резко спросил:
— Кто убил Баттерфольда?
Говорил он негромко и мягко, но каждый кадет вздрогнул. По взгляду инструктора в мою сторону, я всё поняла. Мне даже вспоминать не надо было: вчера моя соседка попросила её прикрыть, пока она будет миловаться с Пенкиным, её молодым человеком. Я же разбираюсь во всех системах. Вот и отключила видео-регистратор в…
— Его нашли в седьмом отсеке, — вкрадчиво добавил инструктор и открыто посмотрел на меня.
Точно, именно в седьмом отсеке соседка попросила отключить видео-регистратор. Баттерфольды — редкие животные, которые водились на спутнике планеты К-10 и нигде больше. Их было не купить, только самые отчаянные пилоты отваживались садиться на спутник. Поймать даже одного Баттерфольда было огромной удачей. Их не продавали, их всегда оставляли себе. Историю о том, как инструктор поймал своего любимца, рассказывали первокурсникам на Посвящении. Баттерфольд был неприкосновенным!
Смысла отпираться не было. Мы с самого первого дня слышали: «Капитан знает всё, что творится на его корабле!» Наш инструктор и был нашим капитаном. Да и не особо я следы скрывала. Не думала, что кому-то будет до этого дело. Я начала про себя отсчёт последних секунд в Академии и сделала шаг вперёд. Десять.
— Я отключила регистратор, — девять.
— Зачем? — восемь. Инструктор встал передо мной. Я смотрела на верхнюю пуговицу его мундира.
— Перепутала провода, — семь.
— А Баттерфольд? — шесть.
— Это не я, — пять. Жалкая попытка оттянуть неизбежное, но ведь это, действительно, не я.
— Она б его хоть закопала, — гоготнул Пенкин. Четыре.
— Мы в космосе, дурак, — шёпотом осадил его кто-то из товарищей. Три.
Мы, действительно, были в космосе. Не в глубоком, конечно. Так на орбите одной из непригодных для жизни планет нашей системы. Это чтобы никто не мог сбежать вниз, чтобы мы прочувствовали, как жесток и неприветлив космос. Так это описывал наш Инструктор. Но когда до родного дома пара дней пути — по мне, что это за космос?
— Я капитан этого корабля, — два. — И я знаю всё, — один, — что на нём происходит. — Ноль. Сейчас меня исключат. — Кадет Пенкин, Вы отчислены за убийство беззащитного животного.
— Я? Почему я? Она же призналась, — заныл Пенкин.
— Да, почему он? — послышались голоса его товарищей.
Инструктор сделал шаг к Пенкину и повторил:
— Я — капитан этого корабля, и я знаю всё, что на нём происходит. У кого-то есть ещё вопросы? — друзья Пенкина замолчали. Я слышала тяжёлые шаги Пенкина у меня за спиной. Шаг назад, поворот, шаг, другой, третий. Кадет Пенкин перестал быть кадетом. Скоро звук его шагов стих в дали коридора.
Инструктор вернулся ко мне. Я снова уставилась в верхнюю пуговицу его мундира.
— Баттерфольды водятся только на спутнике планеты К-10, — строго произнёс инструктор, стоя передо мной. — Кадет Искар, в наказание Вы отправляетесь на транспортной шлюпке одна на спутник К-10, и без нового Баттерфольда не возвращайтесь!
— Будет исполнено!
Через несколько минут я уже была в шлюпке. Впервые я летела через пространство одна! Через несколько дней я была на спутнике планеты К-10. Самая неприятная планета в нашей системе, и спутник ей под стать. Но я справилась, и через неделю привезла инструктору двух Баттерфольдов. Кстати, он до сих пор их разводит и выгодно продаёт малышей. Возможно, единственный во всей Вселенной.
Я улыбнулась воспоминаниям: каждый раз инструктор присылал мне фотографии новорожденных малышей, а затем перевод за продажу одного из них.
— Ты очень сильная и достойна лучшего, — тихо сказал Эмиль.
Я смотрела на лебедя и думала, что именно это сказал мне инструктор, когда я вернулась. И ещё кое-то сказал. Ведь попросила меня не соседка, а друг Пенкина. Звезда Академии, сын одного из министров. И просто парень, который мне очень нравился. Стоя тогда перед всеми и отсчитывая, как я думала, последние секунды в Академии, я понимала, кто реально меня подставил.
— Ты лучшая и никто никогда тебе этого не простит, — сказал инструктор, вручая мне направление на мой первый корабль на год раньше всех моих однокурсников. — Особенно мужчины.
Я посмотрела на Эмиля. Он улыбался, но глубоко в глазах была печаль, будто он знал, что я утаила самое главное. Хотя возможно, это была просто игра тени и света. Я встряхнула головой и усмехнулась:
— Ну, если я достойна лучшего, то ты сегодня всю ночь дежуришь, а я сплю.
Эмиль даже не пошевелился, продолжая смотреть мне в глаза. Я встала, разрывая контакт взглядов и направилась к двери.
— Любовь, — позвал он меня, когда я почти вышла. Я обернулась. — Мы все всегда утаиваем самое главное.
Я пожала плечами и ушла спать.