Маэстро Воробышек

ПЕРВЫЕ ДНИ В БЕРЕЖКАХ

Лена сегодня дежурила по лагерю. Было холодно, и она надела пальто, из-за которого пришлось столько поспорить с мамой, все-таки втиснувшей его напоследок в чемодан.

Девушка заглянула в палатку, где висели на столбе часы — на них было без шести минут пять. Прошла мимо палаток, постояла у мачты для флага. Поправила разноцветные камешки, выложенные вокруг мачты. Потом проверила, что делается в столовой, на складе — все было в порядке.

На кухне под навесом у плиты возился дежурный повар Саша Еремин.

— У тебя что сегодня, Еремин, в меню? — строгим официальным тоном спросила дежурная по лагерю.

Саша повернул к ней недовольное лицо:

— Какое там еще меню! Плиту никак не разожгу, дрова сырые.

— Завтрак должен быть готов к восьми часам, — прервала его жалобы Лена. — А Клавка, то есть помощник дежурного по кухне, где?

— Пошла ветки сухие искать в лесу. Дрова мокрые, как будто в воде пять лет мокли.

— Слушай, Еремин. Только ты не ной! Противно слушать. Давай сюда щепки. Зажигай спичку.

— Почти весь коробок сжег, — мрачно признался Саша.

— Ничего. Сейчас будут гореть.

У Лены тоже не очень ладилось дело, но все же общими усилиями плиту удалось растопить. Саша поставил котел с водой на огонь.

Лена вымыла руки в корыте, вытерла их тряпкой и уселась на корягу, служившую стулом для Дежурных поваров.

— Я говорила Леониду Васильевичу, что прежде надо было курсы организовать, надо было всех вас учить и меня, конечно, тоже, как пилить и колоть дрова, как чистить картошку, сколько соли класть в суп… А то вчера невозможно было есть лапшу, соленая-пресоленая.

Она встала и, снова напустив на себя важность, соответствующую занимаемой ею в это утро должности, заявила:

— Я пойду сейчас по лагерю, а ты, Еремин, смотри не опоздай с завтраком. И насчет соли поаккуратнее!

Верхушки деревьев были уже освещены, но солнца еще не было видно. В лесу громко, на все голоса, пели птицы, ветер, набежавший с реки, шевелил листья.

Ровно в семь, минута в минуту, раздались звуки горна. И сейчас же лагерь, только что погруженный в сонную тишину, ожил. Репродуктор на столбе начал хрипло играть спортивный марш. Из палаток выскакивали юноши в трусах, девушки в трусах и майках. Перегоняя друг друга, они спустились к реке.

А Лена опять появилась на кухне. Взяла вилку, ткнула в картошку, которая варилась в котле, и теперь уже чуть не плача проговорила:

— Она же сырая… Слушай, Еремин. Надо было с вечера за плиту браться, если ничего не умеешь.

Отвернув от плиты раскрасневшееся лицо, Саша сказал:

— Чем командовать, ты бы лучше помогла.

— Есть у меня время! Чтобы в восемь часов картошка была на столе. Хоть сам лезь в плиту, а довари картошку.

Она вышла из кухни. Зарядка уже кончилась, ребята разошлись по палаткам. Шла уборка постелей. Лена ходила из палатки в палатку, следила, чтобы аккуратно были заправлены постели, взбиты подушки.

Потом все пошли на завтрак. Картошка была совсем не сырой, в меру посоленной. Вкусным было и кофе с хлебом и маслом. Или, может быть, так казалось ребятам, успевшим порядком проголодаться на свежем утреннем воздухе. И Виктор ел этот простой, приготовленный в походных условиях завтрак с большим аппетитом, чем пирожки, пончики и ватрушки, которые с такой любовью пекла для него мама.

Николай то и дело посматривал на своего приятеля, а потом перегнулся через стол и вполголоса сказал:

— Все-таки на зарядку не ходишь?

— Завтра пойду обязательно.

— Не думай, что все будут на тебя одного смотреть. У каждого своих дел полно…

Виктору очень хотелось поскорее прекратить этот разговор: ребята уже начали прислушиваться к нему. И он как можно убедительнее произнес:

— Говорю, что завтра буду. И не приставай больше.

На скамью рядом с Леонидом Васильевичем села Лена. Улучив момент, когда начальник лагеря отставил тарелку и взялся за кофе, она обеспокоенно проговорила:

— Леонид Васильевич, все-таки что-то надо делать с плитой. Одно наказание с ней.

— А что? — поинтересовался Леонид Васильевич, размешивая ложечкой сахар.

— Никак не хочет гореть! Сашка… то есть, Еремин, дежурный по пищеблоку, несколько часов возился с ней. Надо будет, Леонид Васильевич, найти в деревне печника.

— А кто больше всех кричал — не хотим быть иждивенцами? Не будем белоручками, маменькиными сынками?! Ты же громче всех кричала тогда, на школьном собрании. А сейчас за помощью к специалисту? Да?

— Мы сами ее выложили, вы знаете. А она не работает! Тяги нет или еще чего-то. И больше нельзя с ней мучиться.

Леонид Васильевич залпом допил свой кофе и встал.

— Ты вот что. Собирай народ на работу, уже скоро девять. А насчет плиты решим так: бери еще двух ребят, лучше мальчиков, и идите разыскивать мастера. Расспросите его хорошенько, пусть все тонкости вам расскажет, объяснит, что с печкой. Если нельзя исправить, сами по-новому переложите ее… Сами, понятно?

После завтрака все разошлись по лагерю.

Зинаида Федоровна и несколько девочек занялись оборудованием культпалатки. «Художники», расположившись прямо на траве, под солнцем, раскрашивали сейчас щиты, на которых с завтрашнего дня будут вывешиваться правила внутреннего распорядка, планы тренировок, соревнований. Установили в палатке шкаф, в него поставили патефон, положили шахматы, шашки, домино.

— Ребята, имейте в виду, сегодня последний день для ликвидации недоделок! — твердила всем Лена, переходя от одной группы работающих к другой. — Это я вам заявляю, как дежурная по лагерю. — Она сделала паузу и добавила: — И как член совета лагеря.

Вчера ее выбрали в совет лагеря, и она очень гордилась этим. Шутка ли сказать — в совет вошли лучшие спортсмены, лучшие ученики школы, передовые комсомольцы, такие, как Николай, Олег, Генка… И — она!

Бригада Николая копала грядки под огород. Здесь был и Виктор. Ему Николай лопаты не дал, а поручил уносить с огорода камни и разный мусор.

— Ого, дело идет, — одобрительно сказала Лена. — Только ты, Виктор, подальше кидай все, куда-нибудь в бурьян.

— Слушай, Лена, — распорядился Николай, у которого после его избрания председателем совета лагеря появилось много забот. — Проследи, чтобы закончили столы для шахмат. Леонид Васильевич уже напоминал мне о них.

— Хорошо, прослежу, — ответила Лена. И тут же восторженно продолжала: — А что Генка придумал, просто молодец! Обложил палатку внизу дерном. Теперь будет тепло, а в дождливую погоду сухо. Севка уже решил написать об этом в стенгазету, в порядке обмена опытом…

В час дня все пошли купаться. Большинство ребят сразу же уплыли на середину реки, только несколько мальчиков и девочек барахтались у самого берега. Какой-то бритоголовый мальчишка брызгал водой на двух девочек, а те пронзительно визжали на всю реку.

Лена деловито расхаживала по берегу и время от времени, прикладывая ко рту ладони в виде рупора, кричала: «Галочка, не заплывай далеко!» или «Вовка, вернись назад!» Потом шла дальше, останавливалась перед лежащими на берегу и советовала не перегреваться на солнце.

— Ленка! Постой! — донесся до нее откуда-то с середины реки голос Николая.

Лена остановилась. Над водой поднялась его рука и снова раздался крик:

— Подожди! Я сейчас вылезу!

Николай сделал несколько сильных взмахов и очутился на берегу.

— Слушай, Ленка, — сказал Николай, подпрыгивая на правой ноге. — Фу, черт, полное ухо воды… Ты Витьки не видела?

— Нет.

Николай закрыл ладонью правое ухо и снова подпрыгнул. Потом стал прыгать по очереди то на правой, то на левой ноге. Несколько раз прыгнул на обеих. И пояснил:

— Что-то булькает в мозгах, а наружу не выливается… Ну, пойдем искать Витьку.

И он быстро зашагал, громко шлепая по песку босыми ногами и оставляя на нем мокрые следы.

Они дошли до излучины реки. Николай остановился и несколько раз громко крикнул:

— Витя!.. Витька!..

— Чего, собственно, мы так переживаем? — спросила Лена. — Ничего с ним не случится, поверь мне. Где-нибудь лежит, загорает…

— Ты же его знаешь, — с досадой проговорил Николай и с силой ударил себя ладонью по правому уху. — Ей богу, мне эта вода просто осточертела!.. А Олег прозвище какое ему дал, очень подходит — воробышек!.. Боюсь, понимаешь, утонет еще, ведь он плавать совсем не умеет.

Они пошли дальше. На берегу сидели двое ребят — Рудик и Вова. Оба они были, в отличие от всех остальных, одеты. На Рудике были трусы и клетчатая навыпуск курточка, на Вове — трусы и шелковая тенниска.

— Вот еще воробышки, — усмехнулся Николай и подошел к ним. — Вы что же, хлопцы, не загораете? Такое солнце хорошее, а вы… Еще пиджаки надели бы, а?

Рудик нехотя поднялся.

— Очень грязный пляж. Далеко не золотой берег. А кроме того, раздражает ветерок. Бриз или муссон, не разберу пока.

— Хватит вам выламываться, честное слово! — вспылил Николай. — Обязательно надо что-то закручивать.

— А как с топливом? — вмешалась Лена. — Имейте в виду, ребята, это ответственное задание, топливо надо заготовить заблаговременно, чтобы перебоев не было!

— Сделаем, не беспокойся! — лениво проговорил Вова.

С пляжа Лена и Николай зашли на всякий случай в палатку — здесь Виктора тоже не было.

Не явился он и к обеду.

Его исчезновение уже не на шутку взволновало Николая. Наскоро поев, он снова отправился на поиски своего злополучного приятеля.

Он прошел до конца участка, отведенного для купанья, — Виктора нигде не было. Отправился искать дальше. И вдруг в густой зелени мелькнуло что-то белое. Николай бросился туда, раздвинул кусты и увидел Виктора. Тот спал, подставив солнцу обнаженные грудь, ноги, руки, лицо.

— Витька, черт! — Николай стал расталкивать товарища. — Проснись, чертяка!

— А что? Что ты? — сквозь сон пробормотал Виктор, медленно открыв глаза и сейчас же закрыв их.

Николай снова тряхнул его.

— Это ты, Колька?

— Я, я. Ты чего сюда забрался? Полдня ищу тебя.

— Я что — долго спал? — Виктор приподнялся. — Мне не хотелось среди всех. Не люблю я раздеваться при других. Ну, пошел искать укромное местечко. Здесь очень хорошо. — Он стал натягивать на себя рубашку. — Наверное уже пообедали? Дадут мне поесть? Очень хочется.

— Конечно, дадут. — Николай присел на траву. — А я перепугался, Витька. Мерещились всякие ужасы.

— Я не знал за тобой этого. Ты же всегда говорил — в здоровом теле здоровый дух. А у тебя — нервы.

— Холодные обтирания утром, водные процедуры вечером, каждый день. Откуда же у меня могут быть нервы? Просто за тебя перепугался. Вот, думаю, вытащу из воды бывшего Витьку, а он посинел и весь распух. «Тятя, тятя, наши сети…»

Виктор встал.

— Ну, твоими страхами сыт не будешь. Пойдем.

Обед уже давно закончился, все, что осталось еще в кастрюлях, остыло. Но Николай упросил Еремина, тот подогрел для «воробышка» и первое и второе. Ел Виктор на кухне. Он поминутно ерзал за столом, поправляя на животе то брюки, то рубашку.

— Чесотка какая-то, — пожаловался он Николаю.

— Обжегся на солнце, наверное, — высказал предположение Николай. — Помучаешься еще.

— Ничего, — сам себя успокоил Виктор. — Загар придаст мне, знаешь, какой мужественный вид!

После обеда они вышли из кухни. Весь лагерь отдыхал; на всей его территории стояла полная тишина.

— Ты вот что, Витька, — сказал Николай. — У меня скоро начнется заседание совета, мне нужно подготовиться. А ты иди полежи немного…

Совет лагеря собрался в столовой, где к этому времени уже были вымыты столы и сделана уборка.

— Давайте, ребята, по-деловому, — начал Леонид Васильевич. — Надо проверить, что у нас выполнено из намеченного.

— Нашей тройке поручили распределить обязанности между всеми, — начала Лена. — Только не хочется с первого дня ябедничать. Есть такие, которые не очень серьезно относятся к своим обязанностям…

— Говори, кто это, — крикнул из угла Олег. — Невзирая на лица!

— Рудик и Вовка. Они вчера подвели Еремина и сегодня.

— Мы их вызовем на совет, — тут же решил Николай. — Дальше.

— Обязанности мы распределили в соответствии с возможностями и способностями. Так что… — Лена полезла в карман и вынула из него несколько мелко исписанных бумажек. — В общем я могу зачитать, кому что досталось.

Леонид Васильевич остановил ее:

— Не надо. Это потом. Олег, как у тебя?

— Я должен был разбить ребят по обществам. Общества уже созданы. Правда, ребята предложили столько названий, что просто деваться некуда. Из них мы отобрали, К примеру, такие: «Спутник», «Космос», «Ракета»…

— Ну что ж, это хорошие названия, — одобрил Николай. — Обсудим на общем собрании.

— А как у тебя? — обратился к нему Леонид Васильевич.

— Я разработал программу лагерной спартакиады. Надо будет избрать оргкомитет для ее проведения. В столовой, вот на этом столбе, мы повесим табличку. На мачте будем вывешивать флаг того общества, которое впереди. Что входит в спартакиаду? Баскетбол, волейбол, гимнастика, легкая атлетика, гребля, плавание, художественная самодеятельность, участие в общественно-политической работе.

После Николая говорили Генка и Нонна.

— Все это хорошо, — оказал Леонид Васильевич. — Но у нас с вами еще много дел. Организовать обучение плаванию всех, абсолютно всех. Затем связаться с колхозом, узнать, чем мы можем им помочь. И, наконец, вызвать какой-нибудь соседний лагерь на соревнования. Чтобы в конце лета такие соревнования провести. Да, вот еще что…

Он не договорил. В столовую вбежал Севка. Не обращая ни на кого внимания, он подошел к Зинаиде Федоровне и стал что-то шептать ей. Та выслушала его очень внимательно, покачала головой.

— Прошу слова, товарищи. Заболел Виктор Черных. Высокая температура, озноб, лихорадка…

Леонид Васильевич встал.

— Зинаида Федоровна, берите в колхозе машину и отправьте его в больницу. Только кто его повезет?

— Я сама его повезу. Я обещала его матери следить за ним. А теперь… — Зинаида Федоровна не договорила и вышла из столовой.

— Я тоже поеду, — крикнул Николай и выскочил вслед за ней.