Мафия вчера и сегодня

22. Мафия прибирает к рукам христианско-демократическую партию

История мафии — это, в сущности, история политического сговора между ее главарями и политическими деятелями. Превратности предвыборных кампаний в Сицилии начиная с 1900 года и до начала первой мировой войны характеризуются активным вмешательством мафии в политическую борьбу с применением всех присущих ей методов. В зоне владычества мафии предвыборным кампаниям предшествовали шантаж, письменные угрозы, кражи, убой скота, поджоги амбаров, сеновалов и стогов сена, уничтожение деревьев и виноградных лоз, отравление воды в колодцах и цистернах.

В послевоенные годы, а точнее в в 1943—1946 годах, мафисты проникли в ряды всех политических партий; в провинции Агридженто, где мафия была особенно сильна, и в некоторых селениях провинции Кальтаниссетта кое-кому из мафистов удалось даже проникнуть в социалистическую и коммунистическую партии.

Тогда профсоюзные организации являлись связующим звеном для различных политических сил и мафисты всячески стремились проникнуть в них с совершенно определенной целью — помешать их борьбе. Кроме того, профсоюзное движение еще не было расколото, а мафия была заинтересована в поддержании связи со всеми политическими силами.

Слияние мафии с христианскими демократами началось тогда, когда звезда лидера сепаратистского движения Андреа Финоккьяро Априле на политическом небосклоне закатилась. Именно тогда мафия стала рассматривать христианских демократов как самое верное и безопасное для нее пристанище.

Многие деятели христианско-демократической партии пытались воспрепятствовать проникновению мафистов в ряды партии и подняли этот вопрос на заседании областного комитета, состоявшемся в Палермо в январе 1947 года. На этом заседании почти все согласились со следующим: чтобы оторвать от сепаратистского движения его приверженцев и лишить его сил, а также преградить путь левым силам, христианско-демократической партии «необходимо проводить просепаратистскую или по меньшей мере автономистскую политику».

Однако разногласия возникли, когда зашла речь о необходимости прибегнуть к методам устрашения, чтобы помешать организации коммунистов и развитию палат труда. Подобное предложение было внесено некоторыми руководителями христианских демократов из провинций Агридженто и Трапани; но поскольку совещание происходило в канун областных выборов, то был достигнут компромисс, согласно которому к методам устрашения следовало прибегнуть только в тех местах, где на мартовских выборах в органы местного самоуправления 1946 года левые завоевали большинство.

Операция «Мафия» — как назвали это решение многие делегаты совещания — не вызвала никакого протеста; лишь в провинции Кальтаниссетта адвокат Джузеппе Алесси, секретарь федерации партии этой провинции, угрожал уйти со своего поста и даже из партии, если не воспрепятствуют проникновению мафистов в ряды партии.

Мафисты провинций Кальтаниссетта и Агридженто, полагая, что они могут рассчитывать на поддержку двух самых видных представителей христианско-демократической партии в Западной Сицилии, Маттарелла и Альдизио, решили овладеть положением, проявив инициативу в деле создания во многих местечках этих провинций, считавшихся зоной мафии, секций христианско-демократической партии.

Представители вновь организованных секций явились к Алесси, который подал в отставку с поста секретаря федерации и угрожал отойти от политической жизни вообще. Но он все же остался в партии и положил начало тому «алессизму», который всегда был ему присущ и представлял собой самую противоречивую политическую линию, которую когда-либо проводили в Сицилии христианские демократы: с одной стороны, Алесси был антимафистом, а с другой — другом дона Кало, племянника Беньямино Фарина и Сальваторе Мальта из Валлелунги, которые поддерживали его во время выборов. Алесси неоднократно выступал на заседаниях областного собрания с антимафистскими декларациями, по в печати и для печати постоянно приуменьшал значение и роль мафии, а то и прямо следовал примеру Витторио Эммануэле Орландо, говоря о мафии как о явлении сугубо местного характера.

В результате выборов 1947 года в первое областное собрание Сицилии на политической арене появились новые лица — Рестиво, Алесси и Ла Лоджа. Из этой тройки наиболее влиятельным был Алесси, который и возглавил первое однопартийное правительство Сицилийской области. Но он вскоре сошел со сцены, ибо Рестиво удалось подкопаться под него. Алесси, отказавшись в 1946 году выставить свою кандидатуру в Учредительное собрание, ибо не желал связывать себя с мафией избирательного округа Западной Сицилии, оказался в изоляции в областном собрании, где мафия уже пустила глубокие корни среди депутатов и особенно среди новой областной бюрократии. Не будучи в состоянии управлять без поддержки своей партии и желая избежать унизительного для себя вотума недоверия со стороны своей же партийной группы, он подал в отставку с поста председателя правительства Сицилийской области. На его место был избран проф. Франко Рестиво, представитель правого крыла христианских демократов, занимавший эту должность семь лет.

За период семилетнего правления Рестиво мафия значительно упрочила свои позиции в партии, не давая, впрочем, слишком почувствовать бремя своей власти; Рестиво стал своего рода Де Гаспери[84] Сицилии.

Глубокий знаток людей, умевший поразительно ловко подкупить своих противников, никогда при этом не переплатив, не брезговавший оказывать покровительство людям с подмоченной репутацией, умевший разговаривать как с друзьями, так и с врагами, искусный двурушник, благодаря чему ему удавалось использовать в своих интересах даже оппозицию внутри собственной партии, располагавший поддержкой кардинала Палермо и всего духовенства Сицилии, а также аристократии острова, с которой он наладил тесные и глубокие связи, благосклонно принимаемый в Риме, где его считали более сговорчивым, чем Алесси, — Рестиво был как раз тем человеком, в котором нуждалось руководство христианских демократов для укрепления в Сицилии позиций партии и выхолащивания политической сущности областной автономии[85].

Поддерживаемый Рестиво, а также монополиями Северной Италии, видное положение в Сицилии занял Пеппино Ла Лоджа, связи которого в Агридженто носили разносторонний, но не всегда ясный характер. Ла Лоджа принадлежит к старинному роду так называемой просвещенной земельной буржуазии провинции Агридженто. Его отец, старый Энрико, видный экономический деятель Сицилии и убежденный сторонник автономии, был заместителем министра финансов в правительстве Бономи.

Этому дуэту Рестиво — Ла Лоджа, поддержанному Маттарелла и Вольпе, ничего не стоило устранить Алесси, который, как мы уже указывали, занял противоречивую позицию, лишившую его политических связей и избирательной клиентуры. Таким образом, под эгидой Рестиво против Алесси образовалась коалиция разнородных сил, и в том числе мафии Кальтаниссетты, Агридженто и Трапани. Дон Кало, заставлявший ранее избирателей голосовать за Алесси, счел теперь благоразумным не вмешиваться, ибо, помимо всего прочего, к лагерю противников Алесси принадлежали почти все его, дона Кало, друзья.

Только во время выборов 1948 года мафия решила поддержать почти исключительно христианских демократов. Такое решение было принято вечером 10 апреля того же года всего лишь за неделю до выборов, на собрании главарей мафии на вилле в Боккадифалько, принадлежавшей крупному палермскому аграрию.

Тогда же было решено мобилизовать всю мафистскую организацию Копка-д’Оро и прибрежной полосы между Палермо и Трапани для поддержки христианских демократов. Вполне понятно, что после этого консортерии провинции Палермо покинули ряды мелких политических партий, чтобы обеспечить себе благосклонность партии, у которой были наибольшие шансы прийти к власти. Именно тогда было решено покинуть сепаратиста Финоккьяро Априле и либерала Джузеппе Романо Батталья, которые до этого пользовались благосклонной поддержкой мафии. После этого совещания 42 автомобиля помчались из Палермо в различные районы Западной Сицилии с приказом отобрать у «друзей» все избирательные бюллетени с сепаратистскими и либеральными эмблемами, заменив их христианско-демократическими с эмблемой щита с крестом.

Операция «вилла Маразá» (так ее называли на предвыборном жаргоне мафии) принесла свои плоды: Финоккьяро Априле и Романо Батталья, оба отказавшиеся от мандата депутатов сицилийского областного собрания в надежде быть избранными в итальянскую палату депутатов, потерпели поражение, меж тем как за христианских демократов было отдано на 156% голосов больше, чем на предыдущих выборах. К 1953 году, накануне выборов в итальянский парламент, христианско-демократическая партия в Западной Сицилии все еще находилась в руках этих людей, которых стали впоследствии именовать нотаблями, таких, как Сальваторе Альдизио, Бернардо Маттарелла, Франко Рестиво, Джузеппе Алесси, Тапо Ди Лео, Калоджеро Вольпе и Джузеппе Ла Лоджа. Внутрипартийная борьба между этими людьми и их группами велась подспудно, столь же подспудными были и их связи с мафией, которые все более укреплялись.

Во время выборов 1953 года произошел эпизод, предвещавший уже будущие разногласия между различными течениями демохристиан. В ходе предвыборной кампании 1953 года группу Алесси — лично он, будучи депутатом сицилийского собрания, не был заинтересован в избрании в итальянский парламент — поддерживал чрезвычайный уполномоченный федерации Кальтаниссетты, некий Джан Марна Леспа, с которым сотрудничали доверенные люди дона Кало Виццини, в том числе его племянник Джузеппе и некий Анджело Анналоро из Виллальбы. За несколько дней до выборов Леспа, Анналоро и журналист Менкини из Рима, возвращаясь с предвыборного митинга в родном местечке депутата Вольпе, на котором выступал Алесси, задумали инсценировать покушение на самих себя с тем, чтобы возложить ответственность на группу депутата Вольпе. На этом митинге Алесси потерпел подлинный провал, ибо жители предпочли лучше остаться дома, чем подвергать себя риску на площади. Не так-то трудно было доказать то, что Вольпе действовал против Алесси и готов был решительно на все, лишь бы добиться политического провала Алесси. Леспа выстрелил себе в руку, прибегнув к классическому способу «паньотта», то есть стрелял через кусок хлеба с тем, чтобы ослабить силу удара. Затем он сделал несколько выстрелов по своему автомобилю, чтобы нападение показалось более правдоподобным, после чего направился к комиссару полиции заявить о «подлом покушении», намекая, что это дело рук друзей депутата Вольпе.

Благодаря крошкам хлеба, попавшим в рану, симуляция была разоблачена. На первых порах меры против инсценировщиков покушения не были приняты, дабы не вызвать скандала накануне выборов. Но после выборов Вольпе подал жалобу, и все трое были арестованы и приговорены к 2 годам и 2 месяцам заключения. Вольпе выступил в качестве истца, а его адвокатом был Джованни Леоне, бывший председатель палаты депутатов и с июня до декабря 1968 года глава итальянского временного правительства. Тем не менее Анналоро через месяц после выхода из тюрьмы занял видный пост инспектора в Институте аграрной реформы Сицилии, а племянник дона Кало был принят в асессорат местных учреждений, который возглавлял депутат Алесси.

На выборах 1953 года преобладающее большинство главарей мафии поддерживали христианских демократов; лишь некоторые из них поддерживали либералов (Ванни Сакко из Кампореале) и монархистов (Серафино ди Пери из Виллабате). Тогда правительство сицилийской области возглавлял Рестиво, которого поддерживали монархисты, что и послужило поводом для руководителей христианских демократов именно этим объяснять коррупцию, процветавшую среди определенных кругов исполнительной власти, и проникновение мафистов в сицилийскую бюрократию.

Как раз в этот период группа молодых демохристиан во главе с доктором Гуллотти, ставшим впоследствии депутатом и членом руководства партии, повела кампанию против сторонников Рестиво, которого считали ответственным за включение монархистов в областное правительство. Между прочим, группа Гуллотти высказывалась за борьбу с мафией. Выдвинув подобную программу, эта группа одержала победу на съезде палермской федерации партии, и друг Гуллотти Нене Джоя стал секретарем федерации. На национальном съезде партии в Неаполе в июне 1954 года Джоя впервые встретился с Фанфани и решил официально примкнуть вместе с другими делегатами Палермо к течению «демократической инициативы». После партийного съезда в Неаполе, заручившись сильной поддержкой Фанфани, молодые сицилийцы, сторонники «демократической инициативы», вызвали кризис правительства Рестиво, и им удалось после короткого периода правления Алесси создать однопартийное правительство Сицилии во главе с депутатом Ла Лоджа.

В результате этой операции мафисты, поддерживавшие прежде монархистов и либералов, валом повалили в христианско-демократическую партию. Выборы следующего года ознаменовались явным успехом партии, увеличившей число своих мандатов с 30 до 37. Это рассматривалось как победа организационного аппарата, созданного Гуллотти и Джоя; последний тем временем был избран депутатом итальянского парламента и вызван в Рим для работы в секретариате Фанфани.

Возможно, группа Гуллотти — Джоя действительно намеревалась осуществить программу нравственного оздоровления политической жизни Сицилии, поведя борьбу против нотаблей и мафии, захвативших все ключевые позиции в партии. Группа эта полагала, что, подчинив партию своей власти и обеспечив себе тем самым контроль над деятельностью префектур и поддержку полиции, ей будет нетрудно освободиться от постоянной опеки мафии. Но ей пришлось отказаться от своих планов, дабы избежать столкновения с косками мафии, от которых зависели голоса избирателей.

Гуллотти, Джоя и другие влиятельные члены христианско-демократической партии предпочли обеспечить себе голоса избирателей и отказались от плана изгнать мафистов из рядов своей партии. Таким образом, коскам мафии удалось упрочить и усилить свою власть.

Мафия, прежде напоминавшая о своем существовании угрозами, а чаще убийствами вожаков крестьянских союзов и профсоюзных политических деятелей, бывших ее противниками, по мере укрепления своих позиций в рядах христианских демократов повела борьбу внутри партии с целью захвата ключевых позиций.

Политические преступления, бывшие до прихода фашизма к власти явлением довольно редким, вызывавшим каждый раз такое возмущение и негодование, что мафия остерегалась прибегать к подобного рода методам, после войны стали обычным явлением, средством борьбы с противниками и даже с соперниками внутри самой христианско-демократической партии.

Правительственная печать по традиции, установившейся в Италии, согласно которой правящая партия стоит над государством, заняла весьма осторожную и робкую позицию, стимулировавшую «омерта» и еще более усилившую страх населения. Правительство, стремясь в свою очередь отвергнуть обвинения, преуменьшало дела и преступления мафии, способствуя тем самым распространению нового типа «омерта», что играло на руку политической мафии.

Однако было совершенно ясно, что, только обратив самое серьезное внимание на политические преступления, можно доискаться истинных причин возникновения и распространения этого коренного зла, которое нельзя понять, скрывая и приукрашивая столь чудовищную действительность вплоть до того, что представители правительства недооценивают эту опасную проблему и утверждают, будто в Сицилии было совершено всего восемь политических убийств. В действительности же таких убийств было совершено во много раз больше.

Длинный перечень бандитизма на политической почве начинается нападением 16 сентября 1944 года в Виллальбе, когда было ранено 18 человек, в том числе лидер коммунистов Сицилии, депутат итальянского парламента Джироламо Ли Каузи. Два дня спустя, 18 сентября, в официальном органе христианских демократов была опубликована статья одного из авторитетных руководителей этой партии, Бернардо Маттарелла, в которой, извращая факты, жертвы бандитского налета были представлены провокаторами, а напавшие мафисты — бедными жертвами, у которых насильно вырвали из рук... пистолеты. Бандиты Виллальбы, в том числе дон Кало, были первыми мафистами, которых взял под свою защиту официальный орган христианских демократов. Зная развращенный образ мышления сицилийских мафистов, нетрудно понять, что такая позиция лишь поощряла и подстрекала мафистов. И в дальнейшем позиция, занимаемая органами власти, каждый раз косвенно тормозила расследование полицией преступлений мафии и усиливала дух пресловутой «омерта».

С 1944 года мафия совершила много десятков преступлений на политической почве. Все они остались безнаказанными. Последней жертвой этой бесконечной цепи убийств в 50-х годах был Винченцо Ло Гуццо, христианский демократ, заместитель мэра Ликаты, убитый за своим рабочим столом несколькими выстрелами в упор; киллер явился к нему прямо в аграрный консорциум, уполномоченным которого был Ло Гуццо. Убийце удалось скрыться в толпе, заполнившей улицы по случаю праздника покровителя местечка. Убегая, убийца наткнулся на мальчика и сбил его с ног. Мальчик, знавший, по-видимому, убийцу, несколько раз с проклятием произнес его имя. Но уже на следующий день полиция никак не могла узнать имени этого мальчика и найти хотя бы одного очевидца происшедшего. Полицейский комиссар Агридженто доктор Ла Роза заявил вдове Ло Гуццо буквально следующее: «Ничего не известно, и никогда ничего не узнаешь, когда в дело замешана политика».

Среди бумаг Ло Гуццо был найден обрывок письма, адресованного «дорогому председателю», в котором говорилось, что «друзья с того берега угрожают мне, и я не знаю, как себя вести». Ло Гуццо был близким другом депутата Джулио Бонфильо, председателя сицилийского областного собрания, и депутата Сальваторе Альдизио, председателя комиссии пятилетнего плана развития Сицилии. О каком же из двух председателей шла речь в письме?

Другом этих двух председателей был и некий Монтаперто, которому также угрожали «друзья с другого берега» и который был убит ими, как и Ло Гуццо; ни один из этих председателей не смог предотвратить эти убийства. Монтаперто был убит, когда возвращался из Джелы после посещения одного из этих председателей.

То обстоятельство, что мафисты, убивавшие прежде только левых профсоюзных деятелей, все чаще стали убивать руководящих деятелей христианско-демократической партии, и особенно тот факт, что убийство стало средством расправы с политическим соперником, должно встревожить все партии и в первую очередь правительство, ибо методы, применяемые сегодня мафией против левых партий и против ее соперников внутри христианско-демократической партии, завтра, несомненно, могут быть использованы против любой другой партии или другой политической группы.

Особенно настораживает тот факт, что правящая партия предпочитает игнорировать серьезнейшие предупреждения и разоблачения, исходящие от ее же деятелей. Если бы руководство христианских демократов отнеслось бы с должным вниманием к докладу молодого секретаря федерации партии в Агридженто д-ра Раффаэля Рубино, который он направил в Рим центральному руководству партии и областному секретариату партии сразу же после выборов 1956 года; если бы депутат Джузеппе Ла Лоджа огласил результаты обследования, проведенного по его поручению накануне выборов 1959 года, может быть, тогда в провинции Агридженто удалось бы избежать многих убийств. Доклад д-ра Рубино был своего рода сигналом тревоги, он давал ясное представление об обстановке и атмосфере, царивших в провинции Агридженто, где в дальнейшем, в 1960 году, был убит комиссар полиции Катальдо Тандой и старый Монтаперто, отец адвоката Вито, а также имели место политический шантаж и вымогательство, похищение трупов и многие другие преступления, вновь приковавшие внимание общественного мнения Италии к положению в этой провинции и вообще в Сицилии, как некогда во времена бандита Джулиано.

Доклад д-ра Рубино, озаглавленный «Политический доклад о результатах выборов 27 мая 1956 года и о положении партии в провинции Агридженто», был направлен в Рим центральным органам партии. Следовательно, речь шла о политическом докладе секретаря партийной организации данной провинции, то есть о документе большой важности, ибо он раскрывал подлинное положение в провинции Агридженто и мог бы оказать немалое влияние на политику сицилийского и общеитальянского правительства в отношении провинции Агридженто.

Д-р Рубино был тем временем избран депутатом Сицилийского областного собрания и поныне еще является влиятельным членом партийного руководства этой федерации. Но в Агридженто никаких перемен не произошло — мафия продолжает по-прежнему управлять на свой лад христианско-демократической партией и Сицилией.

Даже если молодой Рубино, говоря о мафии, проявлял осторожность и осмотрительность старого опытного чиновника префектуры Западной Сицилии, он все же дал ясно понять, что мафия Агридженто проникла в ряды христианских демократов и оказывает сильное влияние как на партийные низы, так и на руководство. Он, правда, проявляет некоторую осторожность и вместо «главари мафии» пишет «главари дженс», а вместо «коска» — «клиентела», но тем не менее его доклад — это подлинный обвинительный акт против старых руководителей христианских демократов и мафии в Сицилии.

Говоря о постулатах, которые должны лечь в основу будущей деятельности христианских демократов в Сицилии, Рубино в качестве первоочередной задачи указывал на необходимость срочно и «решительно порвать с клиентелами и с любой формой политического феодализма». Хотя данный им анализ «местных клиентел» не очень глубок, он все же ошеломляет. Вот что он говорит, в частности, о положении в Алессандриа-делла-Рокка: «Жизненный уровень там крайне низок; безграмотность среди населения превышает 60%; 500 жилищ не имеют электрического освещения; совершаются многочисленные преступления, были убиты даже священник и кандидат в сицилийское областное собрание от христианских демократов». Убитый кандидат — это некий Эраклиде Джилья, главарь мафии, контролировавший весь этот район. Его избрание казалось бесспорным, но вместо него был избран молодой кандидат, которого поддерживала другая коска мафии, соперничавшая с клиентелой Джилья.

Касаясь положения в Кампобелло-ди-Ликата, Рубино напоминал о победах, одержанных христианскими демократами под руководством адвоката Монтаперто. Шансы последнего для избрания его депутатом также были велики, но и он был убит за несколько дней до выборов, когда возвращался вместе с депутатами Ци Лео и Джилья после встречи с депутатом Альдизио и достигнутого соглашения.

Доклад Рубино, секретаря федерации христианских демократов провинции Агридженто, и доклад бедняги мэра Кампореале Паскуале Альмерико (о котором шла речь выше) не были единственными внутрипартийными документами о сицилийской мафии, пробравшейся в ряды партии и захватившей ключевые позиции.

Весной 1959 года во время предвыборной кампании (речь шла о выборах в сицилийское областное собрание четвертого созыва) депутат Пеппино Ла Лоджа в свою очередь занялся изучением политического положения в провинции Агридженто в период выборов. Очевидно, Ла Лоджа сильно встревожило внутрипартийное положение, и не только по причине предвыборных интриг, если он счел необходимым доверить столь деликатное обследование предвыборной ситуации в партии частной организации, состоящей из унтер-офицеров карабинеров в отставке.

В избирательном округе Агридженто церковь не солидаризировалась с Ла Лоджа, поскольку последний, будучи главой области, не выполнил ряд взятых им на себя обязательств по отношению ко многим приходским священникам провинции. Епископ Агридженто монсиньор Перуццо воздержался от поддержки политики Ла Лоджа, ибо во время выборов в итальянский парламент последний поддерживал только кандидатуру одного Синезио, а не Ди Лео и Джилья, угодных духовенству Агридженто.

«Обследование Ла Лоджа» было вызвано политическими событиями 1958 года, в ходе которых христианские демократы временно лишились власти в Сицилии в связи с так называемой «операцией Милаццо».

В начале 1959 года предвыборная политическая атмосфера в Сицилии была довольно накаленной, и выборы 7 июня в сицилийское собрание закончились после целого ряда событий, приведших к кризису христианско-демократической партии, произошел раскол и образовалась партия Социально-христианского сицилийского единения (USCS). За полгода до этого, осенью 1958 года, при тайном голосовании по одному вопросу в собрании главе областного правительства Ла Лоджа было выражено недоверие, причем к оппозиции присоединились некоторые демохристиане. Вместо того чтобы подать в отставку, Ла Лоджа, рассчитывая на поддержку Фанфани, тогдашнего главы итальянского правительства и секретаря национального руководства партии, к течению которого внутри партии он примыкал, остался у власти и после вотума недоверия и даже после того, как большинство областного собрания не утвердило бюджет возглавляемого им правительства.

На одном из бурных заседаний новым главой сицилийского правительства голосами правой и левой оппозиции, а также ряда оппозиционно настроенных христианско-демократических депутатов был избран Сильвио Милаццо, тоже христианский демократ. Этот случай наделал много шума в стране, так как нотабли правого крыла христианско-демократической партии воспользовались этим обстоятельством для нападок на Фанфани, оказавшегося тогда в весьма тяжелом положении и в партии и в правительстве.

Милаццо, представитель правого крыла демохристиан, земляк и друг дона Луиджи Стурцо[86] и Шельба, а также союзник Алесси в борьбе против Ла Лоджа, был убежденным сторонником политики правых внутри национального руководства христианско-демократической партии, стремившихся в тот момент свалить Фанфани и создать условия для образования правительства Тамброни.

Итак, «операция Милаццо» превратилась в национальное политическое событие, за кулисами которого действовали крупные промышленные монополистические группы Северной Италии. За Милаццо — короче говоря, за доном Стурцо, Шельба и Тамброни — стояли такие промышленные гиганты, как Эдисон, Монтекатини, Эриданиа и воротилы цементной промышленности Севера, меж тем как Ла Лоджа поддерживал лишь государственный трест ЭНИ во главе с инженером Маттеи.

Внезапная и неожиданная отставка Фанфани с поста главы правительства и секретаря партии сделала ненужной «операцию Милаццо» в Сицилии, в связи с чем Моро — новый глава партии — предложил Милаццо отказаться от поддержки разнородного большинства и вернуться к традиционной дисциплине членов правящей партии. Но Милаццо не захотел принести свою гордость в жертву беспорядочной партийной дисциплине л продолжал управлять Сицилией вместе с поддерживавшими его как правыми, так и левыми партиями. В ответ на угрозы исключения из рядов христианских демократов и отлучения от церкви он организовал партию Социально-христианского сицилийского единения, в которую вошли почти все отколовшиеся от партии христианские демократы Сицилии. Одним из первых примкнул к новой партии депутат Франческо Пиньятоне, тесно связанный с тогдашним президентом республики Гронки и депутатом Тамброни.

Все христианские демократы и все духовенство были мобилизованы, чтобы сдержать ту волну солидарности с Милаццо, направленную против правящей христианско-демократической партии, что прокатилась по всему острову. Каждое воскресенье с церковных кафедр на голову Милаццо сыпались громы и молнии, его всячески поносили ораторы христианско-демократической партии, выступая на площадях городов Сицилии.

Противники Ла Лоджа и его враги внутри партии, особенно в провинции Агридженто, воспользовались этим случаем, чтобы дискредитировать его кандидатуру на предстоящих выборах и подорвать его политические позиции. С одной стороны, они изображали его избирателям как виновника политического кризиса христианско-демократической партии в Сицилии, а с другой— всемерно помогали демохристианам, примкнувшим к Милаццо, в организации секций новой партии в тех местечках, где шансы Ла Лоджа были велики и почти невозможно было получить большинство при голосовании.

Теперь понятна озабоченность Ла Лоджа и почему он поручил посторонним лицам расследование положения в партии в провинции Агридженто. Но акция анти-Ла Лоджа дала свои результаты: если в 1955 году на выборах в собрание третьего созыва он получил 46 089 голосов, обеспечивших его избрание, то в 1959 году за него было подано всего 29 745 голосов.

Но на этом не кончились все беды Ла Лоджа. Напротив, можно, пожалуй, утверждать, что ослабление его позиций на выборах было лишь началом новых преследований, которые дают представление о том, какого накала достигла борьба за власть, развернувшаяся между различными группами мафии, свившими свои гнезда в недрах христианско-демократической партии.

Утверждают, что к политическому докладу, подготовленному унтер-офицерами карабинеров, был приложен второй доклад сугубо личного характера, посвященный исключительно деятельности мафии провинции Агридженто, он был помечен только инициалами. Известно, однако, что бывший бригадир карабинеров Ч. неоднократно заявлял, что если бы депутат Ла Лоджа огласил переданный ему материал расследования, он бы ускорил освобождение из тюрьмы своего брата, арестованного по обвинению в убийстве комиссара полиции Катальдо Тандоя. Главу сицилийского правительства не раз предупреждали, заявлял бригадир Ч., даже когда еще не было никаких подозрений, что мафия собирается устроить ему западню. Опасались, как бы мафия не убила его, и поэтому были предприняты все меры предосторожности. Но мафия нанесла удар по всей семье, обвинив его брата в убийстве комиссара полиции Тандоя, совершенном вечером 30 марта 1960 года. Это убийство надлежит причислить к цепи других политических убийств.

Тандой был переведен в провинцию Агридженто вскоре после убийства некоего Аккурсио Миралья; так как во время следствия по этому делу выяснилось, что он применял недозволенные приемы следствия (истязания и избиения лиц, подозреваемых в совершении преступлений, с целью получения желаемых показаний), то его привлекли к ответственности.

После этого происшествия Тандой был назначен начальником мобильного отряда квестуры Агридженто, где он особо отличился тем, что не раскрыл ни одного из многочисленных тяжелых преступлений мафии в Агридженто. С апреля 1946 года по март 1960 года — то есть с момента появления Тандоя в Агридженто и вплоть до его убийства — в провинции Агридженто было совершено 12 политических убийств, 8 покушений на руководителей левых политических партий и профсоюзов, 31 убийство мафистов — и все эти преступления остались безнаказанными. Среди 12 убитых политических деятелей было 5 христианских демократов, 3 из которых были убиты у входа в парламент.

Для расследования убийства Тандоя была пущена в ход гигантская машина, которая нарушила равновесие, с таким трудом достигнутое после долгих лет кровавых столкновений между различными группами, боровшимися за власть в провинции Агридженто. Расследование вскрыло махинации политической мафии, в борьбе против которой полиция и правосудие оказались бессильными.

Версия убийства на политической почве была немедленно отвергнута; пошли разговоры об анонимных письмах, «сладкой жизни», любовных интригах и т. д. Имена известных политических деятелей упоминались в связи с этим кровавым происшествием, взволновавшим общественное мнение страны, которое требовало тщательного расследования и наказания виновных.

Вдохновителями убийства считали профессора Марио Ла Лоджа, брата депутата Ла Лоджа, и жену убитого, Клелшо Мотта, любовницу профессора Ла Лоджа, которым было предъявлено соответствующее обвинение. Причиной преступления считали страсть: якобы любовник жены комиссара полиции поручил киллерам убить Тандоя, чтобы помешать ему увезти жену в Рим, куда комиссар был переведен на работу.

Общественное мнение не поверило в эту официальную версию, и в течение 7 месяцев — пока обвиняемые находились в заключении — газеты изощрялись в поисках более конкретной причины убийства, меж тем как над всем этим делом опустилась завеса молчания, оправдываемая тайной, предписываемой законом во время хода следствия.

Ла Лоджа и вдова Тандоя были оправданы, а убийство комиссара полиции до сих пор остается глубокой тайной, как и многие убийства, совершенные мафией Агридженто. Раскол внутри христианско-демократической партии обнаружился во всей своей остроте, когда после провала нелепой версии о преступлении, совершенном на почве страсти (оно плохо вязалось с цинизмом и равнодушием Ла Лоджа), выявилась подлинная причина смерти полицейского комиссара. Как выяснилось, Тандой был устранен, так как опасались, что, уехав в Рим, он раскроет тайну политических преступлений, совершенных мафией Агридженто, расследованием которых он занимался, никогда не привлекая к ответственности их непосредственных виновников. Очутись Тандой в Риме, он мог бы сделать достоянием гласности тайны мафии Агридженто, погубить политическую карьеру не одного деятеля, вызвать кризис правящей партии, поставить под угрозу свободу и жизнь высокопоставленных «друзей друзей» и столпов мафии.

Чтобы понять политическое значение убийства Тандоя, необходимо вспомнить о той специфической борьбе, которую мафия Агридженто вела в лоне христианско-демократической партии.

После убийства Миралья вмешательство мафии в политическую борьбу в провинции Агридженто претерпело решительный поворот. В то время как в других провинциях Западной Сицилии мафия по-прежнему продолжала совершать убийства политических и профсоюзных деятелей левых партий, в провинции Агридженто мафии пришлось считаться с усилением политических позиций левых партий и их успехами на выборах и поэтому передоверить задачу преследования коммунистов и социалистов, дабы воспрепятствовать росту их влияния, полиции и судебным органам. В результате этого прямая борьба за власть как на местах, так и в масштабах Сицилии и всей Италии неминуемо должна была развернуться в лоне самой христианско-демократической партии и ее правого крыла.

В ряды христианско-демократической партии в Агридженто влились группы «демократии труда» и «социальной демократии», сторонники которых по традиции состояли из аграриев и мафистов. В этой провинции как нигде христианско-демократическая партия превратилась в скопище разнородных сил, своего рода избирательный блок, объединивший различные группы клиентур, часто не имевшие ни принципов, ни программы.

Первые столкновения произошли на районных и областных партийных съездах и конференциях, где развернулась борьба скорее за захват руководящих постов, чем за торжество определенных идей. Нередко на этих съездах и конференциях дело доходило до рукопашной, а иногда до поножовщины и отправки раненых в больницу.

В ходе этой борьбы обнаружилось, сколь случаен характер наименований различных групп, сколь преходящи и временны соглашения и сколь часты переходы из одной группы в другую. Этим объясняется внезапное превращение правых в левых, а левых, не желающих стать союзниками новичков, в правых.

В этих беспощадных политических джунглях одерживали верх те главари клиентуры, чьи сторонники умели заставить уважать себя; меж тем как более слабые, менее приспособленные исчезали, каковы бы ни были их прежние заслуги в политической, профессиональной, культурной и моральной области. Втихомолку, незаметно исчезали или отходили в тень все те, кто не располагал сильной избирательной клиентурой, обеспечиваемой главарями коек или консортерий мафии. Правда, иногда им оставляли возможность действий, но только в рамках коммуны, или же они могли занимать невыборные должности.

Хроника политических событий Агридженто знает немало случаев, когда с помощью лупары были устранены многие руководящие деятели из обеих соперничающих групп: Винченцо Кампо, Вито Монтаперто и Эраклиде Джилья принадлежали к различным группам, и все же все они были ликвидированы накануне их избрания в депутаты. Многие из тех, кто принял участие в этой игре, хотя они и не угрожали непосредственно избранию другого кандидата в депутаты, также были убиты. Тандой, внимательно следивший за всеми перипетиями этой борьбы, был прекрасно осведомлен о политической подоплеке многих убийств. С ним покончили именно потому, что он был опасен для всех соперничавших групп. Можно считать, что это был единственный случай политического убийства в провинции Агридженто, который одобрила мафия всей провинции.

Одной из соперничавших групп удалось все же нажить на этом политический капитал и скомпрометировать Ла Лоджа.

На выборах 1958 года в зоне мафии никто не стал придавать значение внутрипартийной фракционной борьбе в лоне христианских демократов. Почти на всех избирательных бюллетенях стояли одни и те же имена кандидатов, даже если они принадлежали к различным соперничающим течениям.

Такого единства избирателей при голосовании могла добиться только мафия. Никому другому это не удавалось ни в верхах, ни в низах партии.

Но подлинную победу одерживали главари мафии в тех случаях, когда надо было не допустить переизбрания депутатов, которые в своей парламентской деятельности вели себя не так, как того хотело «почтенное общество». Таксой случай произошел, в частности, с другом Гронки (когда он был президентом республики), депутатом Франческо Пиньятоне, который выступал в палате депутатов против мафии. Этого было достаточно, чтобы его провалили на очередных выборах, так как накануне выборов 1958 года мафисты провинции Кальтаниссетта приняли решение не допускать его больше в парламент. За два месяца до выборов на совещании главарей мафии в доме Дженко Руссо в Муссомели было решено провалить кандидатуру Пиньятоне, так как он голосовал за образование парламентской комиссии по расследованию деятельности мафии.

Этот эпизод показывает, насколько мафия усилила ныне свою власть над избирателями. Спустя 10 лет после того, как мафия решила поддержать на выборах христианско-демократическую партию, поскольку, став правящей партией, она смогла бы лучше, чем любая иная, оказывать мафистам услуги и покровительство, мафия ныне не ограничивается уже обработкой избирателей в пользу христианских демократов, но принимает активное участие в политической борьбе своей партии, становясь над течениями, поддерживая лишь тех кандидатов в депутаты, которые заслуживают ее доверия.

Депутаты, избранные голосами, мобилизованными мафией, могут в Риме и в Палермо заниматься фракционной борьбой сколько душе угодно, но по вопросам, затрагивающим интересы мафии, они обязаны быть солидарны с «почтенным обществом».

Следуя подобному методу, мафия во все времена оставалась вне фракционной борьбы, всегда сохраняя свою власть. Так было при Криспи и Джолитти, при Ди Рудини и Пелла, Орландо и Муссолини, Де Гаспери, Шельба, Сеньи и Тамброни, Фанфани и при Моро.

Разница между прошлым и настоящим состоит в том, что в начале века, вплоть до окончания первой мировой войны, отношения между мафией и политическими деятелями строились на основе сговора; теперь же, наоборот, мафия участвует в избирательной кампании как самостоятельная сила, преследующая свои собственные интересы; если ранее она была лишь политическим орудием, то теперь стала силой, обладающей властью.