6. Сборища столпов террора

Связи между сицилийской мафией и «Черной рукой» в США, или «Коза ностра», как теперь ее принято называть, — не случайные, временные узы, возникшие на почве совместного участия в одном и том же преступлении; эти связи прочные, отличаются постоянством и восходят к началу века.

Обе преступные организации неоднократно созывали «совещания», которые наглядно показали, что мафисты по ту и по другую сторону океана обладают равной властью и влиянием.

Первое такое сборище, о котором мы знаем, состоялось в 1909 году.

В декабре 1908 года чиновник полиции США Теодор Бингхэм уполномочил лейтенанта Джозефа Петрозино, инспектора итальянского отдела нью-йоркской полиции, совершить путешествие в Сицилию с целью «изучить проблему мафии, а также по возможности воспрепятствовать эмиграции преступных элементов и, установив контакт с итальянской полицией, пресечь связи между сицилийской мафией и американской «Черной рукой».

Полицейский агент Джозеф Петрозино, по происхождению итальянец, имел 30-летний опыт работы. От его острого глаза не ускользнуло сходство методов мафии и «Черной руки» и то, что в обеих организациях действуют лица, носящие одни и те же фамилии. Петрозино настолько прославился своей борьбой с организованной преступностью, что заслужил признательность итальянской колонии в Америке; итальянский генеральный консул в Нью-Йорке вручил ему золотые часы за «отважную и энергичную деятельность по выявлению и аресту лиц, бежавших от итальянского правосудия».

За четыре года, даже менее того, Петрозино удалось арестовать и репатриировать более 600 преступников, в том числе вымогателей и шантажистов, наносивших ущерб «Малой Италии» (итальянской колонии) в Америке.

Цель поездки Петрозино в Италию состояла в выяснении преступного прошлого подозрительных лиц и незаконного характера эмиграции многочисленных уголовных элементов, бежавших в США от итальянского правосудия; кроме того, он должен был раскрыть связи, существующие между сицилийской мафией и «Черной рукой».

Поездка эта была окутана величайшей тайной. Петрозино путешествовал инкогнито под именем Гульельмо Де Симоне, направлявшегося якобы в палермский «Банка коммерчале». Однако была совершена исключительная оплошность. Когда Петрозино выезжал из США, там полным ходом шла избирательная кампания, во время которой моральный облик представителей некоторых кругов горячо обсуждался во многих выступлениях и речах. Печать, отражающая взгляды правительственного большинства, втянутая в эту нелегкую дискуссию, не могла упустить столь удобного случая, и в редакционной статье нью-йоркской «Геральд трибюн» от 20 февраля 1909 года было написано следующее:

«Лейтенант Петрозино отправился в Сицилию за важными сведениями о многочисленных итальянцах, которые проживают в Нью-Йорке, по которых следовало бы выслать из города как преступный элемент. Петрозино не располагает точными сведениями о прошлом этих людей и отправился в Палермо, с тем чтобы раздобыть кое о ком из них документальные данные; по его возвращении проживающие в США подозреваемые сицилийцы будут высланы на родину».

Этого оказалось вполне достаточно, чтобы те, у кого были причины опасаться правосудия, встали на тропу войны.

Главари «Черной руки» собрались в Новом Орлеане в доме Паоло Маркезе, он же Пол Ди Кристина. На этом сборище присутствовали Джеймс Балестрере, Джованни Ди Джованни, он же Пете (Сюгарёз) Ди Джованни (брат Скарфаче), Антони Каррамуза, Фрэнк (Чи-чи) Де Майо и Анджело Феррара. Было решено направить Пете Ди Джованни в Палермо, чтобы договориться с главарями местной мафии о том, как помешать Петрозино выполнить его миссию.

Встреча эмиссара «Черной руки» с главарями мафии произошла в доме дона Вито Кашо Ферро, вожака сицилийской мафии, который заявил, что лично убьет Петрозино, желая продемонстрировать тем самым свое превосходство и авторитет даже по сравнению с наиболее влиятельными главарями американской «Черной руки».

Петрозино прибыл в Италию 20 февраля 1909 года; 24-го он писал своему начальнику Бингхэму, сообщая, что его принял министр внутренних дел депутат Пеано, с которым он имел «долгий разговор об итальянских преступниках и их злодеяниях в США. Министр заявил, что примет во внимание, и отдал распоряжение начальнику полиции приказать префектам не выдавать паспорта на выезд в США ранее судившимся итальянцам»[38].

1 марта 1909 года Петрозино писал из палермского «Отель де Франс», где он поселился под именем Гульельмо Де Симоне: «Прилагаю уголовное дело Кандела Джоаккино... О Манаттьери, Перико и Матранга в уголовной картотеке сведений нет. Возможно, позднее я разузнаю о них что-нибудь...»

В субботу 12 марта в 9 часов вечера, когда Петрозино переходил через площадь Марина, неизвестный, вышедший незадолго до этого из кареты, выстрелил в него три раза из револьвера. Одной из пуль Петрозино был смертельно ранен в голову, но, прежде чем упасть, выхватил из кармана револьвер и выстрелил в убийцу, но промахнулся.

Убийство Петрозино и по сей день считается одним из искусно организованных преступлений мафии, доказательств которому тщетно искали следственные органы, как итальянские, так и американские.

Второй съезд «Черной руки» состоялся в одной из гостиниц Кливленда (штат Огайо) 6 декабря 1928 года, во времена сухого закона.

1920—1930 годы были отмечены господством шайки гангстеров, занимавшейся контрабандой рома. Это Джек (Длинноногий) Дайамонд, Уэкси Гордон, Оуни Мэдден и Уильям (Большой Билл) Оксейер, а также Арнольд Ротштейн, босс тайных игорных притонов, и Дэнди Фил Кестл, владелец автоматов. Прежняя «Черная рука», все еще руководимая такими людьми, как Джо Массериа (Главный), Джозеф Ди Джованни (Скарфаче) и многими молодыми в лице Фрэнка Костелло, Джо Дото, он же Джо Адонис, Джо Айелло, Тони Джиццо и других, занималась лишь в очень ограниченных масштабах контрабандой алкоголя, автоматами и торговлей наркотиками, ее главной деятельностью было вымогательство, организованное покровительство и шантаж.

В те дни в Италии наступили тяжелые времена даже для мафии. Стремясь к власти, Бенито Муссолини на первых порах обратился к мафии за политической, избирательной и финансовой поддержкой и получил ее. Так, к примеру, дон Кало Виццини, главарь мафии Кальтаниссетты, субсидировал «поход на Рим» довольно значительной суммой. Но, укрепив свое положение, Муссолини очень быстро изменил тактику. Выступая 25 мая 1927 года в палате депутатов, он потребовал, чтобы итальянское правосудие строго карало за принадлежность к мафии. Обрушиваясь на мафию, Муссолини хотел одновременно нанести удар по многим сицилийским антифашистам, но было бы ошибкой рассматривать его борьбу с мафией только с точки зрения этого чисто политического мотива. В самом деле, префект Палермо Чезаре Мори, устроив грандиозные облавы, сумел засадить за решетку, помимо некоторого числа антифашистов, также целые преступные шайки, насчитывавшие более 500 человек каждая. Им было предъявлено обвинение в принадлежности к мафии.

Эта беспощадная операция Мори вызвала волну эмиграции, легальной и тайной. Сицилийские мафисты искали убежища в США; но по прибытии на место им было нелегко влиться в уже существовавшие банды гангстеров. Для разрешения проблем, возникших с прибытием новых эмигрантов, а также чтобы уладить бесконечные раздоры между бандами, мафисты США решили собраться в Кливленде. На повестке дня стояло много важных вопросов: прежде всего надо было изыскать способ положить конец борьбе между соперничавшими бандами, состоявшими преимущественно из сицилийцев. Достигнув некоторого мира между гангстерами, необходимо было создать организацию из одних итальянцев, которая ограничила бы сферу своей деятельности шантажом, вымогательством, азартными играми, нелегальными лотереями и контрабандной торговлей наркотиками. Этой организации предстояло также разрешить задачу и более дальнего прицела, в частности подготовиться к отмене сухого закона, создав обширную и прочную организацию, строго соблюдающую все неписаные законы мафии. Период сухого закона благоприятствовал тайному сговору между мафистами и политическими деятелями. Проектируемое объединение должно было еще глубже проникнуть в политическую сферу, сделав уже существующие связи более органичными и полнокровными. Наконец, надо было найти главаря для этого объединения, которое будет отныне именоваться «Сицилийский союз».

На съезде в Кливленде присутствовали братья Альфред Полицци (Цыпочка) и Ник Витале из Кливленда, Джо Айелло из Янгстауна (штат Огайо), Пете (Джеймс) Ли Каволи из Детройта, Антони Роберт (Тони) Джиццо из Мемфиса, Антони Гарпано, он же Малыш Оджи, Тони Аккардо, он же Джо Бэттерис, и Том Манно из Чикаго, Джеймс Балестрере из Канзас-Сити, Джозеф Дото, он же Джо Адонис, Фрэнк Костелло, Винсент Мангано и Джозеф Профачи из Нью-Йорка и Иньяцио Ливекки (Рыжий) из Бруклина со своими людьми.

Однако внезапно съезд прервали агенты лейтенанта Вирджила Петерсона. 23 человека были арестованы. При аресте у них изъяли огромные суммы денег, а в чемоданах обнаружили тринадцать автоматов и множество пистолетов.

Многочисленные сицилийцы из Кливленда, Мемфиса и Сент-Луиса тотчас предложили внести необходимый залог, чтобы арестованных выпустили на поруки. Эстес Кефовер[39], председатель сенатской комиссии по расследованию организованной преступности, писал 25 лет спустя.

«Как отмечалось в докладе сенатской комиссии, эксперты считают Профачи одним из самых влиятельных главарей мафии. Сицилиец по рождению, он является процветающим коммерсантом из Бруклина, директором импортной компании «Мама миа», занимающейся ввозом олив и производством из них оливкового масла, и родственного концерна «Саншайн Эдибл Ойл компании. Профачи, как и Мангано, находился среди тех итальянцев, уроженцев Сицилии, которые были арестованы во время таинственного совещания 1928 года. Когда мы допрашивали Профачи в комиссии, он заявил, что судился только один раз много лет назад за продажу фальсифицированного оливкового масла».

Профачи мог позволить себе давать ложные показания перед сенатской комиссией, ибо с помощью одного чиновника ему удалось выкрасть из архива нью-йоркской полиции свое уголовное дело с отпечатками пальцев и фотографиями.

Провал сборища в Кливленде и арест многих его участников сделали необходимым, когда прошел первый переполох, созыв нового совещания дЛя разрешения проблем, уже сформулированных в Кливленде. В частности, столкновения между бандами все учащались. Это были дни безудержного разгула американского гангстеризма — то и дело вспыхивали перестрелки и на улицах находили убитых.

14 февраля 1929 года в одном из гаражей на улице Норс Клэрк в Чикаго подручные Аль Капоне, открыв стрельбу из автоматов, покончили с бандой Джорджа Морана (Жука), считавшейся одной из самых сильных и свирепых банд чикагского дна. Эта расправа, одна из наиболее кровавых в истории американского уголовного мира, ясно показала, какой опасности подвергаются банды помельче. Меж тем Аль Капоне угрожал новыми карательными экспедициями, ибо люди Джо Массериа, по его словам, перекочевали с восточного побережья, которое было их зоной, на Средний Запад, где полновластным хозяином был Аль Капоне.

В этих условиях дальнейшее промедление с созывом совещания привело бы к новым вооруженным столкновениям. что неминуемо вызвало бы вмешательство федеральной полиции. Главной трудностью для созыва нового совещания было отсутствие подходящего человека, который пользовался бы доверием как отдельных главарей, так и молодежи. Джонни Торрио, по прозвищу Грозный, вот уже четыре года как находился в Италии; Джо Массериа был слишком заинтересованным лицом в этом деле, чтобы его кандидатура могла быть выдвинута; Джозеф Ди Джованни (Скарфаче) был полуграмотным и не говорил по-английски. Ни один из итальянцев, казалось, не подходил для руководства совещанием, предвещавшим быть весьма бурным. В конце концов выбор пал на 34-летнего Фрэнка Костелло. Ловкий, смелый, инициативный, он был секретарем, советником, телохранителем и доверенным лицом Джо Массериа. Им восхищался Аль Капоне за умение разработать план и провести его в жизнь, не угодив в сети полиции; его боготворил Скарфаче за множество благодеяний, оказанных сицилийцам.

Вот что рассказывают биографы Костелло Роберт Пролл и Нортон Мэкридж[40] о том, как Костелло сделался главой «треста убийц»:

«Костелло связался с другими гангстерами по телефону, и 1 мая 1929 года все они собрались в одном из лучших отелей на знаменитом побережье Атлантик-Сити. Среди них были короли контрабандной торговли спиртным, известные головорезы из самых подонков, видные букмекеры — словом, цвет уголовного мира. Сверкая драгоценностями, элегантно одетые, они щеголяли изысканностью манер.

Фактически все крупные рэкетиры присутствовали на этом совещании на высшем уровне. Все они остановились в этом отеле под чужим именем, заняв самые роскошные апартаменты. Покуривая гаванские сигары, они сидели вокруг большого стола полированного красного дерева с таким высокомерным видом, словно магнаты индустрии, собравшиеся на одно из совещаний директоров «Стил корпорейшн».

Однако в данном случае речь шла о группе лиц, втайне ненавидевших друг друга. На одном конце громадного стола сидели Костелло и Адонис, на другом — Джо Главный и Эриксен; по одной стороне — Аль Капоне, Фрэнк Клайн, его телохранитель, Фрэнк Нитти (Палач), Джек Гузик (Замусоленный палец) и другие подручные Аль Капоне, по другой восседали Моран и Айелло, брат последнего Доменико, и более дюжины их молодчиков.

Моран и Айелло с места в карьер заявили, что, каково бы ни было решение этого совещания, Капоне, хотя бы на время, должен ретироваться. Ибо лично они способны позабыть и простить кровопролитие в Чикаго, но не могут ни отвечать за своих более мстительных снайперов, ни тем более ручаться за их поведение, пока не пройдет какое-то время и страсти не поутихнут.

Но Аль Капоне наотрез отказался от соглашения, когда Моран и Айелло в припадке великодушия объявили, что не возражают взвалить на себя бремя по руководству новым синдикатом.

Тут вмешался дипломатичный Костелло, предложив во имя достижения эффективного соглашения, чтобы ни одна сторона не обладала правом неограниченного контроля над синдикатом. Затем Костелло скромно заявил, что лично у него нет никаких честолюбивых притязаний, и предложил создать комитет — «большую четверку», по два человека с каждой стороны.

Моран и Айелло тотчас же избрали себя представителями от своей группы, а Капоне сам назначил себя на одно из двух мест от другой стороны. С видом невозмутимого и беспристрастного судьи верховного суда Костелло предложил четвертым, который должен был играть роль главы комитета, Джонни Торрио, Грозного.

Торрио, бывший несколько лет главарем чикагского преступного мира, отрекся незадолго до этого в пользу Аль Капоне и вернулся на родину, в Италию. Однако Костелло достаточно было минутного разговора по трансатлантическому телефону, чтобы убедить Торрио — новый синдикат под его началом обещает такие баснословные барыши, которые превзойдут во много раз уже накопленные миллионы. Торрио обещал немедленно вернуться.

Когда «большая четверка» была создана и обязанности ее членов четко определены, директора заключили соглашение, дабы упорядочить в будущем операции синдиката преступлений. Исходя из предварительного условия, что все обиды должны быть забыты, а директора будут работать в полном согласии, договор предписывал:

«1) Все убийства должны быть прекращены, а все споры должны разрешаться исполнительным комитетом;

2) высшим бесспорным арбитром синдиката является Джонни Торрио;

3) Аль Капоне обязан распустить свою банду снайперов и должен помочь синдикату распустить банды помельче, которые, вероятно, будут по-прежнему пытаться разрешать споры подпольного мира как им заблагорассудится;

4) Аль Капоне должен уступить свой контроль над тремя дорогами для нелегальных перевозок, а также свое обширное царство порока и прибыльный рэкет пива и все доходы отдавать новому синдикату;

5) «большая четверка» должна собраться в течение месяца и установить справедливое распределение доходов;

6) «Сицилийский союз» (известный также как мафия и итальянская «Черная рука», тайная преступная организация, тесно связанная с подобной же организацией, существующей в Сицилии) должен быть реорганизован. Аль Капоне, признанный в той или иной мере главой, должен согласно договоренности устраниться..;

7) следует внедрить систему отчетности, охватывающую всю страну; необходимо также установить размеры отчислений от доходов, приносимых различными рэкетами (азартные игры, проституция, «покровительство», наркотики, ликеры, поступления от профсоюза портовых рабочих, находящегося в сфере влияния мафии, а также капиталовложения в законные сделки), которые следует выплачивать синдикату;

8) необходимо создать фонд в несколько миллионов долларов для подкупа представителей исполнительной власти (то есть полиции и государственных чиновников) и чтобы обеспечить избрание муниципальных должностных лиц, готовых сотрудничать с синдикатом».

Совещание длилось три дня и закончилось образованием «Сицилийского союза». Оперативное руководство «Черной руки» было перенесено из Чикаго в Нью-Йорк, а пост главы был доверен Джонни Торрио. Главой сицилийской мафии продолжал оставаться дон Вито Кашо Ферро, но, поскольку он находился в заключении, фактическое руководство было возложено на Калоджеро Виццини из Впллальбы, именуемого дон Кало, и Паскуале Анеа из Палермо, именуемого дон Паскуалоне. Наконец решено было создать фонд помощи семьям мафистов, арестованных в Сицилии.

Несмотря на настояния Костелло, в совещании не участвовал Сальваторе Луканиа, он же Лаки (Счастливчик) Лучано, чья слава отъявленного бандита, содержателя публичных домов и торговца наркотиками сделала его ненавистным всей итальянской колонии. Джо Массериа, Джо Дото и Джозеф Скарфаче, которых отнюдь не назовешь невинными агнцами, были глубоко шокированы при одной мысли, что этот «гад» (прозвище, данное Лаки соблазненными им девушками, которых он толкнул потом на путь порока) может стать их компаньоном. Лаки Лучано вменялась в вину не столько торговля наркотиками, сколько его деятельность содержателя публичных домов — ремесло, которым никогда ни один сицилийский мафист не занимался.

Костелло отказался от участия Лаки Лучано, хотя и признавал, что Лаки был бы очень видной фигурой в новой организации, особенно благодаря своим связям с итальянскими и французскими торговцами наркотиками. Несколько лет спустя, во время и после войны, этим предвидениям суждено было осуществиться, когда Лучано восстановил связи с сицилийской мафией и, кроме того, постарался наладить отношения между «Коза ностра» в США и сицилийской мафией в целях организации мировой нелегальной торговли наркотиками.

Но час Лаки Лучано еще не пробил, и пока он пребывал под умелым руководством Костелло, который создал в Атлантик-Сити трест убийц.


В августе 1940 года, спустя два месяца после вступления Италии в войну, американская печать[41] открыто заявляла, что саботаж, срывавший отплытие некоторых судов в Европу с грузами для англичан, —дело рук фашистов, свивших себе гнездо в итальянской . колонии в США.

Тузы синдиката, так называемый «большой совет» «Черной руки», не преминули воспользоваться случаем, чтобы взять на себя определенные задачи и функции внутри самой колонии итальянских эмигрантов с целью снискать расположение американских властей. Видным политическим Деятелям, друзьям главарей синдиката, было поручено сообщить в самые высокие инстанции, что боссы мафии будут счастливы предложить свои услуги для выявления саботажников и их устранения.

Прежде чем взять на себя обязательство, «большой совет» созвав в одном из залов гостиницы «Палисейд» в Нью-Джерси «пленум», чтобы выяснить, на кого из недавно эмигрировавших сицилийцев можно рассчитывать в деле восстановления связен с «друзьями» из Сицилии, поддерживать которые стало чрезвычайно трудно с тех пор, как мероприятия префекта Мори совершенно расстроили ряды мафистской организации в Сицилии.

В ходе этого сборища удалось выяснить, что единственным из главарей «семейств» на острове, сохранившим связи с некоторыми американскими боссами, был Калоджеро Виццини. Он поддерживал связь с Анджело Бруно из Филадельфии, с Розарио Буфалино (Рассел), Санто Сордже, Джованни Монтана, Джозефом Фальконе (Джузи) из Чикаго. В США же только один человек мог связаться с итальянским уголовным миром и контролировать уходящие и прибывающие в нью-йоркский порт пароходы — это был Лаки Лучано.

Спустя несколько лет Джордж Уайт, директор отдела Новой Англии бостонского Бюро наркотиков, заявил перед сенатской комиссией, что «Лучано связан со многими очень видными преступниками итальянского уголовного мира, да и сам является одним из его главных действующих лиц»[42].

По поводу неограниченной власти Лучано в нью-йоркском порту Эд Рейд писал, что «среди экипажей кораблей произведены многочисленные аресты моряков, служивших курьерами мафии. Надо сказать, что судовладельцы были столь же бессильны пресечь доставку наркотиков, как таможня и финансовые органы»[43].

Лаки Лучано и во времена фашизма был единственным, кто контролировал всю нелегальную торговлю наркотиками. В 1933—1940 годы, а также и после войны этот товар попадал в Америку через фармацевтические общества и химическую промышленность Северной Италии и южной Франции. Нарушение законодательных инструкций относительно изъятия героина и морфия из легальной торговли облегчало, по крайней мере в Италии, этот вид контрабанды. В 1940 году Лаки Лучано, даже будучи уже на каторге, располагал густой и безотказно действующей сетью торговцев, рассеянных по Северной Италии, Сицилии и Франции, и хорошо организованной цепочкой среди уголовного мира Америки, которая была в состоянии контролировать морские перевозки в некоторых портах мира.

«Большой совет» единодушно указал на Лаки Лучано как на единственного человека, способного выявить и устранить саботажников, а также установить возможные связи с итальянской контрразведкой. Мозесу Палакову, адвокату румынского происхождения, прославившемуся защитой на суде многих боссов американского уголовного мира, было поручено сообщить властям о желании итальянских мафистов сотрудничать с морской Интеллидженс сервис.

«По словам Мозеса Палакова, защитника Мейера Ланского, — пишет Кефовер[44], — морская разведка хотела заручиться помощью Лучано и просила Палакова быть посредником. Палаков, защищавший на суде Лучано, сказал, что обратился к Ланскому, старому другу Лучано; было устроено пятнадцать или двадцать встреч, во время которых Лучано сообщил некоторые сведения. «Правительству удалось обнаружить немцев, — сказал Палаков, — но опасались саботажа итальянцев, на след которых не напали». Он имел в виду возможные акты саботажа в нью-йоркском порту. Дель Гарцио[45] сказал, что Лучано использует свое положение в лоне мафии, чтобы расчистить путь секретным американским агентам, и тогда Сицилия станет легкодостижимой целью».

Кроме того, в 1946 году, после встреч, о которых упоминал Палаков, Лучано был выпущен на свободу под честное слово и репатриирован в Италию, где сумел организовать хорошо налаженную современную сеть торговли наркотиками. Именно этим вопросом и занялся главный штаб «Коза ностра» и мафии на своем совещании 10—14 октября в «Отель де пальм» в Палермо.

Загрузка...