МАГ 8(возвращение) Книга 1-2

Глава 1

Разбудили меня уже новые громкие голоса около поста Гвардии на берегу Протвы.

Парни разбирают свое добро с оружием со служебной подводы, отправляющейся обратно, и складывают на телеге из мастерской.

А пока общаются с обступившим нас составом поста, раздаются повсеместные шутки и подколки, знакомая между собою молодежь радуется встрече со старыми друзьями.

«Увидятся ли еще когда-нибудь — неизвестно?» — приходит невзначай мысль мне в голову.

Я слышал в пол уха по дороге, как Трон с кем-то из парней негромко переговаривается, видел, как мимо моего транспорта время от времени проходит Торк, контролирующий темп движения и опасности, подстерегающие нас в пути.

Слышал и видел, время от времени, но сразу же засыпал, как убитый, довольный тем, что могу выспаться, пока мы на своей стороне.

То есть, наш главный по разведке уже включился в боевое задание, служит изо всех сил, что не очень кстати мне нравится.

Эта повышенная бдительность не может не насторожить меня, ведь мы еще катимся по своей земле.

— Что же будет после поста? — просыпаюсь я уже окончательно.

Требуется как-то снять напряжение с Торка и объяснить, что до того времени, как мы спустимся в Сатум, нам ничего вообще не угрожает.

Кроме Кортов, только они животные довольно умные и на группу вооруженных людей нападать не станут.

Ну, и еще не стоит забывать про опасности в горах на перевалах, только особую бдительность и там тоже особенно ни к чему проявлять. А только осторожность и спокойствие при передвижении в горах.

А то он сам перенервничает и нас задергает, особенно сегодня вечером, когда я собираюсь предпринять все усилия, чтобы славно выпить и повеселиться перед неизбежным штурмом горных вершин.

Мы, однако, можем по его приказу из последних сил карабкаться в сторону стоянки, чтобы ночевать в темном и, еще возможно, очень мокром и сыром лесу.

Мне кажется, что сегодня вечером начнется сильный дождь, судя по наползающим тучам. Может, и гроза пройдет, тогда вообще ничего хорошего нас на природе не ждет, они здесь очень мощные. Сидеть посреди леса в полной темноте, укрываясь от льющейся сверху воды плащами — это полная задница. Учитывая, что мы будем это делать вместо того, чтобы нормально веселиться под надежной крышей трактира Сохатого.

Я в любом случае собираюсь так поступить — переночевать в номере трактира, только для такого развития событий придется предпринять определенные шаги. И лучше свои хлопоты не откладывать на потом, а то поздно окажется: если мы пройдем несколько километров по нагорьям, тогда уже совсем глупо возвращаться обратно.

Поэтому я слезаю с подводы, осматриваю свое спальное место, проверяю, не вывалилось ли из меня что-то нужное, и перехватываю Торка, когда он прекращает разговор со Старшим поста и идет к нам.

— Старина, поговорим после моста в тихом месте.

Торк с недоумением смотрит на меня, на мою неуместную в боевых условиях, по его мнению, фамильярность, и нехотя кивает головой, мол, обязательно поговорим.

После недолгого общения с постом, мы проезжаем мост и, углубившись в лес, останавливаемся.

— Чего ты хотел спросить? — говорит Старший, встав рядом со мной так, чтобы слышали все.

— Не спросить. Обсудить, если мы хотим хорошо понимать друг друга.

— Давай обсудим, — соглашается он и ждет, когда все подтянутся поближе.

— Я хочу сказать свое мнение, как человек, три раза прошедший перевалы и эту дорогу сюда к мосту от каньона, что до самого спуска в Сатум проблем с людьми опасаться не стоит. Только за зверями нужно присматривать и все. Перевалы мы пройдем без труда, такой группой это просто легко. Потратим на это дело всего пару дней, а не четыре, как говорили мы с Учителем начальству Гвардии, — начинаю я убеждать парней.

— Сейчас уже два часа по полудни, нам пора пообедать, мы с раннего утра на ногах. Тем более, рядом есть очень хороший и дешевый трактир. А вот дальше его точно не окажется. На обед, пойдем ли мы туда или накашеварим здесь сами себе, уйдет целый час, то есть к стоянке мы двинемся в четыре часа. А когда в половине седьмого вечера начнет смеркаться, скорее всего, начнется еще и ливень, тогда мы встанем посередине глухого леса на ночлег, не добравшись до стоянки еще четыре, а то и целых пять часов хода. Идти с таким солидным грузом на своих плечах по глухому лесу, поднимаясь постоянно вверх — для этого потребуется целый день, чтобы добраться отсюда до стоянки.

— Тем более, Трон едет только до трактира, ночует там и завтра возвращается, — говорю я и подмигиваю соседу.

— Вечером он не поедет с нами, уже через час ему придется возвращаться обратно, — привираю я.

Трон все понял, тем более, я уже предупредил его, что придется постараться, чтобы оставить группу в трактире, где можно хорошенько посидеть с радостью и весельем, как в старые добрые времена.

— А вот завтра он может проехать с нами почти полдороги, избавить наши плечи от большого веса на пару-тройку часов. Тогда он успеет засветло вернуться в город, как ему требуется.

Торк смотрит на парней, похоже, у них принято коллективно решать такие вопросы.

Я вижу, что народ находится в определенной нерешительности, и усиливаю нажим, говорю, что это последняя возможность нормально и весело провести время, выспаться в надежном месте и точно остаться сухими.

— Вы уже взрослые парни и понимаете, что вернуться обратно могут не далеко все. И какой тогда смысл торопиться бежать с таким грузом в горы, если можно провести хорошо вечер и нормально переночевать? Вполне возможно, что последний раз в жизни!

Общего согласия я не получаю и понимаю, что придется действовать методом принуждения, раз Торк тоже не хочет отдать приказ. Похоже, пара людей в нашей группе ему не очень хорошо знакомы, они не из его отделения разведки, сейчас они отмалчиваются, а приятель хорошо понимает, что это люди поставлены присматривать за нашим походом от начальства.

Пока так сразу он тоже не хочет нарушать приказы, понимает, чем это грозит по возвращению.

Я думаю, что наша поездка в Сатум многое изменит, пережитые вместе схватки и дорога сплотят нас, как следует.

Но сейчас я не могу про это наше будущее сказать и использовать, как аргумент.

— Ладно, тогда проведем проверку в реальных боевых условиях, забирайте свои вещи с подводы, пока прогуляемся до Сторожки, — командую я, так как подвода моя личная, соответственно, и вещи на ней только мои сейчас поедут.

— До трактира всего-то двенадцать лиг и до Сторожки еще пятнадцать, это будет небольшая разминка перед ста двадцати пятью лигами до стоянки. В гору и уже уставшими.

А про себя думаю:

— Что не входит через голову, войдет через усталые ноги и гудящую спину во второй половине дня.

Торк отдает команду разобрать свои пожитки, все ее исполняют, кроме меня, конечно.

И точно, если, проходя мимо трактира, все только посмотрели на него, ничего не говоря, но на подходах к Сторожке два новых члена нашей группы с уже красными от нагрузки рожами переглянулись и кивнули друг другу.

Все понятно, идти так до ночлега еще три-четыре часа они не хотят, все же ребята не из разведки, такие прогулки с тяжелыми грузами на своей спине им в относительную диковинку.

Это разведке приходится все тащить на выходах на своем горбе, в лесу ничего не купишь, даже за очень большие деньги.

Гвардия обычно выступает с обозами и своей кухней, все честь по чести по нормальным дорогам.

Поняв, что намерения желающих дотошно выполнять приказы уже далекого сейчас начальства испарились вместе с потом, Торк вопросительно посмотрел на парней. Получил от новичков какой-то положительный ответ на свой молчаливый вопрос и уже тогда скомандовал развернуться, чтобы идти обратно в трактир, я же предложил сложить весь груз на телегу.

Даже Учитель посмотрел на меня с благодарностью после таких слов. Он-то вообще молчит постоянно и не участвует в разговорах, сдержанный очень человек, после жизни в сатумских реалиях таким любой быстро станет.

Или не выживет.

Меня все-таки, как теперь оказалось, именно в штат Гвардии не ввели, не знаю почему. Даже копье выдали Торку, не мне лично, поэтому я остался таким вольноопределяющимся среди военных людей.

Со своим особым статусом, вроде бы и помощник, но не под присягою, просто какой-то вызвавшийся сам доброволец-активист, используемый за хорошее знание местности, где будет вестись разведка.

Без оплаты своих услуг, просто как мобилизованный на какое-то время городом и его армией.

То есть, отдавать приказы и требовать их исполнения от меня, если судить по местным допотопным уставам и понятиям, приятель не может. Обычно все, естественно, не обращают на эти условности никакого внимания и просто приказывают гражданским, но Старший группы решил все же обратить, раз я сам не тороплюсь на перевалы.

Да еще он правильно понимает, что мне лучше знать, как двигаться к перевалам и идти дальше.

Мы подходим к трактиру, оставляем наши пожитки и оружие лежать на подводе. Дождь сегодня ожидается, придется разобрать вещи и сложить их под навесом. Лошадь с подводой загоняют на задний двор, оставляют под присмотром одного из бойцов, так сказать, на посту рядом с нашим барахлом.

Рассаживаемся за столом, заказываем себе обед и, конечно, немного пива, всего по паре кружек. Пока ждем заказанную еду, завязывается неспешный разговор, я в это время внимательно рассматриваю парней, с которыми недавно познакомился.

Торка, Учителя и еще одного разведчика, Вилсера, коренастого крепыша, я знаю хорошо. Он хоть и не входит в наш кружок, так как по званию пока рядовой, но в трактире все же бывает, за нашим столом сидит.

Пара прикомандированных из Гвардии разительно отличаются от собранных и деловитых разведчиков, таких как Торк и Вилсер. Это Хонс и Трагер, один — высокий парень, похожий чем-то на Кроса, светлоголовый и жилистый, хорошо управляется с мечом и копьем, второй — невысокий и кажущийся достаточно хрупким, темноволосый воин, специалист по стрельбе из лука и арбалета.

Машинки нам выдали уже производства нашей мастерской: как козьи ножки, так и болты. Для полной проверки, так сказать, в реальных боевых условиях.

Почему в разведку отправили именно этих двоих, а не проверенных товарищей Старшего группы, я точно не знаю, а Торк меня в этом же уверяет, что совсем не в курсе.

Я ему почему-то не верю, умение различать ложь меня не подводит, но не настаиваю на правдивом ответе.

Пока я добился одной маленькой победы, мы расположились в трактире и сегодня погуляем, тем более, сегодня седьмой день осьмицы, будет аншлаг у Сохатого.

Ради такого дела, в конце концов, и живут люди свой иногда очень недолгий срок в косматом средневековье.

Ну, еще чтобы успеть расплодиться и детей выкормить, пока те не повзрослеют.

Погуляем точно, пусть пока парни так и не думают. Я же, как опытный человек, это хорошо понимаю, тем более, жизнь так коротка и трудна в эти средневековые времена, что лучше очень торопиться, чтобы хоть немножко успеть.

С собой у меня Палантир и лечащие артефакты, возможно, будет стоять выбор между тем, что кто-то из нашего отряда умрет или я смогу его спасти, но только путем своего разоблачения, как настоящего Мага.

«Пока я сам не знаю, как поступить в таком случае, будем смотреть по обстоятельствам. Честное слово, еще не знаю», — говорю себе сам.

Впрочем, до того Великого похода Освободителей Севера и Победителей последних Магов еще примерно целый год времени. Ну, может восемь-девять месяцев.

Я сам не думаю пока раскрываться перед своими попутчиками, тем более, кто-то из них точно послан начальством в этот поход, чтобы получить правдивую информацию, как все пройдет на самом деле.

Мне и Учителю еще не доверяют безоговорочно, Торк и его подчиненный могут попасть под наше влияние и пойти у нас, пришельцев, на поводу. Поэтому и приставлены к нашей группе новые люди, ведь потребность в достоверной информации от своих прикормленных людей в Гвардии стала уже нужнее, чем боевая слаженность и возможность доверить спину надежному и проверенному товарищу.

Все, как и везде, новый капиталистический строй, как и феодальный, строится на безоговорочном подчинении и личной преданности твоих людей.

Понимаю, что народ немного скован, наверно, угрызения совести мучают всех моих попутчиков.

«Может, все же стоило сжать зубы и начать подниматься на нагорья, пусть прошли бы мы сегодня не больше десятка километров, то есть шестьдесят лиг, и заночевали в темном лесу, как самые суровые парни. Зато очень искупительно мокли бы под дождем, радуя далекое начальство. Вместо такого подвига мы теперь сидим в освещенном трактире, добром это точно не кончится, пусть мы хлебаем пока одно пиво», — такие примерно мысли мучают сознание моих попутчиков.

— После мокрой ночевки в холодном лесу кто-то может заболеть и сильно понизить мобильность нашего отряда! — говорю я всем сомневающимся. — В горы нельзя идти слабым и больным! Никогда!

Начальство окажется очень недовольно такой своевольностью разведки и ее начальника. Если, конечно, вообще узнает о таком поведении, это пока самый главный вопрос. А моя задача сделать так, что доверенному человеку или даже нескольким таким легче окажется соврать, что шли и работали, как положено. Это всяко лучше, чем долго объяснять, почему столько раз нарушили строжайшие указания и ценнейшие распоряжения высокого, только уже очень далекого начальства.

— Служи по уставу — завоюешь честь и славу, — выдаю я и вижу, что парням нравится такой лозунг, все еще мечтают о славной смерти в окружении кучи мертвых врагов.

Ибо активная жизнь здесь и так совсем не такая долгая, только до первой серьезной проблемы со здоровьем или первой серьезной раны.

После обеда военные идут поспать на сеновал, я же шикую и отправляюсь в отдельный номер, как всего лишь прикомандированный гражданский специалист, имеющий в кошеле денежку, чтобы заплатить за повышенный комфорт и белье на кровати.

Вечером я спускаюсь в зал, уже стемнело на улице, наши сидят здесь же и вяло распивают по одной кружке пива под строгим взглядом Торка.

Столы уже заняты наполовину, два из них рядом — веселыми лесорубами, и я только собираюсь присесть к своим, как вижу прекрасную картину.

В зал поднимаются Охотники, и в прошлом мой хороший приятель Крос идет впереди всех, за ним я вижу Драгера.

«Отлично, познакомлюсь наконец с Кросом и упрочу знакомство с остальными Охотниками. Наши все равно долго будут раскачиваться, пока не соберутся избавиться от угрызений совести. Требуется переломить такое похоронное настроение. Заодно угощу всех, у меня с собой есть пяток золотых тайлеров, больше брать не стал в горы, лавок там не имеется, а в Сатуме наши монеты лучше не светить», — радуюсь я.

Остальные деньги я оставил в тайнике на квартире, только выдал трем женщинам, будущим специалистам-риэлторам по сорок тайлеров каждой, чтобы они присматривались к недвижимости и не думали, что я просто так болтаю от нечего делать. Гигантские деньги, но и работники они крутые, нужно только подтолкнуть их в правильном направлении.

Я сразу подхожу к нашему столу и предлагаю позвать Охотников к нам, парни на мое предложение реагируют с вялым энтузиазмом.

«Ничего, такое настроение скоро пройдет, на халяву пьют все», — помню я высказывание классика советского кино.

— Нас шестеро и их столько же, как раз за стол поместимся нормально. Произведем спайку наших отрядов личным примером!

Тут же обнимаюсь с Драгером и Контом, неразлучной парочкой Охотников, которые, как я понимаю, погодки, поэтому в Гильдию пришли в один призыв. Обнимаюсь, как со старыми знакомыми, сразу зову за наш стол, намекая, что у меня есть повод хорошо проставиться.

— Парни, знакомимся с Гильдией, мои приятели и отличные мужики, будут с нами сидеть сегодня.

Вечер начинается, есть в зале и охранники какого-то каравана, только не те, другие уже, и хозяева-купцы тоже новые.

Ладно, я уверен, что лесорубы докопаются именно до них, как настоящий трудовой народ к этаким трутням, это неизбежный процесс. Один наш на охране подводы и лошади, Трон сидит за столом, я пока отношу парню, который Хонс, пару кружек пива и закуски, чтобы ему не так скучно жилось, пока смена придет.

— О, благодарствую, — оживляется он, так похожий на Кроса, и я говорю ему о таком сходстве:

— С нами за столом твой брат родной сидит, только Охотник, может пятнадцать кружек пива за вечер выпить.

Хонс задумывается:

— Я, может, тоже столько выпью, только кто же мне столько нальет?

— Ну, сменишься, посмотрим, — обещаю я ему и возвращаюсь за стол.

Серьезно заряженные на веселье Охотники уже пробили броню сдержанности гвардейцев, и веселье набирает обороты, даже Торк уже смирился с нарушением приказа, просто радуется жизни наравне со всеми.

Когда еще будет такой случай, чтобы без начальства и жен оттянуться по-взрослому?

Я подхожу к стойке и заказываю у Сохатого бутылку ресы:

— Нет, лучше сразу две, чего девок гонять попусту, — и выдаю ему в качестве аванса один золотой, чтобы не переживал за наш стол.

Реса все же гораздо дороже пива стоит.

Да, посидеть с парнями из параллельной военной организации и познакомиться с ними поплотнее, именно этого и не хватает нашим гвардейцам, чтобы почувствовать себя в порядке. Ведь Охотники живут гораздо свободнее и привольнее, редко видят свое начальство и не так скованы условностями дисциплины. У них авторитет другого типа — приобретенный долгой совместной войной в лесах и предгорьях, все хорошо знают, кто чего стоит на самом деле.

Альс с Турином, конечно, авторитетные люди, и с ними спорить никто не рискнет, но тот же Понс вполне мог бы не соглашаться с тем же Тонсом, это я себе могу представить. Вон, Крос зацепился с Контом на языке, и теперь они что-то энергично доказывают друг другу, размахивая руками, совсем не стесняясь окружающих и такого нарушения субординации, вообще немыслимого в Гвардии.

Позже выступает новая певица, заметно уступающая в голосе и антураже Грите, поэтому такого волнения ее выступление не вызывает у народа. Потом начинаются разборки лесорубов и охранников, в этот раз прошедшие за полным преимуществом лесных работников. Но оказалось, что смолокуры тоже имеют свое мнение на происходящее, они уже вступили в контры с плотогонами, впрочем, и окрестные крестьяне с той стороны Протвы выдвинули вперед настоящего богатыря, который побил Старшего лесорубов, наконец.

В ящичке у Сохатого набралась уже солидная сумма, я внимательно рассмотрел количество монет и пришел к выводу, что там уже под золотой точно имеется.

На наш стол особо не задирается никто, но дерзкие взгляды бросают, поэтому я шепотом предложил Торку заработать деньжат по легкому, чтобы постоять за честь Гвардии.

Похоже, ему очень хочется выступить и навалять местным, показать настоящее мастерство.

Но драться за деньги, находясь при исполнении — это уже, по его мнению, серьезный косяк, поэтому пришлось ответить мне на вызов одного из лесорубов, расстроенного поражением своего Старшего.

Я человек гражданский и могу много чего делать, даже не соблюдать воинский устав.

Наша толпа вывалила целиком на улицу, я сунул Учителю золотой и попросил поставить на меня, как вы догадались. Пришло время показать моим приятелям по спортивному кружку, что умеет один из их Учителей, раз уж второй Учитель не по драке на кулаках. Выпитая реса и воспоминания о первой победе в этом трактире здорово будоражат кровь.

С тех пор я стал старше на два года, но моя сила и ловкость поднялись на три деления по шкале Храма. Заодно я хочу показать своим приятелям по занятиям в казарме, насколько я превосхожу их в ударной технике, поэтому не собираюсь долго размахивать кулаками. Главное для меня — это не бить во всю силу, чтобы кулаки не повредить, при всей своей магической мощи лечить самого себя я пока не умею.

Что меня неподдельно печалит.

Пока я бинтую руки кожаными ремнями и разминаюсь, уже разогретый соперник, набычившись, смотрит весьма пренебрежительно на мои потуги.

Сохатый свистнул сам только после того, как собрал все ставки и запомнил всех азартных игроков в лицо.

Лесоруб, здоровенный парняга с детским лицом, ринулся ко мне, широко размахиваясь с правой руки, однако я не стал ждать и пробил сразу двоечку, первым ударом в нос приподняв его челюсть, вторым аккуратно и точно ударил вполсилы.

Парень даже пережил такое двойное попадание на ногах, его повело, и вело до тех пор, пока я не догнал и не приложился еще раз к подбородку.

Наши сторонники, военные и гильдейские, очень обрадовались такой легкой победе и орали, как умалишенные, хотели меня качать. Я еле отбился от наших и вместе с Учителем отправился получать выигрыш.

Затем меня вызвал Старший плотогонов, разобравшийся с первым силачом смолокуров, я также послал Учителя с золотым делать ставку, оставив у себя сорок серебрушек, полученных за первый бой.

Я опять не стал затягивать драку, остановил здоровяка парой встречных и также скучно, по мнению окружающих, добил еще несколькими ударами по голове.

Опять переждал восторги и сходил за деньгами к Сохатому, а там уже сладился и последний бой, с настоящим богатырем из крестьян. С парнем двухметрового роста, достаточно неуклюжим и старающимся держаться подальше от моих кулаков, просто пытаясь отталкивать меня при каждой возможности. Вскоре я удачно провалил его вперед и отвесил хорошую плюху прямо по уху.

Богатырь, очевидно, небитый никогда, похоже, решил не терпеть больше побои и сразу же сел на землю, не собираясь продолжать.

Кажется, по уху я ему попал слишком сильно, а терпелка у мирного парня оказалась не такая большая, как он сам. Впрочем, он по итогу мудро поступил, отделавшись легче всех остальных.

На карман ко мне пришло полтора тайлера, половину из которых я отдал за стол и выпивку, забрав у Сохатого свой золотой.

Наш стол долго празднует мою победу, и когда я уже ушел в номер, еще продолжительное время слышу веселые крики и стук кружек по столам.

Засыпая, я порадовался про себя такому вечеру и кувшинчику с пивом, стоящему около кровати. Потом неподдельно загрустил, понимая, что не скоро теперь посплю на матрасе с бельем и милой Гритой под бочком, и так незаметно уснул.