Магические традиции

Глава 3. О зависти и коварстве

Читать Наставления оказалось не только сложно, но и стыдно. Лили специальным заклинанием зачаровала книгу — теперь все посторонние будут считать, что это лишь сборник статей по зельеварению. Чтобы окончательно запутать всех любопытных, Лили сама смастерила обложку, старательно выведя на ней название известного любовного романа. Теперь те, кто способен видеть через чары, тоже будут одурачены. По крайней мере, Лили на это надеялась.

Она уже несколько раз слышала нечто подобное в разговорах чистокровных. Дескать, сильнейшие ритуалы базируются на страхе, крови, смерти, или сексе. И родовые ритуалы относились к магии высшего порядка. Именно поэтому Наставления вызывали у Лили странное чувство стыдливости, хотя до самих ритуалов она еще не дошла.

У Эвансов была огромная библиотека, сплошь романы и поэмы. Мама говорила — остатки былого величия семьи, то немногое из прежнего богатства, что спасла бабушка. Любопытство — одна из основных черт характера Лили, и в прошлом году она залезла на закрытую полку, откуда вытащила не-детскую книгу. Это была «Жюстина» Маркиза де Сада. Лили прочла с пару десятков страниц и вернула книгу на место… чтобы через пару дней снова взять ее, прочесть еще немного и снова вернуть.

И вот сейчас, читая Наставления, она ощущала себя примерно так же. Смесь отвращения, любопытства, недоверия и еще чего-то необъяснимого. Да и стиль повествования схож — отступления от темы, бессмысленные рассуждения и бесконечные нравоучения. Темы, конечно, существенно разнились, но почему-то Лили вспомнила именно ту книгу. Из-за ощущения, что читает что-то не слишком приличное, она и скрывала обложку Наставений.

Судя по всему, жизнь магической аристократии была далека от того внешнего лоска, который демонстрировали на страницах светской хроники. По крайней мере, если они хотели сохранить родовые дары. А все, как правило, хотели.

Родовые дары были мерилом знатности в мире магии. Это таланты в какой-то узкой области магии, способности не только виртуозно разбираться в этой отрасли, но и создавать что-то новое. Редко какой маг наследовал больше двух даров. Но даже один проявленный талант — это колоссальные возможности, недоступные большинству магов. И внутри каждого рода был свой список даров, которые могут получить новорожденные. Книга была написана британскими магами, поэтому были даже даны относительно понятные Лили примеры. Вот Род Блэков на момент издания книги мог похвастаться двадцатью возможными дарами. Название многих талантов были Лили попросту незнакомы.

Главная проблема магов — сама наследственность. Если брать в жены только своих родственниц, то никакая магия не сможет нивелировать вырождение. А если слишком разбавлять кровь, то и Дары через пару поколений исчезнут безвозвратно. Так были созданы самые древние и самые мощные артефакт: родовые алтари. Их создавали посредством множества ритуалов, и они требовали постоянной заботы. А как лучше всего передавать энергию? Кровь, отнятие жизни и занятия сексом. И поэтому в подвалах благородных домов было три обязательных зала, что граничили с помещением родового алтаря. Ритуальный зал, Пыточная и Комната Лорда и Леди.

— Что читаешь? — раздался у правого плеча довольный голос Поттера, и книга тут же была вырвана из ее рук.

— Отдай! — вскочила со своего места Лили.

Джеймс был один, без своих друзей, но это ровным счетом ничего не значило. Он, подняв книгу высоко над головой, достал из кармана палочку. Лили рассерженно сжала губы. Чтобы вырвать книгу из рук Джеймса, ей бы пришлось комично подпрыгивать за ней, а применять колдовство против него еще бесполезнее. К тому же действовал он не в пример быстрее. Невербальное заклинание, и вот уже иллюзия учебника зельеварения пропала, а Джеймс, ловко развернувшись к Лили спиной, открывает книгу на первой странице, игнорируя рукописную надпись на обложке.

— Наставления? — удивленно протянул он, взглянул на Лили с долей недоверия, но тут же протянул книгу обратно.

Та, недовольно насупившись, снова заколдовала книгу и засунула ее в сумку, чтобы больше не отобрали.

— И как тебе главная настольная книга чистокровного мага? — Джеймс улыбался.

Он вообще много улыбался. И разглядывал ее как-то по-особенному, что заставляло Лили ежиться. Он не раздевал взглядом, как некоторые парни, но и не смотрел печальным взглядом, как когда-то делал сосед Лили, влюбленный в нее до беспамятства. Нет, Джеймс смотрел иначе. Сначала она думала, что у него действительно какой-то спортивный интерес. Вроде как завоюет и отстанет. Но потом Лили поняла, что это не правда. Хотел бы именно завоевать, действовал бы иначе. У него ведь тоже были девушки, только что он скрывал свои интрижки, в отличие от Сириуса. Нет, тут было что-то другое. И Лили опасалась Джеймса, потому что не могла понять его мотивов. Но и в неземную влюбленность она не верила.

— Познавательно, — недовольно ответила Лили, собираясь уйти отсюда.

Она читала в той самой картинной галерее, что соседствовала со входом в гриффиндорскую башню. Здесь, по крайней мере, было множество скамеек. А если наложить согревающие чары, то сквозняк совсем не мешает.

— Тоже так думаю, — широко улыбнулся Джеймс. — Мой родовой алтарь пока что опечатан, но для тебя могу провести экскурсию в качестве исключения.

— Туда не водят посторонних, — буркнула Лили, быстро найдя слабое место в его предложении.

Джеймс пошел за ней следом, явно собираясь продолжить не самый приятный разговор:

— Так мы можем стать не посторонними. Мне уже семнадцать лет, тебе тоже есть семнадцать — можем заключить магический брак.

— Твой флирт излишне прямолинеен, — так же недовольно ответила Лили, толкая тяжелую двустворчатую дверь картинной галереи.

Джеймс придержал дверь ладонью, помогая Лили выйти.

— Это не флирт, — возразил он, — С тобой я всегда честен. И прямолинеен.

Лили промолчала. Ее отношения с Джеймсом стали теплее в начале года, но сейчас ей снова было тяжело с ним общаться. Понимать, что именно он, его желание женить ее на себе, мешает Лили быть с Сириусом, — это сложно. Даже осознавая, что она Блэку особо не нужна в любом случае. Даже понимая, что без Поттера Лили бы, в лучшем случае, просто стала одной из многих бывших Сириуса. Она не могла нормально относиться к Джеймсу. Ее разум старательно откидывал логику, пытаясь найти виноватого. И этим виноватым оказался Джеймс.

— Давай сходим в Хогсмит в субботу, — предложил Джеймс, идя следом за ней.

— Я буду заниматься, — ответила Лили, — У нас ЖАБА в этом году, если ты забыл.

— Экзамены — не самое главное в жизни, — легкомысленно сказал Джеймс.

Они уже дошли до входа в башню. Названный пароль заставил картину освободить проход до того, как Полная Дама успела что-то сказать, а вот в общей гостиной на них тут же обратили внимание. Поттер старательно разыгрывал влюбленность, поэтому смотрели на них заинтересованно, словно ждали какого-то признания, или хотя бы жаркого поцелуя на глазах толпы. Лили тут же пожалела, что вообще пошла в общую гостиную. Надо было идти в библиотеку, там и тихо, и с провокационными вопросами никто не лезет.

Пришлось подняться в комнату, чтобы отвязаться от Джеймса. Она снова легла на кровать, надеясь прочесть еще пару глав, но вскоре в комнату зашли девочки. В этом комнате они жили впятером: Лили, Мелиса, Шарлотта, полукровка Мэри и не особенно родовитая, но чистокровная Эмилия. Раньше у Лили была близкая подруга — Мэри МакДональд, но они рассорились на шестом курсе. Причина была банальна и от этого еще обиднее. Мэри нравился Северус Снейп. Лили старательно рекламировала Мэри, все надеялась их свести… а потом ситуация стала крайне неприятной.

В конце пятого курса, во время сдачи СОВ, Лили сидела совсем рядом с Джеймсом. Он улыбался, смотря на нее, и все рисовал на листе черновика ее инициалы. Это порядком раздражало, поэтому после экзамена Лили покинула зал очень быстро, увязавшись за шумной толпой девчонок. Они сели на берегу озера, собрав вокруг себя немало народа. Болтали, смеялись. А потом увидели, как Джеймс задирает Северуса.

Лили последнее время все хуже ладила с другом детства. Ей казалось, что прежний Сев исчезает, что они все больше отдаляются. Его друзья издевались над маглорожденными и полукровками. Лили не трогали. Но ощущение все равно было гадостным. Она все пыталась убедить Северуса не дружить с этими мальчиками… но он находил причины остаться. И Лили раздражало не столько его упорность в этом вопросе, сколько вообще двоякость ситуации. Неужели он не понимает, что ей просто неуютно с ним? Как она может доверять свои тайны человеку, который, возможно, тоже участвует в травле маглорожденных студентов? Ей было бы легче, если бы он сделал окончательный выбор, ушел уже на одну сторону, разрушил эту нелепую ситуацию.

Когда он назвал ее грязнокровкой, Лили отшатнулась, словно он ее по лицу ударил. Северус выбрал не ее. Быть может, это было сказано сгоряча, но в тот момент ей было так больно и обидно. А чуть позже — напротив, ей стало так легко. Да, больно. Да, обидно. Но она словно сбросила с себя тяжкий груз: больше не нужно бояться, больше не нужно ждать подвоха. Все решилось. Оказалось, что Лили так устала быть ему другом, что даже плакать не хотелось. Она была опустошена.

Это Мэри заставила ее выйти и поговорить с ним. Лили считала, что говорить им уже не о чем. Они перестали быть друзьями не сегодня. Нет, их дружба умерла уже давно, а они просто делали вид, будто вместе. Северус ушел. А в начале шестого курса Мэри высказала Лили столько всего… она тогда долго плакала, спрятавшись в пустом классе. Как только она не называла Лили: грязнокровка, лицемерка, стерва, карьеристка. А еще Мэри сказала Лили то, что все, оказывается, знали уже давно. Северус и не считал Лили своим другом. Он любил ее. Так Лили потеряла не только лучшего друга, но и близкую подругу.Сейчас Мэри едва с ней здоровается. Наверное, игнорировала бы совсем, не живи они в одной комнате.

Сейчас вместе с Мэри были и Шарлотта с Эмилией, Мелиса часто приходила в комнату только чтобы поспать. Все трое весело болтали, в разговоре звучали знакомые имена.

— О! И ты тут! — радостно восхитилась Лотти. — Опять читаешь?

Лили кивнула. Она не очень любила сплетничать. Признавала силу высокой информированности, находила полезным слушать сплетни… но ее соседки не столько делились информацией, сколько бестолково перемывали косточки другим девчонкам.

— Последние новости: Анжелика Остен призналась в любви Барти Краучу. Представляешь? Прямо при всех! — Лотти плюхнулась на кровать Лили, лишая ту последней надежды спокойно почитать.

— Смелая, — выразила свое мнение Лили.

Но особых эмоций по этому поводу она не испытывала. Она вообще с трудом вспоминала, кто такая Анжелика Остен. Вроде шестикурсница с Гриффиндора. Если Лили, конечно, ни с кем ее не спутала.

— Вот ты бы так смогла? — обернулась Лотти. — Признаться в любви на глазах у всех?

Лили привычно задумалась: смогла бы? Наверное, нет. И не только потому что страшно при всех, но еще и потому что это просто как-то неправильно: признаваться в любви надо наедине.

— А Лили на такие вопросы ответить не может, — тут же хмыкнула Мэри, — Она вообще любить не способна.

Стало обидно. Очень. Не столько из-за ее слов, сколько потому что когда-то Лили считала ее подругой, а они оказались никем.

— Неужели? — резонно удивилась Эмилия. — Ты не влюблялась?

— Почему же? — не смогла удержаться Лили, — Я и сейчас влюблена.

Лотти тут же придвинулась к ней поближе:

— Да? И в кого же? В Джеймса?

Лили ответила честно. Она знала, что Лотти на подобное не обижается:

— Тебе скажу — через день вся школа знать будет.

Лотти расхохоталась в ответ:

— Ну простите, я совершенно не умею хранить секреты. Но раз не хочешь говорить — точно не в Джеймса. А ему говорила? Бедняжка, страдает, наверное.

Лили лишь молчала в ответ. Лотти сама все додумает, нет нужды что-либо говорить. Даже наоборот: чем больше скажешь, тем больше она про тебя придумает. Как при такой болтливости она умудряется никому не причинить зла — загадка для Лили.

Если полученный дар не развивать, то это в итоге скажется на жизни мага. Так писали в Наставлениях. По крайней мере, родовой алтарь, полуразумный артефакт, перестает давать такому лентяю свою защиту. И вот уже появляются всякие магические болячки, начинают преследовать мелкие неприятности и быстро цепляются чужие сглазы. Маг, развивающий дары, проживет долго.

Защита алтаря тем сильнее, чем чаще маги подпитывают. Ритуалами, жертвоприношениями, традиционными обрядами. Лили с некоторой долей брезгливости читала об этом. Девочки в семье должны сбрасывать первую кровь на алтарь. Лили недовольно ежилась. Первые месячные и так не слишком-то радуют, а уж если в такой день нужно залезть на камень, да в присутствии всей родни, а под ритуальным балахоном никакого нижнего белья… Странные порядки. Наверное, чтобы воспринимать это нормально, нужно родиться и вырасти в мире магии.

А еще по-своему удивила обязанность Лорда и Леди как минимум раз в месяц заниматься сексом в комнате около алтаря. Интересно, это крошечная коморка в подвале? Или вычурные покои в шелках и позолоте? А у Лорда и Леди есть расписание исполнения супружеского долга? И не совсем понятно, для чего вообще нужно спать вместе именно в этой комнате.

Пугало, что в магическом браке, которым и обязаны связывать свои жизни глава рода с женой, женщина оказывается в сильной зависимости от мужа. Хозяйка в доме, но при этом рабыня собственного супруга. Отлаженная веками система магических браков твердила, что женщина должна быть зависима и знать, кто ее хозяин. Это почти точная цитата. Слово «Хозяин» Лили не особенно нравилось.

Она так задумалась, что едва не налетела на шестикурснику Гриффиндора. Катрин Томпсон своей ненависти к Лили не скрывала. Как и своей любви к Джеймсу Поттеру. Но это была распространенная причина ненависти девушек. Мэри ненавидела ее из-за Северуса, Катрин и еще несколько девчонок — из-за Джеймса. Последний был желанным женихом для многих чистокровных ведьм, но при этом сам Поттер звал замуж только маглорожденную Лили. Она рассеянно подумала, что считать Джеймса своим хозяином точно не хочет, так что с радостью отдала бы его Катрин. Информация о магическом браке отбила желание выходить замуж за Джеймса даже ради лучшего устройства в мире магии. Какой смысл бежать от работы официантки, если в итоге становишься практически чьей-то вещью?

Но пока Лили, автоматически извинившись, размышляла о магическом браке, Катрин сделала шаг назад, поднесла ладонь к губам и сдула прямо на Лили какой-то порошок. Среагировать она не успела: вдохнула его и тут же оглушительно чихнула. И вдруг стало так спокойно, так легко. Только что разум как-то отстраненно отметил, что это явно была Пыльца Эдельвейса. Если вымочить ее в зелье подчинения, а затем просушить на солнце, то получится снадобье, схожее с заклинанием Империо. Снадобье это, разумеется, запрещенное, пусть и действие его недолгое. Катрин протянула Лили открытую склянку с каким-то зельем:

— Пей! — приказала она.

И Лили выпила. Привкус миндаля и мяты, этот особый запах — Лили узнала зелье. Оно приятно прокатилась по гортани в желудок, и тут же словно все мышцы у Лили расслабились, в голове приятно помутилось, соски болезненно напряглись, а губы сами собой приоткрылись. Зелье Страсти. И хорошего качества.

— Сейчас ты найдешь того, кого любишь, — приказала Катрин, — поцелуешь его. Скажешь, что любишь только его. И сделаешь это так, чтобы Джеймс Поттер тебя видел. Скажи, что хочешь этого парня и уведи его куда-нибудь.

Лили кивнула. Мысли были ленивыми, словно в голове у нее вязкий сироп. Приказ Катрин казался таким правильным, нужным. Найти Сириуса и поцеловать? Конечно, она непременно это сделает. А когда поцелует, действие Зелья Страсти передастся и Сириусу. Это тоже хорошо. Она развернулась и направилась обратно к общей гостиной: именно оттуда стоит начать поиски Сириуса. Позади нее раздался голос Катрин:

— Обливиэйт.

И Лили уже не помнила, почему она решила не идти в библиотеку. Ей нужно найти Сириуса. Прямо сейчас. Только зачем ей нужен рядом Поттер? Точно! Чтобы окончательно прояснить ситуацию.

Всю дорогу за ее спиной звучали чьи-то шаги, но Лили так и не оглянулась назад. Едва она вошла в гостиную, как поняла, что ей крупно повезло: Сириус, Джеймс, Ремус и Питер как раз направлялись к лестнице в мальчишеские спальни. И искать не придется. Лили, все еще улыбаясь, быстро пересекла помещение, оттолкнула Питера, который только начал подниматься по лестнице, легко обогнала Ремуса, схватила Сириуса за руку, не давая уйти далеко.

— Лили? — удивленно спросил он.

— Какие-то проблемы, любовь моя? — весело, с традиционным раздражающим нахальством спросил Джеймс.

А Лили поднялась еще на несколько ступеней наверх, окончательно скрывшись за поворотом лестницы от взглядов сидящих в общей гостиной, обняла Сириуса за шею и поцеловала. Раньше ей не доводилось целоваться. Слишком мало времени проводила в мире маглов, слишком сильно отпугивал любых поклонников Джеймс в мире магии. А Северус, который, по словам Мэри, был в нее влюблен, никогда даже за руку не брал, что уж говорить о поцелуях. Зато Лили много читала. И теорию знала на твердую пятерку. Да и Сириус, в отличие от нее, целовался много и часто. Но уже через пару восхитительных секунд он разорвал поцелуй и злобно прошипел:

— Мордрет! Миндаль и мята! В комнату все. Быстро!

И потащил ее за руку наверх. Лили, в принципе, была совсем не против пойти за ним в комнату, только немного не понимала: зачем тащатся все остальные?

В комнату Сириус ее практически затащил, а внутри небрежно толкнул на кровать. Лили упала на спину, и из-за мышечной слабости не сразу смогла даже сесть.

— Миндаль и мята? — раздался удивленный голос Джеймса.

Сириус распахнул сундук, заклинанием призвал большой бутыль с фиолетовым зельем, отхлебнул из него и направился к Лили:

— Пей! — приказал он.

— Не хочу, — мотнула головой она. — Я хочу…

Договорить она не успела. Сириус жестко ладонью сжал ее челюсть, заставив открыть рот, и тут же плеснул зелья из бутылки, облив при этом и саму Лили, и кровать, на которой она все еще сидела. Пальцы разжал не сразу, сначала убедился, что Лили проглотила противную жидкость. Она вытирала с лица липкие потеки, зелье горчило во рту, а намокшая рубашка противно липла к телу.

Теперь Лили плохо понимала, что на нее нашло, и как она вообще здесь оказалась. В комнате повисла тишина.