Магия ответа

Глава 24. Трухлявый

Времени оставалось мало, и пришлось действовать без особых раздумий. Первым делом пацан отправился разведать, когда можно будет прошмыгнуть в канал.

Хромой вылез наружу и некоторое время отсутствовал, заставляя меня немного нервничать. Я лежал в норе под выходом, рассматривая редкие звёзды в щёлочки трухлявого дощатого щита. Облака, которые ещё вечером закрывали небо, уже почти разбежались.

Было довольно символично, что я видел и край Пробоины. Ночное небо не почернело настолько, чтобы скрыть её.

Эвелина подползла сзади, тыча посохом мне в мягкое место:

— Эй, привратник, ну, где этот мальчишка?

— Сейчас вернётся… — я стиснул зубы, чувствуя раскалённый кончик шеста на бедре, — Эвелина, твою мать!

Я вывернулся, чтобы заметить, как в темноте блеснули довольные глаза чернолунницы. Но она всё же убрала свой посох, хоть и помедлила секунду.

— С чего ты взяла, что я — «привратник»?

— Мало того, я уверена, что ты ещё и Предтеча. Предвестник!

Я едва сдержался, чтоб не послать её. В моём списке планов спасение этого мира находилось где-то под буквой «Х»…

— Ты же видишь, что я — Пустой?

— Пустые — это Лунные, в которых не проснулся магический дар, но может проснуться, — задумчиво сказала чернолунница, — Обычный Безлунный сразу лишён магии, с рождения.

— Знаю, — ответил я, прислушиваясь к звукам снаружи.

Было неудобно разговаривать с ней, извернувшись в узкой норе.

— Так вот, я чувствую в тебе магию Серых Хранителей, — вдруг честно призналась Эвелина и прищурилась, — Да ты и сам знаешь, что не обычный Пустой.

Я молчал, раздумывая, открывать ей ещё какие мои секреты, или нет. Если её церковь знает, что Последний Привратник будет Иным, то она должна догадываться и насчёт меня.

— Я Вася Пёсин, — нахально повторил я, — обычный Безлунный, шорник из деревни Перовских.

— Засунь в Пробоину свою деревню, так я и поверила! То-то ты, деверь дорогой, так оживился при встрече, когда услышал о моём одноглазом наставнике, — продолжала шипеть разгорячённая Эвелина, — Неужели слышал об отце Филиппо? Ты знаешь о его способностях?

Раскрывать, что её одноглазый наставник-священник как раз и наложил на моего Василия магию «Вето», я не стал. А то мало ли как среагирует верная ученица.

— Немного слышал, — нехотя ответил я, — А что, он мне откажется помочь?

— Да чтоб ты в нужнике сидел, когда Незримая будет вершить суд! — едва не закричала она, хотя тут же сбавила пыл. Но глаза чернолунницы, казалось, уже сами горели ярче Красной Луны, — Наша церковь с нетерпением ждёт Предтечу и готова принять его в объятия. Подумать только, у нас и «знамение» есть, а теперь и новый предвестник!

Я, помня разговор с оракулом Альбертом Перовским, не спешил радоваться. Что у нас там Дети Чёрной Луны хотят сделать с Последним Привратником? Принести в жертву ради спасения мира?

Будет неудивительно, если вдруг та же самая судьба ждёт и предвестников, так называемых Предтеч. Тем более, её наставник вроде как уже убил одного только потому, что так «приказала Незримая».

Да уж. Жжёный пёс подкрался незаметно и мягко прикусил горелыми клыками мою филейную часть: «Ты мив-то фпафай, я тут подовду»…

Я осторожно спросил, усмехнувшись:

— А чего сразу Предтеча-то? Вдруг я — сам Последний Привратник?

Эвелина ответила довольно холодно:

— Я — жена самого Последнего Привратника. Сожри мои пятки Чёрная Луна, но приход Мужа для меня — это всё равно, что рассвет! Вот ты можешь не заметить рассвет?

Она явно словила проповеднический кураж, и начала сыпать красивыми метафорами. Про то, что появление мужа для неё — это как показавшаяся земля на горизонте после долгого плавания. Как протянутая ветка в топком болоте… Как жар от костра в морозную ночь…

Я слушал её бредни вполуха, внутренне немного завидуя энтузиазму Избранницы. Нет, я тоже имел свою веру. Я верил в родную Свободную Федерацию, в солдатские долг и честь. Верил и в то, что для сраных капитов мы со своей свободой, как кость в горле…

Но эти вещи я мог если не пощупать, то хотя бы ощутить. Я чётко знал, что за нашими спинами миллиарды жителей Федерации, и что их жизнь зависит от того, отдадим ли мы хоть дюйм врагу.

А на данный момент мне всего лишь хотелось снять магический блок, и заодно выяснить, какие-такие неведомые силы закинули меня в этот мир, в тело Василия Ветрова. То есть, Борзова… Ну, есть подозрение, что он вообще внебрачный сын царя Рюревского, хотя сейчас простой деревенщина Васька Пёсин.

Так что цели я себе ставил вполне пока приземлённые, без героического спасения мира. И, твою-то псину, одновременно с этим надо бы позаботиться и о самом Василии.

Эвелина, заметив, что я уже не слушаю её, снова ткнула меня посохом:

— Ты веришь мальчишке?

— Нет, — я усмехнулся, — Но другого проводника у нас нет.

Одновременно интуиция начала меня покалывать, и узкая нора сразу показалась ловушкой, которая вдруг может стать моей могилой. Проснулась чуйка снайпера, подсказывающая, что если мы сейчас не поменяем позицию…

Послышался шорох, и дырявый люк поехал в сторону, осыпая меня пылью и грязью. Я приготовился резко выскочить и принять бой, если вдруг пацан решил-таки нас предать.

— Вылезайте, — недовольно сказал Хромой.

Его голос слегка дрожал, и стало понятно, что он что-то скрывает. Эвелина сзади заметно напряглась, сжала свой посох покрепче.

Я выглянул наружу, настроил все свои чувства до предела, пытаясь понять, что происходит. Псионики я пока не ощущал.

На мальчишку было жалко смотреть. Он дрожал всем телом, нервно постукивая прутиком по коленке, а его зрачки так и пытались сорваться в сторону, намекая на засаду за углом.

— Там всё… нормально… Сторожей немного… Пройдём по Бережку, спустимся в разломе.

Интуиция подсказывала, что пусть опасность настоящая, но мне она пока по зубам.

— Нам туда, — дрогнувшим голосом сказал Хромой, — Там помойники спускаются.

— А кто сторожит? — спокойно спросил я, не спуская глаз с трухлявого угла здания, мимо которого нам предстояло пройти, — Трущобники?

— Да, там есть один… Я отвлеку его, он меня сегодня побить хотел.

Кто его побить хотел, я выяснять не стал. Потому как уже через секунду я вылетел за угол, резко присев.

Свистнул нож прямо надо мной, но я уже перехватил жилистую руку. Мой Василий сам не был атлетом, но этого противника даже с таким телом я легко перебросил через плечо.

Уже через секунду я насел на него сверху.

— А, тва… — хотел крикнуть тощий лысый оборванец, но замычал и заёрзал, когда моё колено стало давить на шею, а его рука неприятно захрустела на изломе.

Одно ухо у трущобника было наполовину обгрызено, и я без особого труда понял, что это и есть тот самый Огрызок.

Главарь местных попрошаек оказался не так страшен, как меня пугал Хромой. Ну, что взять с мальчишки, если для него этот отморозок — это самая настоящая реальность.

— Ты, Калека сраный… — пропыхтел Огрызок, — Мы ж твою маму…

Хромой бросился ко мне, пытаясь столкнуть с трущобника, но тут свистнул посох, и мальчишка споткнулся. Он упал рядом со мной, а я свободной рукой схватил его за шиворот и встряхнул:

— А ну, спокойно! Рассказывай.

— Мы её всем Трухлявым Даром будем… — снова начал Огрызок, но его шея захрустела под моим коленом, локоть изогнулся до невозможного, и трущобник заплакал от боли.

— Моя мама у них, — шмыгая и утирая слёзы, проревел Хромой, — Она там, в Каменном Даре. Я просто должен Огрызку… и Бороде должен… Как соберу долг, меня отпустят к ней.

Я поджал губы. Говорить пацану, что, возможно, его мамы вообще уже нет в живых, а толчковые трущобные псы просто используют его, я не стал.

Этот Огрызок, скорее всего, просто перехватил Хромого пару минут назад, и, узнав про нас с Эвелиной, захотел лично поживиться. Чем поживиться?

Я переглянулся с чернолунницей. Она ведь говорила, что к городу подошли Стражи Душ. Значит, за нас уже объявили награду?

— Сколько за нас обещали? — спросил я.

— Пошёл в Пробоину!

Я перехватил голову парня поудобнее и стал потихоньку сворачивать. Спустя секунду до Огрызка дошло, что его смерть — самая настоящая реальность. Ох, как же они боятся смерти, такие отбросы, наделённые властью над слабыми.

Он что-то захрипел, я прекратил пытку.

Огрызок закашлялся:

— Страж Душ это… был… кха! Говорит, найдите мне чернолунницу… Кха!

К счастью для меня, его слова означали, что Иного пока никто не искал. Судя по-всему, Вячеслав Ключевец ещё не вышел на своих подельников.

Я поднял глаза на Хромого. Ну, вот он, момент…

Углубив зрение внутрь, я представил чакры, одну за другой, разом нашёл оракульную четвёртую, по отблеску перескочил на едва заметную пятую. Я не останавливался, по инерции перескочил подальше, ощущая тепло в затылке.

— Проведи нас в Каменный Дар, и мы поищем твою маму, — сказал я с нажимом, одновременно выбрасывая вместе с голосом чуть-чуть псионики.

Энергии было так мало, что я больше её представил, чем ощутил. Но для маленького сознания мальчишки этого хватило. Он сразу поверил.

— Хорошо, — Хромой, округлив заплаканные глаза, только утёр грязным рукавом нос.

Мне показалось, что он бы и без псионического внушения согласился бы. Хоть за самим чёртом в ад, если тот пообещает спасти маму.

— Борода тебя убьёт, сучёныш! — зарычал Огрызок, — А Король сожрёт твоё тело, как…

Он не договорил. Главарь попрошаек замычал от боли, а я чуть наклонился и процедил сквозь зубы:

— Ты, отрыжка сутулой собаки. Сейчас я дам тебе шанс, но если встречу ещё раз, то прикончу.

Затем я слегка придушил его, и через несколько секунд борзый трущобник потерял сознание.

Если парня отмыть да приодеть, на вид ему было бы едва лет восемнадцать. Его жизнь только начинается.

Через полчаса мы будем уже в другом районе города, так что я не боялся погони Огрызка. Но, если придётся, обещание выполню — свой взнос в праведную карму я только что сделал.

Я встал, прихватив неплохой нож Огрызка:

— А вот теперь пойдём.

Хромой смотрел на меня, как на дьявола, который только что разрушил половину привычного ему мира. Чтобы мальчишка отвис, пришлось дать ему лёгкого подзатыльника.

Едва мы оказались снаружи, как пацан быстро куда-то повёл нас полуразрушенными закоулками. Одного взгляда на сгнившие деревянные стены вокруг было достаточно, чтобы понять — эта часть города ещё недолго просуществует. Да, не зря её называют Трухлявым Даром.

— Где твой отец?

— Увели к Королю, — без особых эмоций ответил пацан, — Давно.

— А мама?

— Ушла его искать. Она хотела попробовать выплатить за него долг.

Я чуть не плюнул, когда опять услышал это слово: «долг». И толчковому псу ясно, что этот самый долг наполовину надуманный, да ещё и подставной. Лишь бы подсадить беспомощную рыбку на крючок.

— А что за Король?

— Король — это Король, — в голосе Хромого сквозил неприкрытый страх, — Он живёт в Каменном Даре.

Через некоторое время мы юркнули в одно из покосившихся зданий. Внутри оно опять же оказалась просторнее — вниз вела лестница. Спустившись и засев возле окна, я увидел всё ту же набережную вдоль пустого бетонного канала. Правда, из этого окна на мощёную мостовую прыгать было высоко.

К счастью, мы успели вовремя…

Хромой ткнул пальцем вверх, показывая на противоположный высокий берег. Там, в одной из каменных башен, несколько раз мигнул красноватый свет.

— Сигнал подали, — прошептал мальчишка.

На нашем берегу вдруг выросла тень и безбоязненно подошла к самому краю канала. Темнота не позволяла разглядеть, и я напряг зрение.

В этот момент будто тень сползла с города, и всю нижнюю улицу, которая служила набережной огромному каналу, залило красноватым светом. Я поднял взгляд — это Красная Луна вылезла из-за одинокого облачка, хотя за оконной рамой едва можно было разглядеть её краешек.

Между двумя покосившимися домами было видно, что на набережной перед каналом стоял тот самый Борода. Сгорбившись и придерживая на поясе обломок своей сабли, главарь трущобников прижал пальцы ко рту.

Послышался короткий свист, и в Каменном Даре опять мигнул фонарик. Связной ответил Бороде.

Тогда главарь трущобников повернулся обратно и, ковыляя вприпрыжку, исчез где-то за зданием. Между домами послышалась его ругань:

— Скорей, гниль вы безлунная!

Хромой прошептал:

— Сейчас поведут помойников.

Я встал и примерился к гнилой раме, оценивая, безопасно ли будет тут спуститься. Но меня ухватила цепкая пацанья рука:

— Нельзя!

Присев, я вопросительно глянул на Хромого. Тот, волнуясь, объяснил:

— Борода по всей набережной выставляет старших, они следят, чтоб помойники не вылезали из канала.

— Помойники не хотят туда?

— Некоторые ещё пока соображают, — вздохнул мальчишка, — Они ж не все вернутся. Кому-то Вертун совсем мозги съест, а кого-то… кхм… и уголёк сожрать может.

— Уголёк? — я даже удивился, потом снова поднял взгляд на Красную Луну.

В разговор влезла Эвелина, которая всё это время пыталась выглянуть через моё плечо.

— Там, где Вертуны, там всегда эти исчадия Пробоины!

Одновременно она тёрлась об меня грудью, и я, к своему великому раздражению, не понимал, для чего вся эта игра.

Чернолунница не бросала попыток повлиять на меня, но только теперь, кроме гормонов, в дело вмешивался язык тела. А от разомлевшего Василия только и прилетали ответные эмоции — мужское молодое тело реагировало на женщину адекватно.

— Эвелина, ты что творишь? — спросил я, снова и снова успокаивая гормональные бури.

Она прикусила губу. Я уже чётче чуял псионику, и даже попытался провернуть старый боевой приём, отклонив её тонкий магический поток. Получилось не особо, но чернолунница опять округлила глаза.

Удивлённо помолчав пару секунд, она со вздохом спросила:

— Если там будет уголёк, ты же защитишь меня, привратник?

— Я подумаю, — хмуро ответил я и повернулся к Хромому, — Ну-ка, расскажи про помойников.

Как я и думал, эти бедолаги явно не хотели такой судьбы. У трущобников были вполне суровые законы, и любой косяк чётко определял судьбу.

Местные жители трущоб, по сути, были просто загнаны в ловушку. Безлунные крестьяне и рабочие, обманутые ожиданиями и приехавшие сюда в поисках призрачной свободы, попадали в Трухлявый Дар и уже не могли вернуться назад.

В том краю, из которого они сбежали, их ждало бы наказание. Великие рода, хоть и пытались показать, что заботятся и защищают Безлунных, но непослушание терпеть не собирались. Работай на благо и кошелёк аристократов, тогда будет тебе защита.

В Межедаре был шанс поступить на службу, правда, для этого надо было попасть в Каменный Дар. Кто поумнее, сразу заходили в город с той стороны, ну, а кто менее везучий, увязал здесь, в Трухлявом Даре.

— Вашу псину, — я поморщился, — Через мост не пускают, что ли?

— Не-а, — Хромой мотнул головой, — Если только вдруг государь не приедет, или какой великий магистр с проверкой. А так, солдаты денег просят за проход.

— Но Красногории нужна же армия? — я непроизвольно почесал затылок, пытаясь понять, как могла возникнуть такая искусственная ловушка.

Получалось, город Межедар разделён на две части. В одной вроде как законы есть, а в другой полные разруха и нищета, да ещё куча наркоманов. И они тут, в этом Трухлявом Даре, варятся в собственном соку с безмолвного согласия власти.

Хромой пожал плечами. Детский мозг беспризорника не мыслил такими категориями, как страна, армия и власть. Он только знал, что если сегодня не поработает на Огрызка, то завтра будет голодать, да ещё и огребёт по самое не балуй.

— Так не все же в армию хотят, — шёпотом сказала Эвелина, — Свободы хотят. А некоторые сюда умышленно бегут, совершив преступление.

— Мой папа хотел в Царскую Армию! — хмуро, будто собираясь спорить, выдал пацан.

Мы оба повернулись к нему, и чернолунница спросила:

— Это он за проход по мосту пытался заработать?

Мальчишка пожал плечами.

— Я маленький был.

Вот так многие и отправлялись в канал — отрабатывать долг.

Кто не знал, как Злой Вертун выворачивает в подземельях мозги, спускался добровольно.

А кто был в курсе, или же сохранил рассудок после первого спуска, по-хорошему сдаваться не собирался. Тут Эвелина добавила, что некоторые Безлунные наивно надеялись, что и следующие походы в канал не зомбируют их.

— Пора! — вдруг прошипел мальчишка.

Он повёл нас за собой. Лестница, щель в стене. Мы вылезли, оказавшись опять в трущобах Трухлявого Дара.

Прошли пару закоулков и спустились по раскуроченной стене на набережную. Приходилось пригибаться, потому что иногда я видел этих самых «сторожей» за домами — они подталкивали в спину безвольных помойников, помогая безмозглым зомби идти в правильном направлении.

Присев за кирпичным углом, я некоторое время наблюдал за фигурой одного из стражей, стоящего на самом краю перед каналом. Он останавливал подходящих помойников, осматривал, и показывал им вниз.

На груди каждого зомби-собирателя висели либо плетёные корзинки, либо тряпичные котомки. Помойники в основном послушно стояли, потом подходили к краю, спускали туда ноги и медленно исчезали в канале. Судя по всему, спускались по лестнице.

Мой план был простым. Подскочить, вырубить «сторожа», а потом сигануть в канал и бежать. Солдаты в Каменном Даре стрелять не будут — им оттуда особо и не видно, что творится на этом берегу. А трущобники за спиной вообще не имеют ни магострелов, ни тем более огнестрелов.

Я приготовился и хотел уже выскочить, как вдруг на набережной появились ещё трое. Двое вели под руки третьего, и тот отчаянно сопротивлялся.

— Да ну, гниль безлунная, чего ты такой нервный? — трущобник-сторож засмеялся, когда к нему подвели строптивого.

— Сволочи! Уроды! Я ни хрена вам не должен!

Трущобник порылся за поясом, потом что-то достал и прижал ладонью к лицу буянившего. Тот порыпался в руках своих конвоиров, и слегка обмяк, вяло трепыхнувшись.

— Вот такой порошок тебе и надо принести, понял? — сторож чуть ли не кричал, будто разговаривал с глухим.

Помойник, которого явно накачали «порошком счастья», только вяло кивнул.

— Неси вот такой порошок, — сторож повторил, будто дурачку объяснял, — По-ро-шок. А если пирус найдёшь, тоже неси. Тогда отработаешь долг, понятно?

Снова вялый кивок в ответ. Да, клиент полностью обработан и сломлен.

Конвоиры, которые секунду назад крепко держали беднягу, даже проявили заботу и помогли ему спуститься через край набережной. Тот едва держался на ногах, и все трое трущобников уставились вниз, наблюдая, не сорвётся ли тот на спуске.

Упускать шанс я не стал. Эвелина и Хромой даже не успели шикнуть, когда я оказался за спиной трущобников.

Не останавливаясь, я всем весом толкнул двоих в спину, отправляя их в полёт. Ничего, снизу проследят за своими подопечными.

Оставшийся один сторож резко развернулся, но даже не закричал, а лишь возмущённо рыкнул:

— Ты, помойник безмозглый, чего творишь?! — и захрипел, озаряясь догадкой, что с его шеей что-то не так.

Я вытащил нож из его шеи и оттолкнул в сторону.

Канал был огромным и глубоким, метров тридцать точно, и уходил в обе стороны, насколько хватало глаз. Оба бедолаги, которых я столкнул, только-только долетели до низу, кувыркаясь по крутому бетонному берегу, и затихли, плюхнувшись в чёрную блестящую жижу на дне.

Правда, по пути они сшибли пару помойников, но я угрызений совести особых не испытывал. Собиратели медленно спускались, цепляясь за ржавые скобы, торчащие из бетона.

Внизу они разбредались по мокрому дну канала. Можно было подумать, что помойники и вправду бесцельно болтались, как зомби. Но вся эта орава всё-таки шла к другому берегу, где под Каменным Даром зияли громадные чёрные туннели.

— Привратник, Незримую тебе в объятья, ты бы хоть предупредил! — голос чернолунницы, промелькнувшей мимо меня, заставил вздрогнуть.

Эвелина и Хромой даже не стали разбираться в ситуации, а просто юркнули вниз, перебирая руками по скобам.

Я, заметив отражение Красной Луны на поверхности чёрной воды, на мгновение застыл и поднял глаза. Жжёный псарь, как же красива эта повелительница Красных Вертунов!

Пробоина пока была выше ночного светила, но скоро она сожрёт и Красную Луну. Правда, перед этим должна вроде бы вернуться Белая…

Нашу диверсию уже заметили, и краем глаза я видел, как по набережной к нам бегут другие трущобники. Помойники спускались не только в этом месте, и таких лестниц в канале было несколько.

— Ничего личного, псы толчковые, — улыбнувшись, я спрыгнул и зацепился за первую петлю.

Ржавая скоба заскрипела и едва не вырвалась под моим весом, но я уже спрыгнул на следующую.

Сверху показались разъярённые лица, мимо моего лица пролетел камень. Да уж, эти отморозки в канал полезут только под страхом смерти.

Я через несколько секунд уткнулся задницей в чью-то голову. Подумал сначала, что Эвелина, но оказалось, что это вялый помойник, не успевший ещё спуститься. Чернолунница с мальчишкой каким-то образом смогли перелезть через него, и были уже гораздо ниже.

— Извини, дружище, — я тоже, раскорячившись, пролез над помойником, пытаясь не промахнуться ногой мимо скобы.

Он что-то пробурчал, но тут же охнул, когда в него сверху прилетел камень. Бедняга застонал, схватившись за голову и, естественно, сразу же перевалился вниз и повис, зацепившись коленками за скобу.

Я едва удержался, когда помойник чуть не снёс меня с лестницы. Он так и остался висеть, прикрывая нас своим телом от града камней сверху.

Тут вдруг повисла тишина, когда откуда-то снизу раздался протяжный вой. Десятки раз помноженный эхом в тоннелях, он вырвался в канал, предупреждая, что летящие камни — не самое страшное.

— Твою же… псовую луну! — вырвалось у меня, и я вскинул голову, щурясь на Красную Луну, — Какого хрена?!

Холодные мурашки пробежались по спине, когда я вдруг чётко ощутил, что нахожусь в зоне обстрела. Там, в Каменном Даре, солдаты тоже услышали вой.

За моей спиной грохнули выстрелы, засвистели пули. Сверху раздались испуганные крики, и вниз пронеслось тело трущобника, намекая, что теперь начались настоящие проблемы.

— Эвелина, твою Пробоину!!! — заорал я, спрыгивая вниз сразу на две-три скобы, — Шевели своей чернолунной задницей!

Конец 2-го тома