Маламут

Глава 7

В кровать Антон отправился не сразу. Разделся, выключил свет, но ложиться не торопился. Ночь была прохладной, но он все равно подошел к окну и открыл форточку, а потом минут двадцать всматривался то в окутавший город густой мрак, то в черное небо. Звезды были слишком тусклыми, а яркие огни в окнах таких же как и он полуночников – слишком редкие. Там, внизу, за окном, море тьмы, ее волны то подбираются ближе, то отступают, повинуясь ритму дыхания, сдавленного иррациональным ужасом, потому что когда глаза бессильны, на сцену выходит воображение, сладить с которым бывает очень и очень непросто.

Антон не боялся темноты – так он всегда говорил. Даже себе, и сейчас, когда тьма плотным потоком лилась в его спальню сквозь тонкое стекло, всеми силами боролся с инстинктом спрятаться, отгородиться от темного неведомого за чем угодно. Например, за тихим щелчком выключателя, до которого нужно сделать всего три с половиной шага, или тонким одеялом.

– Грр... – тихое, слабое. На большее его голосовые связки не были способны. Жалкое подобие грозного рыка, с которым дикий зверь встречает своего врага. Он, конечно, не зверь с клыками и когтями, но враг у него сейчас был – собственное малодушие, и лишь разозлившись на самого себя, можно было с ним справиться.

Помогло. Он был уже на грани, готовый плюнуть на все и с головой закутаться в одеяло, чтобы забыть о глупостях и просто уснуть, когда страх отступил, и можно было спокойно смотреть в ночь. И в таком тихом созерцательном состоянии наконец понял, что послужило причиной приступа боязни темноты: в ней его могла ждать черная собака. Как понять, что она не смотрит сейчас на него, одержимая жаждой мести? Глупо, безосновательно, но та одержимость, которую Антон увидел меньше часа назад, не давала ему покоя.

– Нет ее там, – твердо сказал он сам себе, и отправился наконец в постель. Только для того, чтобы понять, что не сможет уснуть.

Сколько он провалялся, просто вглядываясь в потолок? Каша из мысленных образов, тусклых и ярких, размытых и четких, вгрызающихся в сознание и робко скребущихся на его переферии; перебивающие друг друга обрывки песен, мелодий, фрагменты услышанных диалогов, некие смутные мотивы... И никакой возможности утихомирить весь этот хаос, мозг капитулировал, смиряясь и выжидая, когда подсознанию надоест ворочаться и беспокоить человека.

Обозленный бессонницей, Антон резко вскочил с кровати с намерением отправиться на кухню. Снег под босыми ступнями мягко хрустел и почти не проваливался, уверенно держа его вес; скорее теплый, чем холодный, не таял. Прекрасный ковер.

– Осторожнее, разбудишь их, – девушка с темно-фиолетовыми глазами предостерегающе указала на пару спящих в снегу маламутов – серого и рыжую.

«Не маламуты» – вспомнил Антон. – «Таг'ары».

– Они очень устали, не тревожь их, – девушка с большой нежностью, очень осторожно погладила шерсть серого пса.

– Я постараюсь, – Антон отступил на шаг, радуясь, что снег почти не скрипит под ногами. – Как тебя зовут?

– Сая, – девушка стряхнула с белых волос принесенную ветром снежинку.

– И я сейчас не сплю?

– Нет. Ты снишься.

– Кому? – Антон даже растерялся немного от такого заявления.

– Мне. Или ему, – Сая кивнула на серого таг'ара. – Или ей, – наступила очередь рыжей.

– Бред, – категорично заявил парень.

– Бред – это если шик'чи'зо расплюшит тебя сейчас своей дубиной, - она довольно равнодушно указала Антону за спину. Он обернулся, но только для того, чтобы понять, что не успеет увернуться: зеленокожий великан уже опускал на него утыканный звериными зубами ствол молодого деревца.

Большая серая тень мелькнула в воздухе и повисла на правом запястье шик'чи'зо массивным телом таг'ара. Под его весом траектория удара изменилась и дубина врезалась в землю в паре шагов от Антона, сбив с ног ударной волной. Столб взбитого снега взвился в воздух, а смерзшаяся земля под ним раскололась на части. От места удара в стороны поползли глубокие трещины, края которых с каждой секундой все дальше отодвигались друг от друга, и вот уже толстое снежное покрывало начало ссыпаться в образовавшиеся ущелья, гудящим снегопадом обрушиваясь в разверзшиеся бездны.

Антон в страхе отступил, но края земли не только отодвигались друг от друга, но и одновременно осыпались вниз вслед за снегом. Чтобы не повторить его судьбу, он побежал, обнаружив также, что на бесконечной снежной равнине остался в одиночестве. Мысль о том, что Сая, Маламут и Хоро уже упали вниз, заставила его остановиться и заглянуть за край пропасти, что и стало роковой ошибкой. Падая, тщетно пытался схватиться рукой за осыпающийся снег, который сворачивался в воздухе в тугие жгуты, но даже вцепившись в один, падения своего не остановил – снежная веревка продолжала течь вниз , с насмешкой морозя ладони.

– Чтоб тебя! – выругался Антон и проснулся.

Увиденный сон не оставлял в покое все утро. Спешно умывшись и позавтракав, перебросившись с Хоро и Маламутом парой-тройкой фраз, Антон отправился к Тамаре Алексеевне домой, беспокойно поглядывая на часы – он опаздывал. Уговор был на десять утра, а дисплей мобильного настойчиво твердил, что оставалось всего пятнадцать минут.

Как оказалось, переживал зря, так как добежал до тетиной калитки минут за восемь. И остановился с сильно бьющимся в груди сердцем: возле нее стояла Настя. Было ли участившееся сердцебиение результатом незапланированной утренней пробежки, или же это была просто радость от встречи с понравившейся девушкой? Все вместе, определенно, но то, что что-то не так, Антон понял, когда Настя не обернулась на его приветственный оклик.

– Настя! – Антон подошел ближе, и как раз в этот момент Тамара Алексеевна открыла калитку.

– Пришла все-таки, – удовлетворенно произнесла женщина.

– Настя? – Антон уже гораздо неувереннее обратился к девушке, которая явно отказывалась смотреть в его сторону.

Только когда он тронул ее за плечо, Настя обернулась. Инстинктивно отдернул руку: ее взгляд был преисполнен таким бешенством, что впору на людей бросаться. Скорее всего, из-за того, что на левой скуле полыхал багровым небольшой рубец, на который уже наложили три шва. Кожа вокруг него опухла и прямо светилась сизым, и если по-хорошему, то Насте сейчас нужно дома в постели лежать, а не бегать по городу с неизвестными целями.

– Что случилось? – с тревогой спросил Антон.

– Отвали! – прорычала она в ответ.

Антон обиделся. Нет, он все понимал, но Настя отнеслась к нему так, словно это он ее так изукрасил.

– Эй, может лучше просто объяснишь, что с тобой произошло?

– Ты впустишь или нет? – крайне раздраженно обратилась девушка к Тамаре Алексеевне.

– Я попрошу ко мне на «Вы» обращаться. Нос не дорос «тыкать», – женщина чуть посторонилась, пропуская Настю во двор.

– Я, наверное, позже зайду, – мрачно произнес Антон, обращаясь к тете.

– Ты не помешаешь, – возразила она.

Настя точно была против, но промолчала.

– Сними его! – ее голос почти сорвался на крик, когда они зашли в дом. Антон услышал не только требование, но и боль и отчаяние, скрытые за ним. А еще заметил, что девушка словно морщится от сильной зубной боли.

– Не раньше, чем ты снимешь свою гадость с девочки, – Тамара Алексеевна сохранила невозмутимый вид, хотя ей довольно фамильярно вцепились двумя руками в блузку.

– Настя! – Антон не собирался молча смотреть на акт рукоприкладства, но тетя остановила его успокаивающим жестом.

– Хорошо, – очень быстро согласилась девушка, и на пару секунд закрыла глаза. – Готово.

И уже через мгновение ее лицо прояснилось, словно боль, мучающая ее все это время, исчезла. Довольно растерянно она прикоснулась к щеке, погладила ее неуверенно, и облегченно вздохнула.

– Надеюсь, такое больше не повторится? – очень строго спросила Тамара Алексеевна у Насти. – Скажи хотя бы, что сожалеешь.

– Ни капли, – лицо девушки исказила злобная гримаса, и она пулей вылетела за дверь, даже не взглянув на Антона.

– Бог с тобой, – произнесла в пустоту Тамара Алексеевна.

На некоторое время в доме повисла тишина, которую нарушил лишь стук калитки и лязг засова. Настя ушла.

– Что это было? – Антон, который так ничего и не понял, обратился к тете за разъяснениями.

Она лишь тяжело вздохнула.

– Ведьма она, твоя Настя.

– Ну, характер у нее не сахар, спору нет, – Антон после всего, что только что увидел, мог лишь разводить руками – увидел Настю с самой неожиданной для себя стороны. Впрочем, стоит ли удивляться? Знает ведь ее всего ничего.

– Дурак, – рассержено ответила Тамара Алексеевна. – Это она обратилась в собаку и искусала Катеньку. И не просто искусала, а проклятие наложила, чтобы раны не заживали. Помнишь, я Ленке оберег дала? Он как раз от таких, как она. Я его заговорила так, чтобы у нечисти, ребенку вред причинившей, зубы ее поганые выпадать начали, и чтоб от боли на стенку лезла. Она и сутки не вытерпела, прибежала.

– Бред...

– Не веришь – дело твое, вот только Катеньке сейчас уже во сто крат легче.

Не увидев в глазах тетки ничего, что говорило бы о розыгрыше, Антон выбежал сначала из дома, а потом и со двора, лихорадочно высматривая Настю на горизонте. Так и не увидев, по наитию бросился направо, мысленно молясь, чтобы выбрал верно.

Ему повезло: джинсовая куртка девушки мелькнула в одном из переулков, мимо которых он пробегал.

– Настя!!!

Она и не подумала останавливаться, и Антону пришлось ее догонять. Одна слишком далеко высунувшаяся из-за забора ветка хлестнула его лицу, но он лишь крепче стиснул зубы, стараясь не обращать внимание на боль. Настя была уже на расстоянии вытянутой руки...

Злобное рычание и краткая вспышка пронзительного истерического лая заставили его резко остановиться и даже отпрыгнуть назад. Миг, когда стройная темноволосая девушка превратилась в большую черную собаку, растворился в его памяти, словно Антон изначально гнался именно за зверем, а не человеком, но у него не было времени разбираться с причудами своего восприятия. Перед ним в любом случае была Настя, он все еще помнил ее улыбку и заразительный смех.

– Зачем ты это сделала?

– Тебе не все равно? – Настя, успокоившись так же внезапно, отвернулась и пошла дальше.

– Нет, – Антон остановил ее, схватив за рукав.

– Я – ведьма, кретин, – в ее голосе было слышен звериный рык, пугающий до дрожи. – Если не отпустишь, руку откушу.

Антон внял предупреждению не сразу, ощущая ладонью сотрясающую тело девушки дрожь.

– Не иди за мной.

Сделав несколько шагов и не услышав за своей спиной легкой поступи Антона, она остановилась и не оборачиваясь произнесла:

– Девчонка издевалась в школе над моей сестрой.

– А Лена?

– Совсем дурак? – со злостью спросила Настя.

– Да, наверное...

Она лишь крепче сжала кулаки и, прежде чем окончательно уйти, сказала:

– Те двое, с которыми ты сейчас живешь... Они не люди. Чудовища неизмеримой силы, и люди им безразличны. Как думаешь, почему они не остановили меня? Им было все равно, на кого я охочусь ночью. Они сказали тебе, что друзья Елены? Ложь. Я прошу тебя, не связывайся с ними. Беги с той квартиры, чем хочешь объясни, но только уйди оттуда.

Настя ушла, и Антон еще долго смотрел ей вслед.

– И почему именно сегодня я забыл взять с собой сигареты?