Маленькие властелины

Глава 6

Шеннон

Я сама себе досаждаю. Сегодня я впервые за год увижу своих родителей. Я точно знаю, чего ожидать.

Думаю, я воспользуюсь одной из старых привычек Найта. Он часто навещал своего отца в надежде найти с ним связь. Я собираюсь повидаться со своими родителями в надежде, что они будут непредубеждёнными… любящими… заботливыми. В надежде, что они увидят меня такой, какая я есть, и примут меня такой, какая я есть. Что они примут Найта, потому что он тот мужчина, с которым я решила провести свою жизнь. Как итог, он — мужчина, которого я люблю.

Сказав всё это, я не буду ожидать чудес. Велика вероятность того, что всё пойдёт так, как я предсказывала. Велика вероятность того, что, хотя я сильно изменилась за последние полтора года, всё останется по-прежнему. Как говорится, круглый гвоздь в квадратное отверстие не вставишь. Моё обличие изменилась. Всё очень просто.

Я думала о них и о своей прошлой жизни. В конечном счёте, мне нужно покончить с этим. Вот почему мы здесь.

— Мы расскажем им о Комочке? — Найт бросает взгляд в мою сторону, прежде чем снова уставиться на дорогу.

Я издаю неодобрительный звук.

— Перестань называть нашего малыша Комочком.

Это милое прозвище, но я не уверена, что оно мне нравится для нашего драгоценного малыша. Думаю, оно мне не совсем не нравится. Я вижу, Найт старается быть милым. Он уже подружился с нашим малышом.

— Ты бы предпочла Картофелинка? — он улыбается мне. — Или Арахис? Арахис — довольно мило. Но мы не можем говорить «это». Я бы предпочел Комочек или Картофелинка, а не «это». — Его глаза расширяются, когда он произносит слово «это».

— Нет, мы определённо не можем называть нашего ребёнка «это». В таком случае, я выберу Комочек. Картофелинка или Арахис тоже не подходят.

— В том-то и дело, что нам будет трудно сохранять гендерную нейтральность, пока мы не узнаем пол малыша, а это, если нам повезёт, произойдёт на шестнадцатой неделе. Если не повезёт, нам, возможно, придётся подождать до двадцати недель… или дольше. — Найт качает головой. — Это не точная наука. Так получилось, что мне нравится Комочек, но мы можем попробовать что-нибудь другое, если ты предпочитаешь.

Моё сердце тает. Из моих яичников могли бы появиться яйцеклетки, если бы я уже не была беременна. Как это мило со стороны этого мужчины.

— Ты читал о стадиях беременности? — я улыбаюсь. На самом деле это не вопрос, потому что я слышу, что так оно и есть.

Найт включает поворотник и поворачивает. Затем он бросает взгляд в мою сторону, и на его красивом лице появляется ироничное выражение.

— Конечно, читал. Вы, ребята, значите для меня очень много. — Он протягивает руку и нежно сжимает моё бедро, прежде чем снова положить руку на руль.

— Думаю, ты прав насчёт прозвища… — я тихо смеюсь. — Я признаю, что Комочек симпатичный, хотя он или она вскоре не будут выглядеть как комочек.

— Я знаю это.

Я приподнимаю брови.

— Думаю, это лучше, чем Картофелинка или Арахис. Более оригинально.

— Давай просто остановимся на Комочке. Это ненадолго. Меньше чем через два месяца мы узнаем, кто у нас появиться… надеюсь. Тогда мы сможем перейти на «он» или «она». Мы даже можем выбрать имя. — Найт звучит взволнованно.

Я на секунду морщу нос.

— В том-то и дело, я думаю, что хочу, чтобы пол ребенка стал сюрпризом, — выпаливаю я. — Я бы хотела подождать, если ты не против?

Это то, о чём я думала. Я задерживаю дыхание. Это должно быть совместное решение.

Он хмурится. Я вижу, что Найт задумывается. Затем он улыбается.

— Конечно… Я думаю… Я вроде как предполагал, что мы это выясним, но… Я с радостью подожду, если ты этого хочешь.

Я выдыхаю воздух, о котором даже не подозревала, что затаила дыхание.

— О, хорошо! Это такой важный момент. Думаю, будет здорово, если мы встретимся с нашим малышом и узнаем, мальчик это или девочка. Я бы очень хотела подождать.

— Тогда ладно. Думаю, малыша будут называть Комочек гораздо дольше, чем я предполагал.

— Если ты не против подождать, то меня устраивает прозвище Комочек, — говорю я, когда Найт подъезжает к массивным воротам из кованого железа, которые ведут к дому моих родителей. — Вау! Это впечатляет.

Найт тихо присвистывает.

Я улыбаюсь ему, чувствуя, как у меня в животе порхают бабочки, когда думаю о своей семье, которая ждёт нас, чтобы поприветствовать.

Ворота открываются до того, как Найт успевает нажать кнопку домофона.

— У них есть система видеонаблюдения, — объясняю я, указывая на камеру, установленную сбоку.

Он кивает и заводит машину.

— Ты не ответила мне, когда я спросил, собираемся ли мы рассказать твоим родителям о Комочке. — Он бросает на меня взгляд, а затем трогается с места, и мы медленно едем по длинной извилистой подъездной дорожке.

Я много думала об этом с тех пор, как приняла решение навестить своих родителей. Я качаю головой.

— Я не хочу, чтобы сегодня речь шла о моей беременности. Мне придётся рассказать им, но… — качаю головой. — Я лучше подожду.

Я знаю, что моя мама плохо воспримет эту новость. Найт и я не женаты… Чёрт возьми, формально мы даже не помолвлены. Это будет расценено как скандал. Мне не стыдно. Я просто хочу выяснить, на каком этапе мы находимся, не добавляя в сценарий ребёнка.

— Давай действовать наугад, — предлагает он.

— Хорошая идея, — соглашаюсь я, чувствуя себя немного лучше. Так продолжалось до тех пор, пока я их не увидела. Они стояли под въездной аркой.

— Чёрт возьми, но твой дом похож на отель. — Найт, похоже, шокирован.

— Всё дело во внешности… И это не мой дом. Больше нет.

— Да. — Он бросает взгляд в мою сторону. — Теперь тебе придётся жить со мной, — он подмигивает.

— Вряд ли.

— Где мне припарковаться? — Он оглядывает обширную мощеную территорию и газоны.

— Вот здесь будет хорошо, — говорю я, указывая на место в стороне. В одном из отсеков стоит маленькая спортивная машина. Я на мгновение задумываюсь, не переживает ли моя мама кризис среднего возраста. Может быть, это машина моего отца. Я прикусываю губу, потому что эта мысль кажется мне комичной.

Мои родители стоят рядом. Они выглядят так же, как и тогда, когда я видела их в последний раз. Волосы моей мамы, возможно, немного короче, чем раньше. Она одета как обычно — в блузку и слаксы. На шее у неё двойная нитка жемчуга. На отце хлопчатобумажные брюки и рубашка на пуговицах. Они оба улыбаются, но без особой радости. Они не похожи на людей, которые не видели свою дочь больше года. Никто не машет мне рукой и не бросается навстречу, чтобы поприветствовать. Проявлять слишком много эмоций — дурной тон.

— Готова? — спрашивает Найт. Должно быть, он чувствует мои опасения.

— Думаю, да, — киваю я.

Я открываю дверцу, но прежде чем успеваю выйти из машины, появляется Найт и помогает мне выбраться.

— Милая! — Я слышу, как меня зовёт мама. Её голос звучит оживленно, но сдержанно. — Как мы рады тебя видеть. — Она всё ещё не отходит от моего отца.

Найт подмигивает мне, когда берёт меня за руку. Они его возненавидят. Он сам заработал себе деньги. Он грубоват. У него есть татуировки. Да… они этого не одобрят. Меня это уже задевает, хотя они ещё толком не познакомились.

— Здравствуй, — снова говорит мама, когда мы подходим к ним. Я замечаю, как прищуриваются глаза отца, когда он смотрит на Найта. Его челюсть сжимается. Мама наклоняется вперёд. Она легко обхватывает меня руками и целует в щеку. — Ты выглядишь… хорошо, — бормочет она, отстраняясь и окидывая меня беглым взглядом. Я вижу, что она не совсем одобряет это. У меня не идеальная прическа. Я по-прежнему провожу много времени в приюте, поэтому мои ногти короткие и не накрашенные.

Под пристальным взглядом моей мамы я испытываю благодарность за то, что пару дней назад сходила к парикмахеру, хотя и знаю, что всё ещё не соответствую её стандартам. Я не смогла сделать мелирование волос, потому что сейчас это небезопасно для ребенка. Моя мама называла меня «блеклой блондинкой». Она всегда настаивала, чтобы я осветляла волосы.

Прости, мам!

А вот и моя одежда. Она не дизайнерская. Мои туфли скидочные. Её глаза на мгновение сужаются, и на лице отражается отвращение. Она определённо не одобряет мою обувь.

Прости, но мне не стыдно!

Я расправляю плечи. Я вздёргиваю подбородок.

— Привет, Шеннон, — вставляет мой отец. — Я так рад, что это маленькое дельце с «наездом и побегом» наконец-то разрешилось.

Ух ты! Это было быстро.

Я игнорирую это замечание.

— Это Эдвард Найт. Мы живём вместе. — Я тоже решаю начать с самого начала. — И я рада вас видеть. Прошло уже больше года.

— Неужели прошло так много времени? — мой отец хмурится.

— Живёте вместе? О… — мама несколько раз открывает и закрывает рот. — Ну, я думаю, тебе было… тяжело. — Она пытается придумать оправдания, почему я живу с мужчиной, не будучи замужем за ним. Они действительно «старой закалки». — Ты должна вернуться в поместье. Без тебя здесь всё по-другому.

Черт возьми!

Всё точно так же.

— Ты согласен, дорогой? — моя мать подталкивает отца локтем.

Он кивает пару раз и издает звук согласия. Не похоже, что ему нравится мысль о моём возвращении домой.

— Конечно, — наконец произносит он, когда мама снова толкает его локтем.

— Найт, это моя мама — Барбара, и мой отец — Эверетт, — представляю я.

— Приятно познакомиться с вами обоими. — Найт улыбается моей маме. На его щеках появляются ямочки, и она сразу же одобряет это. Она ничего не может с собой поделать.

Её глаза расширяются, и она переходит в режим полного очарования.

— О… о, да… Приятно познакомиться. — Она улыбается гораздо шире, чем когда увидела меня несколько минут назад. Она берёт его за руку. — Ух ты! Ты сильный, Эдвард. — Она смотрит на его бицепсы и широкие плечи. Найт одет в светло-голубую рубашку для гольфа, которая подчеркивает его фантастическое телосложение.

— Найт… Это твоя фамилия? — спрашивает мой отец с таким видом, словно не одобряет этого.

— Да, именно так, — отвечает Найт. — Меня зовут Эдвард, но все называют меня Найт.

— Тебе это идёт, — хихикает моя мама. Не думаю, что я когда-либо в жизни слышала, чтобы она хихикала. Она поигрывает ниткой жемчуга.

— Найт с буквой «К» или без неё? — продолжает допытываться мой отец, его голос звучит серьёзно. Это почти как перекрестный допрос свидетеля или что-то в этом роде.

— Это не имеет значения, папочка, — встреваю я, начиная раздражаться. — Пожалуйста, можем мы просто насладиться этим днём?

— Мне просто интересно. Наследие — это важно. — Мой отец хочет проверить Найта. Он собирается подёргать за кое-какие ниточки и получить информацию о нём… или попытаться.

— Чем вы занимаетесь… э-э… Найт? Я так понимаю, вы занимаетесь семейным бизнесом? — он пытается улыбнуться, но это выглядит болезненно. — Возможно, вы в очереди на смену? — он поднимает брови.

— Нет. — Найт качает головой. — Мой отец и близко не готов к отставке. Я сомневаюсь, что он уйдёт в ближайшее время.

— О… — мой отец оживляется. Найт не развеял мысли о том, что это семейный бизнес. — Каков ваш семейный бизнес?

— Я не работаю со своим отцом, хотя он постоянно пытается привлечь меня к своей работе.

— Почему бы и нет? — мой отец прищуривает глаза.

Найт морщится.

— Он связан с общением с мертвецами. Это не моё!

— О, какой ужас! — голос моей матери звучит потрясённо.

Я заметила, что Найт не любит лгать. Он всегда старается держаться как можно ближе к правде.

Выражение лица моего отца вызывает у меня желание рассмеяться.

— Похоронные бюро, — говорю я. — Семья Найта владеет целым рядом таких бюро.

— Интересно, — размышляет мой отец. — Значит, это крупный бизнес? — он смотрит скептически.

— Да, это так, — отвечаю я, начиная раздражаться. — Люди умирают постоянно. Если в этой жизни и есть что-то бесспорное, так это то, что рано или поздно мы все выйдем из игры.

— Полагаю, это правда, — неохотно признаёт мой отец. — Значит, они владеют… чем… парой похоронных бюро по всему штату? — мой отец уже начал судить Найта, как я и предполагала.

— Больше, чем пара, и больше, чем просто по всему штату. — Я ничего не могу с собой поделать. Не так давно Найт защищал меня почти таким же образом. Теперь моя очередь защищать его.

— По всей стране? — он слегка качает головой и издаёт тихий звук, как будто этого всё ещё недостаточно, чтобы удовлетворить его.

— Это международная проблема. — Это правда! Подземный мир открыт для всех. Аид не делает различий.

— Давай прекратим это, — вмешивается моя мама. — Мы можем посидеть и выпить чаю со льдом. Давай выйдем на задний двор. Я попросила Патрицию подать нам ланч во внутреннем дворике.

Маме приходится почти силой заставлять отца обернуться. Дорогой старый папа только что заметил татуировки Найта. Это заняло больше времени, чем я ожидала. Теперь, когда он их увидел, ему хочется поглазеть на них. Его лицо краснеет.

— Эверетт, дорогой… Давай выйдем на задний двор. — Она тянет его за руку, и он, наконец, позволяет увести себя.

— Подать ланч? — шепчет мне Найт.

Я закатываю глаза. День обещает быть долгим. Затем Найт улыбается мне, и я не могу не улыбнуться в ответ. Это будет терпимо, когда Найт будет рядом со мной. Пока мой отец не слишком груб, я справлюсь.

— У него татуировки, — шепчет мой отец моей маме, и она шикает на него. — Но… Барб, у него же…

— Мы поговорим позже. — Моя мама всегда заботится о внешнем виде.

Найт несколько замедляется, пока мы проходим через прихожую и гостиную. Он осматривает всё вокруг. Дом моих родителей роскошный. На круглом столе в фойе стоит большая композиция из цветов. Её меняют еженедельно. Лестница сделана из мрамора, с богато украшенными латунными перилами. Произведения искусства подлинные, как и антикварные предметы, расставленные у входа и в гостиной. Многие из них принадлежали моей семье на протяжении нескольких поколений. Камин просто огромен. На нём массивная дубовая каминная полка с портретом моих родителей над ней.

— Сюда, — говорит мама. — Патриция должна…

Раздаётся лай собаки. Я узнаю этот лай за милю.

— Коди! — кричу я. Затем я вижу, как он бежит через задний двор. Он навострил уши. У него вывалился язык. — Коди! — снова зову я, хотя мама бросает на меня неодобрительный взгляд через плечо.

— Только не в доме, — предупреждает она. — Шеннон! Только не в…

Коди вбегает в гостиную. Он сильно виляет хвостом. Когда я наклоняюсь, чтобы погладить его, он обвивается вокруг меня всем телом. У него мягкая и блестящая шерсть.

— Я скучала по тебе, мальчик.

Найт

Шеннон загорается, когда большая легавая собака трётся о неё. Он издаёт тихие, скулящие звуки.

— Думаю, он тоже скучал по тебе, — говорю я.

Шеннон смотрит на меня с улыбкой. Я вижу, что в её глазах стоят слёзы.

— О, мой мальчик… — она продолжает гладить его по шее и за ушами.

— Вон… вон, пёс! — Барбара хлопает в ладоши. — Ты же знаешь, мне не нравится, когда он дома. Он линяет и что-то грызет.

— Это было всего один раз, — отвечает Шеннон. — Одна туфля… один раз. Если только он не сжевал что-нибудь ещё с тех пор, как меня не было.

— Это негигиенично, — продолжает Барбара. — В следующий раз он оставит грязь внутри.

— У тебя три домработницы, — возражает Шеннон.

— Это не… — начинает ее мать, но Шеннон перебивает её.

— Не имеет значения. Мы заберём Коди с собой домой, когда будем уезжать. Это моя собака, и я бы хотела, чтобы он вернулся, пожалуйста. Тебе не придётся беспокоиться о грязи, шерсти или о чём-то подобном. — Она продолжает гладить его по голове. Коди лижет ей лицо.

Словно в ответ, он скулит и лижет ей руку. Собака соглашается. Мы это обсуждали, и я тоже согласен. Я поглаживаю Коди. Он поворачивается и тоже лижет мне руку. Возможно, мы сможем разделить его с ней, поскольку Флёр, в основном, собака Шеннон. У меня такое чувство, что в ближайшее время это не изменится. Я понимаю, почему немецкая овчарка вызывает у неё восторг, правда. Шеннон… она для неё всё.

Её мать неодобрительно смотрит на неё.

— Думаю, тебе следует вернуться домой, по крайней мере, до свадьбы.

— Какой свадьбы? — возражает Шеннон. Я знаю, что она противостоит своей матери, но мне всё равно больно слышать, как она произносит эти слова. Мне нужно срочно исправить эту конкретную ситуацию.

Её мать хмурится, переводя взгляд с меня на Шеннон и обратно.

— Я предполагала… Ну, я предположила, что раз вы живёте вместе, то, по крайней мере, должны быть помолвлены. — Она многозначительно смотрит на руку Шеннон. Мне нужно купить кольцо и сделать предложение.

— Найт и я живём вместе… Вот и всё. Я счастлива. Я не собираюсь возвращаться.

— Мы обсудим это позже. Пожалуйста, не могли бы мы выйти во внутренний дворик? — она смотрит на Коди, который только что присел на ковёр у ног Шеннон. — Ланч будет подан через пять минут. — Она смотрит на изящные часики на своём запястье.

— Не думаю, что нам следует подталкивать Шеннона к браку, Барб, — говорит Эверетт. Я ему совсем не нравлюсь. Он бросает на меня неодобрительный взгляд, прищуривая глаза. Затем он опускается к татуировке на моей шее, и у него такой вид, будто в любую секунду у него может случиться сердечный приступ. Я ему не нравлюсь… Ха! Он меня чертовски ненавидит. — Как называется ваше похоронное бюро? — спрашивает он меня.

— Прекрати, пап! Больше никаких разговоров о семейном бизнесе. Найт в нём не участвует и никогда не будет участвовать. Они с отцом не ладят.

— Почему нет? — спрашивает её отец. Он смотрит на меня так, будто проблема во мне. Может, мне стоит сказать ему, что мой отец — Аид. Не думаю, что на планете найдётся хоть одна душа, которая сможет поладить с чёртовым дьяволом. Я прикусываю язык.

— Давайте выйдем на улицу, — снова произносит Барбара. Она коротко сжимает мою руку и улыбается мне, прежде чем отпустить. Я расположил к себе её мать. Это уже что-то. Полагаю.

Я обнимаю Шеннон и быстро целую её в висок. Я вижу, что она начинает волноваться.

— Что тут такого? — бормочет её отец. — Я хочу знать название компании. — Он пожимает плечами.

— Эверетт… оставь это в покое, — упрекает Барбара.

— Почему? В этом нет ничего особенного, — повторяет он, бормоча скорее себе, чем нам.

Чтобы обойти дом, требуется время. Он чертовски массивный. Не в моём стиле, но я вижу, что в это место вложено много денег.

Барбара назвала это поместьем… и так оно и есть! Мы, наконец, добираемся до внутреннего дворика. На заднем дворе, должно быть, несколько акров ухоженной земли…

Шеннон сбивается с шага, и я слышу, как она втягивает воздух. Я поворачиваюсь к ней. Её глаза расширяются от… недоверия. Я слежу за направлением её взгляда.

Какого хрена?

Наверное, я произнёс эти слова вслух, потому что отец Шеннон оборачивается и свирепо смотрит на меня. Я люблю сквернословить. Что есть, то есть. В такой ситуации уместно одно-два ругательства. Особенно когда я вижу, кто сидит за столом.

— Я пригласила Молли. — Барбара в восторге хлопает в ладоши. Она смотрит на Шеннон, которая побледнела. — Вы двое всегда были неразлучны, и я чувствовала, что вам обеим не помешает поддержка. — Барбара переводит взгляд на Молли. — Я надеюсь, что вы сможете восстановить связь.

Молли встаёт. Она улыбается. Она совсем не похожа на ту, что была на благотворительном балу. На ней платье, которое напоминает мне то, что первая леди надела бы для посещения детского дома. Оно бежевое, с воротничком и тонким коричневым поясом. На плечах у неё кардиган. Её волосы собраны в конский хвост, чтобы выглядеть непринуждённо, но это явно не так, поскольку ни один волосок не выбился из причёски. В каждой мочке у неё серьги — по одной жемчужине. Похоже, это её единственное украшение, не считая часов. Обручальное кольцо исчезло.

— Привет, Шен. Рада тебя видеть. — Она смотрит в мою сторону. — Тебя тоже… эм… — она поднимает глаза. — Найт… если я правильно помню?

— Привет, Молли, — отвечает Шеннон. — Я думала, что это семейное мероприятие, — обращается она к своей маме.

— Молли — это семья, — говорит Барбара. — Пойдём со мной. У нас есть прекрасный чай со льдом и лимоном.

— Я мог бы налить себе виски, — бормочет Эверетт. Впервые я с ним согласен. Виски звучит неплохо! Это полный пиздец. Я не уверен, как справиться с ситуацией. Я беру Шеннон за руку и пытаюсь, как надеюсь, ободрить её взглядом.

— Сейчас только половина первого, Эверетт, — Барбара качает головой. — Я налью тебе чая со льдом. Давайте присядем, чтобы Патриция принесла нам закуски.

— Значит, Роджер не смог прийти? — Шеннон спрашивает Молли. Моя девочка только что поддела её. Мне нравиться это!

Вперёд, Шеннон!

Молли заметно отшатывается, но ей требуется не больше нескольких секунд, чтобы взять себя в руки.

— Мы с Роджером больше не вместе. — Она с трудом сглатывает. — Ты должна знать, что он пришёл ко мне, Шен. Он преследовал меня и…

— Давай оставим все эти гадости в стороне, хорошо? — Барбара прерывает её, многозначительно глядя на Шеннон.

— Я надеюсь, мы всё ещё сможем быть друзьями, — говорит Молли Шеннон с таким искренним видом, что я почти склонен ей поверить.

Я чувствую, как Шеннон напрягается.

— Конечно. — Она кивает. — Роджер… ну, он засранец.

Молли тихо смеётся, прикладывая руку к своей нелепой груди. Я до сих пор не могу смириться с размером её искусственных сисек.

— Шеннон! — ругает её мать. — Хорошие манеры, юная леди!

— Хорошие манеры? Правда, мам? Этот придурок сел за руль пьяным и сбил человека, а потом ещё имел наглость повесить это на меня!

— Роджер сдался полиции. Он признался, что… — начинает Барбара.

— Не могу поверить, что ты защищаешь его! — кричит Шеннон. Я не виню её за то, что она разозлилась. — Он ни в чём не признался. Он сдался полиции только после того, как появились новые улики. Он позволил мне обвинить себя в том, что он сделал, а ты защищаешь его. Я надеюсь только на то, что его отца тоже скоро арестуют.

— Чепуха, — фыркает её отец. — Арчи пытался защитить своего сына… вот и всё.

Мне жаль Шеннон. Я сжимаю челюсти, чтобы не высказать то, что думаю. У Шеннон всё под контролем. Я вмешаюсь, если понадобится.

— А как же я? — Я слышу, как мягко и обиженно звучит моя девочка, и это, чёрт возьми, убивает меня. Мне буквально приходится прикусить язык.

— Ну-ну, Шеннон, — говорит её отец, делая шаг к нам. Он касается её руки. Разговор получился неловким. — Я рад, что Роджеру придётся ответить за то, что он сделал. Я рад, что имя нашей семьи очищено. Не думаю, что Арчи следует втягивать в это. Мы защищали тебя. Нам с твоей матерью пришлось пройти через серьёзные испытания, чтобы спасти тебя от тюрьмы. Мне пришлось попросить об огромном одолжении. Арчи делал то же самое для Роджера.

— Это чушь собачья! — вырывается из Шеннон.

— Мы можем перестать спорить, пожалуйста, — умоляет Барбара. — У нас гость, — Барбара смотрит на Молли.

Гость. Единственное число.

А я значит не в счёт?

— Спасибо, миссис Ньютон. Как ты знаешь, я понимаю, к чему ты клонишь, Шеннон, — говорит Молли. — Я чувствую то же самое по отношению к Роджеру, — добавляет она. — Я понятия не имела, что он подставлял тебя. — Она качает головой. — Клянусь, если бы знала, я бы что-нибудь сказала. Я разорвала отношения, как только узнала.

— Давайте присядем, — предлагает Барбара. — Я налью всем чай со льдом.

— Я наливаю себе виски и думаю, нам не помешает пара бокалов джина с тоником, — говорит Эверетт.

— Я бы с удовольствием выпила джин с тоником, — вздыхает Молли.

— Тогда джин с тоником для всех, — соглашается Барбара, кивая. Улыбка возвращается на её лицо.

— Я не пью, — говорит Шеннон. На мгновение мне кажется, что она собирается рассказать им о ребёнке, но она этого не делает.

— Знаю, что ещё рано, Шен, но на этот раз мы можем сделать исключение, — говорит её мать.

— Вообще-то, я вообще не пью.

— Никогда? — её мама хмурится. — Почему бы и нет?

— Может быть, потому, что последние полтора года я была убеждена, что я алкоголик. Не пью, потому что, хоть я и не алкоголик, одна мысль о выпивке вызывает у меня тошноту. Я долгое время считала, что села за руль пьяной. Полагая, что в результате этих действий погиб человек. Чей-то муж. Чей-то отец. Это не значит, что человек просто так умер. Я не могу просто так от этого избавиться.

— Послушай, дорогая… — Барбара качает головой. — Тебе нужно забыть об этих неприятностях. Я наливаю тебе джина… Я сделаю его более слабым.

Шеннон давится смехом.

— Всё равно что разговаривать с кирпичной стеной.

— Что на тебя нашло, юная леди? — Её отец выглядит сердитым.

— Ты этого не понимаешь и никогда не поймёшь! — она качает головой, и её глаза наполняются слезами. Вместо того, чтобы заплакать, она расправляет плечи, в её взгляде появляется решимость. — Я даже не собираюсь пытаться объяснить. — Затем она в упор смотрит на свою старую подругу. — И, Молли… Я не против, что ты ушла к Роджеру. Я даже не против, что ты ни разу не позвонила, когда я в тебе нуждалась. Ты была моей лучшей подругой. Ты должна была меня поддержать. Ты этого не сделала. Я могу простить всё это. Чего я не могу простить, так это того, что в довершение всего ты пыталась соблазнить Найта на благотворительном балу. Это серьёзная ошибка.

У Молли отвисает челюсть. Как и в прошлый раз, она быстро приходит в себя.

— Я. Да. Нет! Это ты ей так сказал? — спрашивает она меня. Молли фыркает. — Скорее, всё было наоборот. Найт пытался…

— Прекрати! — Шеннон останавливает Молли, её голос спокоен и ровен. — Я точно знаю, что произошло.

— Я склонен верить Молли в этом, — вмешивается её отец, бросая на меня испепеляющий взгляд. — Ты только что познакомилась с этим парнем. Честно говоря, он похож на головореза. Без обид, — говорит он мне. — Мы дружим с Мазерсонами много лет. Вы с Молли выросли вместе. Я совершенно уверен, что это он пытался…

— Вот именно! — говорит Шеннон, заставляя своего отца нахмуриться. Я тоже хмурюсь. Не совсем понимаю, к чему Шеннон клонит. — Я знаю Молли целую вечность. Я знаю о ней всё.

Плечи Молли напрягаются, а челюсть сжимается.

— Я знаю, что она потеряла девственность в возрасте тринадцати лет. Знаю, что в школе она спала со многими парнями.

— Это ложь! — кричит Молли. Её щеки краснеют.

Шеннон пожимает плечами.

— Их было так много… слишком много, чтобы сосчитать.

— Это полная чушь! — кричит Молли, теряя самообладание.

Шеннон, не останавливаясь, продолжает:

— Я знаю, что она увела двух моих парней в старших классах. Они бросили меня ради неё, потому что я не хотела стелиться перед ними, в отличии от неё.

Молли выглядит взволнованной.

— Я извинилась за то, что встречалась с Билли. Думала, у вас, ребята, всё кончено, — бормочет она.

— Ты не встречалась с Билли. Ты отсосала у него в туалете на домашней вечеринке, пока я лежала дома с гриппом. Все рассказали мне об этом в понедельник. Я была идиоткой, что так долго оставалась с тобой подругами.

Молли приоткрывает рот. Затем она издаёт звук недоверия. Она берёт свою сумочку.

— Такая идиотка, — повторяет Шеннон, и её глаза затуманиваются.

— Не идиотка, — возражаю я, привлекая к себе внимание Шеннон. — Ты верная и добрая. Ты первая винишь себя, и первая прощаешь других. Ты одна на миллион, Шеннон Ньютон, и я тебя чертовски сильно люблю.

Я слышу, как Барбара резко выдыхает от моей грубости.

Мне всё равно!

— Я не обязана это терпеть. — Молли раздражённо уходит, стуча каблучками.

Шеннон улыбается мне. Улыбка сияющая и прекрасная, как и её сердце.

— Я тоже тебя люблю.

— Что скажешь, если мы уберемся отсюда? — спрашиваю я.

Она кивает.

— Мне нравится, как это звучит. — Шеннон смотрит на собаку, лежащую у её ног. — Ты готов, Коди? — Легавый пёс подпрыгивает и лает.

— Ты н-не можешь у-уйти, — возражает Барбара.

— Мы можем, и мы это сделаем. — Шеннон по очереди смотрит на каждого из своих родителей. — Я люблю Найта. Я могу простить тебя за то, что ты пригласила такую, как Молли. Вы мои родители, поэтому я могу простить и многое другое. Но я не буду стоять в стороне и слушать, как вы унижаете человека, которого я люблю.

Она хватает меня за руку, и мы уходим.

— Шен, дорогая, ты же не серьёзно! — Барбара подаёт голос.

Шеннон оглядывается через плечо.

— Я более чем серьёзна.

— Отпусти её, Барб, — говорит её отец. — Она приползёт обратно, когда ей разобьют сердце. Похоже, он из тех, кто изменяет. — Я надеюсь, Шеннон не слышала последней фразы, но, должно быть, услышала, потому что она немного поворчала. Это довольно мило.

— Оставь. — Я сжимаю её руку. — Меня это не беспокоит.

Мы выскакиваем на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Молли мчится по подъездной дорожке на маленькой красной спортивной машине.

— Ты можешь в это поверить? — Она оборачивается, её глаза сверкают. — Они ещё хуже, чем я их помнила. Их головы так глубоко запрятаны в задницы, что они буквально ничего, кроме дерьма, не видят.

Я разражаюсь смехом.

— Это хорошее описание твоих родителей.

Шеннон улыбается.

— Я действительно надеялась, что у нас всё получится. — Её глаза наполняются слезами, и улыбка исчезает прежде, чем она успевает полностью осознать это. — Не знаю, на что я надеялась, но только не на это.

— Поверь мне, — я обнял её, — если и есть кто-то, кто понимает, каково это, то это я. Если это хоть как-то поможет, я думаю, что где-то в глубине души они действительно заботятся о тебе.

— Сначала они заботятся о себе, потом о том, что думают другие люди, потом о своём семейном имени… И, может быть, где-то в конце я появляюсь. — Слеза скатывается по её щеке.

— Пожалуйста, не плачь, Шеннон. Блядь… я не могу этого вынести. — Я обнимаю её и притягиваю к себе. Она кладёт голову мне на грудь. — Я люблю тебя достаточно сильно за них обоих.

— Мне так повезло, что у меня есть ты. — Она обнимает меня крепче.

— Поехали домой.

— Звучит заманчиво. — Она вытирает остатки слёз, и мы направляемся к внедорожнику.

Я открываю перед ней дверцу. Затем я открываю заднюю дверцу и похлопываю по сиденью. Коди не нужно просить дважды.