Маленький мальчик нашел пулемет

Глава VI Ты приходи в могилку

Возродившийся из собственной челюсти Сережа стремился не только найти мучителя и оказать ему достойное сопротивление. Есть и пить он хотел по-прежнему. Сережа принялся шарить по земле в поисках лужи. Он решил, что попьет в любом случае, из какой бы речки Вонючки ни текла вода. Но искать в темноте было трудно. Изредка Сережа натыкался на какие-то плиты, иногда под руку попадались цветы, грядки, поваленные заборчики. Но ни ручейка, ни лужи обнаружить не удавалось. Сережа прополз уже довольно далеко, как вдруг сделалось светлее. Потому что вышла луна из-за тучи и озарила округу.

Оглядевшись, с ужасом Сережа понял, что оказался на кладбище. А все то, по чему он шарил руками в поисках воды и еды, было не просто плиты, а плиты могильные, и не грядки, а могилки, а на них цветочки… Сережа вскочил на ноги и собрался дать деру. Но поднял глаза и увидел, что со всех сторон к нему движутся бледные колыхающиеся фигуры. «Покойники! — подумал Сережа, судорожно оглядываясь. — Из могил повылезали! Только их сейчас не хватало!»

Потянулся туман, луна подсвечивала его, окрашивая в таинственный голубой цвет. Покойники бесшумно выходили из тумана, приближались к Сереже. И в тишине на все кладбище раздалось странное пение:

И тут покойники взялись за руки и принялись бодро приплясывать. Лихо взлетали в воздух их костлявые ноги, обутые в одинаковые, словно форменные, белые тапочки. Сережа глазам своим не мог поверить, да и ушам верить отказывался. Навстречу Сереже из общей покойницкой массы шагнул один мертвячок. На его полуистлевшем саване были приколоты значок и пышная ленточка распорядителя.

— Мы рады приветствовать нашего дорогого гостя! — сценическим, хорошо поставленным голосом произнес покойник, щелкнул зубами и подошел ближе к Сереже.

— З-з-здрасьте… — с трудом пробормотал Сережа.

— Разрешите представиться. — галантно поклонился покойник со значком, при этом поклоне косточки его громко хрумкнули. — Перед вами художественный руководитель сводного ансамбля песни и пляски заупокойного округа! С кем имею честь? Что за птицу принесло на наше пышное торжество? Как вас зовут, молодой человек?

— Я маленький мальчик. — пробормотал почему-то Сережа. — То есть этот…. Сережа!

— Очень хорошо! — взмахнул костями рук руководитель покойницкого ансамбля. — В таком случае в честь маленького мальчика Сережи песню! Залпом! Пли!

Грянули покойнички припев своей песенки.

Вслед за этим началась форменная вакханалия. На заднем плане покойники в белоснежных тапочках продолжали выплясывать канкан. Поющие трупы раскачивались в разные стороны, их многоголосый хор наводил ужас.

Тем временем руководитель ансамбля прилаживал на место свой единственный глаз, который то и дело падал внутрь попорченного гнильцой черепа. Сережа, глядя на эти песни и танцы, еле-еле держался, чтобы не рухнуть без чувств на ближайшую могилу. Но развеселые покойники уже окружили его.

— Ну как наш хор, понравился? — теребили Сережу за рукав.

— Мы приветствовали вас, Сережа, нашим гимном. — с гордостью сообщил руководитель ансамбля, выпячивая вперед грудь, отчего все его реберные кости вылезли наружу и даже в некоторых местах прорвали ветхий саван.

— Это вообще-то старинная покойницкая народная песня. — пояснил Сереже очень старый, почти совсем разложившийся покойник, который вел себя, однако, очень резво и жизнерадостно. — И стала нашим гимном совсем недавно. Взамен прежнего гимна «Вставайте, трупы грустные!», устаревшего по идеологическим соображениям.

— Ну и как вы находите наш гимн? — вновь обратился к Сереже руководитель, отогнав разложившегося умника прочь.

— Хороший. — проговорил Сережа. Промолчать он не мог, потому что зубастый череп одного из певцов как завис перед его лицом, так и не убирался, пока Сережа не ответил на вопрос.

— Ну вот и хорошо. — подмигнул череп и убрался от Сережиного лица. Тебе все равно, а нам приятно.

— Да вы располагайтесь. — предложил руководитель ансамбля и указал на одну из могил, которая напоминала невысокий диванчик. — Присаживайтесь. Это чья могила?

— Моя! — выскочил из толпы танцоров шустрый покойничек в строгом, но попорченном плесенью костюме.

— Значит, прояви по отношению к Сереже наше традиционное кладбищенское радушие!

Танцор понял команду и принялся лихо разметать со своей могилы пластмассовые цветы и веночки. Покойники расселись вокруг. Убежать с кладбища не было у Сережи ни малейшего шанса. «А зачем мне убегать? — вдруг подумал он. — Тут даже лучше. Нет моего злобного мучителя. А покойнички народ мирный. Никто меня, вроде, ни кусать, ни душить не собирается. Так что посижу я тут пока.»

— Ну и что же привело вас в наши края? — спрашивали любопытные мертвецы.

— Как вам наше образцово-показательное кладбище? Мы гордимся им по праву!

— Что вы тут делали? Просто так мимо проползали?

— Мы, уважаемый мальчик, наблюдали, как вы по нашим могилкам ползали.

— Я поесть искал… — признался Сережа. Но с ужасом понял, что сказал он это зря. Потому что…

— Какие вопросы! — загалдели покойники со всех сторон.

— Сейчас будет что поесть! Поесть мы и сами не прочь!

— У нас всегда фуршеты бывают на славу, мальчик! Ты приходи к нам почаще, убедишься!

— А лучше вообще оставайся с нами тут навсегда! — предложила задорная покойница, протягивая руки к Сереже. С рук её то и дело падали могильные червяки, но милашка не замечала этого.

— Начинаем! — разнеслось в нетерпеливой толпе.

И трупешники, предвкушая смачную трапезу, принялись облизываться и потирать костлявые ручки.

— Итак, господа, — произнес руководитель-распорядитель, — после торжественной части нашего праздника начинается неофициальная часть! Прошу на наш традиционный банкет!

С радостным воем покойники, сшибая друг друга и теряя фрагменты собственных скелетов, ринулись куда-то. Но руководитель оказался на должной высоте, он завыл ещё громче остальных. И гораздо страшнее. От такого воя, подумал Сережа, жители окрестностей наверняка с перепугу попадали со своих кроватей.

— Но сначала, — уже тише произнес руководитель, когда певцы и танцоры остановились, перестали завывать и давить друг друга, — мы увидим ещё один концертный номер. Специально для нашего дражайшего гостя Сереженьки вокально-хореографический коллектив покойницкого пищеблока исполнит новый, недавно отрепетированный номер! Аплодисменты!

Вместо привычных Сереже сочных аплодисментов раздался сухой стук — это кости стучали о кости. Покойники старательно хлопали, вызывая на сцену своих приятелей. Некоторое время наблюдалась только беготня и суета. А потом покойники расступились в разные стороны, на середину вышел балетной походкой кокетливый трупачок в крахмальном фартучке.

— По многочисленным просьбам публики, — голосом продавца лотерейных билетов загнусил он, — исполняем наш вокально-дегустационный номер! Протрите ваши глаза, поправьте зубы, наладьте кости пальцев, чтоб было чем хватать наши прекрасные закуски! Номер исполняется всего один раз! Количество приготовленных блюд ограничено! Повторения на бис не будет!

Под сушеные аплодисменты конферансье удалился. Раздались звуки покойницкого оркестра. Один мертвец лихо застучал ритм собственными костями, другой взял свою берцовую костяшку с заранее просверленными могильными червями дырочками и принялся дудеть в нее, как в дудку. Третий снял с себя череп, выдрал из него десяток зубов и со стуком высыпал их внутрь. Заткнув дырки костлявыми пальцами, покойник принялся трясти черепком, и зубы стучали в нем звонко, словно погремушки.

«Куда я попал! — слушая эти звуки, которые ни на одном рок-концерте, ни в самом кошмарном сне не услышишь, подумал Сережа. — Неизвестно что лучше. То ли эти музыкальные и танцевальные трупаки, то ли добренький дяденька с садистскими примочками. Но, видно, ему на кладбище ход заказан. Не пускает его покойницкая братва на свою территорию. И то хорошо.» Сережа немного расслабился и даже подмигнул одному особенно приветливому трупу в развевающемся саване. «А может, этому издевателю просто не до меня сейчас? — вдруг сообразил он. — И дело вовсе не в кладбищенской братве. Ведь сейчас ночь все-таки. Должен же этот паразит спать когда-нибудь? Вот он и дрыхнет. А проснется — снова доставать меня начнет. И ему по барабану будет — на кладбище за мной гоняться или в детском саду….»

Покойник-распорядитель, неожиданно оказавшийся поблизости, словно как будто прочитал Сережины мысли.

— Мы ждем ещё одного почетного гостя. — заявил он. — Прибудет с минуты на минуту. Уже послал сообщение по загробной мобильной сети. Сказал, что банкет можно и без него начинать. Да вы его, мальчик, тоже знаете. Это…

— Нет! Не хочу даже знать, кто к вам ещё приедет! — вскрикнул Сережа, догадавшись, кого он имеет в виду.

Но распорядитель не расслышал его за хором вопящих собратьев. Он был занят тем, что снова выковыривал негнущимся пальцем свой глазик, запавший в глазницу.

— Что вы говорите? — вернув глаз на законное место, наклонился трупец к Сереже и приставил к самому его рту свое давно несуществующее ухо.

Сережа сморщился и задержал дыхание — от гнилого руководителя покойницким ансамблем пахло явно не французскими духами.

А тот, не обращая внимания, продолжал:

— Да, этот человек — большая фигура. Он — главный в нашей самодеятельности. Руководитель грандиозного проекта, в котором все мы принимаем участие. Скажу больше, он — автор нашего супершоу! Сам придумал, нам на радость, и теперь смотрит, как простой зритель. Вот благородная натура! А мы играем и веселимся. Так что присоединяйтесь, Сережа, развлекайтесь с нами!

«Ага, пятнадцать раз. — подумал Сережа, согласно кивнув, однако, восторженному распорядителю. — Размечтался, одноглазый. Так что зря я среди покойников прячусь. И здесь дядька успел засветиться. Стало быть, достанет. Сматываться нужно, пока этот гад не явился.» И в этот момент солисты-вокалисты слаженно грянули хорошо знакомую Сереже песенку «Люблю я мух толченых».

«Бедная моя бабушка! — со стыдом подумал Сережа, прислушиваясь к словам гнусной песенки. — Теперь я понимаю, как ей было неприятно все это слушать!»

Но песня звучала не просто так. Покойники-официанты, работники местного пищеблока, обносили собравшихся тарелками, на которых были разложены угощения. Покойники радостно хватали все, что им предлагали, и даже громко требовали добавки. При словах «Люблю я мух толченых» перед Сережей возник первый официантик и, щелкнув редкими зубами, преподнес целую тарелку жирных толченых мух. От неожиданности Сережа так рьяно замотал головой, что официантик тут же отскочил. А тарелку, которую он принес, тотчас опустошили покойники, стоявшие по соседству. Таким образом, каждая строчка песни сопровождалась переменой блюд. Понятное дело, прорваться сквозь толпу, окружившую подносы с пакостными деликатесами, не было никакой возможности. То есть убежать у Сережи не получалось.

— Прошу отведать! — возник перед Сережей другой официант.

— Что это? — с трудом проговорил Сережа.

— Жареные глисты-с! — торжественно произнес официант.

— А вот, пожалуйста, наш дорогой гость, опарыши, запеченные в горшочке! — юркий официант раскрыл перед носом Сережи горшочек, из которого пахнуло чем-то совершенно отвратным. — Очень пикантный вкус и немного калорий!

— Нет!

— Черви копченые!

— Ой, не надо! — отшатнулся бедный мальчик от подноса, на котором были горой навалены копченые могильные червячки, посыпанные корицей и перцем.

— Поторопитесь с выбором, а то все съедят! — возле Сережи возник черепок, который поспешно запихивал себе в пасть какую-то дрянь и быстро её жевал, то и дело теряя полусгнившие зубки.

— Ага… — Сережа с большим трудом сдерживал рвоту.

Но когда в торжественной обстановке внесли целый поднос с крохотными вазочками, в которых лежал особый деликатес, по виду напоминавший зеленоватое желе, — те самые «сопли мертвецов», о которых пелось в песне, Сережа не выдержал. Он бросился бежать куда угодно, лишь бы бежать. Но вокальный коллектив перегородил ему дорогу. И от всей души гаркнул:

Сережа заметался.

— Уходите! Исчезните! — кричал он, натыкаясь на пирующих покойников. Отстаньте от меня! Дайте пройти! Не хочу я ваших деликатесов! А тем временем, подпевая вокальному коллективу, покойники принялись снимать друг с друга обтянутые кожей черепа и с аппетитом эту кожу откусывать. Откусив, они долго-долго, словно жевательную резинку, откушенную кожу пережевывали. А затем брали с подносов стаканчики (из текста песенки Сережа сразу понял, что именно было налито в этих стаканчиках) и с неменьшим аппетитом свою еду этой дрянью запивали.

— Хороша у нас жевачка? Фирма «Черепков и К». - подойдя к Сереже, спросил покойник, который держал в руке череп своего приятеля, откусывал от него сморщенную кожицу и в то же время заботливо поддерживал его осиротевшее без черепушки туловище. — Пожуйте, пожуйте. Рекомендую…

Череп, от которого он откусывал, задорно улыбался, прищелкивал зубами и сам норовил тяпнуть кого-нибудь, кто проходил поблизости.

— Жевачка замечательная. — вздохнул Сережа и постарался увернуться от этих товарищей.

Но ничего не получилось. На смену одним к Сереже подоспели другие. Они радушно протягивали ему свои черепа, кусай, мол, на здоровье, жуй. Нам, дорогой гость, для тебя ничего не жалко! Вообще, как заметил Сережа, каждый покойник весьма дорожил своим черепком и особо не позволял откусить от себя своим алчным товарищам. Но для дорогого гостя хлебосольные и гостеприимные мертвецы были готовы на все.

Сережа шарахнулся, наткнулся на праздношатающийся труп, даже извинился, кажется. Потому что отдавил трупу ногу.

— Ничего, прощаю. — с достоинством ответил тот и даже расшаркался.

И тут со всех сторон раздался рев:

— Закуску ведут! Ура! Прекрасная закуска! К нам, к нам, скорее!

Сережа увидел, как с большим почтением, под ручки, несколько официантов ввели покойника, с ног до головы покрытого струпьями.

Покойницкая тусовка разошлась не на шутку. Всем было вкусно и весело. Вдруг Сережа почувствовал, что земля под ним подпрыгивает. Он присмотрелся и увидел, что стоит на могильном холмике, который ходил ходуном. Крест покосился и упал в нескольких сантиметрах от Сережи. Сережа увернулся и услышал жалобный тоненький голосочек: «Эх, дайте мне волю!» Он доносился из могилы, которая подпрыгивала. К первому голосу присоединился второй.

— Свободу мне! Угнетают!

И такие эти голоса были несчастные, что Сережа чуть не прослезился. Однако прибежал руководитель ансамбля, со всей дури треснул костистой ногой по могилке, из которой кто-то хотел вылезти, и рявкнул:

— Лежать, я сказал! Вы наказаны. И не будете участвовать в пышном празднестве!

Из-под земли всхлипнули и печально запели:

— Вот и лежите там! — наклонившись пониже, заявил распорядитель. Сорвали, понимаешь, прошлое мероприятие. Да, я хоть и добрый, но пришлось вас на пятнадцать суток сюда посадить… Хулиганы! Хотите петь — пойте сами с собой. Но из могилы — ни ногой! Ваш гроб — тюрьма! Так что исправляйтесь там. А я посмотрю на ваше поведение!

И он с достоинством удалился. Земляной холмик перестал подпрыгивать. А два несчастненьких голоса вновь затянули свою песню из могилы:

Сережа шарахнулся от тюрьмы-могилы. А горящие взоры всех собравшихся на пир мертвецов были обращены к покрытому вкусными болячками ходячему кошмару. И живой гость на время оказался предоставленным самому себе. Конечно же, Сережа не упустил выпавшую ему возможность! Не дожидаясь, когда с покойника сдерут все его хрустящие болячки и начнут ими закусывать, Сережа сделал вид, что из всех блюд сегодняшнего банкета он предпочел отведать кожу с черепа. Он схватил голову с одного из мертвяков и с криком «Эй! Прошу к столу! Вон к тому!» зашвырнул её как можно дальше. Покойники бросились ловить улетевшее богатство, и в этой суете и толкотне Сережа кинулся бежать вон с кладбища. Он бежал, не разбирая дороги — по могилам, по головам покойников, которые с запозданием только вылезали из гробов, перепрыгивал ограды, натыкался на кресты и памятники. И остановился только тогда, когда за спиной окончательно затих рев и вопли пирующего ансамбля покойницкой песни и пляски. Полная луна то пряталась за тучу, то освещала окрестности. Сережа огляделся, переводя дыхание. Что делать? Куда деваться? Если проклятый дядька исхитрился организовать даже мертвецов, то что ему стоит отдать им приказ броситься в погоню за Сережей и замучить его до смерти? Ничего не стоит. Два раза пальцами щелкнуть — и веселись, Сереженька, бегай от покойников на радость организатору безумной игры. А может, дядька подкарауливает на каком-нибудь асфальтоукладчике или комбайне? Ведь он полностью уверен, что Сереже очень хочется быть перемолотым комбайном в труху. А потом опять непонятно как возродиться и снова испытывать на себе «веселые» дядькины извращения… Так куда же бежать, где спасаться?

Сил у Сережи никаких не было. Подкрепиться нужно было обязательно, однако после пиршества на кладбище Сережа даже подумать о еде не мог. Поэтому пока этот вопрос отпадал сам собой. На востоке уже видна была светлая полоса — первый признак рассвета. Вокруг было тихо. И лишь какой-то непонятный гул раздавался издалека. Вскоре Сережа увидел свет фар. «Машина!» — догадался он. Машина на очень большой скорости приближалась. Скоро удалось разглядеть, как лихо подскакивал на полевых кочках огромный КРАЗ. Сережа вскочил на ноги — машина мчалась на него.

— Эй! — раздался ненавистный Сереже залихватский голос доброго дяденьки. — Скучаешь? Не скучай, давай побегаем!

«И тут нашел! — обреченно подумал Сережа. — Нет спасенья от этого паразита!»

— Искал я тебя на кладбище, да не нашел. — тем временем сокрушался дядька, высовываясь из кабины. — Чего не стал веселиться с кладбищенскими ребятами? Я смотрю, ты своему счастью не радуешься. Попал ко мне, мальчик, так веселись! А сейчас давай беги от меня резво и бойся. Кричи погромче и пожалобнее, понял? Это так весело! Ну, мой юный друг, побежал!

КРАЗ взревел и, ослепляя Сережу фарами, помчался на него. Сережа точно загнанный заяц, со всех ног бросился бежать. Но разве убежишь от огромной машины в чистом поле?

— Покатаемся? — перекрывая рев мотора, вопил дядька. — Живей ножки переставляй! Как там говорится:

— Вот и ты сейчас на машине покатаешься! На шине! Ого-го!

Огромные колеса КРАЗа настигали Сережу, вот-вот — и он действительно окажется размазанным. Закладывая виражи и лихие зигзаги, мчался Сережа от машины.

— Эх, прокачу! — не переставая, вопил дядька. — Ай, догоню! Веселуха!

Становилось светлее. Сережа вдруг увидел, что, убегая от страшной машины, он уже давно несется по стройке — той же самой, на которой он угодил в бочку с бензином.

КРАЗ заметно отстал. Ему было тяжело маневрировать среди строительных материалов и техники, которая ещё не работала в столь ранний час, но была в большом количестве везде наставлена.

«Фиг тебе, ты меня по колесу не размажешь, игрун проклятый!» — думал Сережа, перелезая на деревянный настил. Уж туда-то тяжелой машине точно будет невозможно заехать. Но настил внезапно кончился. Сережа взмахнул руками. Равновесие нужно было удержать во что бы то ни стало. Потому что…

Под настилом стояла все та же бочка с бензином, в которую Сережа уже падал, но теперь снова должен был рухнуть. Сережа распластался по настилу и осторожно пополз по нему подальше от бочки. «Все повторяется. — понял он. Я бегаю по замкнутому кругу. Но ничего, ведь сейчас уполз… Кажется, перехитрить дядьку и спастись все-таки можно?» Сережа юркнул под завал из досок и затаился.