Мальчишник в зоне смерти

Глава 8

— Похоже, что тут вообще нет никого, — сказал Мошонкин, забравшись на кучу окаменевшего древнего мусора. — Ни единого человека.

— По словам пленного, отправив сюда Томку, Диего последовал за ней сам, прихватив с собой еще двоих: Артура и некоего Аркашку. Так что здесь совсем недавно прошли еще, по крайней мере, четверо, — возразил Картазаев.

С рассветом они продолжили движение. Поначалу им сопутствовала удача, путники обнаружили лужу и вдоволь напились. Мошонкин откопал помятую тару и наполнил ее живительной влагой. Умереть от жажды им теперь не грозило. Через некоторое время Картазаев понял, что они движутся к окраине, и скорректировал направление к центру. Полковник сам толком не мог объяснить, зачем он это сделал, но ему не хотелось покидать город, не изучив его вдоль и поперек. Хотя изучать, откровенно говоря, было нечего. Ветхие покосившиеся здания походили друг на друга как близнецы, разве что пару раз попались небоскребы с настолько перекошенными фасадами и поплывшими несущими осями, что создавалось ощущение, что они рухнут от шума шагов. Несмотря на постигшую город разруху и забвение, полностью разрушившихся домов было единицы. На их месте возвышались многометровые кучи щебня. На стенах домов напарники видели еще несколько теней сгоревших людей. Один жуткий силуэт обнаружился на растрескавшемся то ли от температуры, то ли больше от времени асфальте. Не сговариваясь, они с Мошонкиным обошли это место подальше.

Несмотря на видимое запустение, Картазаев не мог согласиться с Мошонкиным, что они здесь одни. У него крепло нехорошее чувство, что за ними следят. Картазаев велел напарнику быть начеку.

Наконец он дождался подтверждения своих опасений. Они проходили мимо многоэтажки, стоящей на несущих колоннах, словно избушка на куриных ногах. Все пространство между колоннами было завалено холмами мусора, и между ними на миг мелькнул юркий силуэт. Подозвав Мошонкина и указывая совсем в другую сторону, чтобы не спугнуть оппонента, полковник тихо сказал:

— За нами следят, только не верти головой. Он в здании за нашими спинами. Какие будут предложения?

— Делаем ноги? — с готовностью предложил Мошонкин.

— Брать будем, — возразил Картазаев. — Нам нужен язык.

— А если он вооружен, а мы на него с голыми руками?

— Слишком много вопросов, — одернул его Картазаев. — А если, а если. Тебя чему-нибудь научили в десантных войсках, кроме как вопросы задавать.

— Виноват, — сразу подтянулся Мошонкин.

— Ты слева, я справа, — предупредил Картазаев.

По команде они одновременно бросились обегать здание с двух сторон. Картазаеву немного не повезло, он наткнулся на массивный агрегат, похожий на списанный асфальтовый каток, и пока перелазил, потратил несколько драгоценных секунд, так что к месту встречи с предполагаемым лазутчиком Мошонкин подоспел первым. И видно не в добрый час. Картазаев услышал приглушенный вопль, и, подбежав, помог десантнику подняться. Тот тряс покрасневшей ладонью.

— Эта тварь меня укусила! — пожаловался он.

— Что за тварь?

— Я думал ребенок, а он сильный как кабан!

— Короче, куда он побежал? — спросил Картазаев, теряя терпение.

Мошонкин указал внутрь дома, и они устремились в погоню. Им повезло, что в катакомбе комнат и анфилад они не потеряли беглеца сразу. Не успевшая осесть пыль указывала след лазутчика, тянущийся в направлении лестницы на второй этаж. Напарники поднялись и обнаружили следы босых ног на полу, на котором пыль лежала таким толстым слоем, что казалось, что это ковер. На отпечатках было пять пальцев, но подошва была сильно деформирована.

— Сильный, говоришь? — поинтересовался Картазаев, но ответа ждать не стал, а указал Мошонкину, чтобы он взял на себя проверку левой стороны здания.

Сам пошел направо. Скоро нужный след оказался затоптан могучими ступнями.

— Мошонкин! — крикнул Картазаев, и тот сразу откликнулся. — Возвращайся по своим следам.

Вскоре появился запыхавшийся Василий.

— Дыхалка у тебя слабая, — констатировал Картазаев. — Даже слабже, чем у меня.

— Ну, скажете тоже, Владимир Петрович, у вас же спецподготовка, — с неподдельным уважением произнес Мошонкин.

— Не надо лести, товарищ лейтенант, — с подчеркнутой строгостью сказал Картазаев. — Мне кажется, нас водят по кругу.

— Что будем делать?

— Для начала разожжем костер, — предвосхищая вопрос Мошонкина, Картазаев прижал палец к губам. — Надо побольше развести, чтобы дать сигнал остальным нашим. Поджигай эту кучу, — и он ткнул ногой в сторону полусгнившего тряпья.

Внутри кто-то коротко охнул, и куча быстро двинулась прочь, на ходу теряя составные части. От неожиданности Мошонкин потерял не только способность действовать, но даже говорить. Стоял и разевал рот как рыба.

Картазаев присел и выхватил из кучи босую грязную ногу. Хозяин ноги отчаянно заверещал и попытался выдернуть ногу. Не тут то было. Картазаев потянул на себя и выволок на свет грязного человечка, одетого в тряпье. Тот попытался укусить в ответ, но Картазаеву оказалось достаточно разжать руку, чтобы противник, неожиданно потеряв опору, кубарем покатился по полу.

Когда он остановился, Картазаев с Мошонкиным стояли перед ним. Ростом человек был чуть больше метра, но имел лицо пятидесятилетнего мужчины. У него были длинные седые волосы и борода.

— Карлик! — сказал Мошонкин.

— Ты кто? — спросил Картазаев. — Что здесь делаешь? Работаешь на Диего?

Карлик не реагировал. Картазаев повернулся к напарнику и сказал:

— Давай нож, я отрежу ему ухо!

— Не надо ухо! — заверещал карлик.

— Вспомнил русский язык, — довольно сказал Картазаев. — Начнем по новой. Как твое имя?

— Леонард, — представился карлик писклявым голосом, никак не вяжущимся со звучным именем.

— Знаешь Диего?

— Нет.

— Что ты тут делаешь?

— Я заблудился.

— Врешь, и я тебе могу логично это доказать, — спокойно произнес Картазаев.

— Не надо мне ничего доказывать, — грубо оборвал его Леонард и внезапно стремглав прошмыгнул мимо Картазаев.

Не меняя положения, тот схватил карлика за шкирку и чувствительным тычком вернул обратно.

— Во-первых, что значит, заблудился? — продолжал он, как ни в чем не бывало. — Это не джунгли, а ты не похож на зеленого новичка. И ты следил за нами.

— Я боялся подойти.

— Боялся подойти и шел за нами квартал это разные вещи, согласись. Я даже допускаю, что ты дожидался нас специально. Ну не нас конкретно, а тех, кто придет тем же путем. Те, кто попадают в этот город, они же попадают все одинаково: из-под небоскреба внутри горы. Не так ли?

— Ничего не скажу, — угрюмо пообещал карлик.

— А я у тебя ничего и не спрашиваю, — притворно удивился Картазаев. — Ты сейчас поведешь нас к своему хозяину, к тому, кто тебя приставил следить за вновь прибывающими гостями.

— А если я откажусь? — поинтересовался карлик.

— А это видел? — Мошонкин приставил к его носу заскорузлый кулак.

— Без грубости, — одернул его Картазаев, а карлику вежливо сказал. — В таком случае, мы тебя повесим. Но когда мы доберемся до твоего хозяина, город не настолько большой, чтобы мы его, в конце концов, не нашли, я расскажу ему о твоем героическом поступке.

Картазаев демонстративно напился принесенной водой, он подумал, что влага должна здесь цениться и угадал.

— Дай! — протянул карлик руку.

— Далеко идти?

— Четыре квартала, — карлик взял тару и пил, пока потерявший терпение Мошонкин не отнял ее. — Ваша взяла, — вздохнул карлик.

Они спустились, и карлик повел их. Оказалось, до этого они двигались совсем не в том направлении.

— Много здесь народу живет? — поинтересовался Картазаев.

— Целый дом! — с гордостью сообщил Леонард.

— Извини за нескромность, но они все, такие как ты?

— Такой как я один! Остальные вполне обыкновенные людишки, — и Леонард сразу поправился. — Исключая, конечно, досточтимого Глюка и его верных сподручных.

— Кто это?

— Гений, который сплотил вокруг себя коллектив. При нем мы почувствовали себя увереннее. Люди стали исчезать гораздо реже, и то только тот, кто не слушает досточтимого Глюка.

— Как ты сюда попал?

— Я здесь родился.

— Мы ищем одного парня, вернее трех парней. У одного из них пол-лица парализовано. Они должны были прибыть перед нашим приходом. Три парня и девушка.

— Девушка? — Леонард развеселился.

— Что тебя так рассмешило? — удивился Картазаев.

— А что это?

— Ты что никогда не видел девушек?

— Почему не видел? Те, кто пришел также как вы, иногда рисуют их углем на стенах. Но художники из них никакие. Особенно, они стараются, малюя низ живота. Стараются как лучше, а получается все черно как задница негра ночью.

— У вас и негры есть? — спросил Мошонкин.

— А как же?

— Негры есть, а баб нету!

— Не вижу взаимосвязи, — подчеркнул Леонард.

— Ты говоришь как образованный человек, а говорил, что родился здесь.

— У нас учителя есть. Они учат детей писать и читать.

— Опа! — сказал Мошонкин. — Как же ты родился здесь, если у вас женщин нет?

— Это вещи невзаимосвязанные, — философски заметил Леонард. — Меня в развалинах нашли, так же как и остальных детей.

— Кто же вас подбрасывает?

— Этот вопрос у нас не задают. Если не хотите неприятностей, лучше и не спрашивайте. А то народ у нас разный есть. Мало ли.

— А что вы едите? — напрягшись, спросил Мошонкин.

— Мы пришли, — вместо ответа сказал Леонард.

Картазаев с Мошонкиным остановились, а Леонард, вырвавшись вперед, засеменил к десятиэтажному панельному дому. В доме не было крыши, он зиял пустыми глазницами окон, за которыми не замечалось никаких признаков обустройства. Загадка открылась быстро. Леонард спрыгнул в приямок и открыл дверь в подвал.

— Ждите здесь! — велел он и скрылся.

— А говорил целый дом, — разочарованно протянул Мошонкин.

Ждать пришлось недолго. Минут через пять открылась дверь, выпуская наружу целую делегацию: несколько любопытных детишек в лохмотьях, пара стариков да несколько взрослых разных возрастов. Из группы сразу отделились четверо спортивного вида парней, чем-то похожих на испанских футболистов: чернобровые, симпатичные и здоровые, словно жеребцы производители. Они были в трусах и майках, которые не скрывали вздувшихся мускулов на ногах и мощных грудных клеток. "Испанцы" носили длинные, зачесанные назад волосы. Лица у всех четверых были ухожены и сыты. Леонард подобострастно приблизился к парню, волосы которого были длиннее, чем у всех остальных, до плеч, и прихвачены лоскутом, и указал на пришедших:

— Глюк, это новенькие. Они искали тебя.

Глюк ощерился и с отвращением пихнул карлика от себя. Тот свалился в пыль и засеменил в воздухе кривыми ножками, пытаясь встать. Никто не пошевелился, чтобы помочь бедняге. Мошонкин шагнул вперед, но был остановлен Картазаевым.

— Назад, — тихо сказал он. — Мы не знаем сколько их.

Один из "испанцев" лениво предложил:

— Глюк, а давай оставим их снаружи на ночь, чтобы космачи полакомились их вонючим мясом.

— Мы лучше бросим их в болото! — предложил второй. — Из топи останутся торчать только их головы, а болотные пиявки устроят норы у них в задницах, откладывая яйца.

— Грубые вы, — сказал Мошонкин. — Мы можем и обидеться.

Он попытался шевельнуть мускулатурой. В ответ "испанцы" достали оружие. У троих были настоящие ножи. У Глюка арбалет с оттянутой тетивой и вложенным болтом. Картазаев поспешил вмешаться и разрядить накаленную обстановку.

— Зачем так? — миролюбиво произнес он. — Мы можем быть вам полезными.

— А что у вас есть? — спросил Глюк зычным уверенным голосом.

— Спички, вы можете развести ими костер.

— Мы знаем, что такое спички. И нам совсем необязательно просить у вас разрешения, чтобы забрать их у вас. Амарал, возьми их.

Один из двинувшихся с решительным видом парней был остановлен жестом Картазаева. Он вынул коробок из кармана, запалил спичку и попытался вставить ее обратно.

— Могут ведь все сгореть, — с невинным видом сообщил он.

С Глюка разом слезла вся спесь. Картазаев был знаком с таким типом людей.

— Пошутить нельзя? — сказал главарь. — Давай сюда спички, а ты, Амарал, покажи новичкам, где они могут переночевать.

— Музыкант недавно помер, — предложил Амарал.

— А что с ним? Он же не болел.

— Не сдал дневную находку, и мы его наказали согласно закону. А закон у нас только один-за неподчинение смерть на месте.

— Закон суровый, а что делать? — Глюк делано вздохнул. — Музыкант пользовался нашей защитой, но отплатил черной неблагодарностью. Но он спал слишком в хорошем месте, и оно будет слишком жирно для новичков. Я еще не знаю, оставлю ли их на завтрашнюю ночь, а ты им предлагаешь комнату почти в центре дома. Ты им с краю что-нибудь. Где холоднее и всю ночь слышно, как космачи скребутся по стенам. К Анвару-водоносу его подсели.

— Так он же заразный.

— Зараза к заразе не липнет.

Амарал подошел, взял спички и быстрым движение выхватил у зазевавшегося Мошонкина фляжку с водой.

— Тут все общее, — заявил он в ответ на протесты Василия, ухмыльнувшись, но глаза были злые и колючие, словно два буравчика.

Вслед за Амаралом они спустились по облупившимся ступенькам вниз. Подвал оказался поделен на множество секторов, располагавшихся по обе стороны от узкого коридора. Потолок был низкий, так что Картазаеву и в особенности высокорослому Амаралу приходилось пригибать голову. Мошонкин при его невеликом росте прошел не нагибаясь. Но десантника подстерегала другая напасть: коридор через равные промежутки перегораживали высокие переборки, о которые Василий каждый раз с проклятиями спотыкался. Воздух был донельзя сперт и настоян на ароматах людей, которые никогда не мылись, к тому же невесть что ели и не считали нужным сдерживать рвущиеся наружу сопутствующие газы. На стенах висели чадящие факелы, добавляющие к уже существующей атмосфере угарный газ вперемежку с дымом, режущим глаз.

Комнатка, предназначенная гостям, хотя крохотный закуток в самом конце коридора с большой натяжкой можно было назвать комнатой, находилась в неосвещенном месте, что указывало на самую низшую ступень, который занимал Анвар-водонос в социальной иерархии. Пока шли, Картазаев насчитал тридцать восемь "комнат", в которых ютились, по крайней мере, около двухсот человек. В основном старики и дети. Находящихся в силе мужчин были единицы. Картазаеву стало понятно, что при таком раскладе Глюк и остальные "испанцы" творят что хотят.

Амарал входить не стал, остановился на пороге и сказал:

— Тут будете жить. Это комната Анвара-водоноса, но он, скорее всего, помер. Выбросьте труп наружу, только подальше. Ночь через полтора часа, так что поторопитесь сделать все по нужде на улицу. За испражнения в доме наказание смерть. Все ясно?

— Все просто, когда в законе всего одна статья, — ответил Мошонкин.

Амарал недобро глянул на него и сказал:

— У нас не принято шутить над законом, так что укороти язык. Я тебя запомнил. В следующий раз перережу тебе горло.

Едва дождавшись, пока он удалился, Картазаев накинулся на напарника:

— Чего ты его задираешь? Нам тут надо закрепиться, а ты уже нажил себе смертельного врага.

— Он первый начал, — насупился тот.

— Вася, мы не в обычной жизни, тут свои законы. Если мы хотим выжить и сделать то, зачем пришли, то придется играть по чужим правилам, как бы они тебе не нравились.

— Все равно это неправильно. Мы ведь сами служим закону. А если они при нас убивать начнут, нам тоже не вмешиваться?

— Да, не вмешиваться! — сказал Картазаев, теряя терпение. — У нас свой приказ, и ты должен это зарубить на своем курносом носу.

Мошонкин на нос обиделся и сказал:

— Амарал грозился перерезать мне горло, если он кинется, вы тоже не будете вмешиваться?

Готовый взорваться Картазаев вдруг понял, что не знает, что ему возразить. При всем немыслимом раскладе мог существовать и такой вариант, когда он действительно не будет иметь право вмешиваться даже при прямой угрозе жизни этому парню.

— Как хорошо, что я работаю без напарника! — послал он вопль в небеса. — Никто не мучает меня дурацкими вопросами. Знаешь, что я больше всего не люблю? Больше всего я не люблю философские вопросы. Особенно в той ситуации, когда все решается простым действием.

— Ну и какое будет в таком случае ваше простое действие? — не отставал Мошонкин.

— Мое действие будет такое: займемся трупом водоноса и вынесем его до наступления темноты. Если ты такой чистоплюй, то еще и похоронишь его. А это тоже требует времени.

— Я еще не умер, — раздалось вдруг из темноты.

— Кто это? — спросили они в один голос.

— Это я, Анвар-водонос. Вам разве не говорили, чья это комната?

Картазаев нашарил на полу деревяшку, потом поджег ее выуженной в кармане спичкой. Ему удалось утаить от "испанцев" часть своей единственной ценности. Когда он вытаскивал спички из кармана, то наклонил приоткрытый коробок и, как говорится, остался при деньгах.

Водонос лежал на куче тряпья у стенки, и из укрывавших его тряпок торчало только длинное лошадиное лицо с зализанными сальными волосами. На вид ему было лет шестьдесят. У него имелся своеобразный нервный тик: он периодически многократно моргал, с силой сжимая веки. Водонос сразу не понравились Картазаеву.

— Ты слышал весь наш разговор? — спросил он. — Вернее будет сказано, подслушал.

— Вас никто не звал, сами пришли, — произнес водонос, запинаясь, вдобавок к нервному тику он еще и заикался, правда, не так сильно, как моргал, речь его катилась через пень-колоду, и понять его было можно, лишь внимательно вслушиваясь. — Чего ж хозяина теперь обвинять?

То, что он их не боялся, опять-таки не понравилось Картазаеву. Он должен был их бояться. Этот старикашка был явно себе на уме, и умирать пока не собирался.

— А что у тебя за зараза? — поинтересовался Картазаев.

— Это не зараза, — поспешил успокоить водонос. — Ногой с детства маюсь, а теперь вот рану разбередил, ступить не могу.

— А что с ногой? — спросил Мошонкин, по всегдашней привычке обустраивать жилье он соорудил из сухих веток подобие веника и теперь подметал мусор, причем так усердно, что поднял невообразимую пыль.

Старик сначала чихнул, лишь потом ответил:

— Космач укусил.

— А этих здоровяков с черными волосами, которые здесь шишку держат, много?

— Четверо вместе с Глюком. Кроме Амарала, который вас привел, жуткая надо сказать скотина, еще двое: Луис и Мигель. Те тоже свиньи порядочные.

— Опять испанцы! Ну и мода у вас! Что-то ты на них злой, — заметил Картазаев, но про себя подумал, что оно и к лучшему, легче будет договориться. — Кто такие космачи, которыми нас пугают?

— А что дашь, если скажу?

— А по сопатке? — предложил Мошонкин, но Картазаев остановил его.

— А ты деловой, — уважительно произнес он. — Хочешь спичку?

Водонос вскочил с лежанки и, сильно припадая на ногу, засеменил к Картазаеву.

— Оплату вперед! — протянул он руку.

Картазаев, отведя руку со спичкой на безопасное расстояние, повторил:

— Кто такие космачи?

— Обезьяны! — фальцетом вскричал водонос, подпрыгнул с неожиданной для хромого прытью, выхватил спичку и засеменил обратно.

— Что вы их так боитесь, обычных обезьян?

— Может быть, они где и обычные, а в замершем мире макаки-охотники.

— Свинохвостые макаки, — уточнил Картазаев и, обращаясь к Мошонкину, сказал. — Когда я был на Суматре по пустяковому делу, они норовили у меня бананы спереть. Кстати, единственную на ту пору мою еду. Это к тому, какие они охотники.

— Здесь они охотятся на людей, — стоял на своем водонос.

— Умный ты, — с подозрением заметил Мошонкин. — Где ты учился? Ты вообще кто?

— Я здесь родился, — ответил водонос. — Учиться люблю. Тут всякого люда полно перебывало: и профессора и даже академики. Если не нравится, могу и помолчать.

— Слышь, студент, а пожрать у тебя ничего нет? — взял быка за рога Мошонкин. — Два дня ничего не ели, животы сводит.

— А еще спичку дадите? Нет, две! — загорелся водонос.

— А ты дед не промах. Одну!

Водонос прихромал к Картазаеву за предоплатой, затем, порывшись в тряпье, вытащил промасленный сверток. В нем оказалось жареное на углях мясо.

— Это не то, о чем я подумал? — опасливо спросил Мошонкин.

— Мы людей не едим, — водонос даже обиделся.

Напарники, не сговариваясь, набросились на еду. Мясо было не соленое и изрядно обгоревшее, но оно показалось им вкуснейшей едой на земле.

— А что за мясо? — спросил Мошонкин с набитым ртом.

— Космач, естественно, — удивился водонос, но удивление было ненатуральным.

У Мошонкина незамедлительно полезло все обратно. Картазаев сделал над собой усилие, которое далось ему с немалым трудом. Дожевав, он спросил:

— Что ж ты нам людоеда скормил?

— Никто вам не говорил, что космачи людоеды, — возразил водонос.

Мошонкин тотчас остановил извержение и обессилено спросил:

— Ты ж сам сказал, голова садовая, что они на людей охотятся?

— Охотятся и едят-это две большие разницы. Людей они убивают, слов нет, но не это их основное намерение.

— А какое основное?

— Еще спичку.

— Владимир Петрович, мне так видится, что тот, кого называли Анваром-водоносом, умер от заразы сегодня ночью, — стараясь придать обескровленному голосу соболезнующие нотки, проговорил Мошонкин.

— Владимир Петрович, бог с ним с авансом, — легко отказался хромец от своих претензий, и у Картазаева окрепло чувство, что не только он прощупывает старика, но и тот проверяет их на вшивость, и шутка с обезьяньим мясом имела ту же цель.

— Василий, оставь его.

— Вася, слышал, что начальник приказал? — хромец очень быстро адаптировался, своей приспособляемостью он стал даже нравиться Картазаеву.

— Ну, так что космачи делают с людьми? — спросил Мошонкин.

— Они их воруют. Космачи могут задрать того, кто вздумает драться в ответ, но это не обязательно. Во главу угла для них спеленать человека лианами и унести. Тех, кого они воруют, никто больше не видит никогда.

— А что они с ними делают?

— Ходят слухи, будто за лесом есть еще город. Никто не знает, кто его построил и зачем. Там полно еды, и дома все целые. Но горе тому, кто хочет туда тайком пробраться. Этот город и охраняют космачи, которые хватают непрошенных гостей. Оттуда еще никто не возвращался, как и с того света. Никто не знает, что они делают с пленниками. Можете ни у кого больше не спрашивать, никто ничего не добавит к тем словам, что вы услышали от меня.

В это время из коридора донесся голос, предупреждающий:

— Наступает ночь, слава досточтимому Глюку. Двери закрываются, тот, кто не успел, мы не виноваты, космачи же должны что-то иметь.

Следом заскрежетала дверь и вдвигаемые засовы. В напарников эти звуки вселили спокойствие. В эту ночь они могли спать без опасений, хотя загадок вокруг них меньше не стало.