Маморитаи

Глава 10

Многие не успели сбросить ступор от пронесшегося во венам ужаса и их погребли под собой хвосты. Над кровавым побоищем прокатилась волна противных хлюпающих, лопающихся звуков, нечеловеческих криков и вязкой, напоминающей смолу, липкой, доводящей до бездумного побега, ки.

«Да где чертов Хаширама с Хирузеном?! Не могут справиться с Мадарой?!» — зло скрипнул зубами Тобирама, стальным, командным тоном пытаясь привести бойцов в порядок. Никто не слышал приказы Второго Хокаге — все пытались оказаться как можно дальше от десятихвостого монстра, но неизменно попадали под его хвосты и когти.

Они словно оглохли от собственного страха. Между инстинктом «бей, замри, беги» большинство выбрало последнее, хотя с детства в академии им прививали первое.

Поняв, что сам особого успеха не добьется, Сенджу оглянулся на Итачи, который поблизости поразительно ловко, с ослабевшим Саске на спине, уворачивался от громадных хвостов, своими взмахами корректирующего земляную породу.

Между ними был с десяток метров и целый стихийный поток шиноби, чьи пронзенные тела с вскриками падали, подставляя себя под ноги товарищей.

Итачи, не отвлекаясь от десятихвостого, кивнул. Через несколько секунд в головах бойцов Альянса громыхал голос Шикаку, поддерживаемый приказами Тобирамы в реальности. Как ни странно, подобное сработало и шиноби очнулись. Жертв стало немного меньше, когда под руководством Сенджу с Намикадзе они приняли хоть какое-то построение и первые ряды временно остановили монстра, ставя на его пути толстые стены дотона. Казалось, видя слаженные действия бойцов, десятихвостый успокоился, но не перестал странно глядеть алым глазом, что был подобен жуткому прожектору.

Окружающее пространство стало ещё больше напоминать кровавое побоище, нежели место проведения боя.

— Смотрите! Там!.. — проорал неизвестный шиноби срывающимся голосом.

— Мы обречены… — истерично хихикнул кто-то.

На самой макушке десятихвостого дьявола мелькала недавно умершая Изуна. Она стояла гордо вскинув подбородок, взирая на остатки Альянса с невозмутимостью победителя. Никто и заикнуться не способен, не то что закричать.

Волна ужаса придавила бедных шиноби, как гранитной плитой ползущих жуков. Любая хрупкая собранность разбилась на миллионы сыплющихся осколков. Следующая за этим паника заледенела тела тех, кто был способен сражаться, а кроваво-алый огромный глаз словно ехидно щурился, пытаясь не пропустить ни одного смельчака, решившего отразить его атаки.

В могильной тишине Изуна приложила руку к неприятно шершавой коже десятихвостого. Сотрясающий весь мир рёв дрожью проник в каждую расщелину и в каждую глубину, не оставляя равнодушным никакой живой организм. Он разинул пасть — по направлению к координационному центру со свистом полетела несоизмеримая с другими, бомба хвостатого.

Кунай пронесся мимо темно-фиолетовой сферы, позволяя Минато появится и прямо в воздухе сложить печати. Он выставил кисти крестом, растопырил пальцы — сотни связанных друг с другом иероглифов оплели бомбу, стиснули её плотным полотном, надёжно сжимая. Она испарилась из пространства под вьющийся свист, будто бы ее вовсе не было.

Стоило Намикадзе с тяжелым вздохом опуститься, переводя дух, как странное, потрескивающее молчание нарушает устроивший на земле обессиленного брата Итачи.

— Координационный центр пал.

— Что? — устало скривился Минато — Как?

— Последний доклад Шикаку был незадолго до того, как вы телепортировали бомбу, Четвертый-сан. Белый орёл распространил по центру взрывающиеся печати, после детонации они не исчезли. Появился клон Изуны и направил через них вспыхнувший огонь на остатки коммуникационного устройства передачи чакры. Множество людей мертвы. Нара Шикаку и Нара Шикамару смертельно ранены.

— Нам перекрыли возможность связи шиноби, — Минато вскинул голову к притихшему Десятихвостому.

— Альянс стало невозможно координировать ещё раньше. Десятихвостый…

Тобирама скрестил руки на груди, хмуро оглядывая дрожащих, молящихся бойцов. Или их остатки. Он ненадолго прикрыл глаза. Следовало ограничить боевое пространство, однако барьер, способный сдерживать атаки этого монстра невозможно создать без чертового Хаширамы и Хирузена. У него всего лишь два человека уровня Каге и куча впавших в панику шиноби. Если Изуна прекратит сдерживать хвостатого, то от кучки Альянса останется жалкие крохи.

Итачи глянул на внимательно слушающего Саске, мимолётно вздохнул и создал клона. Он вышел вперёд, активируя Мангёко. В его напряженную, как струну, спину вперились две пары острых глаз Хокаге.

— Я могу запечатать Десятихвостого, однако вы должны согнать Изуну с его головы.

Тобирама с Минато переглянулись, словно общаясь безмолвно, по непонятной никому способу, их холодные глаза долго смотрели друг на друга, пока клон Итачи нагнулся к Саске, прошептал:

— Не геройствуй. Ты сделал достаточно.

— Я не…

Саске вскинулся, тут же стушевался от проницательного взора старшего брата, что точно заглядывал в душу, считывая малейшее намерение, читая его, как раскрытую книгу. Ему ничего не оставалось, кроме как скрипнуть зубами, приподняться, поддерживаемый за лопатки, и просверлить затылок оригинала, раздумывая над тем, какая путаница твориться в мыслях Итачи. Они, видимо, никогда не поймут друг друга.

— Мы доверимся тебе, — уверенно заявил Минато, крепко сжал плечо Второго.

Они переместились на голову Десятихвостому, мгновенно разделились, окружая Изуну. Тобирама вовремя наклоняется, пропускает над собой локоть, хватает, стискивая до синяков чужое плечо. Он наносит удар ступней в подколенный сгиб, тянет ее на себя, чтобы незамедлительно сдавить горло, захватив запястье своей руки. В солнечное сплетение дезориентированной Изуны меньше, чем за секунду входит жужжащий рассенган, однако она внезапно с хлопком испаряется, а всё пространство накрывает полог из белых клубков дыма.

Хокаге зажмуриваются, на рефлексах отбивают синхронно метнувшаяся сюрикены. Множество клонов налетают на них, выбивают весь дух. Они кружа вокруг, своей скоростью их силуэты смазываются, кружа голову.

Голова под ними резко дёргается — Сенджу с Намикадзе едва остаются на ногах. Тобирама слышит воинственные вопли, блокирует скрипящее лезвие куная. Тряска заставляет отдавать пропустить атаку. Грудь стреляет от удара стопы, он ловит лодыжку клона, раскручивает и кидает в взявшиеся из ниоткуда группу идентичных отступниц.

Безумный вопль содрогал землю, проникновенная дрожь не обошла ни одного клочка, ужасающий низкий рокот самого дьявола нарушал всяческие законы, умерщвляя без усилий. Десяток хвостов оставлял глубокие кратеры с расплющенными в кровавую кашу жертвами, когти рвали почву, образовывали зигзагообразные трещины, скважины, а поднявшейся ветер грозился снести головы поддерживаемых клоном Итачи шиноби. Альянс собрал остаток сил и расслоился на пригодных к бою и серьезно раненых. Последние спешно отступали под гнетом нанизывающих их товарищей, как на шампур, хвостов, прикрываемые скооперировавшимися шиноби. Против развеивающихся, словно непобедимых длинных хлыстов воздвигали высокие, толстые стены, тратя последнюю чакру.

Пока клон оградил Саске и кое-как управлял Альянсом, оригинал Итачи поглотила сравнимая размером с хвостатым фигура полноценного, обволакивающим желтым, не вредящим огнем Сусаноо. Он стремительно сблизился с Десятихвостым, навис над ним не сдвигаемой, уничтожительной погибелью. Защищенные наручами руки сковали негодующе взревевшего монстра, давили, не уступая в силе.

Шиноби выдохнули, когда все громадные хвосты покинули сыплющиеся, покрытые коркой трещин стены. Вместо заветных жертв они обвили талию тэнгу подобного Сусаноо, стянули запястья, безуспешно пытаясь не то отстранить от себя, не то разбить, как фарфор.

Шаринган Итачи замечал любое малейшее движение Десятихвостого. По его щека давно потекли кровавые слёзы, в ушах звенело, а грудь сдавливало от колющей боли в лёгких. Несмотря на всю физическую слабость он виртуозно управлялся с чакрой, подавая плотные сгустки в те места, куда ударял монстр, рискуя пробить защиту в любой момент.

На крутящейся, сбивающей равновесие голове плотно сгустилась белая клубящаяся поволока. Десятки клонов отступницы безустанно напирали на Хокаге, развеивались, не позволяя завесе опуститься, и вновь атаковали сплошным потоком. Минато с Тобирамой крутились, как две юлы, ловко уходили из-под смертельных ударов, убивали клонов один за другим, однако им не было конца, будто Изуна раскрыло бесконечный источник чакры.

Четвёртый покосился на висящего во лбу Сусаноо Итачи, но тот, не смотря на него, отрицательно качнул головой.

«Она здесь, но я не ощущаю метки.» — напряжённо подумал он. От пинка исчез очередной теневой клон.

Минато перемещался по кунаям, разом уничтожив пятерку клонов, он предоставил возможность Тобираме сложить печати. Намикадзе вернулся за спину Второму, когда водяной дракон легко смыл остатки фальшивок. Ветряная воронка сдула весь белестный дым, обнажая абсолютно чистое пространство, без намека на чье-либо присутствие. Сенджу пал на колени, переживая недолгую слабость. Он смахнул со лба прозрачные капли пота, дал себе всего минуту отдыха, смотря как Минато выходить в середину головы и садится на корточки, чтобы исследовать площадь.

Печатей нет. Никаких барьеров не стоит. Особенность Мангёко Шарингана? Подпространство? Минато хмурится и отбрасывает последний вариант: Итачи опроверг вариант с отсутствием Изуны на голове — он видел оригинал. Уточнить, к сожалению, невозможно.

Новая встряска упругим толчком подкинула находящихся на голове. Десятихвостый вырывался из запирающей, как кандалы, хватки с большим сопротивлением, вызывающим кусающую дрожь земли рёвом. Он отчаянно отступал, совершал безуспешные попытки расколоть защиту Сусаноо, своими действиями создавая глубокие сколотые кратеры в земной каре, неуклюже резко поворачивался, отчего Тобирама, вопреки желанию, толкнуло в воздух.

Сенджу перевернуло несколько раз, он никак не успевал ни за что зацепиться: пальцы безутешно скреблись о неприятно шершавую, сморщенную кожу, ногти ломались, оставляли красные пятна и следы на беснующимся демоне. Его скинуло с головы под шум ветра в ушах, теребящую порванную ткань одежды. Свист. Хруст — один из хвостов монстра пнул Сенджу, как мяч, ещё выше. Казалось, сами кости заледенели.

Тобирама летел вниз с не предназначенной для выживания высоты. Метки для перемещения недоступны, на Минато напали внезапно появившаяся, будто из воздуха, клоны, Итачи сдерживает Десятихвостого, а Хаширама с Хирузеном потерялись в битве с Мадарой. Ему остаётся попробовать смягчить падение.

Сложил печати для техники водяной пушки, как за подмышки вздёрнули к голове чьи-то руки и грубо кинули. Он собой раздавил нескольких клонов, резко, до острой боли в рёбрах и легких вдохнул сформировавшийся дым. На рефлексах перекувыркнулся на корточки, избегая усиленной чакрой стопы.

— Воздух! — разнесся словно отовсюду голос спрятанного где-то в дыму Минато.

Тобирама пинком рассеял клона, сложил печати и выпустил закрученный водяной поток. Стрёкот молнии и бесформенные разряды охватывают вместе с журчащей водой окружность в радиусе двадцати метров.

Яркость ослепляла роговицу, дыхание спёрло, жар лизнул щеки. Плотный полог растворился. Воздух порванными лентами выпустил из объятий знакомую фигуру, что стремительно, с обнаженной катаной, атаковала вовремя блокировавшего кунаем Тобираму. Она пронзала пространство, кровожадно ловя блики от пламенных брызг скрежещущих лезвий. Сенджу всего на миг поймал в хладнокровно алых, затягивающих безжизненных омутах блеск предвкушения чего-то ему неведомого, однако смутно знакомого. То, чего он сотни тысяч раз видел в период воюющих кланов.

Изуне пришлось отступить, уворачиваясь от громко жужжащего рассенгана. Это не продлилось дольше пары секунд: Минато телепортируется ей за спину, бьёт ногой в лопатки, а сориентировавшийся Тобирама без проблем отводит лезвие катаны, основанием ладони больно ударяет, вызывая коробящее клацанье зубов, по подбородку, выбивает меч из ладони и с немыслимой скоростью проводит захват, в конечном итоге скидывая её с головы Десятихвостого.

Легко. Это было чересчур легко.

Сенджу глядит вниз, где Изуна делает кувырок, у самой земли отталкивается от самого воздуха и мягко встаёт в центр кратера, усеянного раздавленными ошметками мертвецов. Она вскидывает голову и кажется, будто их взгляды пересекаются.

«Невозможно» — без уверенности подумал Второй Хокаге, но в голову лезет единственный вопрос: кто спас его?

Только что Изуна наглядно продемонстрировала владение фуутоном на гораздо более высоком, чем его, уровне. Она способна удержаться над землей.

Мысли вызывают мигрень. Он предпочел отвернуться, не заметив того, как Изуна с хлопком испарилась, оказавшись очередным клоном, и исчезнуть с головы Десятихвостого с Минато на отдалённый от него участок, огражденный толстыми стенами дотона.

Нависающая на поле боя атмосфера сгустилась. Все с тревогой наблюдали, как Сусаноо толкает неподъемную, казалось, тушу, своим падением крошащую в крошку весь камень, пригорок и свисающий пик. Несколько огромных валунов заваливают монстра, поднимая полог пыли. В огромных руках тэнгу сверкают легендарные реликвии.

Итачи совершает стремительный рывок и пронзает Десятихвостого клинком «Тоцука». Душащий низкий визг заставляет сам воздух трепетать, а ветер подчиняться ярости монстра, обращаясь в смертельный ураган, что своими острыми клинками решетили всё на своем пути. Тело монстра начало засасываться в бутыль сакэ, а природа отзывалась на негодование самого ужасающего существа беснующейся окружающей средой. Воздушные волны рыхлили почву, кружащий танец смерти подхватывал осколки камней, веток, свистящего оружия, безостановочно убивая любого встречного шиноби. Вновь под сумрачным небом разлились душераздирающие крики, всплески брызгающей крови, предсмертное бульканье и чавканье ран.

Само мироздание сходило с ума, творя неслыханные безумства.

Тобирама с Минато прятались в глубоком кратере, им пришлось выглянуть из укрытия, когда даже сквозь царящий гвалт умирающих не самой лучшей участью шиноби, переминающейся с рокотом набирающим силу урагана, различался отчаянный возглас Саске:

— Нет!

Клон Итачи давно развеялся, спасая брата от естественного природного гнева, поэтому одинокая, ослабленная фигура Саске выглядела особенно безнадёжно на фоне кровавого месива со свистящим отовсюду ветром, испачканным в глубоко алый.

Он подался вперед, споткнулся, упал в труп, более походящих на смолотую кашу из внутренних органов, кожи и мяса.

Мрачные тучи, прислужники адовой тьме, дарили страдающим бойцам беспросветность, невыносимыми клочьями отбрасывали тени, разбавляемые грохочущим ярким громом. Сизый песок бураном описывал откуда-то возникший у проживающего последние секунды Десятихвостого, силуэт Изуны. Она протягивала руку в неизвестном намерении, однако замерла. Повернулась к вздрогнувшему Саске.

Заметивший эту сцену Тобирама вцепился в плечо Минато, шипя тому в ухо:

— Она!..

— Ничего не делаем, — отчужденно, но решительно прервал Второго Намикандзе — Нас убьет, если сунемся отсюда. Тем более… Саске имеет права на месть.

«Как и ты, придурок» — мысленно дополнил Сенджу, напряженно смотря на Изуну.

Если Саске и сомневался, то всю нерешительность стёрли пролетающие мимо него тела. Он как в замедленной съемке наблюдал за безвольными мешками с костями, напарывающиеся на возникшие прямо на глазах пики. Сомкнутые плотным замком ладони небрежно отрубил ветряной клинок — они глухо пали в лужу крови.

Вокруг не стало ничего. Всё схлопнулось, погрязло в чёрной дыре. Вспыхнувшие ненавистью слезящиеся глаза Саске вонзились в рыбий взгляд Изуны, чья ладонь вскинулась в сторону мертвых Наруто и Сакуры.

Пускай мышцы сковывал свинцовые цепи. Пускай дрожь шла в гармонии с земляными толчками от глушащего рёва Десятихвостого. Пускай чакры не хватает даже на одного клона. Пускай он встанет на край пропасти с по ту сторону вратами в ад. Саске медленно, словно не чувствуя, как конечности, живот, рёбра — всего его, будто останавливая, кромсает ветер, сдавливает со всех сторон до хруста костей, он всё равно поднялся на трясущихся коленях и обратил к сгустившемуся над ними, как в эпицентре бури, раскрытую руку. Очаг в солнечном сплетении предупреждающе кольнул, чакроканалы заскрипели, натянулись. Саске закричал, срывая горло, отдавая последние жизненные силы.

В ладони сверкнул слепящий сгусток. От него в небо метнулся голубой луч молнии. По чёрным клубам расползлась сетка громыхающих молний, набирающих силу с каждой секундой всё больше, пока в конечном итоге они не разбрызгались на Изуну непрерывным потоком. С разной интенсивностью они ударяли в отступницу и окружавшую её территорию, оставляя парящий дымок на обуглившейся земле.

Вспыхнуло пламя, безудержным цунами распространилось преградой по полю боя, опаляя лёгкие выживших единиц. Ветер вился обезумевшим, визжащим хищником, поднимая горящий песок с пылью. Огненные искры обжигающе танцевали поминальный танец над трупами бойцов.

С высоты Итачи происходящее более не напоминало войну. Узкий мир вокруг пал ниц перед открытыми Изуной и Мадарой вратами в преисподнюю.

Они смотрели в бездну и сидящее в ней зло решило рассмотреть дерзких юнцов.

Сердце Итачи ныло, по щекам текли слёзы, а грудная клетка заходилась от острой боли, однако несмотря на испытываемую агонию и запечатывающегося Десятихвостого, он бессознательно метнулся к опадающему бессильно младшему брату. Сасуноо дрогнуло, слушаясь хозяина, постепенно растворилось. Когда его стопы коснулись подгорелой, взрыхленной почвы, а обоняние уловило весь смрад пепелища кровавой бани, перед ним со стрекотом материализовалась Изуна. Перед глазами плыло — Итачи не успел среагировать на удар в солнечное сплетение, спровоцировавший тягучее, наполняющаяся чувство в очаге. Он закряхтел, закатил глаза, теряя сознание и на миг поймал эмоцию в стеклянных глазах Изуны.

Облегчение.

Итачи раскрыл веки в полной тишине. Она мертвым эхом зависла над ним, подстрекаемая вызывающими тошноту вонью пепла, металла, озона и смерти. Это произошло по щелчку: он вскочил с отчего-то сырой земли, не оглядываясь метнулся к лежащему бездвижно Саске.

Прошло не больше пары минут отключки, а небо значительно посветлело, высвобождаемая от гнёта окутанных в полотно тьмы туч. Лёгкий утренний туман смешивался с сизым дымом от потухшего пламени, колол кожу и вызывал дрожь, а рассветные лучи окрашивали дурную, испорченную землю в пурпурный, мягко-розовый, мелькая бликами на телах мертвецов позолотой.

Трупы населяли каждый кратер, не оставляя даже узкой тропы между ними. Их выколотые, изредка целые очи могли иметь честь в последний раз любоваться рассветным небом. Небом, знаменующим конец войны.

Вороны садились на разлагающиеся тела огромными стаями. Их клювы смачно щелкали, они ковырялись в человеческом мясе, радуясь настигнувшему их пиру.

Словно искусственное безмолвие разорвалось тихим всхлипом сидящего на коленях у тела брата Итачи.

— Саске, — позвал дрогнувшим голосом Итачи, осторожно прикоснулся к шее двумя пальцами.

Ничего не билось. Никакого пульса.

Прерывисто втянул в лёгкие спертый, протухший падалью воздух, навечно отпечатавшийся в лёгких, и молил Ками, Шинигами, Сусаноо — хоть бы выжил, лишь бы дышал. Однако ни через минуту, ни через две наваждение не спадало, а Саске продолжал лежать с крепко сомкнутыми веками, осунувшимся лицом, без движения грудной клетки и раздувающихся от малейшего дыхания ноздрей. Внутри у Учиха трескался лед, вбиваясь в стенки внутренних органов жесткими осколками, его будто окунули в ледяную воду зимней проруби. Всё естество, душа, пылала в агонии, жаждая пасть в лапы смерти от испытываемой скорби, разрывающей рёбра с сердцем.

Испачканные засохшей кровью руки сцепились на потемневшим запястье, а губы горько прошептали срывающимся, потерявшим всякую силу голосом:

— Глупый младший брат. Я же просил не геройствовать. Просил…

Конечности Итачи наливались свинцом и постепенно немели вслед расползающейся липкой паутиной пустоте. Обволакивающая, густая, она застывала в венах и чакроканалах, паразитировала организм. Однако несмотря на это слёзы едва ли блестели в глазах Итачи, хотя в голове царил тот же хаос, сравнимый с творившимся всего час назад.

Он не успел. Не спас. Не уберёг. Не сдержал обещания, данное родителям.

Почему он выжил в этой войне? Почему он, а не Саске? Почему?

Поле боя покрывал глубокий налёт копоти. Ветер пристыженно трепал порванные, сгоревшие клочки формы мертвецов, а из расколотой почвы робко полезли насекомые. Над впитавшей кровь шиноби Альянса землей парил белоснежный орёл. Он облетел всю территорию последней битвы, острые, потянутые красной поволокой глаза заметили приближающихся к Учиха выжившую парочку Хокаге, и резко спикировал вниз. Глухие хлопки крыльев не привлекли желанного внимания. Странно вздохнув, орёл клюнул напрягшегося Итачи в склонившуюся макушку.

Одинаковые пустые глаза встретились. Птица протянула лапу, где трепыхался футляр. Она настойчиво сжала блеснувшие когти, намекая на возможность оставить нехилую царапину на щеке Итачи, если он продолжит медлить.

Как только листок был высунут и передан, орёл шустро взлетел и с удивительной скоростью скрылся в небе.

Белый орёл принадлежал Изуне, но она мертва. Кто мог передать через него письмо?

Это несоответствие не вызвало ничего у Итачи. Он лишь вытер мокрые щёки, посмотрел на бледное лицо брата и медленно раскрыл записку. Чем дальше читал, тем твёрже становились понуро опущенные плечи, а в ушах громко застучало сердце.

Сзади его окликнул сиплый, каркающий голос Второго Хокаге. Он гулом звенел над пустынным, пропахшим металлом со смертью извороченным полем.

Тобирама проигнорировал мимолётный взгляд Минато, с напряжением вглядываясь в нависшем над бездвижным телом брата Итачи. Его пронзительный взгляд сверлил лопатки старшего Учиха с подозрением, будто перед ним возник ещё один монстр.

Намикадзе сжал плечо Сенджу, едва заметно дёрнул подбородком в сторону Саске.

— Он ещё может быть жив.

— Как будто я виноват в его состоянии.

Тобирама несколько секунд хмуро смотрел в виноватое лицо Четвёртого и только убедившись в том, что его правильно поняли, прихрамывая, подошел к Саске. Он почти упал перед ним от слабости, насколько возможно быстро стал осматривать младшего Учиха. Ладони объяло салатовое свечение, очаг ощутимо стрельнуло от чрезмерной растраты чакры.

Минато бессильно прикрыл глаза, взлохматил торчащие во все стороны волосы, испачканные в пыли, грязи, крови. Пальцы нащупывали мелкие камешки с ветками и прочим мусором. От испытываемой боли во всём теле хотелось выть, однако всё перекрывала настигающая, пробивающая хладнокровный блок душевная мука, стимулируемая навязчивыми мыслями и стенаниями.

Пока Тобирама разбирался с Саске, а Итачи отчего-то замер, как парализованный, он пытался найти хотя бы тело Наруто — единственного, горячо любимого сына, однако это казалось тщетным. Минато из последних сил оббегал всю обширную территорию, в итоге замирая на осколке развалившейся скалы.

Только оттуда Минато удалось ощутить всем своим существом произошедшее бедствие. Это странное чувство словно нить, связывающая его с Чистым Миром, подсказывало — сам Шинигами спустился в мир смертных. Это значит, что пускай они выиграли войну, но проиграли главную битву. Души погибших соратников поглотил Шинигами. Успела ли загадать своё желание Изуна или нет — останется нерешённой загадкой.

Сработал ли ритуал, если она умерла раньше?

Успела ли его активировать?

Дышать стало трудно непонятно отчего: из-за постепенно осознаваемой смерти сына, либо из-за понесенных Альянсом потерь и удавшегося — или нет — ритуала. Глаза покраснели, по роговице расползлась розовая сеть.

Не одна сотня жизней потонула в раскинувшимся перед Намикадзе Минато котловане, заполненным несуразной отвратительной кашей гниющих трупов. Вокруг витал тошнотворный запах сгоревших человеческих тел, перекликающийся с острым металлическим привкусом. Дымовые кольца плавали в танце, стремясь к девственно чистому небу, накрывающему место трагедии завораживающим рассветным куполом.

Если Боги существуют, то им определенно наплевать на них. Они, как и люди, вполне могут быть заняты собственными дрязгами. Возможно, даже среди Богов идёт война.

Всё это не важно.

Намикадзе ощутил знакомый привкус во рту от прикушенной щеки. Боль живущего.

Какой в его жизни смысл, если Кушина с Наруто мертвы?

Минато телепортировался к Тобираме, тут же слыша свистящий вздох:

— Жив, но ему требуется немедленная госпитализация, — Сенджу сжал переносицу двумя пальцами, до мерцающих точек зажмурился — Он не дотянет до Конохи.

Минато сжал дрожащие ладони в кулаки, вскидывая голову к равнодушному небосводу.

— Я доставлю его, — тихий, на грани шепота голос обратил на себя внимание.

Итачи смял записку, сунул её в карман. Сенджу смог разобрать лишь одно слово:

Месяц.

— …Ты сможешь. Сейчас да, — скрестил руки на груди Тобирама — Однако тебе не придется напрягаться.

Издали воздух сотрясался от мчащихся к последнему полю боя шиноби. Сотни бойцов не скрывали своего присутствия, ведомые несколькими командирами.

Итачи с нескрываемым облегчением закрыл глаза после замеченной серой макушки на горизонте.

Есть шанс, что его младший брат выживет. Мышцы налились слабостью, подчиняемые этой мыслью, голова ощутимо закружилась.

Война окончена с катастрофическими потерями, лишив Скрытые Селения более половины своих бойцов, однако для Итачи ещё не всё кончено.

Для него остался единственный нерешенный вопрос.