Маморитаи

Глава 4

Итачи вошел в центральные ворота столицы и вынужден был увернуться от спешащей куда-то, гомонящей толпы. Он заметил после их неожиданной пробежки потоптанную газету и взял её, стряхнул грязь с песком и удостоверился, что она пущена в печать недавно: в правом верхним углу стояла сегодняшняя дата. В центре привлекал внимание кричащий заголовок:

«ДАЙМЁ ВЕТРА МЕРТВ! УБИЙСТВО ИЛИ СЛУЧАЙНОЕ ОТРАВЛЕНИЕ?»

Итачи огляделся и скрылся в незаметном проулке между домами. В том месте его окружала тишина, словно все взбудораженные горожане собрались на окраинах столицы, пугая излишней активностью и мельтешением.

Итачи пробежался по строкам статьи главной страницы взглядом, вычленил основную информацию и перелистнул. Остальные страницы освещали ранний взрыв: удивительно, что его успели запечатлеть на камеру.

Учиха кинул газету в ближайший мусорный бак и, недолго думая, исчез в шуншине.

Итачи выглядел задумчивым, когда прямолинейно смотрел на открытый гроб, где лежал труп бывшего Даймё. Нос дёргался от переизбытка благовоний, стояла удушающая духота в полным режущих восприятие украшений храма. Вокруг отступника кое-как валялись вырубленные гости, служители храма и монах, стискивающий чётки. У последнего лицо особенно выделялось белизной, рот разинулся, глаза на выкате пугали бездушием, а воротник рясы намокал бордовой кровью.

Учиха не сдержался, чихнул, медленно вытер лицо ладонью и сощурил слезящиеся глаза с дезактивированным пару минут назад шаринганом. Он собрал достаточно деталей для умозаключения, пришла пора уходить.

Мышцы Итачи напряглось, из рукава выскользнул кунай, крепко сжатый пальцами, алый шаринган пригвоздил к месту знакомое чучело с располовиненным на черный и белые цвета телом.

— Зецу, — ровным голосом обронил словно не застигнутый врасплох Итачи — Что ты здесь делаешь?

Человек-растение, как его прозвали в Акацуки, выглядывал из мраморного пола храма, одетый в непривычный серый плащ, заместо фирменного черного с красными облаками.

Он глумливо хихикнул, хрюкнул от смеха.

— Решил предупредить по доброте душевной: не гонись за Изуной.

— Она — моё наказание и моя миссия.

— Уже нет, — смех Зецу едкой копотью осел в груди сосредоточенного Итачи — Акацуки пали под властью твоей сестры. Заказ отменён.

— Что с остальными?

— Кто-то умер, кто-то сбежал. Вторых меньшинство, — злорадно хохотнул Зецу.

Между бровей Итачи залегла складка.

— В какой из групп Кисаме? — кадык Учиха дёрнулся, в ушах зазвенело.

— В первой, — в конец расхохотался Зецу и нырнул под землю.

Отступник пробыл в храме дольше положенного и скрылся за пределами столицы лишь перед самым закатом.

«Понял ли ты, что ты за человек в момент своей смерти, Кисаме?» — вздыхал заметно побледневший Итачи, глядя на луну. Он едва заметно нахсуриля и задался следующим волнующим вопросом:

«Как Изуна сумела убить шиноби S ранга? Она это сделала в одиночку? Всё равно звучит безумно»

Итачи встряхнул головой и продолжил путь по холодной ночной пустыни, распрыскивая после себя клубы песка и пыли грубыми рывками и колыханием ткани плаща.

От дневного жара в пустыне над песчаными полями поднимался лёгкий дымок, а пространство будто искажалось. Никакого ветра — один раскаленный воздух жёг незащищенные щеки. Спасительным островком в аду являлся хлипкий каменный купол, внутри которого царила более приятная температура. Стоило Итачи попасть внутрь, как последние силы покинули его. Он приложился к последнему термосу с водой, купленной в столице, выпил всё до последней капли. Выглядел Учиха не важно: длинные волосы стали липкими от обильно выделяющегося пота, одежда стерлась в некоторых местах, песок и грязь навечно срослись с тканью, прежнее чистое лицо стало чумазым, а запашок исходил такой, что легче перестать дышать, чем перетерпеть.

— Ну что там, даттебайо! — нетерпеливо подскочил Узумаки с места, ойкнул от боли в рёбрах и был утянут обратно резкой рукой Шикамару.

Нара закатил глаза, звонко цыкнул и — о, чудо — выдал надоевшему другу мягкий подзатыльник. Он проигнорировал восклицание Наруто, повернулся к Итачи, сверкая синяками под глазами, бледностью и злой складкой меж бровей.

Сам Итачи глянул на молчавшего брата: Саске сидел забинтованный, как мумия — одни глаза прожигают дыру во лбу старшего Учиха.

Итачи кинул термос в истерзанный сухим ветром и временем походный мешок, откинулся на тонкую, прохладную стену купола и сложил ладони лодочкой перед собой. Его сиплый, низкий голос разрезал напряженную тишину:

— Изуна отравила Даймё Ветра.

Наруто издал протяжный «Что-о-о?!», отразивший всеобщие эмоции в полной и всеобъемлющей мере. Саска дёрнулся туловищем, по змеиному зашипел, зажмурившись и не зная за какой из ожогов хвататься первым. Шикамару прикрыл глаза скрипучей от грязи ладонью, глубоко вздохнул.

— Т-ты уверен? — с дрожью в голосе переспросил Саске, открывая один глаз и шумно дыша — Как ИЗУНА…она не способна на подобное.

— Немыслимо, — пробормотал Шикамару, поддевая заусенец на большом пальце указательным.

Итачи полуприкрыл веки. Он уловил нотки презрения во фразе младшего брата и слегка, незаметно ни для кого, скривился. Его голос звучал не в пример внешнему фасаду изнуренно, одновременно с тем пусто:

— Не недооценивай нашу сестру, Саске. Мы не знаем её мотивы и цель, но ощутили на себе её отточенные навыки.

— Верно, — прервал охнувшего младшего Учиха Нара — Она использует Райтон, как Третий Райкаге, имеет высокие навыки кендзюцу… Не спорь! Я внимательно наблюдал за вашим боем и Изуна профессионально противостояла тебе, джонину Конохи… — осаждая подавившегося воздухом Саске прикрикнул Шикамару — Изуна умеет драться против нескольких противников без малейших ранений и в конце концов: она владеет техникой Четвёртого Хокаге.

Шикамару явил перед товарищами потёртый кунай с иероглифом на рукояти, одним из нескольких, которыми она отбила кунаи Итачи.

— Батя?! Нет, стой, стой, стой! — зачастил Наруто, выхватил у друга злосчастный кунай, вертя его со всех сторон, рассматривая с комичным кривлянием — Разве инструкцию созданий этих печатей не уничтожил Данзо после смерти отца?

— Естественно эта мумия ходячая прикарманила его себе, — пренебрежительно фыркнул Саске, уже более спокойно участвуя в беседе — Он, как сорока: собирает все блестящее в дупло.

Наруто покраснел от злости, его щёки надулись, а движения стали более эмоциональными и резкими. Его отец, Намикадзе Минато, пожертвовал жизнью, выторговывая свободу сына у совета кланов.

Узумаки помнил, как старик Третий признавался ему в этом перед скоропостижной смертью от рук змеиного саннина в период прохождения экзамена на чунина. Помнил и того, кто в первых рядах настаивал на том, чтобы джинчурики Девятихвостого стал Наруто и его отдали в Корень. Данзо. Старый хмырь пытался поиметь выгоду, пользуясь умирающей Кушиной, во время родов которой пришёл странный человек в маске и сильнее повредил сдерживающую печать. Из-за этого мать Наруто отдавала все силы, убавившиеся из-за сложных родов, дабы не дать лису выбраться наружу. Она сражалась три долгих дня, пока неблагодарные Лидеры кланов спорили, решая судьбу сына Четвёртого Хокаге.

Проблема разрешилась, как припоминает Наруто, благодаря Фугаку и Минато. Первый отдал Изуну на алтарь жертвоприношения, а второй, стоило пойти процессу перезапечатывания не по плану, с помощью незнакомой Наруто техники подарил Девятихвостому жизнь в новом вместилище — в Учиха Изуне. В тот день маленький Наруто стал круглым сиротой: мать умерла сразу по извлечению лиса, а отца забрал Шинигами.

Он поклялся отбить всю морду двум виновникам: Данзо и незнакомцу в маске. Если Шимура сбежал, то последний тем более неизвестно где.

— В любом случае к чему ей смерть Даймё Ветра? А взрыв? Что на счёт его? — с пониманием покосился на бухтящего друга Шикамару, нервно теребя заусенец на пальце.

— Она взорвала скульптуру Бога Хатиман — огорошил смертельно спокойный Итачи, переплел пальцы в замок, он глубоко и медленно дышал, в паузах между фразами сжимал челюсть и являл собой образец мрачности и злого предчувствия — Кожа на лбу Даймё вырезана в форме иероглифов имени «Курагари».

— «Тьма» — обмершими губами прошептал вздрогнувший Саске.

— Ничё не понимаю! Что за хрень с именами? — взбодрился Наруто, возбужденно затряс плечо Шикамару с невыносимым нытьем — Объясни-и-и! Пожалуйста! Это же хрень непонятная!

— Наруто, Шинигами тебе в зад! — одёрнул руку Нара, до крови раздирая заусенец, срывающимся голосом прикрикнул — Изуна разрушила скульптуру Бога, почитаемого горожанами и семьёй Даймё, как тот, кто по заветам и приданиям приносит мир и покой, защищает от вражеских армий и является великим воином. Имя Даймё Ветра «Хикару» — означает «свет» или «сияние». В сложившихся обстоятельствах логичнее склоняться к отсылке на первое значение.

— Почему?

— Потому что на лбу трупа вырезаны иероглифы «тьма», словно поглощающий «свет», соответственно, «жизнь», отдавая бразды «смерти», — проникновенно шептал Саске, спрятавший перебинтованное лицо в ладонях — Вместе с разрушенной статуей в сердце столицы посыл Изуны интерпретируется как…

— Война, — прогремел вердикт Итачи, словно поставивший жирную точку и пронзивший команду из Конохи.

Ранее вскочивший Наруто смертельно побледнел, не то посинел, куклой сполз по стене купола.

Саске упёрся локтями в колени, закрывался ладонями от внешнего мира, не давая брату разглядеть выражение лица, однако дрожь в плечах выдавала эмоциональный накал внутри младшего.

Шикамару прекратил истязать окровавленный заусенец, уперся взглядом в потолок их спасительного укрытия.

Итачи крутил незаметно украденный у Наруто кунай Изуны между пальцев, всматриваясь в кроваво засохшие линии печати на рукояти. Он пространственно, непонятно чему, хмыкал, чёрные глаза поглотила дымка тяжелых раздумий, морщины, казалось, стали глубже и отчётливей, контрастируя с белой кожей, испачканной в серых разводах.

— Что дальше? Ч-что нам делать? — прервал долгое молчание Наруто, охнувший от острой боли в рёбрах. Он по беспечности и тяги к бесцельному движению вскочил на ноги, запутался в точно зыбучих песках, неприятно ударился спиной о землю — Ой, даттебайо, как же больно!

— Заслужил, — злорадно хмыкнул Саске, на что получил высунутый язык в ответ от лучшего друга — Пф!

— Возвращаемся в Коноху и как можно скорее. Хокаге-сама приказала, — Шикамару достал из нагрудного кармана сложенный конверт с печаткой в виде листа — Это всё, что я получил в ответ на краткий отчёт.

— О, как бы, — Наруто засмеялся, почесал затылок, — А как? У нас один недееспособный сократит скорость передвижения.

— Я не настолько ранен, идиот! — вскинулся шипящий Саске, сжимая кулаки. Песок между пальцев натянуто скрипнул.

— Я помогу, — поразил всех будто бы равнодушный Итачи, поднял взгляд на вылупившихся на него шиноби.

— Будет сложно объяснить присутствие в Конохе предателя и отступника, — пробормотал Шикамару, скрестил ноги в удобной позе.

— Умереть раньше времени захотел? — грубо отрезал Саске, щуря поблескивающие алым глаза.

Наруто задорно улыбнулся.

— Да ладно вам! Больше народу — легче с Изуной справиться будет.

— Не подходящий момент для твоей тупости, идиот!

— Что ты задумал, Итачи? — Нара внимательно посмотрел на предателя деревни и брата главной проблемы мира шиноби.

Итачи игнорировал Шикамару, предпочитая отдавать всё внимание младшему брату. Старший Учиха с лёгкой, мимолётной улыбкой смотрел на спорящего с лучшим другом Саске, его ладонь сжимала рукоять куная сестры, а сердце отстукивало свой чудовищный ритм. В тот момент, в эти секунды, ровная гладь умиротворённых вод чёрных глаз Итачи вновь всколыхнулось. Говоря следующую уверенную фразу он ни на миг не поворачивался к Нара.

— Цель моего отступничества потеряла смысл. Причины стёрлись со всей организацией Акацуки.

— Что?! — синхронно крикнули Саске и Наруто, удивительно разом скривились от травм.

— Понятно. Тогда выступаем на рассвете, — усмехнулся Шикамару, ловя проницательный взгляд отступника.

Поправка, думал Шикамару, бывшего отступника.

В Конохе Наруто и Саске, несмотря на всё их сопротивление и протесты, отправили в госпиталь, в бережные руки Сакуры. В кабинете Хокаге предстали Шикамару с Итачи.

Цунаде долгое время с их прихода постукивала ногтями по столу, переводя взгляд с Нара на Учиха и обратно.

Окно кабинета раздражительно скрипело всякий раз, когда ветер заглядывал внутрь и игрался с занавесками, одеждой и волосами шиноби. Звуки ничего не ведавших жителей селения, их громкий смех, возня, выкрики и беготня заставляла успокаиваться натянутую струну Шикамару, он более расслабленно спрятал ладони в карманах, прикрыл веки. Его ноздри чуть раздулись от манящего запаха выпечки, живот точно скукожился, а кадык дрогнул.

Цунаде молчала долго после продолжительного и полного доклада Нара. Она крутанулась на стуле, незаметно для подчиненного и отступника закусила губу.

Птицы, как на зло, весело свистели свою летнюю трель, мелькая мимо окон башни Хокаге, Цунаде задумчиво смотрела вдаль: на разноцветные крыши домов, общественных и муниципальных учреждений, на верхушки гор и окружающих деревню стен. Создавалось впечатление замершего времени, застопорившегося умиротворения и мира Конохи. Деревни, где рождён монстр.

«Возможно, этот демон ничуть не уступает Мадаре», — думает сейчас Цунаде, перед тем, как твёрдым голосом прервать тишину:

— Кадзекаге созывает Гокаге Кайдан. Через две недели все Каге соберутся на нейтральной территории в Стране Железа. Судя по предоставленным вами данным причиной является Учиха Изуна.

Шикамару косится на невозмутимого Итачи, хмурится, но не решается задавать волнующий и подтверждающий личность информатора Акацуки вопрос Хокаге.

— Кто вас сопроводит?

— Ты и Итачи, — огорошила Цунаде, стуча кончиками пальцев по подлокотнику кресла — Вы единственные, помимо травмированных Наруто и Саске, кто сталкивался с ней в прямом бою и сможете убедить упрямых хрычей в серьёзности проблемы.

— Изуна может заявиться на собрание, если наши подозрения верны, — бесстрастно заметил Итачи, смотря исключительно перед собой и игнорируя испытывающий взор Шикамару — Её сила не поддаётся оценке, — не моргнув, слукавил Учиха.

— Из-за того, что она убила членов Акацуки? Против Каге не явится. Это чересчур дерзко даже для неё.

— С Изуной нельзя поддаваться беспечности.

Нижнее веко Цунаде нервно дрогнуло.

— Значит таков твой совет, Итачи: переоценивать её?

— Сохранять холодную голову и разумную настороженность, — поправил холодным тоном Итачи.

— …Уходите, — сдерживаемым голосом отрезала Цунаде — А, и, Итачи, ты восстановлен, как джонин Конохи S ранга. Свободны!

Дверь бесшумно закрылась. Итачи с Шикамару отошли на несколько метров, как расслышали ругань, следующую за треском дерева, шелестом бумаг и грохотом падающей мебели.

Шикамару зевнул в кулак, потеряв всю тяжесть и напряженность. Он решил воспользоваться последними минутами мира и отоспаться дома. Если мать не помешает своей вознёй…

Итачи вдыхал давно забытый воздух, с нотками кислой листвы, мёда и теплоты, родного селения, стоя на смотровой площадке Горы Хокаге. Несмотря на окрашенные в тёмные тона воспоминания приятная ностальгия вызывала щекотку в грудной клетке и невесомую улыбку на сухих устах.

Ветер лохматил длинные чёрные волосы одного из последних представителей клана Учиха на всей земле, игриво кусая пыльные щёки и шумно теребя полную песка, походящую на лохмотья одежду, камни чувствительно впивались в твёрдую подошву. Мир перед ликом Итачи светился яркими красками, блестящий от солнечных лучей, будто специально озаряющих далёкие просторы Скрытого Селения. Чириканье перелетающих над деревней птиц, жужжание насекомых, свист, скрип, шелест множества деревьев, сладкие переливы ближайшей реки и гомон горожан, которых он уберёг от гражданской войны — всё укутывало коконом комфорта и долгожданного, истинного умиротворения и спокойствия.

Итачи смотрел и не мог отвести непривычно сверкающего взгляда от места, в котором он родился, от места, которое спас и от места, где он бы мечтал умереть, в кругу…не клана, в кругу Семьи. Он через силу закрыл пожирающие километры деревни глаза.

Итачи наконец вернулся Домой.