Зенон из Или жил до Сократа и был последователем Парменида. Это не тот самый Зенон из Китиона, который основал школу стоиков, о которой мы говорим.
С тех пор, как я сфокусировался на манге, я не обсуждаю супергероев, которые начались в аниме или на телевидении и были затем адаптированы для манги. Однако супергерои гораздо более популярны в токусацу (телевизионные серии, известные своими спецэффектами и экстравагантными костюмами) и аниме. Они являются источником наиболее очевидных японских супергероев (Ультрамен, Камен Райдер, Кикайдер и все серии Сентай), которые были адаптированы в Америке как Пауэр Рэйнджеры. Непонятно, почему токусацу и аниме оказались более успешными в жанре супергероев, чем манга. Я подозреваю, что частично это основано на том, что они были более очевидно ориентированы на детей, позже я вернусь к этому.
Была также адаптация Людей Икс, но она не была интерпретацией для японской аудитории. Это был простой пересказ эпизодов анимационных серий из 1990‑х, которые были в эфире в Японии. В результате эта адаптация не даёт особого понимания японской этической системы, могущей сформировать историю о супергерое.
Marvel Comics переиздало несколько из этих историй, но не все, например «Человек-паук: Манга», которая выдержала 31 выпуск.
Эту и некоторые другие истории про Бэтмена можно найти в «Бэт-Манга!»: Таинственная история Бэтмена в Японии» (Пантеон, 2008) под Редакцией Чип Кида, перевод Монги Анны Иши.
Разница между западной и японской этикой становится более острой, когда мы фокусируемся на традициях Канта и Милла, которые доминировали в общественном моральном дискурсе Запада за последние два столетия. Если пойти дальше — к Аристотелю и Платону — разница становится менее различимой. Даже сегодня существуют культурные и религиозные традиции, которые выводят моральные обязательства из роли человека как брата, сестры или родителя. Но это было до того, как совсем недавно были сформулированы моральные обязательства (которые оказали сильное влияние на презентацию этических идей в американских комиксах), следуя преобладающей традиции, которая уже не делает акцента на семейной и социальной ролях.
Параллели в разных историях манги не покажутся удивительными, когда мы вспомним, что оба они созданы одним и тем же мангакой Мазаказу Кацурой, который, возможно, более известен как «Манга Ай» и «Видео Девушка Ай».
Мы также не можем игнорировать то, что критика, делаемая в манге, направлена на старшую аудиторию. Японские дети ещё получают мощный поток супергероев, борющихся за абстрактные принципы, вроде справедливости, на экранах своих телевизоров. Таким образом, даже японцы с их другой нравственной системой осознают необходимость начинать с более простого подхода к этическим идеалам перед исследованием сложностей нравственности.
Клайв Стейплз Льюис (Clive Staples Lewis), «Эксперимент критицизма» (Кембридж Юниверсити Пресс 1999), стр. 52.
Томас Казулис, «Синтоизм: Путь домой» (Гавайский Университет, 2004), стр. 17.
В 1980‑х японская компания «Тамийя» создала точную модель исторического «Ямато», чьё описание содержало полные гордости заявления о силе и размере корабля.
Название «Дзипанг» основано на старом названии Японии — «Чипангу» (это слово, использованное Марко Поло в его мемуарах, основано на старом китайском слове). Португальцы заимствовали это слово, когда попали в Китай в ⅩⅥ веке, и название «Чипангу» стало основой для названия Японии во многих европейских языках.
«Полиция Киото назвала 13 изданий лоли-манги опасными книгами». «КомиПресс манга ньюс» (ComiPress Manga News and Information) (6 июня, 2007), HYPERLINK «http://comipress.com/news/2007/06/18/2139».
Имена персонажей были разными в манге и субтитрах DVD, также они отличаются и на разных фан-сайтах. Например, среднее имя Джоми, Маакису, иногда пишется как Марк. Ради простоты я буду следовать написанию, используемому в переводе Доун Т. Лабе.
DVD с фильмом и телешоу были выпущены в США с английскими субтитрами, хотя само название переведено как «По направлению к Терре».
Это из статьи о жизни после смерти среди поклонников синтоизма, написанной Дэвидом Л. Дорнером. Её можно найти:
Если вы думаете, что магниторезонансная визуализация — это только о зеркальных нейронах, Ганиша, Томпсон и Кослин использовали их, чтобы записать мозговую активность и сравнить опыт воображаемый с реальным опытом. Они нашли небольшую разницу. Но в этих случаях предмет воображения был более ощутимым, чем чей-то совет.
Больше об этом смотри в эссе Дж. Р. Р. Толкиена «О сказках».
Саймон Винчестер, «Корея: прогулка по земле чудес» (Нью-Йорк: Харпер Коллинс, 2005, стр. 186).
Все изображения «Навсикаи из Долины Ветров» написаны и проиллюстрированы Миядзаки Хайо, © 2004 VIZ Hedia, LLC.
Особое спасибо Майклу Мартиньяно за прояснение знаменитых слов Спока.
Серия «Возвращение Тёмного рыцаря» была целиком распродана и позднее перевыпущена в формате графического романа. Она стала первым оригинальным произведением о супергерое, получившим серьёзные положительные оценки в обычной прессе. Её выход возродил интерес к Бэтмену, что повлекло за собой выпуск фильмов в 1989 и 1990‑х гг., а также в 2005 и 2008 гг. Такую серию невозможно было бы создать, следуя «кодексу комиксов» середины двадцатого века из-за присущего ей сложного сплетения человеческих мотиваций и ниспровергающего подхода к власти.
Данное в начале описание того, каким образом фанаты, которые никогда не были в Японии, видят изображение её культуры в манге, было построено на основе философского рассуждения Зигфрида Кракауэра о старых фотографиях в книге «Орнамент массы: веймарские эссе».
Вебсайт «Мировая музыка» Национального географического общества
Информационный сайт правительства США < http://montevideo.usembassy.gov/usaweb/paginas/2006/06-190EN.shtml>
Обложка представляет собой визуальное представление песни «Кровавая искра» из альбома «Мягкий бюллетень», в которой Уэйн сравнивает некое на первый взгляд важное, революционное открытие с пулей («самый незаметный выстрел»), которая попадает ему прямо в сердце. Какое-то время казалось, что это открытие перевернёт его мир («это был хит, это был самый писк моды»). Но в конце концов, это была тщетная надежда для всех тех, кто увязался за ним («протянутые руки смирились с тем, что держатся за то, чего у них нет, и это очень печально»). И эта идея, как и пятна краски на обложке «Мистиков», вовсе не обязательно отражает какую-то объективную истину.
То, что Уэйн рассматривает жизнь как существование главным образом среди друзей и, предположительно, в кругу семьи, также указывает на возможное влияние манга-элемента — доминирующей конфуцианской общественной этики (в отличие от западной идейной этики или этики, основанной на долге), которую Эндрю Терезьен рассматривает в четвёртой главе этой книги.