Маоизм или марксизм?

Ленинская теория революции или подталкивание к мировой войне?

Извращение теории классовой борьбы, преувеличение роли насилия характерны и для взглядов Мао Цзэ-дуна по вопросам войны, мира и революции. Силы, одержавшие верх на XI пленуме ЦК КПК, открыто провозгласили отказ КПК от генеральной линии мирового коммунистического движения и усиление борьбы против всех компартий, последовательно проводящих эту линию.

В резолюции пленума прямо говорится: «Выдвинутые ЦК КПК 14 июня 1963 года предложения о генеральной линии международного коммунистического движения являются программным документом. Этот документ, разработанный под личным руководством Мао Цзэ-дуна, девять статей редакции газеты «Жэньминь жибао» и журнала «Хунци» по поводу открытого письма ЦК КПСС, статья «О мартовском совещании в Москве» и другие статьи служат оружием в борьбе против империализма и современного ревизионизма». Как видим, генеральная линия мирового коммунистического движения совершенно неприкрыто подменяется особым курсом Мао Цзэ-дуна и его группы.

Марксистско-ленинские партии проделали большую работу по обобщению новейших явлений современного мирового развития. С учетом нового соотношения сил на мировой арене они наметили пути борьбы против империализма, войны и реакции, за мир, национальную независимость, демократию и социализм, коллективно разработали генеральную линию международного коммунистического движения. Результатом этой работы явились Декларация 1957 года, Заявление 1960 года и другие документы. Ныне нельзя представить себе марксизм-ленинизм без этих достижений творческой мысли, которые, развивая идеи Маркса, Энгельса, Ленина, тесно связывают их с нашей эпохой, делают их действенным оружием преобразования современного мира.

Марксизм-ленинизм сегодня — это не только великое наследие основоположников нашего учения, но и все богатство опыта и теоретической деятельности коммунистических партий, опыта борьбы рабочего класса и всего освободительного движения. И как раз все то новое, что было внесено в марксистскую мысль в наше время, подвергается особенно резким нападкам со стороны пекинских руководителей.

Маоисты пытаются доказать, будто подход, который выработало мировое коммунистическое движение к анализу характерных черт и противоречий нашей эпохи и предпосылок перехода к социализму в современном мире, противоречит ленинизму. На самом деле это лишь логическое развитие того, что было сделано в теории В. И. Лениным после победы Октября.

Ленинский подход к анализу предпосылок революции приобрел еще большее значение в связи с теми сдвигами, которые произошли на мировой арене в последние десятилетия. При этом следует иметь в виду, что многие факторы, которые при Ленине находились в начальной стадии, получили свое полное развитие; в то же время появились новые, которых полвека назад не существовало вовсе.

Раньше, когда В. И. Ленин писал «Империализм, как высшая стадия капитализма» и другие работы, в которых были выдвинуты основные положения новой теории социалистической революции, не было ни одной страны, где бы победила социалистическая революция.

Теперь социализм победил в Советском Союзе и охватил систему государств, он уже способен оказывать решающее воздействие на все международное развитие.

Раньше, накануне и после первой мировой войны, национально-освободительное движение делало первые шаги: горстка империалистических держав держала в своем подчинении народы Азии, Африки, Латинской Америки.

Теперь национально-освободительное движение достигло гигантского размаха, рухнула колониальная система империализма, возникло более 50 новых, политически самостоятельных государств, большинство которых стремится проводить независимую от империализма политику.

Раньше, до Октябрьской революции, империализм безраздельно господствовал на земном шаре; после победы революции Советское государство находилось в окружении капиталистических стран, совокупные силы которых значительно превосходили мощь социалистической страны.

Теперь империализм не только перестал быть безраздельно господствующей силой — ему противостоит мощная мировая социалистическая система, неизмеримо возросшее национально-освободительное движение, организованные силы рабочего класса и всех трудящихся.

Эти и другие коренные изменения в мире говорят о том, что современная эпоха приобрела совершенно отчетливо выраженное содержание как эпоха перехода от капитализма к социализму.

Понятно, что в этой обстановке меняется подход к анализу условий вызревания пролетарской революции в той или иной стране, ее течения и перспектив. Оценка внутреннего состояния всей мировой капиталистической системы в целом и каждой страны в отдельности по-прежнему составляет исходный пункт такого анализа. Однако ограничиваться этим в современных условиях нельзя. В настоящее время надо принимать во внимание не только тенденции развития империализма, но и новое соотношение сил между двумя мировыми системами, воздействие успехов социалистического и коммунистического строительства на мировой революционный процесс, роль национально-освободительной борьбы народов.

Особое значение для перспектив революционного и освободительного движения имеет факт неуклонного изменения соотношения сил на мировой арене — прогрессирующее ослабление системы империализма и рост могущества мировой социалистической системы.

В. И. Ленин говорил, что после 1917 года ни одно явление не может быть правильно понято, если не поставить во главу угла Советскую Россию. Тем более ни одно явление не может быть понято сейчас без учета существования социалистической системы. В нашу эпоху мировое развитие определяется ходом и результатами борьбы, соревнования двух противоположных социальных систем — социалистической и капиталистической. В этом основная отличительная особенность современной эпохи. Наличие мировой социалистической системы, ее бурное развитие оказывают огромное влияние на ход освободительного движения, расшатывают капитализм, обостряют все его противоречия, неотвратимо ставят вопрос о жизни и смерти самих капиталистических порядков.

Речь идет, разумеется, не о том, что система социализма будет войной, вооруженным вмешательством насаждать революции в капиталистическом мире. Такую идею марксисты всегда категорически отвергали. Уместно напомнить полемику В. И. Ленина против так называемых «левых коммунистов». «Может быть, авторы полагают,— писал Ленин,— что интересы международной революции требуют подталкивания ее, а таковым подталкиванием явилась бы лишь война, никак не мир, способный произвести на массы впечатление вроде «узаконения» империализма? Подобная «теория» шла бы в полный разрыв с марксизмом, который всегда отрицал «подталкивание» революций, развивающихся по мере назревания остроты классовых противоречий, порождающих революции»[34].

Сила воздействия мировой социалистической системы на освободительную борьбу народов кроется не в «подталкивании» революции, а совсем в другом.

Прежде всего под влиянием успехов социалистических стран социализм становится все более привлекательным для всех народов мира. Капитализм не способен выдержать мирное соревнование с социализмом ввиду неизмеримо больших возможностей, которые открывает социалистическая система, при условии проведения правильной политики, для роста производительных сил и культуры, для удовлетворения материальных и духовных потребностей человека и его всестороннего развития. А это в сочетании с социалистической демократией, с политикой мира и дружбы между народами, последовательно проводимой СССР и другими социалистическими государствами, в огромной степени увеличит притягательную силу коммунистических идей. Этот новый фактор будет оказывать чем дальше, тем большее воздействие не только на рабочий класс капиталистических стран, но и на трудящееся крестьянство, на интеллигенцию, на мелкобуржуазные слои города, страдающие от монополий.

При переходе к социализму каждая страна может теперь опереться не только на существующий опыт социалистического переустройства общества, но и на экономическую и политическую помощь социалистических стран, на тесное сотрудничество с ними. Это означает, что переход к социализму новых стран может быть осуществлен без таких экономических потрясений, которые раньше вызывались сопротивлением и саботажем внутренней буржуазии и экономической блокадой мирового капитала, как это было, например, в первой стране социализма. Тем самым создаются более благоприятные условия для перехода к строительству новой жизни.

Коренные сдвиги в соотношении сил на международной арене в пользу социализма создали исторически новую ситуацию, которой не было в первые десятилетия XX века: социалистические государства, выступая сплоченно, при активной поддержке прогрессивных сил всего мира, имеют реальную возможность парализовать вмешательство международной реакции в дела страны, совершающей революцию.

В свое время творцы научного коммунизма, подчеркивая теснейшие международные связи капитала, указывали на вытекающую отсюда реальнейшую угрозу вмешательства мировой реакции в революционные события в той или иной стране.

Отмечая, что и после победы революции свергнутые эксплуататоры остаются все же какое-то время сильнее эксплуатируемых, Ленин видел один из основных источников силы буржуазии «в силе международного капитала, в силе и прочности международных связей буржуазии...»[35] Только обострившаяся до крайности неравномерность экономического и политического развития капитализма, а также углубление противоречий, раздирающих различные империалистические страны и группы государств, позволили Владимиру Ильичу сделать вывод, что пролетариату, победившему в одной стране, удастся при поддержке международного рабочего движения устоять против мировой реакции. Тем не менее даже после окончания гражданской войны грозный призрак новой интервенции и возможной реставрации капитализма на протяжении многих лет стоял перед первой страной социализма— Советским Союзом. Вмешательство международной реакции, которому еще не в состоянии были противодействовать молодая Советская республика и мировое рабочее движение, сыграло решающую роль в подавлении пролетарской революции в Венгрии, Баварии и некоторых других странах.

В современную эпоху положение коренным образом изменилось. Теперь даже объединенные силы империализма не в состоянии добиться победы над социалистическими странами военным или каким-либо иным путем. Более того, появилась возможность при условии сплоченной и активной борьбы всех социалистических и демократических сил предотвратить вмешательство мировой реакции в ход революции, по крайней мере в форме открытой интервенции. Теперь уже было бы неправильно говорить, что после победы революции эксплуататоры ввиду своих международных связей остаются сильнее эксплуатируемых, ибо последние, завоевав власть, могут опереться на могучую поддержку мировой социалистической системы и всего международного рабочего движения.

Опыт образования стран социализма в этом отношении весьма показателен. Вмешательство мировой реакции удалось тогда парализовать не только в тех европейских странах народной демократии, где находились войска СССР, но и в Китае. Победа над фашистской Германией, решающую роль в которой сыграл СССР, разгром японских милитаристов создали благоприятную международную обстановку для успеха революции в Китае. В таких условиях империалисты США, хотя и оказывали чанкайшистам всяческую поддержку, не рискнули, однако, открыто вмешаться на континенте в гражданскую войну путем введения своих войск. А ведь в этот период США еще владели монополией на атомное оружие.

Сейчас, когда такой монополии не существует, когда намного возросла мощь мировой социалистической системы, возможности противодействовать империалистическому вмешательству в революции, во внутренние дела той или иной страны необычайно возросли. Разве не об этом говорит провал англо-франко-израильской агрессии против Египта? Разве не об этом говорит факт успешного развития по революционному пути героического народа Кубы наперекор всем попыткам американских империалистов задушить революцию?

В условиях ослабления империализма — как вследствие победы социалистических и национальных революций во многих странах, так и в результате обострения внутренних противоречий капитализма — возможность отпадения отдельных стран и групп стран от мировой системы империализма возросла как никогда раньше. Опираясь на экономическую и политическую поддержку стран социалистического содружества, любая страна мира независимо от уровня ее развития имеет ныне возможность осуществить переход к социализму.

Маоисты полностью игнорируют все эти новые моменты, имеющие важнейшее значение, они не понимают ни новых международных условий, ни изменений внутри стран капитализма, ни изменений методов и форм борьбы между странами социализма и капитализма. Это непонимание проявляется прежде всего в подходе к вопросу о соотношении мировых войн и революций в нашу эпоху.

Для Мао Цзэ-дуна война, в сущности, неизбежный и главный способ разрешения противоречий на мировой арене. «Войны начались с момента возникновения частной собственности и классов,— пишет Мао,— и являются высшей формой борьбы, формой, к которой прибегают для разрешения противоречий между классами и нациями, государствами, политическими блоками на определенном этапе развития этих противоречий». Как видим, война изображается им как универсальное средство разрешения всех социальных конфликтов.

Совершенно неверно, однако, будто противоречия между классами всегда и при всех условиях разрешаются войной. Ошибочно полагать, что в наше время конфликты международного характера между нациями, государствами, блоками неизбежно связаны с войнами.

Заметим, что, говоря о необходимости использовать противоречия между капиталистическими державами, В. И. Ленин начисто отвергал идею провоцирования войн между ними, не говоря уже о войнах между Советским Союзом и империалистическими державами. «...Если бы мы,— говорил он,— действительно втравливали в войну рабочих и крестьян, это было бы преступлением. Но вся наша политика и пропаганда направлена отнюдь не к тому, чтобы втравливать народы в войну, а чтобы положить конец войне»[36].

Подталкивание к войне особенно опасно в наше время, когда создано термоядерное оружие массового уничтожения, которое может привести к катастрофе народы земного шара. «Мы знаем, мы слишком хорошо знаем, какие неслыханные бедствия для рабочих и крестьян несет с собой война,— писал Ленин.— Поэтому мы должны самым осторожным и осмотрительным образом относиться к этому вопросу. Мы идем на самые большие уступки и жертвы, идем, лишь бы сохранить мир, который был нами куплен такой дорогой ценой»[37].

Маоисты же открыто отдают предпочтение военному решению противоречий на мировой арене. «Вплоть до тех пор, пока существует контрреволюционное насилие, должно существовать и революционное насилие для того, чтобы оказывать ему сопротивление. Контрреволюционное насилие было бы невозможно стереть без революционного насилия. Государство, в котором у власти находятся эксплуататорские классы, есть контрреволюционное насилие... Война есть самая острая форма выражения насилия, один его вид — гражданская война, а другой — зарубежная война...» (Журнал «Хунци», 1960, № 8).

«...Империалистическая война несет народам... (в том числе народам США и других империалистических стран) огромные жертвы. Но если империалисты навяжут эти жертвы народам всех стран, то мы уверены, что такие жертвы, как показывает опыт революции в России и революции в Китае, не будут напрасными. Победившие народы крайне быстрыми темпами создадут на развалинах погибшего империализма в тысячу раз более высокую цивилизацию, чем при капиталистическом строе, построят свое подлинно прекрасное будущее» (там же).

Какие отсюда следуют выводы? Во-первых, что, пока существует «контрреволюционное насилие», т. е. пока существует капитализм, должно существовать и «революционное насилие», т. е. война, независимо от изменения соотношения сил на мировой арене. Во-вторых, утверждается, что в результате новой мировой войны народы «крайне быстрыми темпами» создадут новое, социалистическое общество.

В статье «Еще раз о разногласиях товарища Тольятти с нами», опубликованной в журнале «Хун-ци», китайские теоретики, провозгласив вновь, что в итоге войны народы быстро построят «прекрасное будущее» на развалинах империализма, приводят ряд цитат из Энгельса, Ленина и Тольятти о построении нового общества «на развалинах старого» и делают вывод: стало быть, ничего принципиально нового мировая ракетно-ядерная война не несет.

Тем самым полностью игнорируется вопрос о последствиях новой мировой войны, если она вспыхнет. Но в современной обстановке, когда оба противостоящих друг другу военных лагеря вооружены ракетно-ядерным оружием, когда мировая война неизбежно и уже с первых ее минут перерастет в ракетно-ядерную, не учитывать этого обстоятельства нельзя. «Пламя атомно-водородной и ракетной войны,— предупреждает Манифест мира, принятый Совещанием коммунистических и рабочих партий 1957 года,— охватило бы все народы и грозило бы неисчислимыми бедствиями многим поколениям человечества»[38].

Под Манифестом мира стояла и подпись представителей Компартии Китая.

А вот что пишут в Пекине теперь:

«Атомная бомба — бумажный тигр, которым американская реакция запугивает людей. С виду она страшная, а на самом деле вовсе не страшна. Конечно, атомная бомба — это оружие массового уничтожения. Однако исход войны решают народы, а не один-два вида нового оружия»,— вещают китайские теоретики в статье «Разногласия товарища Тольятти с нами».

Мао Цзэ-дун еще в 1946 году охарактеризовал атомную бомбу как «бумажного тигра». И тогда справедливость подобных высказываний была сомнительна; между тем за время, прошедшее с тех пор, само это оружие изменилось, и весьма существенно. В первое время после войны атомных бомб было мало, их разрушительная сила была более или менее ограниченной. Однако теперь налицо «ядерное изобилие». Появились также быстрые и точные средства доставки ядерного оружия к цели, средства, о которых в 1945 году и не подозревали. Можно ли забывать о различии между несколькими атомными бомбами и тысячами водородных бомб, каждая из которых в тысячи раз сильнее атомной?!

Поражающее действие ядерных отравляющих веществ испытают на себе не только воюющие стороны, но и их непосредственные и даже отдаленные соседи. Более того, значительные масштабы применения ядераого оружия могут вызвать опасное отравление всей земной атмосферы.

Но приспешники Мао не хотят учитывать все это. Они повторяют заученные формулы: «Оценивать в полной мере роль человека в войне — таково одно из коренных марксистско-ленинских положений в вопросе войны,— пишет «Хунци».— Однако некоторые люди, называющие себя «марксистами-ленинцами», часто предают забвению это положение... Мы всегда считали и считаем, что атомное оружие ни в коем случае не может изменить законов исторического развития общества, не может окончательно решить исход войны...»

Трудно представить, чтобы Мао Цзэ-дун и его группа совершенно не отдавали себе отчета в тех последствиях, к которым может привести термоядерная война. Создается впечатление, что для Мао эти теоретические рассуждения служат лишь прикрытием вполне определенного политического замысла — столкнуть в вооруженной схватке США и Советский Союз в расчете на то, что Китаю удастся остаться в стороне от конфликта и стать в конечном счете сильнейшей державой мира. В борьбе за достижение этой цели руководители КПК, видимо, готовы пойти на тот риск, который несет мировая война и для народа самого Китая. Конечно, расчеты маоистов несбыточны, но недооценивать их не следует.

И еще одна сторона вопроса о соотношении мировых войн и революций. Мао Цзэ-дун настойчиво утверждает, что без таких войн якобы не будет революций. При этом он ссылается на исторический опыт. Действительно, в истории произошло так, что после первой мировой войны от империалистической системы отпала наша страна, а после второй мировой войны — Китай и ряд других стран. Однако указывают ли эти факты на какую-то внутреннюю закономерность вызревания социалистических революций? Нет. Марксистско-ленинская теория никогда не считала, что война— обязательный источник или необходимое условие возникновения революций. Революция есть результат крайнего обострения классовых противоречий в той или иной стране. А эти противоречия по мере углубления общего кризиса капитализма все более обостряются, так что возникновение революционных ситуаций возможно не только в военное, но и в мирное время.

Вопрос о соотношении войны и революции гораздо сложнее, чем его представляют себе китайские руководители. Его нужно рассматривать всесторонне и притом конкретно-исторически. Влияние войн на социальные процессы, на освободительное движение масс и условия его развития всегда было противоречивым. Войны всегда являлись огромным бедствием для народных масс, несли трудящимся голод и разруху в тылу, смерть и увечья на фронте. Они приводили к разрушению производительных сил общества и тем самым тормозили его прогресс. Кроме того, подготовка к захватнической войне и сама война вели к усилению реакции, к активному наступлению правящих классов на права и свободы масс, на их боевые организации.

Правда, с другой стороны, войны, как писал В. И. Ленин, порождали «невиданной силы всемирные кризисы, экономические, политические, национальные и интернациональные»[39]. Захватнические войны вызывали гнев и возмущение народов против капиталистического строя, который порождает международные раздоры и бойни. Это неизбежно приводило к резкому обострению всех антагонизмов капиталистического общества, содействовало возникновению революционных ситуаций.

Коммунисты, строя свою тактику, учитывали это противоречивое воздействие войн на социальную жизнь народов. Рабочий класс и его партии всегда выступали как самые последовательные и искренние борцы за мир, против агрессивных войн, против милитаризма. Социалисты, писал Ленин, «всегда осуждали войны между народами, как варварское и зверское дело»[40]. Показательно, что Великая Октябрьская революция была совершена под знаменем мира, а гражданская война была развязана не коммунистами, а силами внутренней и внешней контрреволюции.

Однако, хотя марксисты-ленинцы всегда выступали против несправедливых, захватнических, империалистических войн, приходилось считаться с тем фактом, что раньше силы, выступавшие против войны, были слабо организованы, не имели средств для того, чтобы противопоставить свою волю замыслам поджигателей войны. Вот почему империалистические войны, создавая обстановку кризиса в мире и внутри тех или иных стран, объективно играли важную роль в формировании предпосылок для пролетарских и иных движений и революций и потому могли рассматриваться как один из факторов, ускоряющих и обостряющих революционный кризис.

Иначе стоит вопрос о соотношении войн и революций в наше время. Иначе прежде всего потому, что появилась реальная возможность предотвращения войн. Естественно, что коммунисты, как выразители интересов и чаяний масс, которым не нужны бедствия войны, делают все, чтобы воплотить эту возможность в действительность. Рабочий класс отнюдь не стремится к созданию коммунистической цивилизации на развалинах мировых центров культуры, на опустошенной и зараженной термоядерными осадками земле.

Вполне очевидно, что при новой расстановке сил именно прочный международный мир является важнейшим условием, способствующим развертыванию освободительного движения. Это объясняется прежде всего тем, что империализм сейчас, как никогда раньше, связал свою экономику, политику и идеологию с войной и ее подготовкой. Милитаризация экономики и гонка вооружений в странах империализма достигли огромных масштабов. Это привело к уродливому изменению всей структуры капиталистического хозяйства. Внешняя политика наиболее экстремистских кругов империализма строится на балансировании на грани войны, на раздувании мифа об «агрессивности» коммунизма. Внутренняя политика империалистических держав также пронизана милитаризмом: военщина приобретает там все большее влияние на правительства, усиливается давление реакции по всем линиям. Разве не ясно, что если удастся добиться упрочения мира, то это нанесет сильный удар по империализму?

Классовая борьба в капиталистическом обществе нередко «загоняется внутрь», когда империалистам удается обманывать массы призраком внешней опасности, отравлять их сознание идеями шовинизма, создавать обстановку военной истерии. Так было в фашистской Германии и Италии, где под барабанный бой реваншизма и милитаризма была учинена расправа над всеми прогрессивными организациями, лучшие представители рабочего класса были брошены в тюрьмы, замучены в концлагерях. Все это не усилило, а ослабило силу пролетариата и его борьбу за свои цели и интересы. Так происходит и сейчас в США в связи с их агрессией против вьетнамского народа.

Претворение в жизнь принципов мирного сосуществования, упрочение мира и ослабление милитаризма создают лучшие условия для борьбы рабочего класса и всех прогрессивных сил за свои права, против реакционных правительств и их политики. Наконец, нельзя сбрасывать со счетов и то, что в такой обстановке происходит углубление противоречий между империалистическими странами, внутри их военных блоков. Политика мирного сосуществования государств с различным общественным строем помогает использовать в интересах мира борьбу двух тенденций в правящих кругах капиталистических стран — воинственно-агрессивной и умеренно-трезвой.

Между тем руководители КПК утверждают, будто тезис о мирном сосуществовании означает чуть ли не проповедь «классового мира». Они нарочито неправильно толкуют ленинскую концепцию мирного сосуществования, которая, как известно, касается области межгосударственных (а отнюдь не межклассовых) отношений и вовсе не означает прекращения борьбы двух противоположных систем, какого-то «примирения» противоречий между социализмом и капитализмом. Противоречия, конечно, остаются, классовая борьба на международной арене остается, но все дело в том, что формы этой борьбы в наше время могут быть иными, чем раньше: вместо войны — мирное экономическое соревнование, идеологическая и политическая борьба.

Что же касается отношений между антагонистическими классами капиталистического общества, то здесь тезис о мирном сосуществовании, разумеется, вообще неприменим. Борьба классов, борьба угнетенных народов против империализма — все это естественные порождения капиталистического общества. Они были, есть и будут. В обстановке особого обострения социальных противоречий классовая борьба и национально-освободительное движение могут вылиться и действительно выливаются в революционные войны. Признание справедливости, законности таких войн — азбучная истина для марксистов, однако и оно ничуть не противоречит принципу мирного сосуществования стран с различным социальным строем.

Но что до всего этого Мао Цзэ-дуну и его группе? Безудержное преувеличение роли вооруженного насилия, в сущности апология его лежит в основе буквально всех высказываний Мао по вопросам о формах и путях перехода от капитализма к социализму.

Вот некоторые примеры.

«Центральной задачей революции и высшей ее формой является захват власти вооруженным путем, то есть решение вопроса войной. Этот революционный принцип марксизма-ленинизма вереи повсюду; он безусловно верен как для Китая, так и для других государств»

«...Коммунист должен усвоить ту истину, что «винтовка рождает власть»». «Все, что имеется в Яньани, создано с помощью винтовки; с помощью винтовки добывается все». «Кое-кто над нами иронизирует, называя нас сторонниками «теории всемогущества войны». Да, мы сторонники теории всемогущества революционной войны. Это не плохо, это хорошо, это по-марксистски». «...Перестроить мир можно только с помощью винтовки»[41].

Война есть тот мост, пишет Мао Цзэ-дун, «по которому человечество перейдет в новую историческую эпоху, когда не будет войн». «Мы — за уничтожение войны, нам война не нужна, но уничтожить войну можно только через войну. Если хочешь, чтобы винтовок не было,— берись за винтовку»[42].

В работе «Относительно противоречия», в разделе о «месте антагонизма в ряду противоречий», антагонизм сравнивается с бомбой, а разрешение антагонистических противоречий со взрывом бомбы.

Так возникает теория, которая воспевает вооруженное насилие как универсальный и единственно возможный метод классовой борьбы на международной и национальной арене, которая ставит знак равенства между революцией и гражданской войной.

Всякий, кто знаком с ленинскими взглядами по этим вопросам, знает, что такой подход противоречит ленинской теории. Верно, что В. И. Ленин считал, что мирное развитие — «вещь чрезвычайно редкая и трудная, ибо революция есть наибольшее обострение самых острых классовых противоречий...»[43] Однако вслед за Марксом он в принципе вполне допускал возможность мирной революции. Более того, когда в ходе русской революции в апреле—июне 1917 года возникла перспектива мирного взятия власти, Ленин предложил немедленно воспользоваться этой возможностью, невзирая даже на то обстоятельство, что коммунисты еще не располагали большинством в Советах. Он писал, что в тот «исключительный исторический момент мирное развитие революции при переходе всей власти к Советам возможно и вероятно»[44]. И только в ответ на насилие буржуазии (расстрел мирной демонстрации в июле 1917 года) большевиками был выдвинут лозунг вооруженного восстания.

В. И. Ленин неустанно подчеркивал, что пролетариат должен овладеть всеми формами борьбы, как немирными, так и мирными. Он писал, что революционный класс для достижения своих целей должен уметь «овладеть всеми, без малейшего изъятия, формами или-сторонами общественной деятельности...», он «должен быть готов к самой быстрой и неожиданной смене одной формы другою»[45]. Этот принцип сейчас, как и прежде, лежит в основе подхода марксистско-ленинских партий к вопросу о способах завоевания власти рабочим классом. Всякая попытка игнорировать разнообразие методов взятия власти рабочим классом, отождествить революцию с вооруженным восстанием и гражданской войной отбрасывала бы рабочее движение назад, к бланкизму.

Возможность более разнообразных, в том числе мирных, форм перехода к социализму связана отнюдь не с тем, что империалистическая буржуазия будто бы изменила свою природу, склонна к большей «уступчивости», как утверждают ревизионисты. Нет, эта возможность появилась потому, что в наше время можно добиться создания такого перевеса сил, когда реакционная буржуазия будет вынуждена капитулировать перед революционным народом. Значит, и в этом случае формы и результаты революции определяются реальным соотношением классовых сил.

Само собой разумеется, что возрастание возможностей мирного взятия власти рабочим классом совершенно не исключает немирных путей социалистической революции. Не может быть и речи о какой бы то ни было абсолютизации мирного пути. Исторический опыт показывает, что и в наше время пролетариат ни в какой мере не может исключать немирный путь революции, вооруженное насилие. Известно, например, что и в нынешних условиях, когда соотношение сил на мировой арене изменилось в пользу социализма, народ Кубы совершил революцию с помощью вооруженной борьбы. Поэтому ленинские указания о необходимости готовить силы на случай вооруженной борьбы в полной мере сохраняют свою актуальность. Нет ни одной марксистской коммунистической партии, которая в принципе отвергала бы возможность взятия власти рабочим классом немирным путем. Степень ожесточенности и формы классовой борьбы в этих условиях будут зависеть не столько от пролетариата, сколько от силы сопротивления реакционных кругов воле подавляющего большинства народа, от применения насилия этими кругами на том или ином этапе борьбы за социализм. В каждой стране реальная возможность того или иного способа перехода к социализму в тот или иной исторический период определяется конкретно-историческими условиями.

Борьба рабочего класса будет тем успешнее, чем лучше он и его партии овладеют всеми формами борьбы — мирными и немирными, парламентскими и внепарламентскими — и будут готовы к самой быстрой и неожиданной смене одной формы борьбы другой.

Отличительной чертой революции в Китае было то что война, которая носила в значительной мере характер партизанской крестьянской войны, явилась главной формой борьбы против власти угнетателей. Ориентация на войну как на единственный метод революции в Китае была вызвана специфическими внутренними и внешними условиями. Однако Мао Цзэ-дун стремится ныне превратить такую ориентацию в некую «универсальную» установку для всего мирового коммунистического движения, для всех его отрядов. Нужно ли говорить, что братские партии отвергают эту идею, как противоречащую марксизму и не соответствующую реальным условиям многих стран.