MARQUIS VON EMDEN

Глава 40

Глава сороковая

Новость о поражении турок под Трапезундом привела в уныние многих, кто всё ещё верил и лелеял надежду на победное завершение Восточной войны. Новость о рагроме батареи Гордона, раздутая газетчиками до того, что англичане, якобы, лишились практически всей своей артиллерии, добила колеблющихся парламентариев. Новость пришедшая из-под Свеаборга ошарашила даже явных "ястребов". Англо-французская экадра потеряла десять линкоров из двадцати и ещё семнадцать разных других вымпелов. Проклятые русские использовали более восьми тысяч ракет. Для сравнения - чтобы сжечь целый Копенгаген, в своё время, сами англичане применили лишь пять тысяч ракет. В результате, англичане отозвали свои корабли из Балтики, столкнувшись с бесперспективностью любых попыток добраться до Петербурга. Мало того, они отложили предполагавшийся рейд союзной эскадры на Николаев. Какой смысл тратить деньги не имея достаточных наземных сил для высадки?

Под Севастополем Старко провёл ещё один ночной манёвр, правда без стрельбы. "Святая дивизия" заняла брошенные французские позиции и окапывалась между бастионом Жерве и Камчатским люнетом. И это шло параллельно с бомбардировкой 5-ой и 4-ой параллелей правой английской атаки. Кодрингтон, сменивший Симпсона, немедленно отдал приказ о выводе своих солдат на юг к горе Воронцова. Его раздражало, что русские не идут в атаки, а лишь стреляют из пушек, как будто у них тоже много. Лейтмотив осаждающих, переходящих в статус осаждаемых, звучал повсюду: "Русские нас подло обманули и с самого начала заманили в ловушку!" А ведь случилась лишь мелкая мелочь, когда оказалось, что деревянные корабли выводятся из строя всего лишь дюжиной гаубиц. Получается, что превалирование на море перестало быть таковым при осаде городов. Или нужно понастроить столько судов, чтобы на всех снарядов не хватило. Или, как вариант, увеличить дальность боя морских орудий. Или послать всё на фиг и больше не связываться с варварами.

Боске передал англичанам траншеи вдоль Докового оврага и перевёл своих ещё западнее, в район Лабораторной балки. Общее пошаговое скукоживание под давлением корпуса Старко можно конечно закончить, если всем кагалом навалиться на русских ответным штурмом. Но даже у собак Павлова вырабатывался условный рефлекс. Так что и европейские собаки тоже выли днём и ночью, получая сообщения о любых телодвижениях класса "старко".

- Олег Александрович, дорогой, мои моряки уже боготворят вас и ваших богатырей, - благодарил прибывший Нахимов, - я лично готов всё для вас сделать, только попросите.

- Ловлю на слове, господин адмирал, не носите свои эполеты, когда находитесь вне закрытого помещения.

Удар ниже пояса, но Павел Степанович уже сказал слово, да ещё и при других. Начать отнекиваться неудобно и неприлично, иначе разговоры пойдут. Он и так пока оставался цел, в отличие от реальной истории, но не знал об этом, а попаданец, естественно, умолчал. Потеря вождя обороны, равносильна потере знамени, а значит сохранение его в интересах всех.

- Хорошо, господин генерал-лейтенант, - обиженно перешёл на официальный тон Нахимов, - раз дал слово, то сдержу.

Золотые эполеты, видные издалека, были сняты и командиры перешли к обсуждению других вопросов. Самым важным была проблема Сапун-горы, очень мощно укреплённая союзниками и выглядевшая неприступной. Да и стратегия в последнее время, когда войска коалиции перестали устраивать самоубийственные штурмы, сводилась больше к морально-позиционному давлению. В приципе, все понимали, что даже если Англия выйдет из войны с позором, Наполеон Третий всё равно не отступится. Зато пришлёт и своё чудо-оружие и десятки тысяч солдат.

- Господа, я получил сведения, что вполне возможно полное снятие осады, - доложил Старко, - тогда французы единым ударом попробуют прорваться за Чёрную речку, чтобы выйти на оперативный простор и ударить по полевой армии.

- Может быть героически устоим и не пропустим врага, даже если все погибнем? - предложил Врангель.

- Думаю, что это неразумно, - воспротивился Хрулев, - с потерей нашего корпуса может умереть надежда на победу.

- А если договориться с Горчаковым, - предположил Алексей Каретин, - пропустить их, а потом в определённом месте атаковать сразу и в хвост и в гриву?

Дебаты, в принципе, свелись к выбору. Или мирно пропустить, а потом висеть на хвосте, или погибнуть, но уничтожить значительные силы противника. Что облегчит исполнение задачи полевой русской армии. Впрочем, что могла решить горстка командиров второго уровня, когда тот же Горчаков может превратить любую победу или преимущество в поражение? Небось, удерёт к Перекопу, оставив Крым и тот же Севастополь на растерзание.

Сам главнокомандующий собирался прибыть в ближайшее время, чтобы мудрым руководством упорядочить какое-то бессистемное снятие осады. Право слов, тут отжали, там постреляли, здесь тихонько заняли и обустраиваются. Нужно одно, но решительное и, безусловно, победное сражение, чтобы враз покончить с нервными переживаниями. И побыстрее, так как сразу можно перевести крымскую группировку поближе к Дунаю в состав Южной армии. И тогда Горчаков поведёт победоносную армию на Константинополь (через Болгарию).

Александр Второй находился в определённом внутреннем раздрае. Никакой войны ему совершенно не хотелось, а уж тем более её последствий. Заветы отца нужно выполнять, но хочется и самому поцарствовать по-человечески. Мирно роскошествуя, а не тратя сотни миллионов на боевые действия. Уж лучше тратить деньги на реструктуризацию той же армии и Земельную реформу. Он не видел перспектив и слил бы войну побыстрее, но не мог этого сделать на любых условиях. Контрибуция и репарации оставят его без денег на десятилетия, а этого не хотелось. Доходы от разных современных предприятий, возникших в последнее десятилетие, приходилось выкидывать на ветер.

Хорошо, что герцог Старко согласился за свой счёт содержать очень дорогую дивизию Панютина. Тем более, что это в итоге вылилось в своеобразный перелом в войне. Правда теперь нужно как-то использовать создавшееся тактическое преимущество. Император с удовольствием передал бы Старко полное командование над всей армией в Крыму, но было два фактора против этого. Во-первых, против будет девяносто процентов вельмож и сановников, во-вторых, против был... сам герой последних месяцев.

В тайном личном письме, Старко сообщал, что из-под Петербурга и близлежащих территорий уже можно снять до семидесяти тысяч войск, ибо всё хорошо укреплено в тех краях. И эти высвободившиеся резервы имеет смысл отправить в сторону Дуная, что дополнительно озаботит союзников. Угроза вторжения на Балканах вызовет резкое повышение расходов Англии и Франции по защите Османской империи, так как казна султана совершенно пуста, а сам он в огромных долгах. Чистая экономика - финансовые расходы бьют сильнее любой артиллерии. Александр Второй был не против таких угроз, не требующих каких-либо боевых операций. Вдруг сам султан запросит мира и отдаст ту же Болгарию, а то и Румелию. Если Старко прав в своих предположениях, то в конце концов останется лишь один враг - Франция. Главное, не выпрашивать мир, а предоставить это дело самим членам коалиции.

Седьмого августа началось невероятное. Англичане правой атаки начали отход к своей штаб-квартире за Сапун-горой, правда оставляли артиллерийские позиции на Воронцовой горе. Неужели потайные переговоры к чему-то привели? Можно слегка приоткрыть секрет, но только для своих. Переговоры уткнулись в определённый дипломатический тупик. И английским и русским дипломатам было просто любопытно, что получится из перестрелки гаубиц с плавучими батареями. Дело в том, что в Англии такие тоже начали строить, но не были уверены в целесообразности расходов. Отсюда и затык. То ли, англичане обойдутся с русскими сепаратным миром на нулевых условиях, без обид и взаимных финансовых претензий, то ли им придётся платить компесацию за ущерб, нанесённый боевыми действиями. И даже размер репараций варьировался (от десяти до тридцати миллионов фунтов). Иначе солидные суммы будут потеряны наглами в следующем году, если война продлится. Вопрос с Константинополем и проливами пусть Россия решает воюя с Францией и Турцией. Всё равно ей нечем торговать в Средиземноморье, разве что хлебом. Так Англия хлеб не выращивает, а потребляет и ей оно без разницы.

- Господа генералы, в связи с отходом англичан мы можем позволить себе занять бывшие позиции правой французской атаки между Килен-балкой и Доковым оврагом.

- Олег Александрович, - обратился Хрулев, - я хотел бы туда ввести своих.

- Ну, что же, Степан Александрович, сегодня вечером и приступайте.

Эх, если бы овладеть бывшей позицией Ланкастерской батареи. Там никого сейчас нет, но как бы артиллерия Воронцовой горы не помешала в этом. Иначе получит такого зубастого визави на расстоянии версты, что мало не покажется! Пока же ничего умнее, кроме плана окапывать и создавать артиллерийские позиции по ночам, не имелось. Можно, конечно, артиллерийские позиции Воронцовой горы перепахать патриаршьими гаубицами, но потом им придётся дожидаться снарядов. А вдруг дальнобойные тяжёлые орудия понадобятся для чего-нибудь важного? Кстати, обидно, но ничего пока не доводилось минировать и динамитные запасы без толку лежали на складе. И нафига эта взрывчатка нужна? Где поезда, которые можно взрывать? Потому что уничтожать единственную железную дорогу в Крыму совершенно не хотелось.

Англичане как-то не особо отреагировали на очередную передислокацию, а французы ничего не могли поделать пока, находясь за спиной союзников. Кодрингтон объяснял Боске, что перегруппируется по приказам сверху, не более. Нечто вроде кривообразного выравнивания фронта в тыл. В принципе, и французскому генералу тоже уже стало по барабану и он желал, чтобы его отозвали побыстрее. В конце концов, здесь имеется младший Бонапарт, вот пусть он и командует. Да и подкрепления вроде в пути, может нового комадующего пришлют.

- Так точно, мон женераль, - поддакнул адьютант, а по совместительству и верный друг, с которым можно и пооткровенничать, - такого, что не зная, что здесь происходит, всех прибывших отправит на сьедение Старко.

Товарищи похихикали, потому что понимали, что ничего уже не поможет, разве что бог. Весь вопрос, а на чьей он стороне?