МАСЕДУАН НА СЕРЕДИНЕ БУЛЕНГРЕНА

8

Подчиняясь И.А., он накинул куртку, надел шапку, закрутил на шее шарф. Проверил карманы. В одном спички, в другом варежки. В одежде И.А. тоже не было ничего особенного — куртку и берет он взял с продавленного дивана, куда бросил их раньше.

Выходя с И. А. на улицу, Володя воображал, как рассказывает о своем приключении Сашку и Димону на скамеечке недалеко от магазина в центре поселка. «Он меня просто загипнотизировал...» Но возможности что-либо рассказать им до конца этой истории ему так и не представилось.

На улице темно — ни зги не видать, если не считать, что згами можно называть звезды на небе. Замок он закрыл на ощупь. В разрывах облаков звезды виднелись. Холодно. Был бы снег, было бы светлее, а так только мерзлая хвоя похрустывала под ногами.

Местность до шоссе он знал насквозь и спичек не жег, экономил. Присутствие И. А. как-то чувствовалось, но тот шел тихо, почти бесшумно.

Вышли за калитку. Шоссе, в которое утыкался переулок, набухло светом фар. Против обыкновения, машина не пронеслась мимо, а остановилась на обочине недалеко от поворота. Страх вернулся резко, толчком. Володя пригнулся. Когда месяцами живешь один и поблизости никого, чтобы обратиться за помощью, невольно просыпаются инстинкты. Ты — зверь, на которого в любой момент могут затеять охоту. И. А. взял Володю за руку повыше локтя, стиснул. Спокойнее не стало — поможет ли в случае опасности этот И. А., возвращенец неизвестно откуда, еще большой вопрос. Свет между стволов деревьев, тени около машины. Хлопнула дверца, раз, другой. Взревел мотор, взвизгнули шины. Машина унеслась.

— Пустяки, идем, — И. А. отпустил руку Володи.

Они двинулись по переулку, полого спускавшемуся по направлению к даче И. А. Остановились у калитки.

— У вас ключи-то остались? — спросил Володя. — Хозяева, по-моему, замки меняли.

— Я уже был внутри, — И. А. открыл калитку. За калиткой он сразу повернул к веранде, пристроенной к даче сбоку, поднялся на крыльцо и, повозившись, отпер дверь ключом. Володя, с колотящимся сердцем, вошел следом за И. А.

— А свет зажечь можно?

— Нет, все отключено, идите за мной, только осторожно.

Володя достал из кармана коробок, зажег спичку.

И. А. на это ничего не сказал, отпер следующую дверь. Они оказались в глубине дома.

Не чувствовалось, чтобы здесь кто-то жил. Неподвижный холод. Затхлый, нежилой запах. При свете следующей спички Володя заметил фестоны паутины, свисающие с потолка. Они прошли в большую комнату, вроде гостиной, откуда наверх вела лестница.

Поднялись.

— Не хватает третьего лица. — Володе показалось, что И. А. Хихикнул.

В мансардной комнате, при свете третьей спички, И. А. вежливо предложил Володе сесть в кресло. Сам сел в другое.

В желтоватом дрожащем свете Володя разглядел пузырящиеся обои, обрывки проводов на стенах, стол, прикрытый рваной скатертью. Спичка погасла. Он положил коробок на край стола.

Что еще за «третье лицо»? Глаза И. А. поблескивали, когда по шоссе проезжали машины. Он молчал, но Володя слышал звук его дыхания. В мансарде было еще холоднее, чем внизу, может быть из-за сквозняка. Мысль о третьем лице не давала Володе покоя. И о сквозняке тоже. Откуда здесь сквозняк, где-то разбито окно? За стеной что-то зашуршало, может быть мышь, но в тишине внезапный шорох хлестнул, как пулеметная очередь.

Но все-таки ни один из этих источников тревоги сам по себе не был главным, главным было ощущение какого-то нарастающего неравновесия, перекоса, как будто еще немного — и заскользишь со все увеличивающейся скоростью по невидимому склону.

Володе в его жизни часто приходилось бывать одному — в темных домах, коридорах, ночью на пустынных улицах, на лесных дорогах, в местах, которые хочешь не хочешь, а будят древние страхи. Он не впадал в панику, держал страх под контролем, обычно говоря себе, что умирать один раз и что его жизнь стоит недорого, но часто воображал, что что-то страшное все же случится — и что тогда? Внезапный ужас, который навсегда меняет человека, из-за которого, даже если останешься жив, можно навсегда стать другим. Например, кататоником в сумасшедшем доме, который никому ничего не может объяснить.

Никакого постороннего л и ч н о г о присутствия он, по правде говоря, не чувствовал, но ощущение перекоса реальности все возрастало.

И. А. внезапно взял его за руку. И одновременно посреди комнаты Володя различил темную воронку, по форме напоминающую трубу граммофона, но гораздо больших размеров.

И. А. встал и потянул его за собой.