МАСЕДУАН НА СЕРЕДИНЕ БУЛЕНГРЕНА

16

Связка ключей — своя собственная или взятая у Нины Георгиевны — была у Наташи. Вход со двора, третий этаж. Дом времен Пушкина. Лестница, освещенная через узкие окошки в толстой стене, неровные, выщербленные ступени. Наташа долго возилась с ключами у входной двери. Катя молча стояла рядом, не вмешивалась, хотя, наверное, лучше знала и эту дверь, и эти ключи. Володя подумал, что у нее наверняка был и ключ от входной двери, а не только от двери соседа...

Большая прихожая, с какими-то шкафами и сундуком в углу. Тусклая лампочка над головой, единственное светлое пятно на полу, там, где мыли, у телефона. Коридор, ведущий в кухню. Серо-коричневая гамма, за исключением дверей комнат, белых, числом три. Что здесь нас ждет и где?

За отсутствием инициативы со стороны Кати, Наташа подошла к одной из дверей, открыла. Дверь Нины Георгиевны. Две тарелки и кастрюлька на широком подоконнике. Степень испуга показывает неубранная посуда.

Володя счел нужным вмешаться.

— Let’s open another room. Who knows how much time we have? And please, please, be careful. We should not leave too much traces. Milice should not think that we came again after these events.[6]

Катя молча кивнула, достала ключ. Следом за ней все снова вышли в прихожую.

Каждый, естественно, думал — а что там, за следующей дверью? Вполне могло оказаться мертвое тело. Не было там мертвого тела. Хаос — да, развороченный быт. Разбитый проигрыватель, опрокинутая стойка для пластинок, на полу — «Песняры», «Мирей Матье», «Битлз», бумажные конверты, обломки, магнитофонные кассеты, часть из них — раздавлена. Бурые следы. Простенький, школьный письменный стол, ящики вытащены, содержимое вывалено на пол. Пятна крови на одеяле, которым застелен диван. Шкаф у стены, с приоткрытыми дверцами. Зеркало на дверце расколото, покосилось, но не упало. Белье и одежда тоже разбросаны где попало. Что-то искали, а нашли или нет...

— Какой ужас... — это Наташа.

— Ни к чему не прикасайтесь! — это И. А.

— Don’t touch anything, — перевел Володя.

— Иван, обещайте, что их найдут, — Катя внезапно заговорила по-русски, и Володя почувствовал острую, сердце разрывающую жалость.

— Я же не сам искать буду, — И. А. пожал плечами. — Но все, что возможно, обещаю, будет сделано. Надо уходить, у меня с М. К. встреча через полтора часа.

Катя схватила со стола маленькую бронзовую фигурку, не то ослика, не то верблюда, устоявшую каким-то образом во всем этом хаосе, и поспешно сунула в карман. На это никто не сказал ни слова.