Маша и Медведь-3

14. СВЯЗИ И ОТНОШЕНИЯ

ПОПЫТКА УСТАНОВЛЕНИЯ СВЯЗИ НОМЕР ДВА

Непонятно ещё, кто из нас четверых больше обалдел от этого негромкого спича — мы, трое девчонок, иди Дмитрий Александрович. Он, впрочем, лицо научен держать хорошо. Слегка улыбнулся, руку приложил.

— Ну, что там? — нетерпеливо крикнул от порога профессор Попов, который последних Баграровых слов вовсе не слышал.

— Секунду… Принял! Вводим имя.

На площадке возликовали.

— Погодите, погодите, господа! — замахал руками Попов. — Без криков! Как Бриарей отнесётся к нашему возбуждению? Прошу, максимально спокойно…

Я подумала, что кто бы говорил, и в свою очередь приложила руку к табличке. Дальше всё было как в прошлый раз — всё засветилось и бздынькнуло, из пола выдвинулось столообразное основание пульта, а из него — шкатулка.

— Удивительно, — пробормотал Баграр.

— Что? — сразу откликнулся Попов.

— В этот раз он не просит никого за меня поручиться.

— После исцеления, возможно? — предположил отец Филарет.

— Вполне вероятно. Та-а-ак… Прошу минуту тишины… — Баграр нажимал какие-то кнопочки, хмурился.

Внезапно раздавшийся под потолком гулкий голос заставил вздрогнуть всех нас:

— Приветствую вас, о управляющие! — на том древнем наречии, естественно, на котором думал его создатель. Спасибо, установленный Баграром языковой магический модуль сработал безотказно и здесь.

Баграр слегка поморщился:

— Как высокопарно!

— Что он сказал? — сказу встрепенулся профессор Попов.

— Поздоровался, — перевёл Баграр, — в весьма старомодной… или, вернее сказать — архаичной манере. Так, ещё немного… Ну… должно сейчас…

Четыре таблички тихо звякнули и погасли, но центральный пульт засветился сильнее и ярче.

— Аня, подойди! — попросил Баграр. — Я попытаюсь облегчить нам общение с Бриареем, но мне нужен постоянный усиленный входящий поток.

— Петь?

— Сделай милость.

Мы, трое оставшихся операторов, сгрудились у них за спиной, не зная толком, куда себя девать. Аня запела, и стало громко, концентрированно, казалось, что в зев пещеры втекает поток маны, густой, как кисель.

— Значит, ты маг? — спросила я Дмитрия.

— А ты — магичка? — хитро, вопросом на вопрос ответил он.

— Я первая спросила! Маг-подавитель воли! Надо же! — я слегка прищурилась. — И как? Работает? Много девушек подчинил?

Вот это я не специально, оно само вырвалось, честное слово!

— Не подначивай, — поморщился Дима, — сразу тебе скажу: это… неприятно. Не стремись испытать на себе.

— Только попробуй! — возмущённо прошипела я. — Папа превратит тебя… в лягушку! Будешь полжизни ждать, пока какая-нибудь небрезгливая принцесса тебя поцелует!

— Прекратите немедленно, стыдно слушать, — вдруг сказала Маруся.

И мне правда стало стыдно. Чего это я?

Через некоторое время Дима хмуро спросил:

— А ты… давно знаешь?

— Что?

— Ну… про меня?

— После первого бала ещё… подсказали.

Он помолчал.

— Значит, тогда в «Трёх котах» ты… знала, что… м-х-х… что я не просто Дмитрий?

Я воззрилась на него снизу вверх. Что вообще? Знала что? — я не могу понять. Что он царевич? И, значит, из-за этого полезла к нему в постель, что ли⁈

— Вот жаль тебя не Иваном назвали, — с чувством сказала я. — Был бы Иван-дурак!

— Может, Иван-царевич? — невозмутимо уточнила Маруся.

— Одно другому не мешает! — завелась я. — Царевич Иван-дурак! Или Иван-царевич-дурак, выбирайте, что нравится!

— О, Господи! — сказала Маруся и потёрла глаза.

Я возмущённо надулась. Что??? Сама-то тоже хороша: «Ах, Лёня!» — и с придыханием…

Вот, почему, когда на других смотришь, все эти влюблённые глупости со стороны видать, и как это нелепо, и смешно, а когда сам… Стоп! Я внезапно осознала ход своей мысли и вытянулась, выпучив глаза. Это заставило обоих моих собеседников уставиться на меня с превеликим подозрением.

А я хлопала глазами, таращилась и думала: это что — я влюблена, что ли? Серьёзно⁈

— Мать моя магия!

— Что случилось? — тревожно спросила Маруся.

— Я тебе потом расскажу!

— На какой язык, о главный управитель, ты хочешь, чтобы я переключил свою речь? — спросил Бриарей Баграра. Баграр быстро вбил на пульте ответ, и голос ответил на привычном мне гертнийском: — Я готов ко взаимодействию!

Аня продолжала петь. Она, по-моему, вообще ничего не поняла. Маруся посмотрела на меня в высшей степени изумлённо. Я тоже поняла не очень, почему так, но…

— Отлично, — удовлетворённо кивнул Баграр и что-то поводил рукой внутри шкатулки. Остров вздрогнул и пришёл в движение.

— Что происходит? — взволнованно вскрикнул профессор Попов.

— Я направил Бриарея в сторону похищенной Кати, — громко объявил Баграр, отворачиваясь от управляющего пульта, который, ко всеобщему облегчению, никуда не исчез и не сложился сам в себя, как подзорная труба. — У нас будет около четырёх часов до места назначения, но возможность контакта с недружественными силами сохраняется на всём пути следования. Нам нужно максимально упростить процесс общения с Бриареем, поэтому прошу всех пройти внутрь и встать подальше от входа. Прошу по-прежнему ничего не трогать!

— А для чего эти перемещения? — с любопытством спросил профессор.

— Мы будем переезжать.

Баграр вернулся к управляющему пульту и принялся быстро набивать на изменившейся клавиатуре команды.

— Вы уверены в своих действиях? — немного напряжённо спросил его Кеша.

Баграр на секунду отвлёкся от своего занятия:

— Как вы понимаете, молодой человек, Бриарей — очень старый голем. Древний. У создавшей его цивилизации представления об алгоритмах были весьма размыты. Поэтому я пытаюсь описать ему в простой разговорной форме, чего бы мы хотели. Надеюсь, у меня получится.

Сперва Бриарей не вполне понимал. Он высвечивал вопросительные и уточняющие надписи. Баграр писал в ответ. Потом на полированной части крышки шкатулки появилась картинка острова! Мы стояли совсем рядом и могли наблюдать за всеми этими эволюциями, и если надписи кроме Баграра могла читать только я, а звучащие слова понимали ещё и Маруся с Аней, то рисунок узнали все. Баграр ткнул пальцем в точку у озера, между посёлком и кораблём. Остров немного подумал…

— Это возможно. Разрешите начать выполнение?

— Начинай.

Пол под нашими ногами вздрогнул, живо напомнив мне момент отправки поезда. А потом панорама, видимая в широкий проём входа, стремительно надвинулась, вызвав общий вздох изумления. Пещера мчалась вниз со свистом, словно катилась с горки на санях.

— Садитесь! — воскликнул кто-то. — Сейчас тормозить будет!

Это замечание прозвучало очень своевременно. Не успели мы присесть на пол, как пещера резко остановилась, да ещё и лихо развернулась, обратив вход к озеру. Чтоб живописнее было, наверное. Сидящие всё равно посыпались друг на друга, как кегли.

От корабля бежали люди. От посёлка — неторопливо шли (привыкли уж, что Бриарей то руки вырастит, то ограду, то ещё что).

— Капитанов и командиров прошу проследовать в общий дом! — громогласно объявил Баграр. — Остальных прошу покинуть операторскую. А вас, Дмитрий Александрович, я попросил бы задержаться. И ваших спутников также.

— Дядь Баграр, — Аня вытерла лоб, — я-то могу сходить водички хоть попить? Столько пела, в горле пересохло.

— Конечно, время есть.

Нас с Марусей никто не выгонял, и мы скромно остались. И цесаревич с тремя неизменными сопровождающими.

ТОРГИ НОМЕР РАЗ

— Муша, подойди сюда, — строго сказал Баграр, взял мою ладонь и для чего-то прижал к верхней крышке шкатулки.

— Принято! — гулко отозвался Бриарей.

Никто кроме Баграра не понимал, что происходит.

— Вы хотели сообщить мне нечто конфиденциальное? — слегка нахмурился Дмитрий.

— Совершенно верно, — Баграр прошёлся вдоль пульта. — Итак. Во-первых, я считаю, что в сложившейся ситуации вам следует перестать изображать принца инкогнито. Это неполезно для всех и потенциально опасно для будущего вашей Империи.

Парни переглянулись.

— Во-вторых, — Баграр скинул человеческую форму, представ огромным медведем. — Я не знаю, каковы мои шансы выжить в схватке с двумя сильными магами одновременно. Поэтому я хочу обеспечить положение и безопасность моей приёмной дочери. Мария введена в мой род по закону, однако пребывание в моём родном мире для неё энергетически небезопасно. Поэтому, что бы ни случилось, она должна остаться здесь. Я настаиваю, чтобы за ней были сохранены мои титулы и положение в обществе — и вы, Дмитрий, как престолонаследник, дадите мне в этом гарантии в присутствии нескольких свидетелей, которых я сам изберу.

— Я готов, — кивнул цесаревич.

— Погодите, это ещё не всё. Как вы заметили, я настроил систему голосового взаимодействия с островом на гертнийском. Таким образом, помимо меня у вас есть ещё три оператора: Аня, Маруся и моя дочь, Мария Мушу Баграр. Четвёртая — Катерина, если её удастся спасти. Всем им вы также должны гарантировать достойное положение в обществе и свободу волеизъявлений.

— Но ведь основные команды подаются письменно? — тревожно уточнил Александр.

— Верно. Маша пишет по-гертнийски свободно, у вас будет повод её беречь. Более того. Только что на ваших глазах завершилась процедура привязки голема к хозяину, — Баграр указал когтем на меня.

— Как⁈ — воскликнул Иннокентий.

— Теперь Бриарей полностью и безраздельно подчиняется ей, — невозмутимо продолжил Баграр. — Впоследствии, пользуясь моими инструкциями, Маша сможет передать временное (только временное!) управление Бриареем другому человеку и перенастроить его на русский язык. Но только после получения, скажем, ренты и имения, соответствующих её статусу. Предвидя возможные возмущения, скажу: да, есть кто-то, кто первым ступил на землю этого острова. Но какова была вероятность достижения их взаимопонимания с големом? Давайте будем честными, весьма близкая к нулю. Более того, необдуманные действия отдельных поселенцев едва не привели к полной утрате возможности контроля над Бриареем. Поэтому я считаю мои претензии правомерными.

Некоторое время стояла тишина. Наконец Дмитрий кивнул:

— Я согласен. Я готов подтвердить все ваши притязания — при условии, что будет заключено соглашение о мирном статусе Бриарея по отношению к Российской Империи.

— Принимается! — согласился Баграр.

— Каких свидетелей вы считаете достаточными?

— Предлагаю пройти в собрание и определиться на месте.

Далее мы проследовали в общий дом, где Дмитрий Александрович официально представился, приведя в волнительное состояние всё общество. Более всего, по-моему, был поражён есаул Савелий (судя по тому, как он смотрел на свою правую ладонь).

После — не мелочась, в присутствии всех свидетелей сразу — наследник подтвердил все договорённости, которые они обсудили с Баграром.

И, наконец, третьим пунктом пошло обсуждение возможного течения предстоящего боя. Корабли было решено пока не пытаться извлекать из плоти голема — так они гораздо менее подвергались опасности утопления. Да к тому же, скорость у острова была куда выше, чем даже у «Царицына», сам остров покрывал защитный купол, осталось только договориться с големом, чтобы он не препятствовал вылетам наших магов, работе отца Филарета и корабельных орудий.

Сложилось две основных команды — экипаж «Царицына» с присоединёнными к нему дворянами с различных погибших кораблей и казачий экипаж «Следопыта», приросший найденными товарищами и французскими торговцами. Малой кучке профессоров дел не досталось, и они добровольно вызвались исполнять роль курьеров, если таковые понадобятся.

Мы, трое девочек, должны были оставаться в управляющей пещере, а для нашей безопасности капитан «Царицына» выделил взвод охраны, в числе которого (кто бы сомневался) присутствовали и наши четыре товарища. Думаю, в этом жесте сплелись сразу несколько соображений.

Первое — капитану хотелось приложить все усилия, чтобы цесаревич оказался в безопасности. Более безопасного места, чем сердце голема, сложно было себе представить.

Второе — капитану не хотелось, чтобы кто-то выше его по статусу топтался рядом в командной рубке, когда начнётся бой — и вот он вроде как поместил Дмитрия в как бы главный командный пункт всей операции вообще. А от себя удалил. Красавец!

Третье — цесаревич со своей командой хоть как-то присматривали за подозрительными нами. И хотя я (со своей позиции рассуждая) сильно бы задумалась, стоит ли отправлять одного мага (пусть и подавителя) против трёх, капитан, видимо, был сильно далёк от магических материй и, скорее всего, вообще этот фактор не учёл.

Итак, все готовились к бою, а Баграр колдовал в настройках острова, уговаривая его, в том числе, разрешить «Царицыну» установить радиосвязь с внешним миром. Мы с Марусей неотступно находились рядом, наблюдая за всеми мельчайшими манипуляциями. Потому что — а вдруг? Случись что, кто будет с островом договариваться? А мы не знаем, куда жать, что крутить. Так что ни о чём другом нам было думать пока некогда.

На океан опускалась ночь.

ЛУЧШЕ БЫ НЕ СЛЫШАТЬ

Катя сидела, привалившись затылком к тёплому камню, и слушала. Маленький Тан возился и вздыхал рядом, но разговоры не заводил — думал, Катя спит. А Катя… уж лучше бы спала и не слышала этого, наверное.

Наверху, за зарослями кустов, окружающих решётку, разговаривали.

— Н-ну?

— Если бы ты не совершила глупость и не дала ей свою опрометчивую клятву, то с лёгкостью справилась бы с ней и без меня. Дети истощили её. Да, к тому же, она не просто пестовала выводок, а вложила в него значительную часть своей силы. Должно быть, надеялась, что у неё будут годы, чтоб восстановиться.

— Вот дура!

— Слышала бы ты, как она выла! — и дальше этот ужасный мужской голос начал рассказывать, как он мучил перед смертью кого-то, к кому лиса сама не могла проникнуть.

Это было не просто ужасно, а… Кате казалось, что хохочут и смакуют издевательства над живым существом два демона. Желудок попытался вывернуться, но было нечем. Во рту стало отвратительно кисло, и она невольно схватилась за горло.

— Ты проснулась? — сразу спросил Тан.

— М-гм. Пить хочу.

В дальнем углу пещеры бил крошечный родничок, проточивший себе узкое русло в камне, а после уходящий прямо в песок. Рядом с родником валялось несколько кусков кокосовой скорлупы, отдельные даже напоминали полушария-плошки, но Катя попила просто, зачерпывая воду в ладони. Умыла лицо, стараясь избавиться от радостного сумасшедшего смеха и этих отвратительных слов, звучащих в ушах. Вот она, живая нечисть из народных легенд. Причём, оба начисто свихнувшиеся. Сразу все сказки вспомнишь, и про бабу-ягу, и про кикимор всяких. Вообще не интересно в сказке-то быть, оказывается. Страшно, аж кровь в жилах стынет. Может, надо было дядю Баграра послушаться, да остаться в русской миссии в порту Дальнем?

Катя ещё попила, пытаясь успокоить бунтующий желудок и покачала головой.

Если бы её оставили в миссии — уж она-то себя знает — учудила бы что-нибудь, сбежать попыталась вслед. Дурочка.

— Ну, хватит! — выкрикнула вдруг лиса. — Где эти выродки⁈

— Вон там, в мешке.

— А если задохнулись⁈ Ты идиот⁈ Толку мне от дохлых щенков⁈

— Да нет, видишь, возятся!

Катя подумала, что как-то это странно — вот так орать на своих… союзников, наверное? Как они буду полагаться друг на друга при таких взаимоотношениях? Как вообще сумасшедшие полагаются друг на друга?

Наверху что-то происходило. Раздался тонкий писк и скулёж, потом тонкий, словно щенячий визг и крик лисы:

— Ах ты, мразь! Ещё кусаться!!!

Раздались шлепки и тонкие крики стали громче.

— Господи, убьёт ведь! — прошептала Катя, ожидая ужасного. И тотчас же, словно отвечая на её слова, кусты наверху раздвинулись, и из них выскочила женщина-лиса, сжимая в руках что-то мелкое и пищащее.