Мат гроссмейстеру

Глава 10

Ричард вскочил с места и, не сдерживаясь, хлопнул ладонями по столу. Лицо его дышало гневом.

— Причем здесь Адриан?! — мужчина нахмурился, сверля старого друга подозрительным взглядом, — Да как тебе только пришло в голову, Вик, — втягивать ребенка…

— Думаешь, я этого хочу?! — основатель рода, тоже вспылив, вскочил, опираясь на столешницу и немного подаваясь вперед, — Рене, речь идет о моем сыне, сыне, которого я лишь чудом сумел спасти, и которого ни за что на свете не хочу потерять снова! Сыне, которого оплакивал полторы тысячи лет, а сейчас вдруг получил, как дар небес! И ты полагаешь, я добровольно готов бросить его на амбразуру?! — Вин гневно выдохнул и, заставляя себя успокоиться, неспешно опустился на стул, — Но этот рыжий ублюдок несколько раз повторил, что в Адриане теперь течет его кровь, говорил, что сделал моего сына своим… А потом эти слова. Его кровь укажет нам путь к нему, и иных предположений у меня нет!

— Да это чушь собачья, — Роман, с интересом переводивший взгляд с одного из спорщиков на другого, фыркнул и пренебрежительно закинул ноги на стол, — Адриан еще только постигает азы бытия волком, вряд ли он сумеет что-то вынюхать, найти следы Чеса. Да и вообще, я бабушке обещал его спасти, так что отстаньте от ребенка, хватит бред нести!

Анри тяжело вздохнул и потер подбородок, быстро переглядываясь с дедом. Алберт молчал, однако, внук уже давно привык угадывать его мнение по выражению глаз, по еле заметным улыбкам, и прочим, невидимым постороннему взгляду признакам.

— Если это и бред, то очень логичный, — безрадостно бросил он, — Кровь Чеслава в Адриане…

— Адриан в утке, утка в зайце, а зайца рыжий волк уже проглотил! — жизнерадостно подхватил Людовик, тоже закидывая ноги на стол, по примеру брата, — А что, давайте рискнем! Уверен, парень не откажется помочь нам, он, наверное, даже рад будет, что его на серьезное дело берут! Анри бы в его годы точно был.

Молодой наследник, не сдержав ухмылки, согласно кивнул. Он бы в возрасте Адриана действительно был бы рад поучаствовать в серьезном сражении, а тем более — проявить себя, помочь родным. Жаль, что его так с собой ни разу и не взяли. Впрочем, ему довелось пережить другие, не менее увлекательные события — одни угрозы Анхеля укусить его чего стоят!

Парень тихонько вздохнул. Да, забавными тропами ходит судьба. Ворасом он тогда не стал, зато впоследствии ухитрился подружиться с Аном, завоевать его доверие и привязанность, а сам обрел силу, причем немалую силу, которую с готовностью пускает в ход. Что ж, по крайней мере, теперь его не заставляют оставаться дома, это уже радует. Теперь он наряду со взрослыми может решать, кто отправится в поход, теперь к его мнению прислушиваются… Адриана, скорее всего, ждет та же судьба. Если они с этим мальчиком и в самом деле так похожи, как всегда утверждал Виктор, то тут даже двух мнений быть не может — через несколько лет умирающий мальчик из прошлого, маленький волчонок, превратится в сильного, взрослого волка, и еще даст фору своему создателю.

Разговор, между тем, продолжался, явственно приобретая форму спора. Ричард, сраженный наповал необходимостью отправлять племянника на столь опасное задание, упорствовал в желании оградить Адриана от подобных «развлечений». Виктор, полностью солидарный со своим шурином, но одновременно и признающий необходимость участия мальчика в походе, одновременно возражал и соглашался. Роман и Людовик спорили между собой, пытаясь переубедить друг друга. Альберт молчал, обдумывая ситуацию и изредка переглядываясь с таким же серьезным Винсентом. Татьяна и Эрик предпочитали воздержаться от дискуссии, однако, судя по лицам, были настроены скорее против.

Открылась дверь коридора, ведущего к комнатам гостей, послышались знакомые шаги, зазвучали голоса.

В гостиную, наполненную возмущенными голосами, вошли Чарли, Паоло и Марко. За ними уверенно шагал Дэйв, погруженный в какие-то раздумья.

— Эй… — итальянский хранитель памяти, обнаружив, что внимания на них не обращают, попытался привлечь его, и легко взмахнул рукой, — Ребята! Что у вас тут за шум?

Гвалт на несколько мгновений затих, но сейчас же возобновился — теперь каждый из спорщиков пытался донести до вновь прибывших свою версию событий, щедро приправив ее собственным мнением.

Итальянцы, с трудом разбирающие сумбурную французскую речь, молча переглядывались; изумленный Дэйв хлопал глазами. Именно он неожиданно и положил конец бессмысленным спорам.

— Так вы тоже до этого додумались?

Тишина упала, как нож, резко обрезая нити разговоров. Все взгляды уставились на молодого хранителя памяти, все внимание было отдано ему.

— До чего додумались?.. — Ричард напряженно облизал губы. Предчувствие говорило, что ответ друга ему не понравится.

Предчувствие, как водится, не обмануло.

Парень удивленно пожал плечами и, отведя руку в сторону, кивнул.

— Ну да, я думаю, что слова про «мою кровь» в записке относятся к Адриану. Ведь в его жилах теперь течет кровь Чеслава, кровь оборотня!..

— Я, на минуточку, тоже оборотень, — баронет медленно потянул носом воздух, сдерживая негодование, — В Адриане течет моя кровь, Дэйв, а не какого-то рыжего ублюдка!

— Ричард, ты видел его в волчьем облике? — хранитель памяти скрестил руки на груди, — Он рыжий! Рыжий волчонок с коричневыми подпалинами — какая-то толика крови Вика в нем, безусловно, сохранилась, но и крови Чеслава в нем немало! Я не говорю, что меня это радует, — заметив, что слова его экс-хозяина не обрадовали, парень торопливо отступил, сдавая позиции, — Но это факт, и спорить с ним было бы просто глупо.

Винсент, хранивший молчание дольше прочих, не произнесший с начала беседы ни единого слова, уперся кулаками в столешницу и медленно, грозно поднялся, окидывая утихших спорщиков таким тяжелым взглядом, что все они, включая Романа и Луи, как-то стушевались и мигом забыли о необходимости свой спор продолжить.

— Ты абсолютно прав, мой друг, — негромко вымолвил мужчина и, глубоко вздохнув, перевел взгляд на Ричарда, — Но прав и ты. Будь на месте Адриана Анри, мы бы ни за что на свете не согласились бы позволить ему вынюхивать Чеслава. Кстати, Анри, а ты что думаешь о сложившейся ситуации?

Молодой наследник неловко пожал плечами — высказывать сейчас свое мнение ему вдруг показалось неуместным.

— Ну… я думаю, что Дэйв прав, вообще-то говоря… Адриан-то и вправду рыжим становится, когда обращается, влияние Чеса тут на лицо. И, в целом, наличие его крови в теле этого волчонка действительно перекликается со словами в записке… Но это опасно. Мы же не знаем, зачем Чеславу нужно, чтобы нас вел именно Адриан!

— Да ни зачем ему это не нужно, поиздеваться он хочет и все, — буркнул Вик и, выдернув стилет из столешницы, снова принялся крутить его в пальцах, — Надо мной поиздеваться, над всеми — ему же все время мало, этой твари!

— А еще я думаю! — слегка возвысил голос Анри, — Что надо спросить самого Адриана. Для своих лет парень очень умен, он обязательно примет верное решение. И, если не захочет идти с нами, побоится, заленится — все, что угодно! — с нами он не пойдет. Мы попробуем найти Чеслава самостоятельно, не подвергая мальчика опасности. Но, если он захочет указать нам путь… Что ж, — молодой человек виновато пожал плечами, — Пусть кровь его укажет нам путь… к нему.

— А ты ловко обошел грозное «к смерти», — отметил Роман, устраиваясь поудобнее. Альберт пока не гонял его, ничего не говорил, и с молчаливого дядиного попустительства виконт сполна наслаждался недостойной дворянина позой. (На самом деле, великий маг просто не успевал вклиниться между чужими словами, а грозные взгляды его племянник дерзко игнорировал).

— Но, вообще-то, я, с высоты своей мудрости, не рекомендовал бы забывать об угрозах рыжего, — продолжил интантер, — А вдруг это ловушка? Вдруг нюх Адриана укажет нам дорогу к ней, и выбраться потом не сможет никто — ни мы, ни парень? Брать его с собой рискованно…

Альберт, наконец, не выдержав муки молчанием, встал, привлекая к себе внимание.

— Анри прав, — серьезно произнес он, — Надо спросить Адриана. Хоть он еще и ребенок, а с мнением юного оборотня, я думаю, мы можем позволить себе считаться… Роман, ноги со стола! Луи, тебя это тоже касается.

Братья, совершенно довольные сделанным им замечанием, переглянулись и, синхронно ухмыльнувшись, моментально опустили ноги. Мастер мимолетно покачал головой. Судя по всему, поведение наглых племянников было ничем иным, как провокацией, на которую он благополучно попался. Шутники обожали подтрунивать над обоими своими дядюшками, а их игры с закидыванием ног на стол были вообще любимым развлечением.

— Как дети малые, — пробормотал великий маг и глубоко вздохнул, — Дэйв, будь добр, приведи Адриана. И, к слову, мы до сих пор не знаем, кто из нас отправится в поход, а кто останется здесь.

— Ну, primamente[5], конечно, пойдете вы, — влез Марко, — Потом мы с отцом, Винченцо, Рикардо, я думаю… Анри? Он ранен…

— А кто поставил тебя главным, прости пожалуйста? — Анри, совершенно недовольный таким раскладом, резко повернулся на стуле, — Во-первых, рана моя уже давно затянулась. Во-вторых, мое участие в походе не подлежит никакому сомнению, чего нельзя сказать о тебе и твоем отце! Замку нужна защита.

— В замке останется Тьери, — подал голос Эрик, — Андре, Влад, думаю, Дэйв… Мне кажется, в отряд против Чеслава надо набирать, прошу прощения, если кого обидел, самых сильных. Альберт, Ричард, Винсент, Чарли — он способен держать Нейдр, я тоже пойду — в случае чего смогу подменить Чарли, Марко и Паоло, Луи, Роман, Виктор — он не оставит сына, если, конечно, тот отправится с нами тоже…

— Вот сейчас и узнаем, — Вик глубоко вздохнул, прислушиваясь к легким шагам, звучащим по коридору рядом с поступью более тяжелой. Дэйв, судя по всему, привел Адриана.

Мальчик вбежал в гостиную первым и, обнаружив собравшуюся за столом компанию, широко, жизнерадостно улыбнулся. Лицо его дышало жизнью и здоровьем, глаза сияли — по всему было видно, что Адриан все больше и больше привыкает к жизни в этом времени и, по-видимому, получает от нее удовольствие. Немало этому поспособствовала и Тиона, обнаружив которую в замке, мальчик радостно завизжал и бросился ее обнимать. Кошка милостиво позволила эти вольности, после чего в категорической форме выразила свое несогласие с действиями паренька, и удрала куда-то в библиотеку. Настроения Адриану это, правда, не испортило — по его словам, Тио и в прошлые годы не слишком рвалась играть с ним, это ему нравилось, чтобы кошка была рядом.

Сейчас Тионы в гостиной не было — в это время она предпочитала принимать солнечные ванны на последнем этаже самой высокой башни замка, — зато было много других людей, родных мальчику людей, очень любимых и вызывающих живейший интерес. Дядя Рене, велевший называть себя дядей Ричардом еще в первый день, вообще являл собою в глазах мальчика образец для подражания — маленькому волчонку безмерно хотелось стать когда-нибудь таким же сильным, смелым и бесстрашным, как баронет.

— Дядя Дэйв сказал, папа звал меня, — Адриан замер перед взрослыми и, окинув внимательным взглядом их серьезные лица, неожиданно испугался, — Вы же не хотите опять вернуть меня назад?.. Туда, ну… — он понизил голос, — В прошлое?..

Вик не сдержал улыбки — наивный страх сынишки позабавил его.

— Конечно, нет, малыш, ни в коем случае, — ответил, тем не менее, на вопросы Альберт, — У нас к тебе есть вопрос… он может показаться тебе странным, но я все-таки прошу тебя на него ответить. Скажи… Чеслав ничего не говорил тебе, обращая? Может быть, намекал, что только ты теперь сможешь разыскать его или говорил, что вы связаны кровно?

Адриан всерьез задумался, приложив палец к губам и подняв глаза к потолку, помолчал, потом уверенно мотнул головой.

— Нет, дедушка, ничего такого не было.

Альберт, который, вообще говоря, дедом этому мальчику не являлся, но моментально понял, что такое обращение тот перенял от Марка и Ады, тонко улыбнулся, переводя взгляд на Виктора, словно передавая ему право задавать последующие вопросы.

— А сам ты как полагаешь, Адриан, — мигом сориентировался Вик, — Сумеешь ты найти Чеслава по запаху?

Мальчик снова задумался, почесывая растрепанную светло-каштановую шевелюру, очень похожую на отцовскую, потом пожал плечами.

— Не знаю, папа… Я ведь никогда прежде не пробовал кого-то по запаху находить. Это если вот дядя Ричард мне покажет, как это делается… А что, дядя Ричард не может найти его?

Дядя Ричард негромко вздохнул и выдавил из себя улыбку.

— Увы, нет, мальчик мой. На этот раз я бессилен и, говоря откровенно… — он примолк и покосился на основателя рода де Нормонд. Тот, сообразив, к чему клонит старый друг, чуть заметно покачал головой: раскрывать сынишке всей правда старый граф не хотел.

Баронет глубоко вздохнул и, демонстративно отвернувшись от него, вновь устремил взгляд на Адриана.

— Говоря откровенно, Адриан, мы подозреваем, что сам Чеслав хотел, чтобы его нашел именно ты, — серьезно произнес он, не обращая внимания на возмущенного Вика, — Он явно дал нам понять, что только тот, в ком течет его кровь, сумеет привести нас к нему… Мы позвали тебя, чтобы спросить: хочешь ли ты отправиться с нами в поход против рыжего оборотня?

Анри незаметно сжал руки в кулаки. Ответ Адриана должен был решить многое, даже очень многое, и молодой наследник неожиданно поймал себя на том, что завидует этому мальчику. Эх, в его бы годы ему бы кто предложил отправиться в опасный поход против Чеслава… Согласился бы, не раздумывая!

Впрочем, Адриан тоже не стал размышлять.

— Конечно, хочу! — выпалил он и, прижав кулачки к груди, подался вперед. Глаза его заблестели.

— А это правда опасно? Мне надо будет сражаться? Метать кинжалы, как папа, или как дядя Ричард…

— Просто указать дорогу, — прервал его Альберт, мягко улыбаясь и, мельком подарив победоносный взгляд насупившемуся Роману, продолжил, — Мы проследим, чтобы с тобой ничего не случилось. И ты сейчас пообещаешь, что, как только дело дойдет до драки, ты отойдешь в сторону, как можно дальше, чтобы тебя случайно не задело.

Адриан сразу поскучнел.

— Но я думал, я буду сражаться… — насупившись, пробормотал он, опуская взгляд к полу, — Ада говорит, что мужчины должны быть храбрыми и сильными, а я мужчина!

Анри повернулся на стуле, с нескрываемым любопытством созерцая этого пятилетнего «мужчину». Значит, Ада говорит… Ну-ну, похоже, тут зарождается не просто дружба, а скорее этакая детская влюбленность! Что ж, это не так плохо — Адриану не помешает полноценно адаптироваться в этом времени.

— Поверь мне, Адриан, показать нам путь, обнаружить Чеслава — поступок, достойный настоящего героя, — молодой человек ласково улыбнулся, — И только ты можешь совершить его — никому из нас это не под силу.

Поникший, было, Адриан, вновь воспрянул духом и, вскинув голову, гордо выпятил грудь.

— Тогда я обязательно сделаю это! — гордо заявил он и, оглядев взрослых еще раз, невинно улыбнулся, — Когда же в путь?

Рыжий волчонок весело бежал впереди, иногда опуская нос к земле и принюхиваясь. Его взрослые родственники поспевали следом, внимательно следя за поведением своего маленького проводника. Ричард, стараясь шагать быстрее прочих, периодически сам втягивал носом воздух, пытаясь уловить ускользающий от его носа запах, пытаясь перехватить инициативу у Адриана. Подвергать своего маленького племянника опасности, особенно после того, как он оказался столь чудесным образом спасен, баронету не хотелось.

Впрочем, не хотелось этого не только ему — все, сопровождающие, следующие за маленьким оборотнем участники отряда готовы были отдать жизнь, лишь бы спасти ребенка от опасности. Мысль о том, что при ином раскладе событий этот малыш мог бы умереть еще в шестом веке, но выжил благодаря магии, а потом благодаря ей же оказался спасен от болезни, полностью поправился и теперь, не раздумывая, был готов жизнью рискнуть, дабы помочь задуманному мероприятию, отзывалась в каждом из путников, задевала каждого из них. Взрослые мужчины, язвительные, серьезные, суровые, но неизменно добрые и отзывчивые, они были тронуты этой историей и не желали ей плохого конца.

Когда Адриан остановился и, поджав переднюю лапу, напряженно принюхался, прижимая уши, Ричард не выдержал. В два шага оказавшись рядом с волчонком, мужчина присел рядом с ним на корточки и, положив руку на холку, пальцами другой скользнул по снегу, сам принюхиваясь и приглядываясь. Остальные их спутники, не обладающие таким острым нюхом, замерли поодаль, ожидая вердикта оборотня.

— Здесь он пытался запутать следы… — негромко вымолвил баронет по прошествии нескольких томительных минут, — Запах как будто расходится в стороны, но в одном направлении он определенно сильнее… Адриан! — дождавшись, когда волчонок удивленно глянет на него, мужчина вытянул руку, указывая на северо-восток, — Попробуй сюда.

Маленький оборотень мигнул, давая понять, что понял обращенные к нему слова и, повернувшись в указанном направлении, снова принюхался. Прижатые ушки его распрямились, вновь вставая торчком, а хвост, опустившийся было, опять закрутился веселым крендельком. След был обнаружен.

Ричард поднялся с корточек, отступая на шаг назад, не мешая племяннику продолжать путь: для Адриана это путешествие было не только интересным приключением, но и возможностью постичь некоторые азы поведения оборотней, научиться брать след, что в будущем ему вполне могло пригодиться.

Волчонок не подкачал. Вновь напав на след, он бежал по нему быстро, уверенно, держа нос ближе к земле, почти ведя им по снегу и лишь изредка взглядывая вперед. Спутники едва поспевали за ним, непрестанно прибавляя шагу.

Лес вокруг постепенно сгущался. Тяжелые еловые лапы, отягощенные снежными шапками, закрывали просветы между редкими стволами облетевших деревьев, роняя грозную синеватую тень на снежный покров у своего подножия. Их стволы — толстые, древние, толпились вокруг, замыкая путников в живую клетку, мешая продвигаться вперед. Голые ветви кустов хлестали по ногам, снег становился все глубже, путники вязли, с трудом выкарабкиваясь на более или менее твердую поверхность, а легкий волчонок все бежал впереди, почти не замечая их мук.

Наконец, Роман не выдержал. Он, в отличие от своего брата, не испытывал человеческой усталости, был способен шагать и дальше, но смертельно измучился непрестанно спотыкаться и то и дело проваливаться по колено в снег. Это выматывало интантера скорее морально, чем физически, но нетерпеливому парню хватало и этого.

Провалившись в очередной раз уже по пояс, виконт, недолго думая, сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул.

Волчонок остановился, недоуменно оглядываясь. Деревья вокруг неприветливо загудели; с ветки над головой Луи сорвалась и осыпала его снежная шапка. Молодой маг, будучи теперь не только по колено в снегу, но и изрядно присыпан им сверху, не сдерживаясь, отвесил брату подзатыльник.

— Думай, что делаешь! Здесь свистеть вообще опасно — не слышал про лавины?

— Мы ж не в горах, — виконт, совершенно не обидевшись, недовольно потер затылок, — Зато наш волчок притормозил — уже плюс. А что это там за кракозябра на дереве в том месте, откуда на тебя лавина сошла?

Людовик открыл, было, рот, чтобы высказать брату все, что думает о «схождении лавины» и кто, собственно, в ней виноват… но неожиданно осекся, серьезнея на глазах. Взгляд его был прикован к странному знаку, вырезанному на одной из елей выше человеческого роста.

— Анри… — голос молодого мага изменился: теперь в нем не было и намека на недовольство, не звучала привычная язвительность. Парень был серьезен и, похоже, обеспокоен.

Его племянник, как раз вытаскивающий ногу из сугроба неподалеку, поспешно перевел взгляд туда же, куда смотрел дядюшка и, не сдержавшись, длинно присвистнул.

На сей раз подзатыльника удостоился он, уже от деда, тоже заметившего странный символ.

— Не перенимай у Романа дурных привычек, — наставительно заметил великий маг и, махнув рукой, как бы показывая, что на эту тему дискутировать больше не желает, сдвинул брови, всматриваясь в «кракозябру», как емко характеризовал этот знак виконт. Пожалуй, Людовик был прав, обращаясь за помощью именно к Анри, а не к мастеру, и последний знал почему.

— Ты изучал руны древних славян когда-то, — отстраненно вымолвил мужчина, не сводя взгляда со знака, — Ты можешь расшифровать это?

Юноша поднял подбородок и прищурился, вглядываясь пристальнее. Некоторые грани и линии знака и в самом деле были ему знакомы, но кое-что вызывало определенные сомнения.

— Я… — он примолк, размышляя, потом нахмурился и подался вперед, недоверчиво качая головой, — Мне кажется… Там не только руна. Это скорее похоже на соединение руны и какого-то восточного иероглифа, но какого — я не могу знать. В них я не разбираюсь.

— Восточный иероглиф? — Марко, до сей поры предпочитающий оставаться позади, торопливо протиснулся вперед, вставая рядом с парнем и вытягивая шею. Несколько секунд он смотрел, вглядывался, внимательно изучал изображение, потом опустил взгляд на свою руку и принялся загибать пальцы, беззвучно шевеля губами. Потом опять поднял голову и неожиданно выпалил:

— Чи!

Все взгляды обратились к итальянцу; его названный отец приподнял брови, выражая некоторое удивление. Что должно значить сие странное восклицание, никто не понимал.

— …рик? — каверзно поинтересовался неугомонный виконт, — Чирик-чирик? Или продолжение должно быть другим?

— Продолжения вообще не должно быть, — к удивлению, не обиделся Марко, продолжая вглядываться в символ, — Это цифра. Счет. Иероглиф читается как «чи» — четыре. По крайней мере, насколько я могу судить, я даже не помню — японский это иероглиф или китайский…

— Не имеет значения, — Эрик, который стоял рядом с Винсентом и терпеливо ожидал вердикта, заодно следя и за нетерпеливо переминающимся с лапы на лапу волчонком, чуть сдвинул брови, — Если символ состоит из иероглифа и руны, то можно сказать, что одну его часть мы расшифровали. Осталось вторую…

— Не так уж и сложно, — Винсент, тоже созерцающий изображение, неприязненно скривился, — Если я верно понимаю, то это скандинавская руна. Альгиз, пятнадцатая руна старшего Футарка… Символически обозначает «воздух». То есть, разумеется, у каждой руны есть более глубокое и широкое значение, но если брать исключительно символику, и не углубляться…

— Винс, — Людовик, терпеть не могущий пространных объяснений, очаровательно улыбнулся, — Умолкни. Думать мешаешь.

— А тебе есть, чем думать? — беззлобно огрызнулся хранитель памяти и, сунув руки в карманы теплой куртки, насупился. Молодой маг, не обращая на него внимания, опять устремил взгляд на дерево.

— Значит, что мы имеем… «Четыре» и «воздух» — это если не углубляться, как сказал Винс. У меня одного довольно четкие ассоциации?

— Четыре стихии? — Анри, сообразивший первым, явственно оживился, — Воздух — одна из четырех стихий… хотя я никогда не думал, что именно четвертая.

— Si, воздух скорее должен стоять на первом месте, — согласно опустил голову итальянский маг, — Но, боюсь, тут может быть и иное значение… Четыре ведь бывает не только стихии. Бывает четыре угла у какой-нибудь комнаты, помещения… или ловушки, — он обвел многозначительным взглядом своих спутников, — Я не сомневаюсь, что знак оставлен Чеславом. Также не сомневаюсь, что «чи» и «Альгиз» им были смешаны не зря. Похоже, нам готовят западню и, не исключено, что условные обозначения четырех стихий или закрывают путь назад, или… дают оборотню дополнительную силу.

— Ан говорил, что Чес задумал что-то такое, что пугает даже его… — Анри напряженно облизал губы, — Но что это — рыжий не признался, Анхель знал только, что заклятия замешаны на крови. Магия крови… магия стихий… руны, иероглифы… символы… Здесь готовится серьезная игра, я полагаю.

— И думаю, — очень спокойно прибавил Роман, — Что игра эта — шахматы.

Путь продолжался. Загадочный знак на дереве оставался позади — пока что путники решили не придавать ему особенного значения, не желая размениваться по мелочам и отвлекаться от основной цели.

— Меня не оставляет ощущение неправильности происходящего, — Анри, зябко поежившись, машинально коснулся того места, где у него остался шрам после выстрела Чеслава, и обнял себя руками. Оделся молодой человек, отправляясь в дорогу, довольно тепло — Татьяна не единожды проверила это, да еще и настояла, чтобы сын надел шапку, мотивируя это тем, что его организм все еще ослаблен и вполне может оказаться подвержен простудам, — однако, в последние несколько минут слабый ветерок как будто усилился, каверзно забираясь в рукава и пробираясь под куртку.

— Что ты имеешь в виду? — отец юноши, Эрик Стефан де Нормонд, облаченный в короткое, теплое пальто, с руками, затянутыми в лайковые перчатки и вообще выглядящий истым аристократом, по-аристократически же изогнул бровь, легко поворачиваясь к сыну. Парень пожал плечами.

— Я имею в виду, папа, что нас, по-моему, заманивают в ловушку. А мы идем, как овцы на бойню, послушные и покорные бараны, позволяем себя заманить… Мы же с самого начала предполагали ловушку. Зачем нам вообще искать Чеслава, если целью нашего похода изначально была прабабушка Альжбета?

Мастер Альберт, услышав слова внука, внезапно вскинул руку, призывая всех остановиться и медленно, удивленно повернулся к нему.

— Ты прав, мой мальчик… — неспешно проговорил он, не скрывая изумления: Чеслав сумел обхитрить даже его, великого мага, а может быть, он и сам себя обхитрил, поддавшись на ловушку гнева! Ах, глупец! И как он только мог допустить такую ошибку?..

— Возможно… — мужчина примолк, размышляя, потом решительно сдвинул густые брови, — Возможно, нам следует разделиться. Если некоторые из нас отправятся к поместью Мактиере…

— Я не пойду, — мигом вставил Роман, — Я хочу взять реванш.

— Я тоже не пойду, — согласился его младший брат, — Мне всегда было интереснее играть с рыжиком, чем со старушкой. Кто у нас еще остается?

Винсент пожал плечами. С его точки зрения, ответ был очевиден — оставались многие, но идти на помощь Альжбете согласились бы далеко не все.

— Думаю, что на помощь матери моего потомка не пойду ни я, ни Эрик, ни Анри, ни, уж конечно, Чарли, ни…

— Забей, кот, — виконт пренебрежительно зевнул и лениво махнул рукой, — Предлагаю отправить за бабулькой самых бесполез… я хотел сказать — самых эээ южных наших спутников. Синьор Паоло, Марко… — интантер ослепительно улыбнулся, — Вы же нам все равно тут на фиг не сдались, мы спокойно справимся и без вас, так что… — он сделал издевательский приглашающий жест рукой куда-то в обратном направлении.

Итальянский хранитель памяти, не удержавшись, погрозил нахалу кулаком. В серых глазах его заплясали обжигающе-опасные, желтые, звериные искры, что бессовестного Романа только позабавило.

— А вот интересно, бабуська любит полосатых котиков? — с самым невинным видом поинтересовался он, — А то мало ли, вдруг напугается, увидев вместо лохматого кота с кисточкой на конце что-то большое, желтое и в черную полосочку?

— Замолчи, Роман! — Альберт, честно позволивший племяннику немного поупражняться в остроумии, неожиданно отвернулся, устремляя взгляд вперед и настороженно потянул носом воздух, — Вы чувствуете? Становится теплее.

Споры, шутки и прочие отвлеченные разговоры затихли. Спутники мгновенно обратились лицами в ту же сторону, куда смотрел великий мастер, силясь уловить то, о чем он говорил, глубоко вдыхая и пытаясь ощутить тепло.

Анри медленно опустил руки, немного расправляя плечи. Мерзнуть он перестал.

— Да… — негромко молвил он, — Становится и в самом деле теплее. Но почему? Руна воздуха… Воздух не обязательно приносит тепло, должен быть скорее огонь!

— Смотри, не накаркай, — недовольно огрызнулся Луи и, взъерошив непокрытые волосы, шагнул вперед, — Видимо, Чес решил устроить себе более уютный климат, насладиться теплом и уютом… Хотя я что-то не помню, чтобы он особенно мерз.

— Верно… — Альберт неожиданно помрачнел, — Вы помните… тот день, когда я восстановил Нормонд? Тогда он явился на холм и, чтобы он мне не мешал, я натравил на него упырей… — мужчина окинул слушателей внимательным взглядом и сдвинул брови, — Это был очень морозный день, я мерз в свитере и теплой куртке. Но он стоял передо мною в легкой рубашке и совершенно не испытывал дискомфорта! Разумеется, я тоже могу управлять температурой своего тела, но… но он не управлял. Стоять вот так на морозе для него было естественно, как дыхание!

— В тот день, когда он приставал к Марку, он тоже был одет довольно легко, — припомнил посерьезневший Роман, — Холод стоял собачий, даже я ощущал его, а этому хоть бы хны! Я потом еще удивился, подумал, что гроссмейстер рехнулся совсем.

— Не думаю, чтобы он рехнулся… — негромко подал голос итальянский маг, потирая подбородок, — М, прошу прощения, Рикардо. Вы мерзнете?

Изумленный до глубины души Ричард икнул от неожиданности и уставился на вопрошающего, как филин на магнитофон.

— К-конечно, синьор… И даже очень мерзну, хотя сейчас тепло я все-таки чувствую.

— И я мерзну, — неожиданно донесся снизу детский голосок. Адриан, истомившийся переминаться с лапы на лапу в ожидании, не выдержал и предпочел обратиться. Виктор, негодующе охнув, мигом бросился к сыну.

— Ты почему ничего сверху не надел? Неужели думал одной шерстью от холода спасаться?

Мальчик недовольно пожал плечами и, покорно принимая теплые отцовские объятия, прижался к нему, привычно обнимая за шею.

— Я не думал, что придется человеком становиться, папа. Но вы так долго болтаете — я тоже хочу поучаствовать!

— Не надо тебе… — начал, было, Вик, однако, оказался прерван.

— Поучаствуй, — мастер Альберт сузил глаза, вглядываясь в своего маленького родственника, — Скажи, волчонок… что ты чувствуешь? Насколько тебе холодно? Дрожишь ли ты или, быть может… кровь греет тебя изнутри?

— Греет, — перед ответом паренек даже не задумался, лишь удивленно моргнул, — Пока я был волком, мне было даже жарко, но сейчас прохладно. А что?..

— Ничего, — мужчина быстро улыбнулся и немного повел подбородком вперед, — Что ты чувствуешь? Далеко мы от ловушки?

Адриан легко пожал плечами.

— Мы уже в ней, — просто ответил он, — Тот знак… Там я очень ясно ощутил его присутствие, он словно стоял рядом. Но потом опять исчез, отдалился… Он, наверное, заманивает нас поглубже. Мне продолжать идти за ним?

Путники переглянулись, безмолвно совещаясь и обмениваясь мнениями. Наконец, Роман, ударив кулаком в ладонь, кривовато ухмыльнулся и согласно опустил подбородок.

— Продолжай, парень, продолжай… Мне не терпится дать бой гроссмейстеру. И, кроме того, очень любопытно — зажила ли оставленная мной царапинка у него на щеке?

Анри, уже шагнувший, было, вперед, неожиданно вытянул руку в сторону, словно останавливая спутников.

— Продолжай-то продолжай… — медленно проговорил он, — Но что же мы будем делать с прабабушкой? Мне бы не хотелось бросать ее без помощи в… черт знает, где!

Альберт тяжело вздохнул. Он понимал, прекрасно понимал, что весь их поход был предпринят, в общем-то, исключительно для спасения его кровной матери, однако, не забывал и о других целях.

— Если Чеслав сейчас здесь, — подумав, молвил великий маг, — Нам лучше не разделяться. Разобравшись с ним, мы спокойно сможем добраться до поместья, и забрать Альжбету. При условии, конечно, что твой друг, мой мальчик, сдержит слово и не будет нам мешать.

— Из слов Анхеля я понял, что к похищению и удержанию прабабушки он отношения не имеет, — пожал плечами молодой наследник, — Так что, думаю, мешать он нам не станет. Однако… Ты прав, дедушка, сначала надо избавиться от Чеса. Кстати, Винс, а ты уже знаешь, как с ним поступить?

Хранитель памяти неопределенно пошевелил в воздухе пальцами.

— Более или менее. Синьор Паоло поможет мне. Вперед же, друзья, вперед! Не хочу никого пугать, но, напомню, мы уже находимся в ловушке известного нам гроссмейстера… Давайте же сыграем на его поле по нашим правилам.

…На помощь Альжбете так никто и не отправился, поэтому путь продолжили все вместе. Идти, впрочем, пришлось недолго и недалеко — очень скоро на очередном встреченном ими дереве Марко заметил еще один загадочный знак, часть которого расшифровал очень просто.

— Этот иероглиф простой — «сан», то есть «три». Либо мы движемся вдоль граней какой-то геометрической фигуры, либо это просто отсчет оставшихся до ловушки миль. Анри, что значит руна?

Внук великого мага, слегка подавшись вперед, вгляделся внимательнее. Расшифровать руну ему труда тоже не составило — она была достаточно легкой.

— «Лагус», — парень пожал плечами, — Вода… Что ж, это довольно логично. Если поначалу повеяло теплым воздухом, теперь снег должен превратиться в воду… Кстати, если вы посмотрите вперед, сможете убедиться в этом моем предположении — там уже виднеется почва. Так вот, я смею предположить, что далее нас ждут земля и, наконец, огонь. Подозреваю, что огонь будет олицетворять сам Чеслав.

— С его-то шевелюрой с этим проблем не будет, — не удержался от шпильки Людовик и, нарвавшись на строгий и серьезный взгляд обоих своих дядюшек, торопливо сделал вид, что изучает дерево. Как ни странно, это шутливое внимание дало результаты.

Парень подался вперед, нахмурился и, в несколько шагов приблизившись к облетевшему ясеню, стряхнул влажный снег с одной из его ветвей. Под ним обнаружилась странная метка, изображающая трудноопределимый знак и начертанная, по-видимому, кровью.

— Что-то я… не знаю, что это значит, — молодой маг поежился и быстро оглянулся на своего наставника, — Волк?..

Альберт, мрачнея, приблизился и вгляделся в маленькое пятнышко крови, и в самом деле напоминающее по форме голову волка. Впрочем, полной уверенности, что изобразить хотели именно это, не было.

— Не исключено, что он просто поранился, когда забирался на дерево… — медленно проговорил мастер, сам не веря своим словам, — Или случайно капнул сюда кровью… Странно только, что метка уже успела накрыться снегом. Кажется, снегопада не было уже несколько дней.

— То есть, либо метка нанесена давно, либо… — Ричард мотнул головой и нахмурился, — Либо что?

— Либо это все — часть какого-то дьявольского плана, — неприязненно отозвался Виктор, мрачно глядя, как рыжий волчонок с любопытством обнюхивает талый снег впереди, — Идемте. По-моему, Адриан нашел след.

— По-моему, он его и не терял, — откликнулся неугомонный Роман, однако, вперед все-таки направился, легонько постукивая пальцем по эфесу излюбленного меча — эстока, тонкого клинка, соответствующего хозяину по форме и фактуре, и идеально ложащегося в его ладонь. На бой виконт рассчитывал серьезный, и вооружиться предпочел как следует.

Чарли за его спиной выразительно шмыгнул носом. Он был вооружен мечом значительно более тяжелым, уже подустал волочь его на себе, и мысленно проклинал Чеслава, выбравшего такое удаленное место для стычки. Косясь же на меч интантера, пират нескрываемо завидовал ему, и только и мечтал, что уменьшить и облегчить свой собственный клинок. Это, впрочем, ему не светило.

Двинулись дальше. Снег под ногами проминался, проваливался, кое-где уже текли ручьи талой воды и, чем дальше они углублялись в лес, тем более широкими, более бурными они становились. Тем очевиднее казалось предположение Анри — земля расчищалась на глазах и, по-видимому, все вело их к третьему знаку.

Увидев его, путники почти не удивились. Простая руна, похожая на арку ворот со скошенным верхним краем и перечеркнутая двумя горизонтальными линиями, начертанная на высоком дереве почти у самой верхушки, показалась им настолько естественным явлением, что остановились они скорее для того, чтобы передохнуть, чем для обсуждения.

— «Ни», — прокомментировал Марко, — «Два». А руна, полагаю, означает землю?

— Не буквально, — Анри задумчиво сунул руки в карманы, склоняя голову поочередно к левому и правому плечу, — Обычно Урус обозначает зубра или дикого быка, так, во всяком случае, трактуется ее название. Но и сам бык вполне может полагаться символом земли… Кстати, Урус — вторая по счету руна магического алфавита. Совпадение? — он красноречиво указал взглядом на знак, намекая на две пересекающие его полосы.

Альберт с сомнением покачал головой.

— Не думаю, — мрачновато бросил он, — С Чеславом я не верю в совпадения. У него всегда все продумано.

— Да уж, угораздило же нас встретить такую умную и хитрую сволочь шахматного разлива… — Роман элегически вздохнул и неожиданно обвиняющим жестом указал на вмиг растерявшегося Ричарда, — А все ты, дядя! За тобой же он все охотится, к тебе претензии имеет!

Оборотень замахал перед собой руками, словно защищаясь.

— Вообще-то, его Альберт к замку привел! Если бы не он, Чес и не узнал бы, где меня искать!

— Логично, — согласился виконт, и его осуждающий перст передвинулся, меняя объект негодования, — Значит, это все из-за тебя, дядя!

— В любом случае, все из-за дядюшек, — Луи, решительно кладя конец затянувшимся обвинениям, не желая дожидаться очередного вызова на дуэль со стороны Романа, уверенно опустил его руку своей ладонью, — С ума сойти, с кем мы связались? Одни проблемы с ними, честное слово, может, просто песику их скормить? Рыжему, я имею в виду.

— Думаешь, он в подвале оголодал настолько, что даже согласится есть дядюшек? — виконт, вмиг заинтересовавшийся этим предложением, отвлекся от своих обвинительных речей, — Ну, что ж, этот вариант меня вполне устроит. Опять же — не придется руки пачкать, утруждать себя, сражаться со всякими слабыми…

— По возвращении в замок, я обязательно дам тебе бой, дорогой племянник, — Альберт тонко, очень опасно улыбнулся, чуть сужая глаза, — Просто, чтобы продемонстрировать, кто из нас по-настоящему слаб. Довольно болтовни! Это второй знак, и два осталось за спиной. До центра ловушки осталось совсем недалеко — не будем же заставлять нас ждать.

Путь возобновился. Истомившийся в ожидании волчонок весело трусил впереди, уже почти не опуская голову, чувствуя, зная направление и так, полностью игнорируя беспокоящегося за его спиной отца, уже успевшего достать стилет. Про себя Виктор поклялся, что как только увидит Чеслава, стилет метнет, и дальнейшие беседы оборотню придется продолжать с серебром в горле.

Увы, планам его сбыться было не суждено.

Ждать появления четвертого знака не потребовалось — рыжая шевелюра олицетворяющего его существа, замершего под нужным деревом в ожидании «гостей», была заметна издалека.

Он стоял, привалившись к стволу за своей спиной, спокойно поставив рядом меч с серебряным змеем, оплетающим рукоять, и казался совершенно расслабленным, очень спокойным и умиротворенным, будто и не готовил никакой ловушки. Одет он был, как и прежде, очень легко — в рубашку с коротким рукавом, и легкие джинсы, совершенно не испытывая при этом дискомфорта. Впрочем, сейчас эта странная особенность сполна оправдывалась — вокруг действительно было тепло, можно даже сказать — жарко, и земля, влажная доселе, здесь казалась твердой, как во время зноя.

Делая вид, что не замечает вновь прибывших, Чес глубоко вздохнул и, запрокинув голову, прижался затылком к стволу позади.

Виктор, не в силах отказаться от столь соблазнительного шанса, на миг замер и, вскинув стилет, ловким, уверенным, многократно отточенным движением метнул его.

Чеслав едва заметно шевельнулся. Серебряный клинок, скользнув на сантиметр левее его шеи, вонзился в дерево и замер там.

— Ан… — голос рыжего звучал лениво, почти презрительно, — Ты, кажется, хотел обезопасить своего друга. Время пришло.

Анри вздрогнул, как от удара током и, не веря себе, завертел головой, пытаясь обнаружить того, к кому обращался враг. Нет, не может быть, не может быть! Он же клялся, он обещал, он не мог солгать!

Спутники юноши, которые, в отличие от него, мысль о предательстве Анхеля вполне допускали, поспешили сгрудиться вокруг него, заслоняя своими телами и тоже напряженно озираясь. Откуда может быть нанесен удар, никто пока не знал, не мог даже предположить, но атаки ожидали все.

Ожидание не разочаровало. Правда, удар оказался нанесен не с какой-то из сторон света, а сверху, откуда его никто не ждал.

Липкая, тонкая, но прочная паутина внезапно упала с дерева, опутывая Анри, как кокон, прижимая руки к телу и лишая возможности двигаться. Парень зашатался и упал, отчаянно ругаясь и тщетно силясь освободиться.

Послышался шорох. На толстой ветке одного из деревьев, окружающих их, мелькнула белая тень, а в следующую секунду на землю легко спрыгнул, умело приземлившись, рослый беловолосый человек с прозрачно-зелеными глазами. Слишком хорошо знакомый человек.

— Ан… — голос звучал хрипло, трудно: паутина сдавливала грудь, не давая набрать достаточно воздуха для спокойного разговора. Анри мотнул головой и на миг закусил губу, давя горечь от разочарования.

— Ты… ты же обещал… Что ты вообще сделал?! — молодой маг дернулся, — Как?!

— Я же все-таки паук, — ворас вздохнул, пожимая плечами, — Анри, я клянусь, это только ради твоего блага. Я не хочу, чтобы ты случайно пострадал сегодня.

— Но ты обещал!

— Я обещал не помогать Чеславу, — лицо альбиноса окаменело: названому брату он об этом своем решении тоже успел сообщить, и в результате едва не поссорился с ним вновь, — Этого делать я и не собираюсь. Но также я клялся защищать тебя, друг мой, защищать даже от моего брата, и я держу слово! Чес… ты ведь не тронешь его?

Рыжий, внимающий беседе равнодушно, с великолепным безразличием, лишь отслеживающий пристально каждое движение неприятелей, чуть повел плечом. Ему, по-видимому, на Анри было уже наплевать.

— Я не нарушу своего слова… брат, — с каким-то особенным выражением произнес он, — Хотя, видит Бог, многое бы я отдал за то, чтобы придушить этого щенка… Ах, прошу прощения, — губы оборотня скривила злая усмешка, а взгляд обратился к рыжему волчонку, — Я совсем забыл, что здесь дети.

— Адриан, иди сюда, — Виктор, мигом сориентировавшись, нахмурился и, дождавшись, пока волчонок подбежит к нему, встал так, чтобы загораживать его своей спиной. Отдавать сына Чеславу без боя основатель рода не собирался.

— Это называется — нападение без объявления войны, — мрачно процедил Роман, неспешно доставая из ножен эсток, — Выходи, гроссмейстер! Выходи и сразись в честном бою!

Рыжий неспешно повернул голову, и взгляд его желтых глаз уперся в виконта. Левая бровь чуть приподнялась.

— Ты хочешь, чтобы я взял реванш за это? — он выразительно провел пальцем по тонкому белому шраму на щеке, и чуть приподнял уголок губ, — Как благородно с твоей стороны, виконт. Но, увы, шахматам не знакомы поединки.

— Мы не играем в шахматы, — интантер стиснул рукоять меча; серо-зеленые глаза его засверкали гневом, — Желание этого служки защитить моего племянника я поддерживаю, даже не стану мешать в этом… — заметив недоуменную ярость в глазах лежащего на земле Анри, молодой человек поспешил продолжить, — Но тебе твои желания выполнить я не позволю, пес! Не хочешь драться честно — твои проблемы. Тогда тебе придется стоять одному против всех нас!

— Ибо мы не останемся в стороне, — негромко вставил Альберт, целиком и полностью поддерживающий жаркую речь племянника.

Чеслав, продолжая стоять во все той же расслабленной позе, прислонясь к стволу дерева, мягко улыбнулся. Настолько мягко, что мурашки побежали по коже даже у видавшего виды Ричарда, уже не единожды встречавшегося с этим мерзавцем, что даже привыкший ко всему Винсент почувствовал себя неуютно. За этой улыбкой, казалось, скрывался злобный оскал палача, наносящего последний удар.

— Почему же вы, мои глупые враги, решили, что я буду играть соло? — оборотень негромко рассмеялся и, подняв руку, внезапно рванул тонкую рубашку у себя на груди, распахивая ее. Оторванные пуговицы полетели в разные стороны. Обнажилась крепкая грудь с каким-то странным, трудноопределимым символом, вычерченным, вырезанным на ней.

— Он вырезал это на себе… — пробормотал ошарашенный Марко и медленно повел головой из стороны в сторону, — Он сумасшедший…

— Вот как раз это-то давно не вызывает сомнений, — мрачно отозвался Людовик и, вытащив из кармана эспандер, пару раз нервно сжал его. Не взирая на царящую вокруг жару, молодому человеку в теплой куртке было почему-то холодно, и так он надеялся согреться.

— Знать бы еще, в чем заключается его сумасшествие на сей раз, — продолжил он, помолчав с секунду, глядя, как Чеслав неспешно обводит символ на своей груди указательным пальцем, — Ты знаешь этот знак?

Итальянец покачал головой. Такого символа видеть ему еще никогда не доводилось.

— Это не иероглиф… И, насколько я могу судить, не руна. Это что-то… куда более древнее, я подозреваю, — он сглотнул и быстро глянул на серьезного, мрачного Паоло, — Отец… что ты думаешь?

Маг на секунду сжал губы, потом со вздохом опустил подбородок.

— Знак мне незнаком, — помолчав, вынес он вердикт, — Но моих знаний довольно, чтобы понять — это древняя и очень страшная, очень опасная, темная магия. Доселе Чеслав придерживался магии более или менее нейтральной, не обращался так открыто ко злу… На этот раз он решил пойти ва-банк.

— Какой догадливый итальяшка, — рыжий скривился в презрительной гримасе, неспешно накрывая загадочный символ на груди ладонью, — Всегда ненавидел умников. Но ты прав, маг, — сегодня я иду ва-банк. Alta tempesta!

— Как будто итальян… — начал, было, изумленный Марко, но умолк на полуслове. Серые глаза его распахнулись, рот приоткрылся — увидеть подобное юный хранитель памяти совершенно не ожидал.

Пальцы Чеслава, покоящиеся на его груди, скривились, сжались, напрягаясь; из груди оборотня вырвался приглушенный стон. Он немного согнулся, подаваясь вперед, практически наваливаясь грудью на собственную руку… и внезапно оторвал ее от тела, выбросил вперед, разбрызгивая вокруг капли крови. Лицо его было бледно, дыхание прерывалось, даже губы дрожали, но, тем не менее, растягивались в злой улыбке.

Желтые глаза сверкнули, загорелись невозможным пламенем. По лесу пронесся, шумя голыми ветками, порыв ветра, опустился прямо перед рыжим оборотнем и, закрутившись вихрем, неожиданно распался на сотни, тысячи маленьких огоньков, разбежавшихся вокруг него.

— Его кровь горит!.. — приглушенно воскликнул Ричард, не веря самому себе. Анхель, сидящий на корточках возле плененного друга, изумленно вскинул голову.

Капли крови, разбрызганные вокруг, каждая из них, даже самая маленькая, полыхала, горела жарким пламенем. Казалось, по венам Чеслава в эти секунды протекло масло, или какой-нибудь спирт, ибо кровь человека не могла гореть так жарко.

А его кровь горела. Его кровь полыхала, обдавая жаром, и пламя, каждый маленький огонек, постепенно рос, увеличиваясь, расширяясь, занимая все большее и большее пространство, и даже принимая… какую-то форму?

— Это волки!.. — Анри, полулежащий на земле, прислоненный Анхелем к ближайшему дереву, изумленно охнул. Вокруг него, вокруг его друзей и родственников и в самом деле формировалась, образовывалась, ширилась на глазах стая огненных волков. Уже можно было различить оскаленные пасти, уже горели среди пламени особенно яркие желтые точки — глаза хищников…

Чеслав расхохотался и, проведя открытой ладонью по своей кровоточащей ране, смахнул остатки крови, добавляя к стае еще несколько волков. Враги его, не знающие, что делать и чего ждать, неуверенно отступали, не сводя взглядов со внезапно образовавшейся своры.

Вожак же ее, главный рыжий волк, покуда не принявший звериный облик (да и вряд ли вообще собирающийся делать это), самодовольно ухмыляясь, неожиданно поднял руку и указал на ствол дерева за своей спиной, на знак, вырезанный почти у самой его верхушки.

— Что ты видишь, молодой наследник? — смеясь, поинтересовался он, — Ты знаешь руны, ты должен понять!

Анри сглотнул и медленно поднял взгляд. Лицо его побледнело.

— Кано… — прошептал он, — Одна из самых сильных рун, основополагающая руна огня…

— И «ичи», — так же тихо отозвался Марко, — «Один»…

— Именно! — Чес развел руки широко в стороны, не прекращая лучиться широкой улыбкой, — Именно, дорогие мои враги! Вы шли по знакам и угодили точно в мою ловушку! Оглянитесь!

Путники, совершенно сбитые с толку, не подозревавшие такого вероломства (Анхель, к слову, выглядел не менее растерянным и потрясенным), медленно обернулись… и невольно отшатнулись, спеша встать ближе друг к другу.

За спинами их как будто бушевал пожар. Из-за деревьев, из-за голых стволов один за другим выскакивали, появляясь, все новые и новые огненные волки с горящими желтыми глазами. От прикосновения их шерсти загорались деревья, от каждого шага вспыхивала под лапами сухая трава. Это было настоящее огненное море, и море это обладало разумом. Злым разумом, ведущим его к уничтожению.

Анри нервно облизал губы.

— И как ты планируешь меня от этого защитить? — быстро прошептал он, гневно глядя на растерянного друга, — Стоит хоть одной твари задеть меня — и я сгорю заживо! Этого ты хотел, Ан?!

— Анри… — альбинос, не зная, не представляя, что сказать, медленно покачал головой.

Из-за спины его послышался испуганный детский возглас. Адриан, вовсе не подозревавший, что ведет своих родных к такому страшному исходу, изменил облик и, со всех ног бросившись к отцу, спрятался за него. Огня мальчик боялся.

Альберт вздрогнул и, встряхнувшись, словно выпал из оцепенения. Вокруг бушевало пламя, рычащее, оскаленное пламя, внук его был обездвижен, друзья испуганы и растеряны и, по-видимому, все надежды их возлагались именно на его плечи.

Он вспомнил слова Рейнира. Вспомнил, как величайший средь магов назвал его великим, признал, что сила его больше той, которой обладал сам старый колдун… И неожиданно ощутил прилив такой мощи, какой сам не ожидал от себя.

Он медленно поднял правую руку и, указывая пальцем точно в небо, тихо приказал:

— Pluvia.

Потом вытянул левую руку в сторону и словно что-то потянул к себе.

— Nebula.

Чеслав, несколько секунд с интересом наблюдавший за ним, внезапно взмахнул правой рукой.

— Вперед!

Огненные волки, до сей поры просто окружавшие людей, рванулись вперед, скаля пасти, намереваясь сжечь, разорвать, уничтожить врагов своего вожака…

Роман вскинул меч; Луи поднял руки. Марко обратился тигром. Паоло принялся что-то нашептывать — судя по косым взглядам, чтобы помочь мастеру. Винсент, следуя примеру собрата, обратился львом. Ричард зарычал, падая на колени. Маленький Адриан, увидев, как любимый дядя меняет облик, становясь огромным черным волком, тоже спешно перевоплотился, присоединяя свой неумелый рык к его. Эрик и Чарли, переглянувшись, выхватили свое оружие — граф шпагу, а пират — ненавистный тяжелый меч.

Со стороны леса, оттуда, где протекала в отдалении река, медленно потянулся густой туман, застя собою округу. Огненные силуэты волков мелькали в нем, выделяясь ярко и четко, не испытывая ни малейшего дискомфорта от происходящего.

По деревьям вверху что-то зашуршало. Упало наземь несколько капель, одна угодила на горящее ухо первому волку. Тот взвизгнул, словно живой, и отскочил в сторону.

— Ага, значит, воды они боятся, — пробормотал Людовик и принялся спешно складывать из пальцев какие-то знаки, — Ну-ну, песики, помойтесь-ка…

Руки молодого мага образовали круг, и из него мощным потоком ударила вода, сбивая с ног бросившегося на него волка.

Чарли, увернувшись от атаки другого огненного чудовища, зарычал и, сплюнув на землю, бросился вперед, устремляясь к безмятежно любующемуся происходящим Чеславу.

— Небо и земля! Прекрати прятаться за своих щенков, сухопутная крыса, выйди и сразись со мной!

— Ты мне не интересен, наследник Рейнира, — оборотень легко пожал плечом и, скрестив руки на груди, чуть повел бровью. Огромный сгусток пламени, здоровенный волк, бросившись на отважного капитана из-за дерева, свалил его с ног. Чарли вывернулся, пронзая пылающую плоть мечом… и с криком выпустил рукоять. За считанные секунды оружие раскалилось добела — держать его стало невозможно.

— Чарли! — Роман, привычно переживающий за друзей, уклонился от броска очередного волка и перевел взгляд на младшего брата, — Луи! Смой с капитана бяку!

Молодой маг, занятый тем, что смывал «бяку», набрасывающуюся на него самого, оглянулся, было, намереваясь рискнуть… Но в этот миг большой тигр одним мощным ударом здоровой лапы сшиб волка с груди капитана. За его спиной зарычал лев, отчаянно бросающийся на врагов.

Альберт, скрипнув зубами, поднял обе руки к небу и что-то зашептал, переглядываясь с Паоло. Итальянец удвоил усилия.

Ливень упал на иссушенный лес стеной, настолько плотной и густой, что, чудилось, кто-то перевернул в небесах целых гигантский таз с водой, казалось, целый водопад извергается на головы противников.

Послышался дикий визг — вода обжигала огненных волков, уничтожала их, смывала с них пламя, вода губила их, и давала большое преимущество людям.

— Ой, дождик, — по-детски обрадовался Роман и, провернув в руке меч, уже хотел, было, залихватски вонзить его в землю… как вдруг вскрикнул и упал, сбитый с ног сильным броском. На груди у виконта стоял крупный рыжий волк.

В первое мгновение юноша подумал, что это Чеслав вдруг решил вступить в бой, дабы помочь своей своре. Ему даже почудилось, что он различает тонкий шрам на щеке волка… но неожиданно раздавшийся смех помешал в это поверить.

Роман запрокинул голову и с изумлением, с ужасом увидел замершего у дерева, мокрого с ног до головы оборотня. И рыжую стаю, встряхивающуюся под дождем, стаю живых, настоящих волков, лесных хищников с горящими желтыми глазами… Они бросались на врагов с еще большей яростью, они вцеплялись в них, царапали, кусали, рвали…

Почувствовав клыки на своем горле, виконт был вынужден отвлечься. Волк, стоящий на его груди, по-видимому, не терял времени даром и, видя соблазнительно открытую шею, предпочитал быстренько закончить дело. Интантер согнулся, как дождевой червяк и, нанося сильный удар слева рукой, одновременно врезал волку по ребрам ногой, ловко перекидывая его через себя и поспешно вскакивая. Меч все еще был в руке, а мешкать Роман не любил. Одним быстрым, резким движением он метнулся вперед, вонзая меч точно в сердце медленно поднимающемуся хищнику и, отпрыгнув, перевел дыхание.

Волк зашатался, захрипел. Лапы его подломились, из горла хлынул кровь. Виконт победоносно улыбнулся, и повернулся, было, к другим своим противникам… но внезапно что-то привлекло его внимание.

Тело волка менялось, извивалось, удлинняясь и утолщаясь, а кровь его разбегалась маленькими капельками вокруг. Они мешались с непрестанно льющим дождем, они впитывали его, и все увеличивались, набухая, извиваясь, меняясь…

— Чертова тварь! — Роман отскочил, в ужасе глядя на расплетающийся, разбегающийся в разные стороны клубок красных змей, все увеличивающихся в размерах. Одна из них подняла голову, разинула жуткую пасть с ядовитыми зубами, и бросилась, было, вперед… Но тут в воздухе свистнул стилет. Змея повисла, пригвожденная к дереву, и забилась на нем, неприятно шипя. Виктор, более поглощенный защитой сына, но и на остальных внимание обращающий, перевел дух, и выхватил еще один стилет.

Роман, получивший короткую передышку, торопливо огляделся.

Альберт и Паоло, полностью поглощенные своим колдовством, но при этом ухитряющиеся еще изредка отшвыривать то пинком ноги, то ударом молнии бросающихся на них зверей, выглядели вполне дееспособными и опасения за себя не внушали. Лев-Винсент, тигр-Марко и волк-Ричард взяли на себя львиную долю противников, врезаясь в их ряды, как три тарана, но, увы, не справляясь. Волки облепляли диких хищников со всех сторон, вцеплялись в них зубами и когтями, рвали, грызли, пытались вцепиться в глотку — искусственно созданные только ради боя, ради убийства, озлобленные, дикие, и справляться с ними становилось все труднее. В конце концов, противники их были людьми, живыми существами, испытывающими боль и способными терять кровь, а кем или чем были созданные Чеславом существа, даже и понять-то было затруднительно. Обычными они, во всяком случае, не были. Каждый убитый волк обращался змеей, да не одной, а сразу множеством — каждая капля его крови начинала извиваться и жить, стоило ей упасть на землю.

Людовик, отскакивающий под натиском троих волков и двадцати змей, внезапно вскинул руку в воздух и, словно уцепившись за что-то, немного приподнялся, взлетел, ударом ноги снося одного из противников. Виктор прицельно рассыпал кругом себя стилеты, метя в змей, и прикрывая сына. В какой-то момент он оглянулся… и, не обнаружив Адриана позади, уже испуганно открыл, было, рот, собираясь крикнуть, но неожиданно раздавшийся визг помешал ему это сделать. Изумленный мужчина оглянулся и, закрыв рот, распахнул глаза, глядя, как рыжий волчонок, повиснув на лапе одного из волков, мертвой хваткой держит ее, не собираясь выпускать. Волк, которому это «украшение» на лапе определенно не нравилось, тряс ей, пытаясь скинуть настырного зверенка, но тот держался крепко.

Конец этому бою положил Чеслав, внезапно шагнувший вперед.

— Волчонка не трогать! — резко бросил он и, помолчав с секунду, вполголоса добавил, — Он мой сын.

В этот момент Адриан, отброшенный ударом другой, свободной лапы, отлетел на несколько шагов и, приземлившись на все четыре лапы, зло ощерился, переводя взгляд с противника на «отца», не сводящего с него взгляда.

Чарли, кое-как ускользающий от атаки волков, торопливо поднял с земли остуженный дождем меч и, недолго думая, отсек голову первому попавшему ему волку. Эрик в это время пронзил ударом шпаги второго и, не дожидаясь его обращения, спихнул ногой с лезвия, спеша отскочить в сторону.

Роман, быстро оглядевший сцену боя, развернулся на пятках и, бросив ненавидящий взгляд на Чеслава, метнулся к нему, отбиваясь от атакующих его по пути волков.

Анхель, остолбенело наблюдающий за этим, только покачал головой, тихо радуясь, что ни на друга его, ни на него самого ни волки, ни змеи не нападают. Анри, совершенно с ним не согласный, скрипнул зубами и, закрыв глаза, пользуясь тем, что внимание альбиноса отвлечено, принялся быстро-быстро шептать что-то, едва заметно шевеля губами.

Чарли разрубил попавшуюся под руку змею, и рванул следом за Романом, встречая грудью очередного волка и отбрасывая его в сторону. Обоим молодым людям не терпелось добраться до омерзительно спокойного Чеслава.

Тот хладнокровно сбросил с одного плеча расстегнутую рубашку и обернул ее вокруг руки на манер плаща. Другая его рука сжала Нейдр.

— Défendez-vous, signore[6]! — воскликнул Роман, путая французские и итальянские слова. Рыжий невозмутимо встал в стойку, слегка приподнимая меч. В желтых глазах его сверкнуло затаенное пламя, и Чарли, несущийся на подмогу виконту, заметил его. В голове что-то щелкнуло, капитан яростно взревел и, недолго думая, с разбегу бросился на землю, прокатился по ней, сшибая несущегося впереди интантера с ног.

Чеслав разочарованно опустил меч.

— Вы и между собой не способны поладить, что же ко мне предъявляете претензии?

Злой, как черт Роман, впервые в жизни согласный с этим оборотнем, обернулся через плечо на пирата и хотел, было, что-то сказать… но Чарли не позволил ему.

— Нейдр опасен для тебя! — молодой капитан задыхался, однако, на ноги уже вскочил и стоял довольно крепко, — Ты не можешь биться против Чеслава, он убьет тебя!

— Плевать!! — юноша с рычанием попытался подняться, но наследник Рейнира негодующе топнул ногой.

— Не плевать! Ты нужен нам живой, Роман! Эрик!

Граф де Нормонд, отчаянно фехтующий, отбивающийся от ползущих на него змей, вопросительно обернулся и, вмиг сообразив, что от него требуется, бросился на помощь другу. Обошел одного волка, увернулся от другого, пронзил шпагой третьего и, давя дорогими утепленными ботинками змей, в несколько шагов очутился рядом с Чарли, замирая со шпагой наперевес.

Чеслав опять поднял Нейдр; на лице его отобразился величайший интерес.

— Двое на одного? — уточнил он и, переведя взгляд на мрачного, только сейчас поднимающегося с земли Романа, прищурился, — Или все-таки трое? Господин виконт, разве вы не хотите брать реванш?

Эрик резко шагнул вперед, заслоняя Романа собой и сдвигая брови.

— Не смей трогать моего брата, — мрачно процедил он и, вытянув шпагу, указал ею на тонкий шрам на щеке рыжего оборотня, — Он уже взял реванш. Теперь отомстить ему хочешь ты, и этого я не позволю! Прекрати прятаться за спинами своих шавок, принимай вызов и вступай в бой! — и, приходя в совершенный ажиотаж, граф неожиданно стянул зубами с левой руки перчатку и с размаху бросил ее в лицо противнику.

Тот поймал лайковый аксессуар с омерзительной, непринужденной ловкостью, не дав ему долететь до лица, и очаровательно улыбнулся. Тонкий шрам на его щеке потянул кожу, слегка искажая лицо, но более неприятным сделать его не смог — больше было просто некуда.

Объективно, Чеслав был довольно приятным на вид молодым человеком, но черная душа его, проступая наружу, так портила черты лица, что в иные секунды оборотень казался уродом. Шрам же к этому уродству подходил как нельзя лучше, полноценно оттеняя его.

Анри, лежащий в позе спеленутого младенца под опекой настырного вораса, раздраженно дернулся и, переведя взгляд с потенциальных дуэлянтов на друга, нахмурился.

— Ан… я последний раз прошу тебя — отпусти меня! Я не могу лежать без дела, пока там убивают моего отца!

Анхель глубоко вздохнул и, сжав губы, отрицательно покачал головой. Ему сыновняя преданность всегда была чужда — своего отца ворас ненавидел, когда-то лично убил его, и чувств друга понять не мог.

Анри скрипнул зубами. Серые глаза его вспыхнули яростным пламенем — тем самым, что когда-то предшествовало обрушению потолка в гостиной поместья Мактиере, тем самым, что отражало истинную силу молодого мага.

— Хорошо же… — процедил он и, вскинув голову, бросил быстрый взгляд на знак на верхушке дерева. Губы его искривила злая усмешка.

— Кано… — тихо проговорил юноша и, глубоко, насколько позволяла сдавливающая грудь паутина, вздохнул, закрывая глаза.

Анхель сочувственно улыбнулся и отвел взгляд. Он был уверен, убежден на сто процентов, что сделать друг ничего не успеет и не сумеет, в своих способностях, в той способности, что применял крайне редко, но всегда очень удачно, тоже не сомневался, поэтому особенного беспокойства не испытывал и мог позволить себе насладиться лицезрением битвы.

Когда правый бок его внезапно обожгло пламенем, ворас изумленно и испуганно вскрикнул и, дернувшись, упал на землю. Паутина, оплетающая тело наследника рода де Нормонд, горела, полыхала жарким пламенем. Анри кривился в ней — жар обжигал его, но парень терпел, уповая на защиту теплой куртки.

Надо сказать, упования его оказались вознаграждены. Куртка выдержала атаку пламени, лишь немного обгорев, и молодой человек, чувствуя, что паутина ослабла, рванулся вновь. Почерневшие нити, уже не столь клейкие, как прежде, треснули с громким звуком, разорвались, и юноша одним ловким движением вскочил на ноги.

Анхель, сидящий на земле, только приоткрыл рот и, справедливо предполагая возмездие, покачал головой.

— Анри…

— Не вмешивайся в нашу битву, Ан, — молодой наследник решительно стряхнул с плеча остатки паутины, — Я бы не хотел, чтобы тебя задело.

Что ответить, ворас не нашелся.

Он так и продолжал сидеть, ошарашенный, растерянный, потрясенный, наповал сраженный демонстрацией силы друга, безмолвно глядя, как тот торопливо подходит к деду, отшвыривая по пути пинками змей.

— Я здесь, — коротко бросил Анри, коснувшись плеча Альберта и, удовольствовавшись быстрой улыбкой великого мага, ухмыльнулся сам, — И теперь нам достанет сил ниспослать все это рыжее войско в Преисподнюю!.. Где Адриан?

Рыжий волчонок, с яростным рычанием бросающийся на врагов, обнаружился в самой гуще битвы, яро оберегаемый черным волком, но достаточно неукротимый, чтобы можно было предположить в нем ту же кровь, что и в дядюшке. Виктор, пригвоздив очередную змею к земле, обреченно махнул рукой.

— Его не удержать. Он рвется в бой, а я не могу сражаться сразу на три фронта — отбиваясь от змей, отбиваясь от волков, и еще удерживая Адриана! Анри, может быть, ты…

— У меня есть идея получше, — парень широко, озорно улыбнулся и, мимолетно хлопнув деда по плечу, обернулся к дереву, у которого продолжал восседать альбинос, — Ан!

Анхель вздрогнул, недоверчиво поднимая взгляд. Шестое чувство подсказывало ему, что Анри хочет получить помощь, но он не мог… он же обещал! Он не мог пойти против друга, против брата, никак не мог!..

— Тебе придется нам малость подсобить, — не разочаровал Анри и, не дожидаясь возражений, вытянул руку, указывая на Адриана, — Видишь волчонка? Будь так добр, повтори с ним тот же фокус, что и со мной — его надо уберечь. Не беспокойся! Чес одобрит это.

Чеслав, который уже успел вступить в бой с двумя противниками и сейчас ловко парирующий удары то Чарли, то Эрика, так и норовящий пронзить одного из них, услышав последние слова, завертел головой. Что он должен одобрить, он не понимал.

Впрочем, как вскоре выяснилось, понимать ему ничего и не требовалось. Взгляд желтых глаз выхватил из общей мешанины рыжего волчонка, окруженного взрослыми хищниками, заметил освободившегося Анри…

— Защити Адриана, Ан! — Чеслав, быстро присев, пропустил шпагу Эрика над головой и попытался обманным маневром сбить его с ног, — Защити моего сына, он должен жить!

Анхель пожал плечами. Коль скоро одно и то же требование выдвигали в его адрес сразу оба друга, отказывать в помощи ему было бы не только глупо, но и просто невежливо.

Он медленно поднялся на ноги, сплюнул и, подвигав челюстями, будто жуя что-то, поднес два пальца к губам. Потянул. Изо рта вораса потянулась тонкая, белесая нить, все утолщающаяся и увеличивающаяся в размерах. Он вытащил ее достаточно далеко, потом сжал зубы, перекусывая и, используя на манер лассо, метнул, ловя вмиг опешившего Адриана. Когда ворас потянул волчонка из общей свалки, выволакивая его подальше от сражающихся, тот раздраженно зарычал и попытался перекусить паутину, но Анхель, вовремя сориентировавшись, набросил одну из отдельных нитей ему на морду на манер намордника, лишая возможности открыть рот.

Прошло несколько секунд, быть может, полминуты — и спеленутый волчонок уже недовольно завозился возле того же дерева, где недавно лежал Анри.

Сам молодой маг, убедившись, что ребенок не пострадает, медленно выдохнул. Длинные пальцы его уже складывали какие-то знаки, губы шептали заклинания, а глаза горели диким, сумасшедшим пламенем, не менее опасным чем то, что вспыхивало порою в глазах Чеслава.

— Помоги мне, дедушка!

Альберт кивнул и, быстро прислушавшись, тоже начал что-то бормотать, чертя мыском сапога на сухой земле загадочные символы, а рукой сжимая плечо внука, делясь с ним силой. Подошел Паоло и, следуя примеру великого мастера, тоже коснулся плеча колдующего юноши, отдавая ему свою силу, полностью доверяя и позволяя творить все, что душе угодно.

Чеслав, яростно отбивающий атаки двух противников, заметив это, скрипнул зубами. Ему надо было что-то сделать, как-то помешать молодому колдуну, не дать ему завершить заклятие, но, увы… Руки его были заняты, а внимание отвлечено — Эрик и Чарли были прекрасными мечниками, с ними нельзя было позволить себе даже мига отвлеченности.

И, тем не менее, он позволил. Он отскочил назад и, спешно полоснув себя Нейдром по запястью, зашептал, забормотал какие-то слова, следя за тем, как дымящаяся кровь капает на землю.

Граф де Нормонд бросился вперед. Его шпага описала изящный полукруг, прочертила алую борозду на обнаженном плече неприятеля и, ударив плашмя по правому запястью, вышибла меч из руки.

Чарли, мгновенно сориентировавшись, метнулся вперед и, перекатившись по земле, схватил Нейдр, нацеливая его в грудь Чеславу.

— Осторожнее!

Крик Анри, раздавшийся за спиной, заставил противников одновременно перевести взгляд на него. Чеслав зарычал и сплюнул кровью туда же, куда капали алые капли с его запястья, вскинул руки, окропляя ими дерево за своей спиной, что-то зашептал, будто взывая о помощи… Но было уже поздно.

Огромный огненный вихрь, смерч, созданный силой Анри и силами Альберта и Паоло, взметнулся у ног юного мага и, отбросив в сторону случившегося поблизости Людовика, с ревом бросился на врагов. Рыжие волки визжали, выли, пытались укусить страшного врага; змеи разлетались в пыль, едва соприкоснувшись с ним. Острые грани воздуха, закручивающиеся вокруг столба пламени, резали, рубили деревья, валя их на землю, обрушивая на своих и чужих, и большим хищным кошкам оставалось только спешно отскакивать в стороны.

Внезапно сзади со стороны леса вылетела черная молния. Дэйв, опоздавший с помощью, но все-таки пришедший, не усидевший в замке, замер на ближайшем дереве, окинул взглядом обстановку. Вихрь коснулся ствола, на котором он сидел, и пантера, чувствуя, как уходит почва из-под ног, взвилась в воздух, приземляясь между Эриком и Чеславом, рядом с вытянутым вперед Нейдром.

Об опасности хранитель памяти даже не подумал. Видя, что рыжий пытается еще колдовать, что он хочет предпринять последнюю попытку одолеть своих врагов, он метнулся вперед и, не давая противнику и шанса на защиту, вцепился в его горло.

Чеслав захрипел и упал. Из разорванного горла его фонтаном брызнула кровь.

Чарли опустил меч — он был бесполезен, враг был уже повержен, недееспособен. Огненный вихрь за спиной, разросшийся до невероятных масштабов, постепенно начал стихать.

Роман, лишившийся противников, помогал подняться младшему брату, отряхивая его от воображаемой и действительной пыли, и внимательно следя за пантерой, стоящей на груди захлебывающегося кровь оборотня.

— Мы победили?

Голос Марко, неожиданно разорвавший воцарившуюся на несколько мгновений тишину, заставил всех повернуться к нему. Тигр исчез. На его месте выпрямлялся молодой итальянец со взъерошенными черными волосами. Лицо его было в ссадинах, один рукав был оторван и на руке виднелись следы укусов, но, тем не менее, парень выглядел довольным.

— Чес… — Анхель, не зная, что делать, что предпринять, шагнул, было, вперед, но оказался остановлен, к своему изумлению, Винсентом, тоже успевшим принять человеческий облик. Ла Бошер был взъерошен, выглядел ничуть не лучше своего итальянского друга, однако, выглядел серьезно и даже уверенно.

— Он жив, господин маркиз. Вам ли этого не знать — ведь он же бессмертен… Я обещаю, что он останется жив. Не подходите сейчас.

Огненный вихрь все уменьшался и, наконец, опал, оставив по себе лишь жалкий дымок. Анри перевел дыхание и, переглянувшись поочередно с довольным Альбертом, и не менее довольным Паоло, сам шагнул вперед, к поверженному врагу.

Дэйв, все еще в облике пантеры, продолжал стоять у него на груди.

Мутный взгляд Чеслава, не могущего справиться с кровопотерей, скользнул к молодому наследнику, и губы его, покрытые запекшейся кровью, исказила слабая улыбка.

— Подойди… — с трудом прохрипел он и, пересиливая себя, протянул руку к юноше. Анри пожал плечами и приблизился. Отец попытался, было, остановить его, схватив за плечо, но парень сбросил его руку.

— Чего ты хочешь? — он опустился на одно колено рядом с поверженным врагом и, неожиданно для себя, взял его за руку, — Ты побежден, Чес. Больше тебе не…

— Я не хочу больше, — оборотень продолжал улыбаться, — Я… рад. Ты… достойный… враг… Горжусь. Как глупо…

— Это была лучшая твоя партия, гроссмейстер, — Роман, шагнув вперед, прижал руку к груди, почтительно склоняя голову, — Но мат, увы, закономерный финал. Хотя и не всегда мат ставят гроссмейстеру…

— Это неважно… — гроссмейстер закрыл глаза и с трудом втянул воздух, — Что… вы теперь… сделаете… со мной?

Винсент де ля Бош, Венсен ла Бошер, первый хранитель памяти, самый верный и преданный ученик Рейнира, единственный его ученик, легко и уверенно шагнул вперед. Настала его очередь, и мужчина знал, что должен делать.

— Мы подарим тебе счастье, гроссмейстер. Цепи тебя не удержат, мы знаем, но есть такие цепи, которые тебе не захочется покидать… Дэйв, слезь с него. Он уже не встанет.

Пантера недовольно махнула хвостом, однако, попятилась и спустя несколько секунд приняла облик молодого хранителя памяти. Он поморщился и, потерев зубы пальцем, принялся отплевываться.

— Ненавижу вкус крови.

— Что вы с ним сделаете?! — Анхель, не выдержав, вновь рванулся, было, вперед, но вновь оказался остановлен. На сей раз названным братом.

— Не… не надо… Ан… Все хорошо… Пусть делают… что хотят… я устал.

И эти слова внезапно отразились в сердцах всех, присутствующих здесь. Все неожиданно поняли, что битва и в самом деле завершена, что противостояние окончено, все осознали, что Чеслав действительно устал, устал от непрестанной вражды, от непрестанной мести. Анхель с горечью подумал, что был недостаточно убедителен, что ему должно было бы хватить сил уговорить друга не лезть больше на рожон… но теперь уже было поздно.

Все было кончено, и после завершения этой партии гроссмейстеру уже никогда было не взять реванш.