Мат гроссмейстеру

Глава 11

Альжбета ла Бошер сидела в маленькой каморке поместья Мактиере и тихо вздыхала, изредка глядя на белеющий за окном снег. Что делать, она не знала. Поместье покинуть не могла, не смела даже из комнаты выйти без приказа и, хотя и знала, что Чеслав покинул его, рисковать не хотела. Хотя, казалось, и друг его, Анхель, тоже ушел, но женщина все-таки боялась.

Руки болели, обожженные каплями многочисленных зелий, на щеках то тут, то там виднелись царапины и следы ударов, следы ярости рыжего оборотня.

Она сидела, глядя в окно и, думая о своем сыне, о своих родных, едва сдерживала слезы. Наверное, это ее наказание за все содеянные грехи. Наверное, она обречена будет умереть здесь, в этих стенах, так больше и не встретив родных…

Громкий звук распахнувшейся двери, и звон веселых голосов, наполнивший поместье, заставил ее вздрогнуть и недоверчиво уставиться на запертую створку. Бедной женщине подумалось, что уши обманывают ее или что Чеслав изобрел новую пытку, и навевает на нее иллюзии.

В том, что рыжий всесилен, Альжбета не сомневалась. На каждое ее действие у него находился ответ, на каждую попытку сопротивления он реагировал огромным всплеском силы. Она знала, что он давно заворожил, зачаровал свою кровь, что она горит в его венах, знала, что Чеслав сжигает сам себя заживо, отдавая последние ресурсы на то, чтобы одолеть ее родных. Она знала, что на этот раз он идет ва-банк, что он собирается рискнуть всем, ибо, используя ту магию, что изобрели они вместе с ним, сам он окажется практически обессилен. Да, она знала это. Он вложит всего себя в создание этих тварей, способных менять облик, способных избегать множества опасностей, он отдаст всю свою силу на это, а сам будет прятаться за их спинами — бессильный, слабый, способный только уповать на свою хитрость.

Она знала, но не верила в проигрыш гроссмейстера. Она слишком хорошо знала его.

— Альжбета!

Голос, грохнувший возле ее двери, заставил женщину подпрыгнуть и, вскочив, броситься к двери, недоверчиво приникая к ней. Голос был ей знаком.

— Ан… Антуан?..

— Она здесь, — отозвался тот же голос, и приказал, — Отойди от двери!

Женщина отскочила, чувствуя, что сходит с ума, не веря, боясь поверить своему счастью. Святые угодники, да разве возможно такое? Он… ее сын, ее мальчик, взрослый мужчина, великий маг, он пришел спасти ее! Неужели это не сон…

Дверь слетела с петель, выбитая чьим-то сильным ударом и, проехав полметра, на секунду замерла в вертикальном положении, потом начала медленно заваливаться. Быть может, она бы прихлопнула старую ведьму, если не убив, то уж покалечив ее изрядно, но еще один удар разнес створку в пыль.

В дверном проеме показался Альберт. Он медленно обвел взглядом комнату и, остановив его на матери, неспешно выдохнул. На губах великого мага мелькнула улыбка.

— Выходи, — велел он, — Чеслав побежден, опасности больше нет. Анхеля тоже можешь не бояться — он доказал, что не желает нам зла, спася ребенка. Ты можешь возвращаться домой… мама.

Альжбета всхлипнула и, не в силах сдержаться, бросилась сыну на грудь, обхватывая его руками поперек туловища и прижимаясь. Его голос, холодный тон, демонстративное равнодушие — все это ранило больнее ударов Чеслава, и поражало самое сердце.

Мастер тяжело вздохнул и, подняв руки, неуверенно приобнял вздрагивающую мать, легонько прижимая ее к себе.

— Успокойся, — голос его зазвучал мягче, — Мама, не плачь, он больше не причинит тебе вреда. Все хорошо.

— Нет… — Альжбета всхлипнула, — Лучше бы он убил меня, сынок, клянусь, я заслужила это! Неужели… неужели никогда не добиться мне твоего прощения, о, Антуан?

— Альберт, — привычно поправил маг и, еще раз тяжело вздохнув, оглянулся на своих спутников. Анри, улыбаясь, выразительно кивнул на обнимающую его и обнимаемую им женщину, и тотчас же демонстративно отвернулся.

— Я давно простил тебя, — мастер заставил себя улыбнуться, — Не плачь. Я знаю, ты не хотела помогать Чеславу, и знаю, что он заставил тебя силой. За это я никогда не прощу его, но… Единственное наше спасение состоит в том, чтобы подарить ему счастье. Думаю, наши друзья в замке уже занимаются этим. Пойдем, мама. Пойдем, мне кажется, Тьери следует осмотреть и тебя.

— Кхм, дядя? — голос Луи, раздавшийся откуда-то из смежного коридора, заставил мужчину удивленно глянуть на него, — Вообще-то, Тьери в замке, а бабуле ты как-то никогда не разрешал…

— Прошлое, — Альберт нахмурился и, опустив глаза, встретился взглядом с матерью, мягко улыбаясь ей, — Думаю, худа не будет, если моя мать иногда будет приходить и видеть своих внуков и правнуков. В конце концов, так мы сможем быть точно уверены, что никакой негодяй на нее более не посягнет.

— И все-таки, что теперь с ним делать?

Татьяна мрачно созерцала спину Тьери, склонившегося над раненным оборотнем, приводящим его в порядок. С ее точки зрения, это было напрасно — очухавшись, Чеслав опять мог бы полезть на рожон, но друзья и родственники ее почему-то были убеждены, что этого не случится.

Винсент пожал плечами.

— Я стану его хранителем памяти. Я заберу всю его боль, всю ненависть, и навеки запру его в его самых прекрасных воспоминаниях — в воспоминаниях его детства. Анхель рассказывал мне, что было время, когда они ни о чем не думали, не беспокоились, когда они просто были детьми, играющими в саду его отца. Он будет жить там, в том времени, по крайней мере, его сознание будет помещено туда. Тело же его будет лежать в одной из комнат Нормонда, на удобной кровати, чтобы ничто не смогло потревожить его сон.

— То есть, ты его погрузишь в вечный анабиоз? — неугомонный Роман оживленно хлопнул по плечу стоящего рядом мрачного Анхеля, — Зацени, дворецкий, как мы добры!

— Я уже оценил, — процедил маркиз Мактиере, двумя пальцами убирая со своего плеча ладонь виконта, — Будьте добры, сдерживайте свои порывы. Мне сейчас больно.

Анри глубоко вздохнул и в свой черед потрепал друга по плечу.

— Не расстраивайся так, Ан. В конечном итоге, Винсент хороший специалист, он все сделает так, как надо. А… Винс, а не сможет Анхель иногда навещать его?

Хранитель памяти хладнокровно пожал плечами.

— Я думаю, это вполне возможно, — спокойно сообщил он, — Он близкий человек, значит, ему могут быть открыты воспоминания этого… рыжего. Иногда ты сможешь бывать в его памяти, Мактиере, сможешь говорить с ним… Но! Все это исключительно под моим контролем. Я не собираюсь рисковать, и давать вам возможность придумать какой-нибудь новый дьявольский план.

Анхель Мактиере раздраженно махнул рукой.

— Да какой там план. Чес давно устал от борьбы, я убеждал его прекратить это идиотское противостояние… Полторы тысячи! Вы можете представить себе это? Полторы тысячи лет мы были одержимы местью, мы жили ради нее! Я понял, что это бессмысленно лишь когда встретил Анри, а вот он… — ворас тяжело вздохнул, — Ему так не повезло. Может быть, ты сумеешь успокоить его сердце, ла Бошер… Мне бы очень этого хотелось.

Он замолчал ненадолго, потом неожиданно перевел взгляд на мрачнеющего неподалеку Виктора и нахмурился.

— А где твой сын, Вик? Где Адриан? Чеслав не хотел, чтобы он пострадал, он беспокоился за него…

— Да, потому что сам превратил его в оборотня, — огрызнулся основатель рода, но тотчас же тяжело вздохнул, — Адриан спит. Он немного пострадал в этой схватке, ничего серьезного, царапины и синяки, но сейчас ему лучше отдохнуть.

— В глазах Ады он теперь герой, — улыбнувшись, вставила Татьяна, — Она смотрела на него с нескрываемым восхищением, когда вы вернулись. А Марк, по-моему, завидует.

— На его месте я бы тоже завидовал, — усмехаясь, отозвался Анри и, вытянув шею, чуть сдвинул брови, — Кажется, уже все. Винс, твоя очередь.

— Да, пора, — хранитель памяти оглянулся по сторонам и поманил кого-то пальцем, — Тиона! Твоя сила мне сейчас пригодится.

— Проблем сделать это не составит и без ее помощи, — заметил Тьери и неожиданно вздохнул, — Боюсь, Чеслав переоценил свои силы и свою возможность управлять Нейдром. По всему выходит, что меч продолжал тянуть из него силы — исподволь, незаметно, но регулярно ослабляя его…

— То-то победа мне показалась такой легкой, — Винсент вздохнул и неожиданно сочувственно покачал головой, — Бедняга. Как же можно настолько ненавидеть кого-то — тем более, нас! — чтобы положить себя всего на алтарь мести, чтобы рискнуть всем… В последнем бою против нас он был много слабее, чем прежде, и виноват в этом был только сам. Ничего… Там, куда я его отправлю, ему будет хорошо.

Он подошел к кровати, на которой лежал смертельно бледный, но уже уверенно дышащий Чеслав и, присев у ее изголовья, коснулся пальцами висков оборотня. На колени мужчине вспрыгнула песочно-рыжая кошка и, мигнув зелеными глазами, удобно улеглась, косясь на «подоопытного». Винсент сосредоточился и сам закрыл глаза, кладя одну руку на спину кошке, а другую — на лоб Чеслава, передавая, переливая магию из нее в него, присовокупляя собственные способности. Магия началась.

…Анхель огляделся. Он стоял в маленькой, уютной комнатке, каковой никогда не знал и не помнил, комнатке, созданной искусственно, специально для того, чтобы скрасить пребывание здесь ее обитателя. Его лучший друг, названный брат, полулежал в кресле, расслабленный, умиротворенный и даже помолодевший. Завидев неожиданно возникшего в его воспоминаниях человека, он улыбнулся и легко поднялся на ноги.

На щеке его по-прежнему тонкой полоской белел шрам, но глаза смотрели ясно и спокойно, а улыбка была почти счастливой.

— Хочешь чаю? — Чеслав шагнул к столику, на котором стоял изящный заварочный чайник и две чашки, — Я знал, что ты вскоре придешь, хотя и не помню, как давно я уже здесь. Нет, не говори мне! — заметив, что друг уже открыл рот, он замотал головой, — Пожалуйста, Ан, не говори. Здесь хорошо, и время идет незаметно. Взгляни в окно.

Анхель, несколько пришибленный такими словами и таким поведением, осторожно выглянул в окно, и улыбка против воли растеклась по его губам. Там, на зеленой полянке, играли дети, два маленьких мальчика — один со светлыми волосами и зелеными глазами, а другой ярко-рыжий, будто поцелованный пламенем. Слышался звонкий смех, были видны радостные улыбки, и в воздухе как будто парил аромат счастья.

— Маленький предсказатель был прав, — мягкий голос Чеслава из-за спины заставил вораса оглянуться, — Я рад своему поражению. Это лучший подарок, какой мне мог преподнести Венсен, это лучшие цепи, какие я мог бы надеть. Я счастлив, Ан, счастлив, как никогда!

— Ты не жалеешь? — Анхель чуть склонил голову набок. Он знал, что за их разговором сейчас наблюдают и хотел, чтобы друг подтвердил отсутствие намерений продолжать противостояние.

Рыжий снова улыбнулся.

— Нет. Я пошел ва-банк, Ан, рискнул всем, поставил на карту свою жизнь — и проиграл. И я рад этому поражению, рад, как никогда и ничему не был рад прежде! Наконец-то я могу отдохнуть… Наконец-то мне нет необходимости лелеять ненависть, и нет нужды кому-то за что-то мстить! Наконец-то я обрел покой. Расскажи мне… Что происходит в обычном мире?

Анхель пожал плечами. Ничего особенного там не происходило.

— Все постепенно приходит в норму. Анри вернулся к учебе, его брат и сестра растут и резвятся. Адриан растет вместе с ними, и мне кажется, между ним и маленькой Адой уже зарождается симпатия. Возможно, в будущем они тоже создадут свою семью… Нейдр был возвращен на свое прежнее место, в пещеру, откуда его забрали. Подробностей не знаю, но, кажется, возвратил туда его Эрик, как человек, не имеющий силы. А может быть, это сделал Чарли — не стану лгать. Капитан частенько плавает возле разных берегов, наслаждается вольной жизнью… Альжбета бывает в замке — она помирилась с мастером, и ходит навещать детей. Я тоже прихожу в Нормонд спокойно, меня не гонят и принимают почти как друга. Они удивительные люди, Чес. Они сумели простить то, что не простил бы никто больше, они забыли о вражде и продолжают спокойно жить!

— Да… — Чеслав улыбнулся и, отхлебнув из чашки чай, опустился в кресло, запрокидывая голову и любуясь потолком, — Они удивительные люди. Я рад, что они обрели покой, и благодарен за то, что ла Бошер сумел подарить его мне. Я рад, что покой сумел обрести ты… Ты знаешь, Ан, я сам многому научился по записям Рейнира, я вправе, как и Антуан, считать себя его учеником, но… Воистину, Винсент — лучший ученик Рейнира. Передай ему мои слова, Ан. Передай, что я благодарен за то, что они меня одолели, что счастлив находиться здесь, а ты… ты просто заходи ко мне почаще. И счастье мое будет незыблемым, — он неожиданно улыбнулся шире, — Ах… да. И принеси в следующий раз шахматы. Может, гроссмейстеру и был поставлен мат, но вкуса к игре он не потерял!

КОНЕЦ