Мат гроссмейстеру

Глава 7

Адриан проснулся от того, что кто-то убрал челку с его лба. Рука была чужой, незнакомой, и чуткий мальчик мгновенно заметил это.

Он открыл глаза и, пару раз моргнув, удивленно воззрился на стоящего возле его кровати рыжеволосого мужчину в совершенно не врачебной одежде. Кто мог вдруг оказаться здесь, в отведенной ему отдельной палате, кроме медицинских работников, мальчик не понимал.

— Кто вы?.. — вопрос прозвучал, как ему показалось, невежливо, и Адриан поспешил оправдать свое изумление, — Вы… вы доктор?

— Можно и так сказать, — рыжеволосый широко улыбнулся, и тотчас же погасил улыбку, вглядываясь в лицо ребенка, — Ты похож на отца, малыш. Но судьба тебя ждет иная… Скажи, ты веришь в магию?

— Магию? — Адриан осторожно сел на кровати, и недоуменно почесал в затылке, — Это… волшебство? Верю, я знаю, что магия есть — меня проклял маг. Я слышал, как мама и папа говорили об этом, и я…

Вскинутая рука не позволила ему закончить, прерывая на полуслове.

— Мои слова сейчас покажутся тебе непонятными, — незнакомец вздохнул и покачал головой, — Мне недолго осталось на этом свете. Я не хочу уйти, исчезнуть, не оставив по себе и следа! Я хотел передать свои знания Анри… но он отказался, и теперь я понимаю, что мои надежды были напрасны, да и попросту глупы. Есть то, на что Анри не может быть способен…

— Кто такой Анри?.. — Адриан, ничего не понимая, честно выслушал собеседника и недоуменно сдвинул брови, — О чем вы, месье?..

Рыжий вновь улыбнулся, на сей раз загадочно и, достав что-то из кармана, подошел к прикроватному столику. Поставил на него небольшой пузырек, извлек из воздуха тонкую иглу и, легко уколов себе палец, уронил несколько капель алой крови в жидкость, этот пузырек наполняющую. Мальчик следил, по-прежнему ничего не понимая. То, что здесь, у него на глазах, творится какое-то колдовство, какая-то магия, он сообразил, но зачем это все странный человек делает, не понимал.

— Вот так… — мужчина зажал узкое горлышко сосуда пальцем и несколько раз энергично встряхнул, — Скажи мне, Адриан, как ты чувствуешь себя?

Мальчик, который совершенно точно не был знаком с этим человеком, и не представлял, откуда тому известно его имя, пожал плечами.

— Хорошо… Папа сказал, что мы в будущем, здесь хорошие лекари… Доктора. Они лечат меня, а вы… вы тоже доктор, да? Иначе откуда бы вам знать мое имя…

Собеседник заинтересованно склонил голову набок, и по губам его скользнула быстрая улыбка.

— Умен и наблюдателен, — задумчиво проговорил он, — Да, ты идеально подойдешь для моих целей. Ты хочешь научиться магии, мальчик?

— Магии? — глаза Адриана расширились от изумления, — Но я не умею… никогда не умел колдовать, и папа тоже…

Рыжий опустил подбородок, пряча ухмылку.

— Твой отец и в самом деле не умеет колдовать, не способен к магии… но у него есть иные таланты. Ты знаешь, например, что он умеет становиться пауком?

Мальчик изумился еще больше.

— Как?..

— Очень просто, — собеседник присел на край его кровати, сжимая в пальцах заветный пузырек, — При помощи моего друга он обрел эту удивительную способность. Хочешь тоже научиться менять облик?

Адриан поморщился — пауков он не любил.

— Я не хочу быть пауком…

— А я и не предлагаю тебе этого, — незнакомец негромко рассмеялся, — Я и сам не способен обращаться пауком… или, во всяком случае, никогда не делал этого. Выпей.

Пузырек с неизвестным зельем скользнул в руки мальчику, и тот недоверчиво понюхал его горлышко. Пахло приятно — какими-то травами, немножко мятой и самую малость отдавало железом.

— Это лекарство?

— Да, — в ответе послышались печальные нотки, — Это то, что сумеет исцелить тебя… Я не думал, что однажды помогу разрушить свое проклятие. Пей, малыш, пей… не бойся. Вреда я тебе причинять не желаю, я ведь сказал — мне нужен преемник.

Адриан, вновь не понявший ни слова из сказанных, кроме, пожалуй, того, что предлагается ему и в самом деле лекарство, могущее помочь избавиться от противной болезни, пожал плечами и, поднеся пузырек к губам, быстро опрокинул содержимое в себя. Язык на мгновение занемел; жидкость скользнула в желудок прохладно-горячей волной, и паренек невольно передернулся. Затем удивленно поднял взгляд на пристально глядящего на него мужчину и неуверенно отдал пустой пузырек.

— И… значит, теперь все? Я здоров?

— Не совсем, — рыжий быстро улыбнулся и, вновь поднявшись на ноги, неожиданно вытянул правую руку над головой мальчика, растопыривая пальцы; повел ею вниз, будто прижимая его к постели.

Адриан съежился, чувствуя, что что-то происходит с ним, с его телом, что оно как будто меняется… Он непонимающе опустил взгляд на руки — и вскрикнул, увидев, как они обрастают рыжеватой шерстью, как ногти обращаются когтями. Крик прозвучал, как щенячий лай.

Сидеть стало неудобно, он заворочался… и неожиданно встал на четыре лапы, потянул носом воздух и неуверенно вильнул хвостом. Ощущения были странными, но, в целом, не слишком неприятными, где-то даже интересными. А самое главное, что в этом облике он совсем не ощущал следов болезни, чувствовал себя здоровым, сильным и крепким!

Странный посетитель улыбнулся, глядя на замершего на кровати рыжего с коричневатыми подпалинами волчонка и, повернув правую руку тыльной стороной вниз, повел ею вверх.

— А теперь обратно… — прошептал он.

Спустя несколько мгновений на кровати перед ним вновь сидел безмерно удивленный, сияющий от восторга мальчик.

Мужчина протянул ему руку.

— Мое имя Чеслав, — негромко произнес он, — И теперь ты, Адриан, маленький волчонок — мой названный сын, мой наследник, получивший силу и здоровье оборотня так, как никто до тебя этого не получал. Оборотни — существа, обладающие завидным здоровьем и ты, имея в жилах своих кровь оборотня, вскоре поправишься, волчонок… А теперь слушай и запоминай, — он внезапно посерьезнел и, сжав руку маленького, растерянного оборотня, приблизил свое лицо к его, — Когда подрастешь — приходи в поместье Мактиере. Там, в дальней от входа башне, в каморке на третьем этаже, ты найдешь записи, оставленные мною — все, что я знаю о мире магии, все, что хочу передать тебе. Многое из этого способен сделать лишь оборотень, и ты будешь учиться этой магии, волчонок! Это — мое наследие, это то, что я хочу оставить на этом свете. Я зажился… Я не сдамся, но после предательства друга больше не вижу смысла бороться. Я уйду со сцены, но останешься ты, и мои знания продолжат жить в тебе! — ладонь рыжего легко коснулась макушки мальчика, по губам вновь скользнула улыбка, — Боюсь, больше мы с тобой не встретимся, малыш. Мне пора уходить… Я снизил боль от первого твоего обращения, я показал тебе, как менять облик. Ты сумеешь повторить это сам?

Адриан уверенно кивнул — в обретенных внезапно навыках он не сомневался.

— Да. Я понял, как это делать, понял, что нужно… Не уходи, — он внезапно подался вперед, ловя нового знакомого за руку, — Расскажи еще что-нибудь. Я не хочу, чтобы ты умирал, умирать неприятно!..

— А я и не умру, — Чеслав легко улыбнулся, — Я просто уйду. Не волнуйся за меня, волчонок, и радуйся тому, что получил. Ты, пожалуй, единственный из проклятого рода, кого, прокляв поначалу, я благословляю сейчас. Порадуй папу, когда он придет, — здесь в голосе оборотня зазвучали жестокие нотки; глаза нехорошо сверкнули, — Да, и имей в виду — не обращайся у всех на глазах! Люди не всегда понимают нас, им это может не понравиться… Не рискуй. По крайней мере, пока не научишься магии и не обретешь бессмертие. Прощай.

— Прощай… — мальчик тяжело вздохнул: расставаться с неожиданно приобретенным, как ему казалось, взрослым другом смертельно не хотелось, хотелось поговорить еще, хотелось узнать как можно больше о том, кто он, кем он стал… Увы. Чеслав растаял, как сон, улыбнувшись напоследок, и Адриан, оставшись один, подтянул колени к себе, размышляя.

Обращаться волком, чтобы испытать силу, ему не хотелось — в себе мальчик был уверен, не сомневался, что ему это удастся легко и непринужденно, но вот в том, что отец оценит полученный им дар по достоинству, уверен не был. Да, скорее всего, папа огорчится — он ведь всегда старался держаться подальше от магии.

Но, с другой стороны… Мальчик неожиданно улыбнулся. С другой стороны, подарок Чеслава сделал его здоровым, и он чувствует это здоровье, ощущает, как оно струится по его телу! После обращения оно никуда не делось, он здоров, здоров абсолютно, совершенно! Может быть, завтра его даже отпустят домой.

Адриан глубоко, счастливо вздохнул и, укрывшись одеялом, вновь погрузился в крепкий, здоровый сон.

…Проснулся он от испуганного отцовского возгласа. Недовольно заскулил и, зевнув, потянулся… наткнулся взглядом на мохнатые лапы и, мысленно ойкнув, поспешил принять человеческий облик. Ах, как обидно! Должно быть, он случайно перевоплотился во сне, не заметив этого, как это некстати! Все получилось внезапно, резко, папа теперь напуган, а ведь он хотел преподнести ему все как можно мягче!

— А… Адриан… — Виктор неуверенно протянул руку, касаясь волос сына, щупая их, боясь вновь увидеть волчонка, — Сы… сынок… что…

— Не волнуйся, папа, — Адриан схватил отца за руку и успокаивающе улыбнулся, — Это просто подарок, дар одного человека. Он подарил мне силу, подарил здоровье, он… он…

— Он сделал тебя оборотнем, — убито закончил граф, закрывая лицо рукой. Ему не требовались дополнительные объяснения — упоминание «одного человека» сразу все прояснило для несчастного отца. Чеслав… опять Чеслав, снова Чеслав! Он не смог отобрать у него сына, так он сломал этому сыну жизнь, обрек его быть не человеком, лишил будущего, лишил всего!

Он отнял руку от лица, и мальчик вздрогнул. В отцовских глазах блестели слезы.

— Не вижу особой проблемы, — Альберт, завершив осматривать стоящего перед ним мальчика, легонько взъерошил его волосы, переводя взгляд на убитого горем Виктора, — Его осматривали с утра?

— Да, — несчастный отец понуро кивнул, — Сказали, что все в порядке, более того — Адриан выздоровел. Удивились, как это возможно за одну ночь…

Мальчик, чувствующий себя поразительно здоровым, и поэтому неимоверно счастливый, оживленно закивал.

— Да-да, он так и сказал — я теперь буду здоров! Видишь, папа, все не так страшно, я…

— Подожди, волчонок, — мастер быстро улыбнулся маленькому оборотню, — Твоему папе нужно время, чтобы признать случившиеся с тобой перемены. Виктор, — он склонил голову набок, — Что тебя так сильно взволновало? Оборотень — не ворас, хотя и в твоей силе особенного драматизма я не наблюдаю, и переживать…

— Он сломал моему сыну жизнь! — Вик всплеснул руками, обхватывая затем ими голову, — Я… О, Боже, я желал для Адриана лучшей судьбы, я надеялся, что он сможет быть, сможет жить нормальным человеком!..

— Бессмертным, — вставил с кровати Анри, внимательно прислушивающийся к беседе. Чувствовал себя молодой наследник не в пример лучше, и теперь уже большую часть дня проводил в сознании, старательно направляя все силы на скорейшее выздоровление. Учитывая, что рядом был дед, активно помогающий ему в этом, дело шло на лад семимильными шагами.

— Да, бессмертным! — Виктор, в запале даже не понявший, от кого прозвучала реплика, мотнул головой, — Бессмертным, но обычным человеком, как Влад! А теперь…

— А теперь твой сын стал значительно более сильным, чем Влад, — Татьяна вздохнула: особенной проблемы в произошедшем она тоже не видела, хотя в чем-то горе отца понять могла, — Дядя Вик, что ты так расстраиваешься? Ричард всю жизнь оборотнем был — и ничего, прекрасно себя в этой ипостаси ощущает!

Адриан, услышав знакомое имя, которое уже успел узнать (Ренард лично предложил племяннику называть его так), вытаращил глаза, переводя взгляд с отца на новых знакомых.

— Дядя Ричард???

— Да, волчонок, дядя Ричард, — Альберт быстро улыбнулся мальчонке, — Дядя Ричард — взрослый, матерый волк, который, уверен, вполне сможет обучить тебя правилам поведения оборотней. Кроме того, Вик, — маг поднял взгляд на все еще безутешного, но уже постепенно остывающего Виктора, — Оборотни издревле славились отменным здоровьем, на Ричарде всегда все заживало, как на собаке, прости за невольный каламбур. У него потрясающие способности к регенерации, как, впрочем, и у Чеслава, поэтому, я полагаю, это обращение и в самом деле можно считать даром. Кто знает, как еще могло бы аукнуться проклятие рыжего Адриану, если бы он сам не избавил его от неприятных последствий. Теперь ты можешь быть уверен, что сын больше не заболеет, более того — твои шансы увидеть его взрослым и сильным значительно возросли.

— Но оборотень… — граф, сдаваясь под гнетом фактов, тихо вздохнул, качая головой и, присев рядом с сыном на корточки, легонько сжал его плечи, — Сынок… Сынок, если ты не хочешь быть этим существом, я уверен, мы сможем найти способ…

— Но я хочу! — Адриан изумленно заморгал, — Папа, мне нравится становиться волком, я никогда себя не чувствовал лучше! А… — он вдруг нахмурился, — А ты правда умеешь становиться пауком?

Виктор, только, было, просветлевший лицом, помрачнел вновь.

— Это он тебе сказал?

Мальчик неуверенно кивнул — судя по всему, он опять допустил какую-то оплошность, произнес что-то не то, и папа расстроился…

Граф тяжело вздохнул и махнул рукой.

— Нет смысла скрывать очевидное. Да, я наделен этим даром, Адриан, но никогда не был от него в восторге! Тебя я от этой доли хотел сберечь.

— Но я же не пауком становлюсь, — Адриан пожал плечами, — А Чеслав сказал, что он и сам этого не умеет, по крайней мере, никогда не пробовал.

Анри заинтересованно приподнялся на кровати, и тут же был уложен обратно заботливой матерью.

— Так значит, это все-таки был Чес… — резюмировал он. Мальчик поднял голову, рассматривая раненного и, прищурившись, вдруг хмыкнул.

— А ты — Анри, да? Чеслав говорил, он сначала хотел сделать тебя своим преемником, но понял, что ты не подходишь.

— Чему я искренне рад, — мгновенно отозвался молодой маг, — Еще не хватало мне оборотнем становиться!.. Постой-ка, — он неожиданно насторожился, — Преемником… Но Чес — это нечто много большее, нежели простой оборотень, он… Что еще он хотел передать тебе?

Адриан покраснел — он проговорился, сказал слишком многое, а этот Анри, видимо, человек проницательный, раз вот так запросто сумел его раскусить… И как теперь выкручиваться?

— Он… — мальчик замялся, — Ну, он… выразил надежду… Что, когда я вырасту, я найду его записи и по ним буду учиться… — он понизил голос, — Колдовать.

Виктор тихо зарычал и, вскочив, раздраженно прошелся по палате.

— Этого еще не хватало! Мало того, что мой сын — оборотень, так еще и маг!..

— Вик, — Альберт, сам бывший магом всю сознательную жизнь, сдвинул брови, — В магии, используемой надлежащим образом, нет ничего ужасного. В чем Чеслав прав, так это в том, что произойдет таковое лишь когда Адриан повзрослеет, когда он будет вправе сам принимать решения… Я понимаю, что тебе хочется сохранить сына рядом. Но вспомни слова Рейнира — он недвусмысленно дал понять, что этому волчонку суждены свершения, так не лишай же сына шанса совершить нечто великое. Ладно… Отправляйся в регистратуру, занимайся выпиской — нет смысла держать Адриана здесь, если он отныне здоров. Когда все закончишь, я отправлю вас в квартиру Андре — уверен, что многие наши друзья сейчас находятся там. Мне и самому бы хотелось повидать их, да и… — он неожиданно криво ухмыльнулся, — Пора заниматься делами. Не хочу, чтобы Анри, вернувшись из больницы, проводил время в неуютной обстановке. Думаю, пришла пора возвратить наш замок.

Анхель остановился перед расслабленно полулежащим в кресле Чеславом, и покачал головой. Рассказ, услышанный только что, ворасу не понравился.

— Ну, вот зачем ты это сделал?

Рыжий умиротворенно улыбнулся.

— Что из того, что я сделал — «зачем»?

— Зачем ты обратил сына Виктора? — альбинос глубоко вздохнул, — Зачем давать врагу дополнительную силу, Чес, я не понимаю!

Чеслав заинтересованно склонил голову набок, с любопытством вглядываясь в старого друга.

— А ты изменился, Ан. Кажется, что ты потерял место в жизни и теперь мечешься, не в силах отыскать его вновь… Сначала ты отправляешься в прошлое, чтобы уничтожить род ла Бошер на корню, потом бьешь меня за то, что я легко ранил одного из потомков этого ро…

— Анри — не ла Бошер! — оборвал его собеседник, гневно сдвигая брови. Оборотень ухмыльнулся.

— Ла Бошер, Ан. На какую-то часть ла Бошер, а еще на малую — Мактиере. К слову, ты никогда не задумывался, что вы с ним родственники? Полагаю, если опустить ненужные подробности, ты можешь считаться его дядюшкой, друг мой. Тебя это радует?

— Анри бы обошелся и без такого дядюшки, как я, — негромко буркнул ворас, и тряхнул головой, — Да и речь шла не об Анри! Зачем тебе нужно обращение Адриана?

Рыжий медленно потянул носом наполненный теплом камина воздух и, прикрыв глаза, мягко улыбнулся. Чувствовалось, что самого его собственный поступок глубоко удовлетворяет.

— Ты знаешь, Ан… — задумчиво начал он после недолгого молчания, — Мы ведь никогда не уходим окончательно, мы никогда не умираем — мы продолжаем жить в наших детях, в тех, кому передали свои знания и свою тягу к жизни. Увы, ни у тебя, ни у меня детей нет…

— Всех беременных от меня девушек мы убили, — напомнил Анхель. Старый друг пренебрежительно отмахнулся.

— То было во имя высшей цели, коей мы так и не достигли. Я говорю не об этом, Ан, — он внезапно распахнул глаза, в упор взирая на названного брата, — Ты знаешь, я никогда не был провидцем, хотя и тщился постичь это искусство. Но интуиция моя никогда не лгала, и я привык доверять ей. Сейчас она говорит, что последняя битва окажется для меня действительно последней, что скоро я покину этот мир. Марк подтвердил мои догадки — он сказал, что я проиграю, но буду рад этому… Не представляю, как может все повернуться таким образом, — оборотень ненадолго примолк, затем тише продолжил, — Всю свою жизнь я жил ради тебя и твоих целей, брат, я положил всего себя на их исполнение. Но теперь ты отказался от своих целей. Не спорь! — видя, что собеседник хочет возразить, Чеслав вскинул руку в останавливающем жесте, — Молодой наследник изменил тебя, Ан, сильно изменил, и ты уже не готов, как прежде, убивать всех и каждого, лишь бы отомстить. Похоже, по прошествии полутора тысяч лет ты наконец-то остыл, брат, ты успокоился и обрел мир в сердце… Но за это время я успел обрести личные счеты со многими твоими врагами, и сдаться я не могу. Я буду сражаться до последнего, даже зная, что мне суждено поражение… Но я не хочу уйти, не оставив следа в этом мире, не хочу, чтобы все нажитые мною знания пропали втуне! Детей у меня нет и никогда не было, поэтому я создал себе сына сам, — рыжий неожиданно улыбнулся, — Помнишь, когда-то давно мастер пытался найти магический способ стать родным де Нормондам? Поиски его успехом не увенчались, а по прошествии трех сотен лет и вовсе стали бессмысленны — его внуки стали той самой кровной ниточкой, что связала его с семьей. Я же такой способ нашел, — улыбка его стала кривой, — Долгие и кропотливые изыскания, сложная магия, которая сводится в итоге к зелью с добавлением нескольких капель моей крови — и набор генов маленького Адриана изменен, одни заменены другими, и я становлюсь его кровным отцом. Я хотел отобрать сына у графа, и я это сделал! Не так, как хотел, но способом лучшим, ибо, не забирая сына у него, я присвоил его себе. Адриан — мой сын, ребенок, человек, которому я передам все свои знания, и который сумеет пустить их в дело!.. Впрочем, должен заметить, что все оказалось проще, чем я думал — должно быть, склонность обращаться у мальчишки была, все-таки его родной дядя этим искусством не обделен, поэтому все прошло очень гладко. Что же ты молчишь, Анхель? Я жду поздравлений.

Анхель промолчал, в немом изумлении созерцая своего друга, невероятного мага, сумевшего совершить невозможное, и совершенно не уверенный, что этому можно радоваться.

— Адриан не предаст отца, — наконец, негромко вымолвил он. Чеслав фыркнул.

— Я бы понял, если бы речь шла об Анри, но Адриан чужой тебе, Ан! Как ты можешь питать такую уверенность?

Ворас неприязненно мотнул головой — авантюры друга ему все еще не нравились.

— Ты сам сказал — ты вскоре уйдешь, и мальчик останется с родным отцом…

— Теперь у него два родных отца, — поправил довольный родитель, — И, если бы ты видел его в волчьем облике, ты не говорил бы так, друг мой. Стоит только взглянуть на этого рыжего с коричневыми подпалинами волчонка, чтобы понять, кто его отец. Адриан принадлежит мне, ибо я дал ему жизнь, дал силу и здоровье, я спас его!..

— Для начала едва не погубив! — огрызнулся Анхель и, тяжело вздохнув, упал в кресло напротив, — О, Чеслав-Чеслав, что же ты наделал! Ну неужели ты думаешь, что тебе простится это, неужели полагаешь, что они не сумеют обратить твою магию, а после отомстить тебе самому??

Лицо Чеслава окаменело. Не такой реакции он ждал от старого друга, совсем не такой, и эта ему совершенно не нравилась.

— Магия необратима, — бросил он, сдвигая брови, — И мстить им мне не за что — мастер достаточно умен, чтобы понять, сколь полезен для мальчика мой дар. А я достаточно умен, чтобы наконец понять, какое место в жизни ты выбрал, Ан… и это место не рядом со мной.

Повисло молчание. Оспаривать очевидное Анхель не хотел и не собирался, изучая лицо друга, слабо освещенное светом камина и пытаясь придумать, как бы безболезненно изменить тему.

Чеслав немного повернул голову, и повод неожиданно появился.

На лице оборотня, слабо выделяясь в отблесках пламени, виднелась тонкая белая полоска, рассекающая наискосок левую щеку.

— Откуда у тебя этот шрам?

Рыжий криво улыбнулся и, скользнув по шраму пальцем, ностальгически вздохнул.

— Мне оставил его виконт при нашей последней встрече. От раны я избавился, но шрам… пусть останется на память. Я не хочу забывать о необходимости взять реванш.

Альберт в компании Виктора и маленького Адриана возник посреди гостиной квартиры своего сына и огляделся. В комнате, к его вящему удивлению, никого не было, но со стороны кухни отчетливо доносились голоса, что внушало надежду. По крайней мере, в своих предположениях он не ошибся… Это уже радует.

Все эти мысли промелькнули в сознании мастера в одно мгновение, а уже в следующее оказались подтверждены восторженным детским визгом.

— Дедушка!

Мужчина повернулся и, расплываясь в широкой улыбке, присел на корточки, ловя в объятия подбежавших внуков. Марк и Аделайн, счастливые, что видят хоть кого-то из более близких родственников, обхватив его за шею, оба прижались, сияя улыбками, не желая отстраняться, безмерно опасаясь, что любимый дед снова исчезнет.

Впрочем, Альберт исчезать не планировал.

— Кто здесь с вами, проказники? — он окинул долгим взглядом комнату и, обнаружив изрисованные стены, удивленно вскинул брови, — Я вижу, Ада зря времени не теряла…

— Я же не просто так! — девочка, отстранившись от деда, замахала перед собой руками, — Они защищают нас, не дают… а это кто?

Адриан, который, несколько стесняясь, спрятался за отцом, как раз осторожно выглянул, смущенно улыбнулся ей, тотчас же опуская взгляд. Виктор, несколько растерявшись, не зная, как представить сына своим маленьким потомкам, перевел неуверенный взгляд на великого мага. Тот, успевший обернуться и этот взгляд поймавший, чуть усмехнулся.

— Это сын Виктора, — представил он, — Его зовут Адриан. Вам он… мм… я полагаю…

— Кузен? — Марк, сам выскользнувший из объятий мастера, деловито шагнул к новому знакомому, по-взрослому протягивая ему руку, — Не бойся, Адриан, мы тебя в обиду не дадим. Я — Марк, а это моя сестра — Аделайн. Ты теперь с нами жить будешь?

Адриан неуверенно кивнул, было, но тотчас же засомневался, поднимая взгляд на отца.

— Ну… наверное… я не знаю, папа еще не говорил. А вы тут живете?

— Не-а, — его собеседник помотал головой, — Мы в замке! Только он разрушен сейчас, его разрушил один плохой… ой! — внезапно кое-что сообразив, он резко повернулся к наблюдающему за ними с улыбкой Альберту, — Дедушка… я только сейчас понял, что это был он! Он разрушил замок, а потом приходил ко мне, чтобы узнать…

— Что?! — улыбка мигом стекла с лица; мастер рывком поднялся с корточек, — Чеслав приходил к тебе?? Марк, ты… он ничего не сделал? Что он хотел? Зачем…

Ни продолжить вопросы, ни дать Марку ответ позволено не было. Дверь комнаты распахнулась, и в нее просунулась знакомая грива черных волос, завивающихся мелкими кольцами, обрамляющая молодое лицо с широкой улыбкой на нем.

— О, дядя! Так у меня, значит, все-таки не глюки, это ты тут воду мутишь. И чего кричишь?

Альберт резко повернулся к новому собеседнику.

— Что Чеславу было нужно от Марка?!

— Аа, ты об этом, — Роман, зайдя в комнату, пренебрежительно помахал рукой, — Ты отстал от жизни, новость-то уже старенькая. Я уже всех за нее поругал, и даже лично оставил рыжему царапинку на щеке, чтобы не лез к моему племяннику.

Марк, вспомнив о том, как выглядела «царапинка», сглотнул и, пользуясь присутствием здесь кроме сестры, еще одного мальчика, быстро зашептал что-то ему на ухо. Адриан слушал, изумленно моргая и косился на незнакомого длинноволосого парня с нескрываемым уважением.

— Как он вообще мог добраться до Марка?! — великий маг гневно выдохнул, — Разве вы… они не могли защитить это место?! С кем мои внуки здесь, кто… — он осекся, устремляя взгляд на дверь.

Женщина, заглянувшая в нее в не самый подходящий момент, испуганно сжалась и попятилась, было, но быстро поняла напрасность собственных действий. Заметить ее мужчина уже успел, и лицо его омрачилось.

— А что здесь делает она? — голос его звучал холодно, мертво, и Альжбета, в общем-то и не ждавшая иного приема от сына, тяжело вздохнула, опуская плечи. Роман торопливо замахал перед собой руками, опасаясь, что гнев дядюшки рухнет на его голову.

— Я здесь не причем, когда я пришел, она тут уже была! А я предупреждал, что ты будешь недоволен, а они не послушали, так что это они во всем виноваты!

Альберт его слов практически не услышал. Он продолжал сверлить убийственным взглядом родную мать, не замечая никого вокруг, злой и потрясенный, не представляющий, как ей могло хватить совести вдруг заявиться в квартиру его сына.

Альжбета, в свой черед, не сводила глаз с него, не представляя, как убедить, переубедить, как объяснить все и сразу, заслужив… не прощение, нет, но хотя бы понимание.

— Антуан…

— Альберт! — мастер скрипнул зубами и сжал кулаки, цедя сквозь зубы, — Мое. Имя. Альберт. …Мама.

— Хорошо-хорошо, — женщина испуганно закивала, — Все, как ты скажешь, сынок, хорошо… Альберт, пойми, я не могла не прийти. Когда Тьери сказал, что моя маленькая правнучка владеет магией линий… Ты знаешь, я сведуща в этом искусстве, ну, как я могла бросить Аду без помощи?

Мужчина медленно опустил взгляд на внучку и вопросительно изогнул бровь. О ее способностях он не знал, не замечал в ее детских каракулях магии, и сейчас был изрядно удивлен, настолько, что даже забыл про неприязнь к матери.

— Магия линий?..

— Ага! — девочка гордо приосанилась, — Прабабушка меня много учила, она мне много объяснила и показала, и теперь мои рисунки нас с Марком закрывают ото всех! К нам теперь никакой плохой не пролезет, не ругай прабабушку, дедушка!

— Разберемся, — буркнул великий мастер и, глубоко вздохнув, решительно шагнул к двери комнаты, приказывая сквозь зубы, — На кухню. Говорить будем там. Адриан пусть остается с Марком и Адой. Вик! — он мельком оглянулся на замершего без движения, в полной растерянности графа, — К тебе это тоже относится.

Виктор де Нормонд, отнюдь не уверенный в целесообразности своих действий, в том, что должен оставить сына, неуверенно глянул на него… и, обнаружив мальчика живо что-то обсуждающим с Марком, улыбнулся, успокаиваясь. Что ж, пожалуй, в крайности впадать все-таки не стоит — в этих стенах Адриану и в самом деле ничего не угрожает, да и… Может ли с ним случиться что-то худшее, нежели то, что уже учинил Чеслав? И пусть даже в определенном смысле это ребенку во благо. Пусть он теперь станет сильнее, здоровее и так далее… Все равно для своего сына Виктор хотел бы лучшей судьбы и, наверное, никогда не перестанет хотеть.

А с другой стороны — где гарантии, что во всем виновата только и исключительно магия рыжего оборотня? Татьяна права — Ричард оборотень всю свою жизнь, а Аделайн, его, Виктора, Аделайн, была сестрой этого оборотня… Она могла быть носителем волчьего гена, могла передать его сыну, а зелье Чеслава лишь пробудило в нем эту способность!

Граф недовольно поморщился и, тряхнув головой, вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь. Что уж теперь судить, коли все уже свершилось. Остается только учиться как-то жить с этим, остается только принимать… Может, и в самом деле не так плохо, если Адриан будет способен постоять за себя? Если брать за пример того же Ричарда, то на свете никогда не было слишком уж много людей или нелюдей, могущих причинить ему существенный вред. А уж про Чеслава и говорить нечего! А в жилах Адриана теперь, как известно, течет кровь именно рыжего оборотня.

…Появление Альберта и Виктора вызвало на кухне бурный восторг. Андре радостно обнял наконец вернувшегося отца, Дэйв попытался сразу же узнать, насколько полезны были его действия по изменению времени в прошлом, а Влад просто облегченно улыбнулся, опуская подбородок.

— Наконец-то и в наших рядах появились сильные игроки, — заметил он, чем сейчас же вызвал бурное негодование Романа, который упрямо продолжал считать себя сильнее дядюшки, и тотчас же принялся напрашиваться на очередную дуэль с ним. К слову, за прошедшие годы эти дуэли повторялись уже не единожды, уже давно успели надоесть всем обитателям замка и объяснить им, что по силе оба противника абсолютно равны. Альберт к задиристому нраву племянника относился довольно снисходительно, чаще всего сводил поединок к учебному бою, однако, дрался все равно всегда в полную силу, доказывая раз за разом свое мастерство.

Роман этим, как правило, оказывался вполне удовлетворен, а иногда даже подтрунивал, говоря, что лично тренирует дядю на случай вероломного нападения каких-нибудь врагов.

Сейчас, впрочем, для шуток и дуэлей время было неподходящим — события, собравшие всех здесь и сейчас, представлялись весьма серьезными и требовали повышенного внимания, на что мастер не преминул племяннику указать. После чего сел за стол и, положив сцепленные в замок руки перед собою на столешницу, сказал:

— Так. Думаю, начать следует с прояснения ситуации, сложившейся здесь и сейчас, ибо я пока не могу взять в толк причин, побудивших вас обратиться к моей… к Альжбете ла Бошер.

Несчастная мать упрямого сына, притулившаяся на табуреточке недалеко от выхода, тихонько вздохнула и ссутулившись, попыталась стать как можно меньше. Она знала, прекрасно понимала, в чем сын винит ее, не могла оправдать свой поступок в его глазах, да и не хотела в сотый раз пытаться сделать это. В конечном итоге, факт оставался фактом — сына она отдала чужим людям, и получила за это деньги. Гийон де Нормонд от приемного ребенка правды скрывать не стал, а Альберт озлобился… Но ведь сейчас он уже не подросток, взрослый мужчина, должен бы если не понимать, то хотя бы… хотя бы… принять как факт, как данность, отпустить и жить дальше!..

Но он делать этого не хотел, а давить на мастера Альжбета полагала делом вполне напрасным.

В целом, она и не ошибалась — Альберт был довольно упрям по натуре, и мнение свое менял всегда с большим трудом. Вряд ли он и с внучкой своей позволит опальной матери продолжать общаться…

— Значит, магия линий, — великий маг, внимательно выслушав несколько сбивчивый рассказ, серьезно кивнул, — Поня-ятно. Что ж, полагаю, Аде не пойдут во вред уроки по освоению этого искусства — в будущем оно может сослужить ей хорошую службу. Да и сейчас… — он помолчал, размышляя, затем вдруг обратился к старой ведьме, — Скажите, Альжбета, вы обучаете девочку исключительно защитной магии или имеют место и боевые навыки?

Женщина, не ожидавшая такого холодного и отстраненного обращения, вскинулась, изумленно созерцая сына и, сдержав вздох, попыталась сосредоточиться на самом вопросе.

— Я… магия линий неоднозначна… мастер, рисовальщица развивает ее сама. Я даю девочке основы этого искусства, объясняю ей, как творить и изменять реальность рисунком, и пока что, да, это в большей степени направленно на защиту. Мне кажется, на данном этапе это более важно и значимо…

— Разумно, — Альберт быстро кивнул и, отвернувшись от собеседницы, перевел взгляд на племянника, — Ты знаешь, где находятся Эрик, Ричард и Винсент сейчас? Луи отправился искать их, но знать о себе ничего не дал.

— Они в ее избушке! — голос Романа прозвучал ябеднически, — Объедают бедную женщину, сидят там и нагло продавливают ей кровать! Кстати, там же сейчас и Тьери с Паоло и Марко — Луи их привел. А чего тебе от них надо, дядя?

Мастер медленно растянул губы в улыбке и безмятежно пожал плечами.

— Ничего. Я просто подумал, что было бы неплохо вернуть всех обратно… в замок. И хотел бы рассчитывать на поддержку синьора Паоло и Тьери в вопросе его возвращения. А впрочем… — он неожиданно махнул рукой, — Смысла в этом особенного нет. Если одному достало сил разрушить замок, полагаю, другому хватит сил его восстановить.

Это было самое печальное зрелище, какое только доводилось видеть великому мастеру. Он показывал это своей дочери когда-то, но сам не видел жуткого видения, не ощущал его так, как теперь. Он уже побывал здесь, вернувшись из прошлого, но был излишне занят другими переживаниями, чтобы сполна осознать ужас разрухи великого строения.

Сейчас он стоял на холме, перед местом, где еще совсем недавно спокойно жил, где сидел у камина, читая книгу, или обучал своего старшего внука магии, а может быть и играл с младшими, или поучал племянников… Он стоял, и смотрел на засыпанные снегом руины, ощущая, как в душе, мешаясь с горечью, поднимается дикая ярость.

Как… да как только этот рыжий мерзавец посмел, как ему только хватило наглости! Взять и разрушить замок, который простоял на этом холме больше тысячи лет! Нет, он не смел этого делать, не должен был, и он, в конечном итоге, понесет за это наказание!

Альберт сжал кулаки, сверля взглядом обвалившиеся стены, торчащие, как дань прошлому, входные двери, груды камней, осколки стекол — усыпанные снегом обломки своей жизни.

Он должен восстановить его. Должен вернуть Нормонду былое величие, былую мощь, и он сможет сделать это! Сил ему хватит — уж не настолько он и слабее Чеслава, в прошлый раз оборотню помог одержать победу глупый случай!

Мастер медленно выдохнул, успокаивая гнев, направляя его в более конструктивное русло, превращая разрушительную ярость в созидательную энергию, начиная творить магию внутри своего существа, глубоко в своей душе…

— Прекрасная погода, чтобы полюбоваться на развалины, мастер, — знакомый до боли, до зубного скрежета голос нарушил его уединение, вынуждая медленно обернуться, устремляя гневный взгляд на рыжеволосого молодого человека неподалеку. Тот стоял, небрежно одетый в легкую куртку и столь же легкие джинсы, обутый в кроссовки и, судя по всему, совершенно не мерз на сильном морозе. Он стоял здесь уже минуту, может быть, две, и определенно успел понять, что привело великого мастера к вратам разрушенного замка, понимал это и насмехался над магом.

— Вы пришли, чтобы найти силу? — Чеслав вопросительно изогнул бровь и издевательски повел плечом, словно делая приглашающий жест, но при этом не вытаскивая руки из карманов, — Дерзайте. Силы хватит на всех, а я никогда не был жаден. Могу поделиться…

— Поделиться?! — Альберт еле сдержался, чтобы не разорвать негодяя на куски тотчас же, — Ты хочешь… поделиться… со мной?! Той силой, что принадлежит мне, принадлежала мне! Ты хочешь уступить мне право погреться у огонька в моем собственном доме?!!

— Ну, не надо же так горячиться, — оборотень негромко рассмеялся. Он, судя по всему, вообще пребывал в на редкость хорошем расположении духа, и совсем не был настроен на ссору.

Увы, о его оппоненте такого сказать было нельзя.

Альберт был зол, зол неимоверно, и даже сам не знал, что злит его больше — слова ли Чеслава, его ли поступки в недавнем прошлом, или же все тот же пресловутый разрушенный замок за спиной. Пожалуй, злило все вместе, вызывало бешенство, дикую ярость, и ярость эта требовала выхода.

— Мне надоело жить с оглядкой на тебя, — прошипел мастер и, немного присев, зачерпнул горсть снега, — Надоело знать, что ты существуешь на этом свете, оборотень! Мне надоели твои угрозы, твои попытки навредить моей семье! Будь ты проклят и на этом свете, и на том, куда ты вскоре отправишься!

Мокрый от тепла ладони снег взлетел в воздух почему-то не комком, а миллиардом влажных снежинок, и заискрился, заиграл в морозном воздухе.

Альберт раскинул руки широко в стороны, направляя их ладонями вниз, к земле, с усилием потянул что-то… А затем резко повернул запястья и, толкнув воздух поначалу вверх, затем словно направил его на противника.

Тот невольно отступил. В прозрачном, звенящем холодом зимнем воздухе смутно отпечатались какие-то силуэты, с каждым мигом становящиеся все более и более осязаемы, ощутимы, материальны; силуэты женщин, мужчин, стариков и детей, огромное количество людей, странных существ с довольно бессмысленным выражением на бледных лицах, и с одной единственной мыслью, отпечатанной во всех глазах.

— Убить! — рыкнул Альберт, указывая на несколько растерянного оборотня. Толпа шевельнулась, над нею пронесся нестройный гул голосов:

— Да, хозяин…

Чеслав, сдвинув брови, всмотрелся в них пристальнее, а затем вдруг хмыкнул, насмешливо склоняя голову набок.

— Упыри? Это старо, как мир, Антуан, клянусь, я ожидал чего-то более любопытного. Неужели ты думаешь, что этим хлипким, трухлявым созданиям хватит сил одолеть меня?

Мастер дьявольски улыбнулся. Он хорошо умел оценивать силы, как свои, так и противника, и прекрасно понимал, что проклятый оборотень выстоит даже против такой армии… Но цели его были иными.

— Может быть, им тебя и не одолеть, — задумчиво промурлыкал он, щуря темные глаза, — Но, во всяком случае, тебе будет, чем заняться, пока занят буду я, — мужчина пожал плечами, — Избавляю себя от необходимости развлекать тебя. В атаку!

Эти упыри, призванные великим магом на сей раз, были много сильнее тех, что использовал он против обитателей Нормонда в прошлый. Много быстрее, изворотливее, много более умелые и где-то даже умные, или, во всяком случае, очень исполнительные.

Если до приказа хозяина к жертве они подкрадывались, то теперь бросились вперед с неимоверной скоростью, такой, что Чеславу осталось только уклоняться от атак, да, скрипя зубами, отшвыривать врагов от себя, не в силах помешать мастеру.

Между тем, Альберт, вовсе не желающий ждать, пока противник его наиграется и попытается добраться до него, повернулся к полю боя спиной, обращая все внимание на руины замка.

Силы на призыв упырей он потратил немало, но находился как раз в месте ее концентрации, там, где сила била сплошным потоком из земли, там, где она росла и множилась с каждым мигом, каждой секундой и каждым вздохом, поэтому в том, что совершить задуманное сумеет, мужчина не сомневался.

Он потянул носом воздух и, разведя руки широко в стороны, закрыл глаза.

Мышцы почти сразу свело судорогой. Разведенные руки задрожали, будто поднимая непомерную тяжесть, силясь совершить невозможное.

Руины, камни, оставшиеся от замка, пришли в движение, зашевелились, начиная медленно подниматься над землей, подчиняясь силе великого мастера.

Рыжий оборотень, сцепившийся в отчаянной схватке с бездушными воплощениями силы за его спиной, заметив действия мага и сообразив, что тот собирается сделать, яростно зарычал и рванулся, было, вперед… Но был мгновенно перехвачен и практически погребен под бросившимися на него упырями.

Он был силен, но в одиночестве; они были слабы и их было много, и с задачей помешать ему добраться до Альберта справлялись прекрасно.

Тем временем, великий маг, не замечая потуг Чеслава помешать ему, продолжал свое дело. Лицо его исказила гримаса боли, руки дрожали мелкой дрожью и даже ступни немного погрузились в снег — все говорило о том, что мастер поднимает огромную тяжесть.

Камни, гигантские булыжники и маленькие крошки, поднимались в воздух, медленно, неотвратимо, одни выше, другие ниже, поднимались и неспешно становились на свое, покинутое против воли место. Выстраивались стены, возвращались на место стекла, выравнивался рельеф разбитых камней. Постепенно поднималась крыша, устремлялись в небо высокие башни.

Альберт был бледен. На лбу его выступила испарина, губы были плотно сжаты, и дрожали теперь не только руки, но и ноги, дрожало все тело — великий маг понимал, что после свершенного будет вынужден на какое-то время брать «отпуск» и восстанавливать силы. Впрочем, самым главным было, что делать это он будет уже в замке.

Нормонд восстанавливался. Восставал из пепла, как прекрасный феникс, поднимался из снега, в котором был погребен, из руин, которыми был обращен. Камни вставали на место все быстрее и быстрее; мастер отдавал всю свою силу без остатка, добавляя и ту, что получал в этом месте, и замок уже начинал приобретать знакомые очертания.

За спиной раздался вой. Чеслав, изрядно помятый противниками, не выдержав больше, обернулся волком и, черпая силы в звериной части своей сущности, бросился на врагов. То, что Альберту, проклятому мальчишке Антуану, удалось разрушить его магию, удалось восстановить замок, бесило оборотня неимоверно, но возможности помешать он сейчас был лишен. Сейчас ему следовало думать о спасении собственной шкуры, сейчас он был поглощен боем, бесконечными попытками уклониться от направленных на него атак, потугами уменьшить количество врагов, чтобы спасти если не бессмертную свою жизнь, то, во всяком случае, здоровье.

Сверкнули на солнце вновь вставшие на место витражи. Скатилось несколько крупиц снега по покатой крыше одной из башен.

Мастер не останавливался. Замок был восстановлен, но теперь следовало привести в порядок и внутреннее его убранство — не хотелось бы вернуться в пустое помещение, завершив свое дело. Сил на это требовалось, быть может, чуть меньше, но все-таки вполне достаточно, чтобы окончательно изнурить и так уже утомленного мужчину.

Чеслав, видимо, понял это. Извернувшись, перекатившись через себя, он вдруг вновь принял облик человека и, выбросив вверх правую руку с зажатым в ней пистолетом, два раза быстро выстрелил. Понять, что действие это не было угрозой врагам, не составляло труда — упырей оружие смертных напугать не могло, — но вот то, что выстрелы могли привлечь чье-то нежелательное внимание, было вполне вероятно.

Альберт, понимая, что закончить восстановление замка не успеет, устало опустил руки и, пошатнувшись, в несколько быстрых шагов оказался у крепких дверей. Рванул створку, распахивая ее и, скользнув в холл вновь существующего строения, захлопнул дверь за собой, приваливаясь к ней спиной и переводя дух. Сил сражаться у него уже не было, оставалось лишь возлагать надежды на упырей.

— Луи… — выдохнул маг, вкладывая последние остатки силы в то, чтобы призвать племянника. В его силе он был уверен, как в своей собственной, поэтому на помощь его вполне мог рассчитывать. Лишь бы только Людовик услышал…

…Луи, внимательно слушающий беседу более старших, разумных и так далее друзей и родственников, внезапно вздрогнул, вскидывая голову и, хмурясь, коснулся пальцами виска, закрывая глаза. Нахмурился сильнее, повел головой из стороны в сторону и, наконец, не в силах определить, откуда идет зов, шепнул сквозь сжатые зубы:

— Где?

Ответ он получил почти сразу, причем не столько словами, сколько ощущениями и изумился до такой степени, что даже на миг забыл, где находится. Протянул руку, дабы коснуться дяди, помочь ему… и, нащупав пустоту, сообразил, что опередил события.

Беседу молодому магу пришлось прервать. Он резко шагнул вперед, вскидывая руку, привлекая внимание и, дождавшись оного, руку опустил, отводя ее немного в сторону.

— Планы резко меняются, ребята, — он не извинялся, не спрашивал: он ставил перед фактом, и был уверен, что такое поведение сейчас единственно верное и приемлемое, — Дядя в замке просит помощи.

Эрик непонимающе моргнул, недоуменно созерцая брата. Что он хочет сказать, граф не понимал.

— В замке?..

— Я сам удивлен не меньше, — парень легко пожал плечами, — Но, клянусь вам, он в замке! Как он туда… То есть, я в том смысле, что отку… Ах, черт, — до юноши, наконец, дошел весь трагизм ситуации и он едва ли не за голову схватился, — Он, должно быть, восстановил замок, угрохал тонну сил на это! А теперь ему зачем-то нужна помощь… Зовет он меня, но, по-моему, будет логичнее пойти всем вместе. Ну, кроме Эрика.

— Это еще почему? — блондин, законный хозяин замка, нескрываемо и вполне справедливо возмутился, — Не сбрасывай меня со счетов, Луи, я тоже могу принести определенную пользу!

Тьери, внимательно выслушавший все сообщенное, неожиданно поддержал его.

— По крайней мере, господин граф сумеет оказать помощь учителю. Если последняя ему нужна, думаю, целесообразным будет отправиться всем вместе.

Ричард тяжело вздохнул. Он вовсе не был против отправиться со всеми к замку, был искренне рад и даже счастлив тому, что замок восстановлен, и вздох его относился скорее к иным соображениям — к причинам, побудившим Альберта просить помощи.

— Неужели там снова этот… — пробормотал оборотень, сжимая кулаки, — Если так, то нам надо спешить — я вообще пока не догоняю, каким образом Альберту удалось спрятаться от Чеслава в замке!

— Зато мне воображение рисует чудные картины, — вклинился ехидный Марко, — Как Альберто сидит возле двери, а рыжий ломится в эти двери с другой стороны… Прямо-таки идеал средневековой драмы! Чеслав — варвар, а маэстро — благородный рыцарь в сверкающих доспехах…

— Еще скажи — принцесса в высокой башне, — хмыкнул Людовик, — Ладно, довольно болтать. Идем спасать принцессу от волка! Эрик, давай руку, остальные как-нибудь сами.

— Не понял, — Ричард, искренне возмущенный такой дискриминацией, сам ухватил племянника за руку, стискивая запястье словно клещами, — Еще раз вздумаешь забыть здесь меня, племянничек, обещаю — поставлю в первый же восстановленный угол Нормонда! Поехали!

Луи предпочел не отвечать. За Альберта парень волновался неимоверно и, хотя и умело скрывал это, все-таки периодически отвлекался, забывая об элементарных вещах.

Винсент, которому никто не дал и рта раскрыть, только вздохнул и слегка покачал головой. В том, что итальянцы захватят его с собой, хранитель памяти почти не сомневался.

Людовик, не желая оттягивать и дольше миг оказания помощи, схватил брата за плечо и, не пытаясь высвободиться из хватки дяди, закрыл глаза, как часто делал при перемещении в пространстве.

В следующий раз открыл он их уже в холле Нормонда — бесконечно родном, знакомом, вернувшемся из небытия холле, — и медленно перевел дух. Рядом почти сразу возникли Марко и Паоло с Винсентом, за ними последовал Тьери.

За спинами спасателей раздался полный облегчения вздох, а после — негромкий смешок.

— Я звал только Луи, — произнес знакомый голос, и друзья, обернувшись, получили счастье лицезреть восседающего на полу возле дверей мастера, прижавшегося к деревянной створке спиной и опершегося о собственное колено.

— О, — молодой итальянец хмыкнул, — Прямо, как я представлял. А рыжик с той стороны, судя по звукам, беснуется и пытается выбить двери?

Ответить Альберт не успел. Откуда-то снаружи, из-за дверей замка вдруг донесся громкий волчий вой, душераздирающий, тоскливый и где-то даже умоляющий.

Ричард нахмурился — в силу своей природы он умел понимать проявления волчьих чувств.

— Он зовет на помощь… — негромко молвил баронет и, вздохнув, покачал головой, — Что же ты сделал, чтобы заставить Чеслава молить о спасении?

Великий маг пренебрежительно махнул рукой, пока что не пытаясь подняться на ноги.

— Призвал армию. Подумал, что этого зверя надо брать количеством.

Луи ощутимо оживился.

— Упыри?

Альберт кивнул, предпочитая не тратить слова. За дверями повторился вой, все такой же душераздирающий, такой же отчаянный, но почему-то не вызывающий ни жалости, ни доверия.

— Думаешь, они одолеют его? — Винсент с сомнением покачал головой, — Чеслав не так уж и слаб, он может выйти и один против армии… Мне странно, что он просит о помощи.

— Я не думаю, чтобы он просил о ней нас, Винченцо, — Паоло быстро улыбнулся, — Полагаю, он хочет призвать Анхеля, и думаю, что в конечном итоге ему удастся это. Вдвоем они разнесут армию упырей, здесь нет сомнений… Но, полагаю, маэстро Альберто призвал их не в надежде на победу?

«Маэстро» усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Вы весьма догадливы, синьор Паоло, — заметил он, — Когда я прибыл сюда, этот пес пытался помешать мне. Пришлось вызвать ребят, чтобы те отвлекли рыжего, пока я восстанавливаю замок. Но силы мои истощены… — мужчина немного помрачнел и скользнул взглядом к племяннику, — Луи, мальчик мой. Я звал тебя вовсе не для того, чтобы помочь мне с Чеславом — я вполне могу положиться на свою армию, они не подпустят его к нашим дверям. Но я вынужден просить тебя… да и всех вас, способных перемещаться в пространстве, вынужден просить привести сюда наших друзей и родных. Они сейчас в квартире у моего сына, но, боюсь, это место трудно назвать надежным. Тем более, что, если Чеслава разъярит битва, он может начать искать, на кого выплеснуть свою ярость… Приведите их. Ах… и да, Ричард. Для тебя у меня есть маленький сюрприз, — мастер быстро улыбнулся, — Маленький сын Виктора стараниями нашего рыжего друга стал оборотнем.

— Что?! — вопрос прозвучал резко и громко: задали его одновременно все присутствующие, и взгляды всех глаз вмиг обратились к Альберту, взгляды напряженные, испытующие, взгляды жаждущие правды и объяснений. Великий маг вздохнул и, откинув назад голову, прижался затылком к двери.

— Идите, — мягко произнес он, — Идите и приведите их сюда. Я полагаю, Виктор… да и сам Адриан вполне могут дать вам исчерпывающие объяснения, куда как более емкие, чем те, на какие способен я. Венсен… Тебя я бы просил остаться.

Хранитель памяти удивленно пожал плечами.

— Да я и не собирался уходить — перемещаться-то я все равно не умею, буду только обузой. Эрик, я думаю, тоже оста… где, черт побери, Эрик?!

— Я здесь, — голос хозяина замка донесся со стороны гостиной, в которую он уже успел скользнуть, незаметно для друзей, — Зашел взглянуть, как обстоят дела… — послышались шаги, и светлая шевелюра графа показалась за балюстрадами, — Дядя, неужели ты тратил силы и на восстановление внутреннего убранства?

— Пытался, — честно сообщил Альберт, следя краем глаза, как умеющие перемещаться маги один за другим исчезают, отправляясь за остальными, — Сил не хватило — только на первый этаж. Сейчас немного отдохну и, быть может…

— Да мы и сами справимся, — Эрик пожал плечами и, оглянувшись на Винсента, чуть нахмурился, опираясь ладонями о балюстраду, — Кстати. Я слышал вой с улицы… Это Чеслав?

— А кто ж еще? — Ричард, который перемещаться тоже не умел, и поэтому оставался здесь, хмыкнул, скрещивая руки на груди, — Анхеля на помощь зовет, не справляется, бедняжка… Ребят, может, мы в гостиную? Если она восстановлена, то на стульях сидеть приятнее, нежели стоять столбом.

Возражений его предложение не встретило. Только Альберту, и в самом деле порядком обессиленному, пришлось помогать подняться, но в целом перемещение в гостиную прошло весьма успешно.

Когда же все, наконец, заняли свои привычные места, а Ричард, ругаясь, принялся стряхивать с сидения стула штукатурку, великий мастер опять обратил взгляд к своему предку.

— Венсен, — он чуть сдвинул брови, — Ты уже понял, что хотел сказать твой учитель?

Хранитель памяти, мигом как-то поскучнев, недовольно мотнул головой. Слова Рейнира, прошептанные ему на ухо напоследок, по-прежнему оставались для ученика мага загадкой.

— Я не представляю, что он хотел этим сказать, — ла Бошер, он же де ля Бош тяжело вздохнул, — Как можно одолеть рыжего, доставив ему какую-то там невнятную радость? Что это за радость??

— Давайте думать вместе, — Ричард, наконец усевшийся, уложил на столешницу сцепленные в замок руки, — Что мы знаем о Чеславе? — взгляд его при этих словах обратился почему-то к Эрику, и блондин даже немного вжался спиной в кресло.

— Только общеизвестные факты, — тем не менее, отозвался он, — Родился в шестом веке, дружен с Анхелем, живет ради того, чтобы отомстить за друга… Мне кажется, даже Анхеля уже так не прельщает месть. После того, как ворас подружился с Анри, он все-таки в определенной степени изменился…

— О да, — не сдержавшись, хохотнул оборотень, — Особенно, если вспомнить его выходки в шестом веке…

Альберт покачал головой. Он ничего смешного здесь не видел.

— Но Эрик прав. Анхель и в самом деле изменился, такое чувство, что он борется сам с собой, не желая предавать друга, но и не в силах больше вредить нам, то есть вредить Анри. Но речь идет о Чеславе… и пока что мне кажется, что единственная его радость — это порешить всех нас, а такой вариант мне не нравится.

— Вот о чем и речь, — тоскливо заметил Винс и, вытянув руки, улегся грудью на столешницу, — Ладно… будем думать. Только думать, боюсь, надо быстро — неизвестно, когда и что предпримет этот бешенный волк.