Мат гроссмейстеру

Глава 2

Альберт упал очень неожиданно, не сказав ни слова и не дав никоим образом понять, что ему плохо — просто завалился лицом вниз на траву, едва ли не под копыта ведомой им в поводе лошади. Последняя, пожалуй, так бы и прошлась по телу великого мастера, не заметив его, если бы шедший рядом Винсент в последний момент не перехватил поводья.

— Альберт, черт тебя дери! — мужчина немного отодвинул лошадь назад, освобождая себе и другим место и, не желая ждать, волнуясь ничуть не меньше прочих, поспешно опустился на колени, осторожно переворачивая мага на спину.

Татьяну, бросившуюся к отцу, вовремя остановил Ренард, прекрасно понимающий, что мешать осмотру сейчас не следует; Роман и Луи вдвоем ухитрились создать целую толпу вокруг пострадавшего дяди.

— Что с ним? — Роман присел на корточки и, склонив голову набок, подозрительно оглядел бледное лицо великого мага, — Яд, что ли, до печенок пробрал?

— Все бы тебе шутки шутить! — девушка, бледная, взволнованная, дернулась в крепких руках баронета, силясь высвободиться, — Винс, что с ним?

Хранитель памяти безмолвно мотнул головой и, аккуратно пощупав пульс на шее, приподнял сначала одно веко мужчины, затем другое. После чего тяжело вздохнул и, откинувшись назад, сел на траву, поднимая обреченный взгляд к слушателям.

— Я не знаю, — глухо вымолвил он, — Может… может быть, действительно яд, но яд такой, что я не способен распознать его. Мактиере говорил, что в этом веке его еще нет…

— Но ты-то не из этого века, — напомнил Людовик и, хмурясь, опустился рядом с дядей на одно колено, касаясь ладонью его лба, — Странно. Я ожидал, что он будет гореть, но нет — температура нормальная. Отчего же он упал?

Ренард, напряженно вспоминая, что именно сказал Анхель, тяжело вздохнул, осторожно отпуская Татьяну и позволяя ей подойти к отцу.

— Он говорил, что яд обессилит его, что он лишит его сил колдовать… Видимо, силы оставляют Альберта не постепенно, а рывками, сразу.

— Но это же не значит, что он сейчас… что… — девушка запуталась в собственных словах и эмоциях и, задохнувшись, просто спросила, — Не значит?

Винсент, следя за тем, как мастера осматривает Луи, отрицательно мотнул головой.

— Нет, не значит. Он жив… пока, во всяком случае, определенно дышит. Но, боюсь, силы и в самом деле могут оставить его, к тому же, это тело смертно… — он внезапно прыжком поднялся с земли, решительно выпрямляясь, — Нужно доставить его к учителю! Рейнир наверняка сумеет помочь, я не сомневаюсь в этом! Идем… Между прочим, лошадь придется кстати. Роман, Луи, помогите мне погрузить вашего дядю на коня.

Роман тяжело вздохнул и, покосившись сначала на брата, а потом на девушку, благоразумно промолчал. Момент для острот на предмет погрузки великого мага на лошадь был определенно не подходящим.

…Избушка Рейнира, куда они стремились всей душой и всем сердцем, обиталище великого мага, на которого возлагали такие надежды, была видна еще издалека — лес вокруг еще не был столь густым, как в настоящем времени, и домик сквозь деревья прекрасно просвечивал.

Завидев его, путешественники прибавили шаг, следя, впрочем, за тем, чтобы не потревожить едва сидящего в седле Альберта, поддерживая его и сдерживая шаг коня. По счастью, великий маг, даже находясь в бессознательном состоянии, держался на лошади довольно твердо.

Первым в дверь домика решил постучать Винсент, заметно волнующийся и нервничающий и, приблизившись к створке, замер, осторожно поднимая руку.

— Ну, чего ты тянешь? — нетерпеливый Роман, подождав около двух секунд, не выдержал, — Тут у нас дядя вот-вот копыта отбросит свои вместе с лошадиными, а ты канителишься!

— Я волнуюсь, — огрызнулся хранитель памяти, — Я… не видел учителя столько лет…

— Если ты сейчас не постучишь, постучу я! — безапелляционно заявил не менее нетерпеливый Людовик, и так угрожающе шагнул вперед, что мужчина предпочел не дожидаться исполнения его угрозы.

Постучал он, однако, довольно робко, как будто стесняясь и, ожидая ответа, замер, прижимая руки к груди.

— Вот будет прикол, если он сейчас на шее у Рейнира повиснет, — шепнул Роман брату, — Я бы поглядел, как Винс будет слезами обливаться!

— Ты жестокий, — недовольно поморщилась прекрасно слышащая все это Татьяна, — Пожалел бы…

Виконт нескрываемо возмутился.

— По-твоему, я не жалею? Да я самый жалеющий…

Закончить он не успел. Дверца домика распахнулась, являя взорам путешественников во времени величайшего мага, известного миру — могущественного Рейнира.

Он был стар, но не дряхл; морщинист, но не неприятен, и абсолютно лыс. Одет был в просторную, свободную тунику и штаны под ней; стоял в дверях прямо и гордо, расправив плечи и, по всему судя, ничуть не ощущал тяжести прожитых лет.

— Винсент, что случилось? — маг чуть склонил голову набок, изучая ученика подозрительным взглядом, — Ты странно выглядишь. И кто твои спутники, зачем ты привел их ко мне?

Винс вскинул опущенную доселе голову, и губы его дрогнули.

— Учитель… — прошептал он и порывисто шагнул, было, вперед… но, спохватившись, остановился и только глупо улыбнулся, — Я… я очень рад видеть вас.

Рейнир нахмурился — он, по-видимому, не был рад видеть такого Винсента, и питал определенные сомнения в его искренности.

— Кто ты? — маг немного отступил назад, сверля ученика пронзительным взглядом, — Ты ведешь себя не как мой ученик. Кто ты, отвечай!

— Извините, — Ренард, не желая ждать, пока душещипательная сцена завершится рыданиями отвергаемого Винсента и битьем кулаком себя в грудь, решительно шагнул вперед, — Здравствуйте, месье. Я постараюсь объяснить вам все более или менее коротко и ясно, и надеюсь, вы поверите мне… Мы все — из будущего. И Винсент, этот Винсент — ваш ученик, прибывший в прошлое, чтобы поговорить с вами, а я…

Рейнир вскинул руку, прерывая баронета и вновь перевел взгляд на своего ученика, всматриваясь в него.

— Из какого времени? — тихо произнес он, не сводя взора с лица хранителя памяти. Тот слабо улыбнулся.

— Полторы тысячи лет вперед, учитель.

Маг помолчал, изучая его лицо, вглядываясь в глаза, ища в них опровержение или подтверждение словам… Затем глубоко вздохнул.

— Это большой срок. Заходи, мой мальчик, приглашай своих друзей. Я с удовольствием побеседую с вами.

— Простите! — теперь уже Татьяна, не выдержав, подалась вперед, — Извините, месье, что я вмешиваюсь и вообще… но сейчас у нас нет времени на беседу — мой отец умирает! — и она, повернувшись, показала на Альберта, сидящего, подобно восковой кукле, в седле.

Старый маг, окинув ее долгим, задумчивым взглядом, перевел его на конника и удивленно вскинул брови.

— Антуан ла Бошер? Прошу прощения, мадемуазель, но у маркиза, насколько мне известно, было лишь два сына…

— Это часть нашей сложной истории, учитель, — Винс, определенно начавший ощущать себя увереннее, чуть поморщился, — Этот человек — не мой отец, это мой потомок, по странной шутке судьбы похожий на моего отца. Вообще, все должно было быть по-другому! Но после того, как Чеслав использовал силу парадокса…

— Чеслав? — мудрый старик нахмурился, серьезнея на глазах, — Я вижу, мальчик мой, в будущем вас постигло действительно большое несчастье — если этот оборотень опасен сейчас, и если он сумел прожить столько лет… — он не договорил и, покачав головой, махнул рукой, — Снимайте вашего друга, несите его в мой дом! Я постараюсь помочь ему, чтобы с ним ни произошло. А вы, тем временем, расскажете мне, что же привело вас из будущего в эти дни.

Чарли не видел рыжего оборотня уже несколько дней и совершенно не был расстроен этим. Скорее наоборот — отсутствие на корабле старшего помощника дарило ему чувство свободы, упрочивая и усиливая наслаждение от плавания под парусами. Фрегат казался капитану живым, слушался малейшего приказа, легкого движения рулевого, а матросы исполняли все команды без лишних вопросов.

В иные моменты Чарли даже испытывал благодарность Чеславу за возвращенный из небытия корабль, за вернувшуюся команду, которой рыжий так промыл мозги, что ребята и в самом деле начали считать себя пиратами. Во всяком случае, по мачтам они лазили с той же ловкостью, что и в мире мастера Альберта.

Уже несколько дней на борту царило спокойствие и умиротворение — черти не подбивали капитана на кровавые подвиги, да и сам Чарльз пока не рвался вершить разбой, — плавание было приятным, море тихим, и атмосфера совершенного блаженства застилала, казалось, все вокруг.

Именно в один из таких сладостных моментов, стоя на мостике и любуясь морскими волнами, капитан, скользнув взглядом по палубе, вдруг заметил знакомую рыжую шевелюру, и настроение его тотчас же испортилось. Чеслав вел себя, казалось бы, мирно, очень спокойно и ненавязчиво — переходил от одного матроса к другому, улыбался каждому, кивал и что-то говорил, опять что-то говорил, капал на мозги честным морякам!

Чарли, ощущая свою ответственность за этих людей, за их жизнь, честь и достоинство, торопливо сбежал вниз, дабы переключить внимание оборотня на себя.

С первого взгляда стало понятно, что Чеслав доволен. Доволен до такой степени, что, кажется, даже не лелеет больше своих жутких планов, не желает подбивать ребят на совершение противоправных действий… И причиной этого благостного расположения духа могло быть только одно — Чес привел в исполнение какое-то из своих мерзких намерений, и сильно навредил нормондцам. Последняя догадка Бешенного совершенно не вдохновляла, но, к своему сожалению, в ней он был уверен почти абсолютно. И, не желая зла своим друзьям он, тем не менее, жаждал выяснить подробности о злодеяниях рыжего, дабы при случае суметь помочь им.

— Чес! — окликнул старшего помощника он раньше, чем успел подумать об этом. Оборотень живо обернулся и, обнаружив серьезного, мрачного капитана, расплылся в широкой улыбке.

— Бешенный! Рад видеть тебя в добром здравии, старый друг, очень рад. Как кстати, что ты окликнул меня — я как раз тебя искал.

— Зачем? — подозрение в голосе Чарли скрыть удалось, но вот взгляд его выдал. Собеседник, не прекращая улыбаться, легко пожал плечами.

— Показать кое-что хочу… не на людях, — он поманил капитана к себе, — Идем, идем, капитан, увидишь. Тебе понравится, обещаю.

— Да что б меня на рее вздернули, если я хоть одному твоему слову поверю! — мигом вспыхнул капитан, однако же, к негодяю шагнул, считая своим долгом держать его под контролем. Чеслав ухмыльнулся и, дождавшись, когда «старый друг» подойдет поближе, панибратски обнял его за плечи.

— Побереги шею, капитан, не для пеньки она у тебя, — он прищелкнул языком и, увлекая грозного Бешенного вперед, негромко промурлыкал, — Тем более, что скоро тебе вновь предстоят подвиги…

— Гром и дьяволы! — Чарльз передернул плечами, сбрасывая руки помощника, — Не смей мне указывать, гиена сухопутная! Я под твою дудку плясать не стану, никогда Бешенный никому не подчинялся!

Рыжий, самодовольно хохотнув, хлопнул его по спине, подталкивая вперед.

— Узнаю своего капитана! Да не вспыхивай, Бешенный, не надо, я ведь не на виселицу тебя веду. Всего-навсего к штурвалу, идем же, идем…

— И какого осьминога тебе надо у штурвала? — подозрительно осведомился капитан, однако, слегка успокоенный, вперед все-таки пошел. К штурвалу, так к штурвалу, может этот придурок думает, что там подслушивать их будет некому. Секреты какие-то на ровном месте сочиняет, тьфу просто, кретин сухопутный! А ведь лгал когда-то, прикидывался морским волком, а на деле? Сухопутный шакал — вот он кто, проныра, вечно выдумывающий гадости для других!

— Ну, вот штурвал, — Чарли упер руки в бока, останавливаясь в нескольких шагах от рулевого, — И чего?

— Боб, прогуляйся пока, будь добр, — Чес широко улыбнулся, подходя к последнему и, хлопнув его по плечу, легонько толкнул, — Ну, давай, не трусь — я послежу за курсом. У нас с капитаном дело конфиденциальное.

Толстяк Боб, получивший в былые деньки прозвище Добрый Боб, бывший на военном корвете коком, а на фрегате получивший место рулевого, недовольно заворчал, выпуская штурвал.

— «Дело» у них, «конфиденциальное»! — передразнил он старшего помощника, — Чуть что дело, а как с курса собьемся — Боб виноват будет? Ну, нет, дьявол прокляни мою кровь, надолго я штурвал не брошу! Дай-ка закреплю его… Чес, да чего ты?

Рыжий легко, но уверенно оттолкнул рулевого, не позволяя закрепить штурвал и широко, совершенно очаровательно улыбнулся.

— Проваливай, собака, — голос его прозвучал достаточно холодно, чтобы Боб почувствовал, что «начальство» не в духе, — Нам с капитаном поговорить надо о том, что твоим ушам рановато слышать.

Толстяк растерянно заморгал, потом тяжело вздохнул и, обреченно махнув рукой, отправился куда-то в сторону фок-мачты, бормоча на ходу, что коли так, то он бы рому глотнул.

Чарли проводил его неодобрительным взглядом, но говорить ничего не стал, предпочитая излить недовольство на собеседника.

— Тебе кто право дал, собака рыжая, моими чертями помыкать?!

— Заткнись, капитан, — лениво бросил оборотень и, хмыкнув, окинул его задумчивым взглядом, — Мне нравится твоя дикость, Чарли. Очень нравится, всегда нравилась, я поэтому и пошел за тобой когда-то. Но в этом мире тебе сложно найти ей применение, она рассеивается впустую, увы, увы… Думаю, я смогу помочь, — желтые глаза сузились; в них заплясало нехорошее пламя, — Помогу тебе дать выход ярости, сумею направить твои пушки в нужную сторону, капитан! Ты помнишь, я сказал, что ты не заметил, как окропил своей кровью корабль?

Бешенный, чувствуя всей душою, всем сердцем подвох, настороженно кивнул, внимательно глядя на собеседника. Чеслав вздохнул.

— Это удивительная магия, Чарли, крещение кровью, это нерушимая связь крестителя с окрещенным предметом… Прекрасная, прекрасная магия. Особенно потому, что если окрещен корабль, то управляющий кораблем будет управлять и крестителем.

Чарли вздрогнул, начиная понимать, зачем треклятый мерзавец подвел его к штурвалу. Скользнул взглядом по Чесу, отметил, что к штурвалу тот стоит непозволительно близко… Оборотень неспешно протянул руку.

Бешенный, действуя скорее по наитию, почти неосознанно, рванулся вперед, вцепляясь в горло мерзкому ублюдку… но не успел. Когда его пальцы коснулись шеи старшего помощника, рука того уже лежала на штурвале. Когда пальцы сжались, рука слегка повернула штурвал, меняя курс корабля, меняя курс капитана.

Пальцы разжались; Чарли отступил, не понимая, почему не может задушить мерзавца. Почему больше не хочет этого делать…

— Ну, что же, капитан, — старший помощник криво ухмыльнулся и легко хлопнул капитана по плечу, — Пора в бой.

Чарли ответил тихо, хрипло и уверенно, совершенно убежденно, без малейшего сомнения.

— Я сделаю, что ты скажешь.

Виктор сидел у кровати своей маленькой дочери, когда неожиданно заметил бегущего по прикроватному столику белого паука. Тот, тоже поняв, что его заметили, подбежал к краю столешницы и замер в ожидании чего-то. Графу почудилось, что паук смотрит на него, что он пытается что-то сказать, передать…

Он глубоко вздохнул и, действуя по какому-то странному наитию, подставил пауку руку. Тот легко взбежал по рукаву на плечо и приблизился к уху.

— Иди… в ссвои покои… — послышался свистящий шепот, и Вик, еще раз вздохнув, слабо улыбнулся. Затем протянул руку, погладил спящую девочку по волосам и, поднявшись, резкими шагами направился не в свои покои, а в свой кабинет — место настоящего уединения, где он мог спокойно побеседовать со старым знакомым.

Там он остановился и, убедившись, что дверь плотно закрыта, и в тайном ходе из библиотеки не спрятался никто из шаловливых отпрысков, нахмурился.

— Ты обещал, что мои дети не пострадают, — негромко вымолвил мужчина, — Говорил, что Чеслав не станет проклинать мой замок… Но вот замок уже проклят, и дочь моя умирает! Как ты можешь оправдать это, Анхель?

Паук легко скользнул вниз по его рукаву, сбежал по одежде и, наконец, добрался до пола. В кабинете словно вспыхнула молния, ярко высвечивая высокую фигуру появившегося вораса.

Он был по-прежнему бледен, но сейчас выглядел как будто старше, был очень серьезен и где-то даже мрачен.

— Не я передвигаю время в произвольном порядке! — в голосе Анхеля зазвенела сталь: обвинения в свой адрес, как и в адрес друга, мужчина полагал несправедливыми, — Если кого и следует винить, так это твоих ненаглядных родственничков, черт бы их побрал! Они рушат мне все планы, не дают сделать то, зачем я пришел сюда, не дают… — он внезапно осекся и продолжил не так, как планировал, — Не дают спасти тебя!

Виктор, стоящий к ворасу вполоборота, резко повернулся, взирая на него в упор.

— Мои родственники? Ты же говорил, что это бандиты с большой дороги, негодяи, что мне только кажется…

— Тебе только кажется, Вик, — альбинос устало вздохнул и, покачав головой, присел на край большого письменного стола, скрещивая руки на груди, — Говоря о твоих родственниках, я подразумеваю их, оставшихся в настоящем. Они, должно быть, следят за происходящим здесь, поэтому передвигают время…

Граф, чувствуя, что запутывается еще больше, нахмурился и недоуменно потряс головой.

— Но зачем им это? Мои родные никогда не желали мне зла, зачем бы им заставлять меня вновь проходить через этот ужас? Может быть… Анхель, может быть, это не они, может, это Чеслав?..

Ворас поморщился — людская глупость всегда претила ему.

— Для того, чтобы передвигать время, чтобы заставлять события сменяться с огромной скоростью, нужно обладать способностями хранителя памяти, Вик, а Чес таковых не имеет. Мой друг, безусловно, очень способен, но, увы…не настолько. Умей он это, полагаю, он бы скорее помог нам с тобой, а не мешал.

— Помог бы вам, господин Анхель, — мрачновато уточнил Вик, — Вы сами говорили, что меня он не выносит.

Анхель задумался — паук, он сплел настолько хитрую паутину лжи, что теперь и сам путался в ней. Ведь и в самом деле, говорил же Виктору, что Чеслав терпеть его не может… Надо как-то выкрутиться.

— Я думаю, — медленно начал, наконец, ворас, — Что, имей Чеслав силу хранителя памяти, имей он возможность отслеживать события, происходящие в прошлом… он бы увидел, что тебе стоит доверять, он бы услышал мой план, и помог бы ему осуществиться. Ты помнишь — я ведь хотел, чтобы проклятия не существовало, чтобы Чес спокойно жил в замке!

Виктор немного поник. Он помнил.

— Но тогда получается… из ваших слов следует… что мои родственники видели и слышали все это и решили мне помешать?

Ан тонко улыбнулся — манипулировать чувствами Вика он всегда умел, и сполна пользовался этим умением в прежние времена. В конечном итоге, настроили же они с Чесом Виктора против Рене! Настроят и снова.

— Ну, что ты, Вик, что ты… — Анхель прижал руку к груди, — У меня и в мыслях не было, что твои родные могут так поступить, что они могут предать тебя, заставить тебя вновь пережить смерть детей! Нет, я полагаю, что они просто излишне увлеклись своим желанием помешать Чеславу, настолько, что забыли о тебе.

Вик помрачнел — в словах собеседника, безусловно, имелось рациональное зерно, он верил ему, верил всегда… и все-таки хотел убедиться точно, досконально, памятуя о том, что родные его призывали ворасу не доверять.

— Когда они пришли к поместью моих родителей… — медленно начал он, — Ну… те, разбойники, как вы говорите. Вы лично обращались к ним, как к моим родным, вы отравили мастера!

Анхель остался невозмутим.

— Ну, Анутан не был первым, кто взял себе такое имя, да и магов в этом времени предостаточно. Виктор-Виктор, зачем ты веришь провокациям негодяев? Они же всеми силами стремились запутать тебя, я не удивлюсь, если они придут вновь! И, может быть, поняв в прошлый раз, что ты видишь в них знакомых, постараются ими же и прикинуться…

— Да?.. — Вик сжал губы. Объяснения ему убедительными не показались. Ворас, прекрасно понимая, что на сей раз придумать убедительную ложь ему не удалось, начиная с неприятием догадываться, что опутать основателя рода де Нормонд своей паутиной ему в этот раз будет много сложнее, глубоко вздохнул.

— Если не веришь мне, Вик — проверь! Тот мальчик, один из разбойников, молодой негодяй… не знаю, в образе кого ты его видел, он ведь предложил тебе поединок? Если они пожалуют вновь — почему бы тебе не согласиться? Может быть, увидев, с какой яростью этот мальчишка пытается тебя заколоть, ты поверишь мне…

С Альжбетой ла Бошер Тьери был знаком еще до того времени, когда ее сын, великий мастер Альберт, создал свой идеальный мир. Был знаком с ней, был даже дружен, однако, с подобной просьбой обращался впервые.

Найти место обитания старой ведьмы магу удалось без особых проблем — сведущий в самых разнообразных видах колдовства, многое узнавший благодаря учителю Альберту, он был способен использовать магию и для поиска нужной персоны.

Тем более, что Альжбета, к его вящему удивлению, и не пряталась.

Они обитала все на том же месте, в том домишке, где когда-то принимала Чеслава, где готовила по его приказу зелье, принесшее столько вреда обитателям замка Нормонд[1] и, по-видимому, до сих пор ждала, что еще понадобится этому оборотню. А может быть, и лелеяла надежды на неожиданное возвращение сына, питающего к ней столь горячую неприязнь — об этом не нам судить.

Не судил об этом и Тьери, подходя к дому старой знакомой и с легкой улыбкой замечая дымок, вьющийся над трубой. Альжбета была дома, и это не могло не радовать.

Он постучал. Внутри что-то упало — по-видимому, ведьма не ждала гостей, и приходом их была почти напугана.

— Кто там?.. — в дрожащем голосе ее нескрываемо звенел страх, и мужчина вздохнул. Бедная женщина, как же ее запугал этот рыжий выродок…

— Это я, Альжбета. Тьери.

Женщина ахнула и, торопливо распахнув дверь, без церемоний бросилась старому другу на шею. Тот, смеясь, мягко отстранил ее, успокаивая.

— Господи, Тьери! — Альжбета прижала руки к груди, не в силах унять счастье, — А я уже боялась, что это Чеслав вновь пришел по мою душу… Заходи, заходи скорее, что же ты стоишь?

— Значит, ты знаешь, что он сбежал? — маг, заходя внутрь домика, быстро глянул на старую подругу. Та помрачнела.

— Увы, да, друг мой, увы. Я предвидела это и была почти не удивлена, когда все знамения сошлись… когда замок рухнул… — она сжала губы и, покачав головой, переменила тему, — Скажи же, скажи скорее, как мои родные? Как Антуан, как Татьяна, Анри?

Тьери несколько замялся — рассказать ему предстояло по-настоящему много, и сообразить, с какого места следует начинать, было мудрено.

— Ну… Сложно ответить однозначно, Альжбета, очень сложно. Учитель сейчас в прошлом, вместе с Татьяной и еще с несколькими нашими друзьями, пытается добраться до Рейнира, чтобы узнать… — он сжал губы и обреченно махнул рукой, — Узнать, как спасти Анри. Охохо, я только сейчас понял, насколько напрасно их путешествие! Они же ничего не знают, не знают, что Анри победил магию дыхания, не знают, что Чеслав взял их с Эриком в плен!..

— Остановись! — женщина, чьи глаза с каждой сообщенной новостью расширялись все больше и больше, прижала руки ко рту, — Мой маленький правнук сумел одолеть магию дыхания, сказал ты? Но кто же навел ее на это бедное дитя, на это невинное…

— Анри двадцать один год, — перебил ее собеседник и только сейчас позволил себе присесть на невысокий топчан, стоящий недалеко от камина, — Он уже давно не маленький, Альжбета, и далеко не так невинен, как тебе думается. Парень повзрослел, возмужал, и уже несколько раз открыто противостоял Чеславу, причем вполне успешно. Магию дыхания навел на него оборотень… Анри за это ударил его, не обращая внимания, что тот скован.

Альжбета попыталась утаить улыбку, но не смогла и замахала перед носом рукой.

— О, извини, друг мой, извини… но, признаться, я безмерно горжусь моим правнуком — он достойный наследник благородного рода, достойный потомок великого мастера! — упомянув Альберта, женщина немного погрустнела, — Мой сын… так и не желает ничего обо мне слышать?

— Мы с ним об этом не разговаривали, — обтекаемо отозвался маг, не желая совсем уж расстраивать старую подругу, — Но, если честно… я не думаю, чтобы он был рад, узнав, что за помощью я обратился к тебе.

Альжбета изумилась столь искренне, что даже не подумала, как глупо выглядит с открытым ртом.

— Так ты пришел просить о помощи?? Но в чем я могу помочь?

Тьери глубоко вздохнул и, сцепив руки в замок, чуть подался вперед, облокачиваясь на свои колени и внимательно глядя на собеседницу.

— Не «в чем», Альжбета. А «против кого».

Других объяснений не потребовалось. Ведьма замотала головой, испуганно отступая и вытянула перед собой руку в останавливающем жесте.

— Нет! Нет, Тьери, прости… прости меня, друг мой, но я не могу, не могу пойти против него! Он силен, он много сильнее меня, он… он способен даже убить…

Мага такой ответ не удивил — чего-то подобного он и ждал, идя сюда, и морально приготовился убеждать старую подругу. Тем более, что аргументы весомые у него имелись.

— А если я скажу… — медленно начал он, — Что у тебя не один правнук… а трое? Если упомяну, что твоя правнучка имеет явные способности к магии линий? Твоей семье нужна помощь, Альжбета. Разве любовь к ним не сильнее страха?

Женщина медленно опустилась на стул и закрыла лицо руками. Старый друг уговаривал ее фактически пойти на смерть, выступить против того, кого она смертельно боялась… а отказаться значило бы предать семью. Сын не простит ей еще одного предательства, ни за что не простит! И неважно, что сам он, быть может, и вовсе не попросил бы ее о помощи — он сейчас далеко, а его дети, его внуки, наследники его силы сейчас практически беззащитны… Но на что может быть способна она?

— Нас не так уж и мало, и мы не так уж слабы, — Тьери, видя, что собеседница никак не решится, предпочел продолжить, — Мы защитим тебя от него, Альжбета, тебе нечего бояться! Единственная помощь, о которой я прошу — магия линий. Помоги Аде освоить ее, научи девочку защищать себя и брата! Я не прошу тебя выходить против Чеслава, только вот… — он на миг примолк, затем тихо закончил, — Сейчас он ополчился и на моего сына. Сейчас… когда он использовал крещение кровью, когда подчинил Чарли себе…

— Он это сделал?? — женщина, отняв руки от лица, воззрилась на старого друга с нескрываемым ужасом, — О, Тьери, мой бедный друг! Что же ты переживаешь сейчас? Я… я помогу тебе, друг мой, помогу вам, я окажу любую помощь. И пусть… пусть даже это будет последнее, что я сделаю в своей жизни.