Меч, павший в глубины отчаяния (СИ)

Искусство ши. Взаперти собственных чувств

Отринув всякие мысли, императрица, направляясь к ожидающим мечникам, хутко вытерла слезу и продолжила свой путь. Стоило ей только приблизиться к странникам, как те мигом осознали, о чем будет идти речь; и не передать словами ту испытуемую радость-облегчение после слов: «Ступайте. Она ждет вас». Путники воодушевленно поднялись да мигом подались в покои своего компаньона.

Войдя в комнату, товарищи заприметили нанаши, что выглядела гораздо лучше с их последней встречи. Сидя на мрачной кровати, её кожа, что недавно походила на омертвевшую, сияла, а белоснежные волосы купались в лучах солнца. Сияла и её легкая улыбка. Лишь только рана, что просочилась через бинты да одеяние напоминала о трагедии минувших дней.

— Чему так радуется наша беспечная дева? — вопросил Нозоми.

Едва слышно посмеявшись, сомкнув глаза, она произнесла:

— Меня отвергли.

— И почему же ты улыбаешься? — с недопонимаем выпалил Юцуна.

— Это не улыбка. Это боль, печаль и неугасимое отчаяние, что сокрылись в глубине моей души.

— Кто, позволь поинтересоваться, успел тебя отвергнуть, покуда ты была без сознания?

— Кенко, друг мой, Кенко.

Странник вопросительно взглянул на мечницу, пытаясь выведать более точный ответ.

— Я предложила присоединиться к нашему странствию, но мне отказали. А жаль, мне уже успела полюбиться эта миловидная девчушка.

— Ушам своим не верю, — выпалил Юцуна, — «предложила присоединиться к нашему странствию», «миловидная девчушка»? Нанаши, ты в своем уме; она тебе точно ничего там не выбила из головы?

— Насколько мне известно, — продолжил, перекинув взор на рану, — нанаши целились в бок, а не главу.

— Да знаю я, но ты вообще слышишь, что она говорит? Ей что, нравятся покушения на себя?

— Ну что ты, вовсе нет. Я предпочитаю вершить покушения на других.

Путники переглянулись. Вновь повисла неловкая тишина. Пытаясь сгладить углы весьма странного разговора, Нозоми протянул катану девушки.

— Мы нашли хигин Сакацуя.

Нанаши, расплывшись в улыбке, приняла меч и, аккуратно поглаживая острие, выказала:

— Я в вас не сомневалась. От всей души благодарю.

— Ты бы знала, сколько нам пришлось пережить, чтобы достать его! — вновь выказал Юцуна. — Сначала, мы бегали туда-сюда по действительно страшным коридорам с разными странными картинами. Потом, мы забрели в какое-то неясное место и как — бум! Перед нами, из ниоткуда, явился дух, да ещё и какой страшный. Я не на шутку перепугался. А потом, он повел нас в очередное странное место этого чертового лабиринта, пока мы не пришли к твоему хигину. Он был весь покрыт льдом, пока тот призрак не исправил ситуацию…

— Хигин, покрытый льдом? — прервав рассказ парня вопросила мечница.

— Да! Что ты с ним делала такого, что он был похож на тебя же саму в приступе смерти?

— Не знаю, — не предаваясь печали произнесла девушка, — я ведь не помню ничего.

Понимая, что такой вопрос был выказан наобум, мечнику стало не по себе.

— Ладно, извини. Это было слишком… — пытаясь подобрать слова протянул он.

— Необдуманно?

— Невежливо, — вымолвил Нозоми.

Странник, закатив глаза (ведь не любил, когда Нозоми оказывался прав), вынужден был согласиться.

— Не думай слишком много о подобном, иначе тоже утеряешь воспоминания. Все хорошо.

— А, ну, да.

— Нанаши, — неожиданно обратился Нозоми, — когда мы сидели в гостевой, сверху доносились звуки вашего диалога с императрицей. О чем вы разговаривали, помимо вступления в «Генезис»?

Вопрос товарища заставил призадуматься девушку. Разговор с Кенко был весьма насыщенный, но она и знать не знала, что именно желал услышать спутник: о раскаяниях императрицы, о правде, сокрытой в её силе, о женщине с портрета или о замыслах их же группировки.

Тогда, в голову мечницы пришла одна идея.

— О её силе.

— И что же ты узнала?

— Сначала, давайте переведем дух за миской вкусного яства, — вымолвила, взгляну на входную дверь. — Войди, Кенко.

Скитальцы одновременно взглянули на дверной проем, в котором, с маленьким столиком, на котором была миска риса и тофу, стояла императрица.

— Я не помешала вашей беседе?

— Ничуть.

Направившись к онне-бугэйсе, та поставила еду и, поклонившись, пожелала приятного аппетита.

— Благодарю за столь любезный жест, Кенко.

— Я и для вас приготовила еду, — обратилась императрица к странникам, — идите за мной.

— Наконец-то я поем чего сытного! — выпалил Юцуна.

Императрица вяло усмехнулась и уже собиралась покинуть комнату.

— Кенко, — окликнула нанаши, — у нас с ребятами есть к тебе серьезный разговор. Не забудь прийти.

Ни странники, ни Кенко не догадывались, что на уме у молодицы, потому, оставаясь в неведении, девушка кивнула и вместе с мечниками удалилась.

Принявшись за приготовленную владычицей замка еду, нанаши не могла не восхититься столь питательным и потрясающим яством. «Сия снедь так вкусна из-за простоты или бушующего во мне голода после очередного пробуждения?» — вопросила про себя мечница.

Товарищи также заполучили по миске риса с тофу. Они не привыкли есть простые блюда сродни этого, ведь в «Девятнадцати великих силах» их глава, Окубо Кэтсеро, имел особое расположение в Зансатине, потому и готовили им лучшие повара Фумецу; однако, не стоит отрицать тот факт, что такая легкая и простая стряпня пришлась им по вкусу.

И вот, подкрепившись да набравшись сил, настало время того самого серьезного разговора. В окружении четырех мечников, нескольких оболочек душ и того самого портрета на стене, даже просторная опочивальня императрицы казалась до ужаса маленькой. Трое из них встали в шеренгу напротив нанаши и, как провинившиеся котята, дожидались своего наказания.

— Кенко.

— Да, — уверенно вымолвила она, ступая на шаг вперед.

— Юцуна.

— Здесь! — выпалил, как из пушки, и также приблизился вперед.

— Нозоми.

Мечник безмолвно кивнул и сделал шаг навстречу к девушке.

— Итак, — взирая на робких товарищей продолжила та, — у меня к вам очень важный вопрос.

Настал этот момент. Они ждали. Странница оставляла неясное предвкушение, благодаря чему любопытство товарищей перемешалась с опаской неведомости и неожиданности. И вдруг, девушка вымолвила:

— Хочу вопросить, — вновь пройдясь по лицу каждого из присутствующих, словно видя их насквозь, — вы почему такие напряженные? Я не собираюсь вас убивать.

Они ожидали всего, но явно не этого. Их разум вообразил невиданные сценарии, что сами ввели себя же в заблуждение.

— Ты говорила про серьезный разговор, — начал старший мечник, — о чем же он?

— О, ты прав, — лукавым голосом продолжила, — но для начала, присядьте.

Мечники присели, кто куда мог.

— Кенко, я хочу поговорить о твоей силе.

— Моей силе? Хочешь оповестить всех о правде, что ты недавно разузнала?

— Не думаю, что в этом есть эдакий смысл.

— Тогда, о чем же?

— Не уверена, как много другим ведомо что-то о подобной силе, но мне все хочется расспросить тебя о нечто, именуемом хакаем, таном и о тех возгласах.

— Ох, — протянула странница, — это все элементы искусства ши.

«Искусство ши…» — размышляла над сказанным девушка.

— Вам что-то известно об этом? — обращалась та к спутникам.

— Это древнее искусство владения мечом и его душой, что испокон веков изучалось в различных кланах и благородных семьях. В силу своей бедности, фумчане низших сословий не могли обзавестись сенсеем ⌜⁴⁹⌟ и приступить к изучению сего искусства; но в редких случаях, им это удавалось, хоть и не всегда на полную.

— А ещё, искусство ши очень скучное, — выказал Юцуна. — Я не знаю, кем были люди, что достигли ступени абиты, но явно не простыми смертными.

— Поэтому не все мечники, посвятившие свою жизнь изучению ши, смогли взойти не то, что на ступень абиты, а и на умы иль пона.

Выслушав разговор мечников, нанаши, отныне думала лишь обо всех этих ступенях и прочих элементах сего пути.

— Сможете ли вы просветить меня в детали этого учения?

— Вряд ли. Ши — тонкое искусство, рассказ о нем будет слишком перегружен и непонятен.

— Весьма досадно…Оно меня заинтересовало.

Наблюдая за беседой странников, вдруг зазвучала и Кенко:

— У меня в библиотеке есть несколько книг, из которых вы можете вычерпать необходимые ведомости.

— Коль не затруднит, могу я попросить тебя отыскать их?

Императрица одобрительно кивнула и мигом удалилась.

— Нанаши, — обратился Юцуна, — ты такая беспечная. Как ты можешь доверять ей? Она в любую минуту может прихлопнуть нас здесь — и все, не увидать нам белого света!

— Почему бы и нет?

— Она подозрительная.

— Я тоже подозрительная, но ты ведь мне доверяешь.

На мгновение странник умолк, а после едко вымолвил:

— Вообще-то, я все ещё не уверен в тебе. Ты хитрая, как лиса, и никогда неясно, что у тебя на уме.

— Не доверяй ты мне, уже не находился бы здесь. Да и не волнуйся так, коль я могу оказаться твоим врагом, — вновь лукаво вымолвила странница.

— Я здесь по своему желанию, не волнуюсь, и ты не мой враг. То есть, мой, но это пока не точно. И вообще, хватит вводить в заблуждение! Мне будет все равно, если мы лишимся нашего лидера, после того, как покинули «Великие силы», примкнули к какой-то безымянной бродяжке и направили против себя не только меч господина Кэтсеро, но ещё и других девятнадцати мечников!

— Что за инфантильность, — отчаянно выказал Нозоми.

Очередной конфликт из ниоткуда продолжался, покуда не прибежала Кенко с целой стопкой книг.

— Вот, — поставила книги на пол, — возможно, вы сможете найти здесь что-нибудь полезное.

Утихомирившись, мечники принялись перебирать каждую рукопись, в которой можно было бы найти не только уйму воды и разбросанной информации, а и четкого краткого сведения.

Так они перебирали вторую, третью, но все учения рассчитаны на поэтапное изучение ши, а ведомости слишком расплывчаты. Однако, перелопатив всю стопку с различными книгами, Юцуна сумел отыскать то самое идеальное повествование — лаконичное, четкое и понятное. Он передал его нанаши, и та принялась вычитывать первые странички. В них говорилось так:

«Искусство ши — непревзойденное учение о силе разума, мира и разрушения, что основал Шибурико Азэми ещё в далеком прошлом. Сейчас сие учение — основа всех основ для умелого, а главное эффективного использования как сил орудия, так и его владельца.

Каждому самураю ведомо такие слова как хакай, тан, и некоторые считают, что могут наловчиться им без особых усилий, но это мнение ошибочно.

Хакай — сила/умение, а тан в нем — ступень. Использование тана, варьирующегося от второго до наибольшего на сей момент, пятого, требует невозмутимого спокойствия, концентрации и самообладания. Однако это не значит, что первый тан легче заполучить или же считать, что, преобладая всеми этими качествами, каждый пон или ума сумеет овладеть техникой абиты. Для этого нужно проникнуться искусством ши, дословно — искусством смерти.

Само искусство повествует об разрушении, исходящего из слова хакай. Это одна из трех ступеней в познании ши. Первая ступень называется чино, означающая «разум». Никто не смеет сеять разрушение, если не обладает здравым смыслом и высоким коэффициентом интеллекта. Тех, кому удалось преодолеть первую ступень, называют понами или же пешками, ведь они — слабейшие фигуры, стоящие на шахматной доске, что располагается на грани жизни и смерти. Второй идет хейва, означающая «мир». В искусстве ши гласится так: «Кто желает нести лишь раздор, презирая мир и его порядки, — глуп и надменен, — враг сам себе. Кто не в ладах с собой и орудием, с которым связана его душа, — не ведал мира во всем мире. Кто не ведал мира и не нес его на землю — не смеет нести и разрушение». Запутанно, сложно, но именно первые два пути и степень умы, эдакого коня на той же шахматной доске, позволяет мечникам приблизиться к абитам, так называемым вершителям, ладьям. Каждый из них умеет использовать как минимум один тан хакая, ведь те, кто превзошел учеников пон и ума, постиг высшего разума и жил в мире во всем мире, — получил доступ к разрушению.

Чаще всего, абиты не превосходят свой предел, варьирующегося от одного до двух танов. Тогда к ним на замену идут зайнины — грешники и безбожники, короли. Чаще всего, всех обладателей хакая в простонародье, незаслуженно, нарекают именно так. В искусстве смерти есть свои пределы, и использование третьего тана да свыше, несущих абсолютные бедствия, под запретом. Они теряют первые две ступени, что противоречит гласу ши, при этом, все равно считаются последователями сего искусства, хоть и бывшими, занимающими высшее расположение в обществе. Зайнины могут обучать желающих искусству ши, но сами не смеют совершенствовать собственные навыки у сенсеев: им уготован одиночный путь.

В мире есть лишь два человека, постигших пятый тан: Асура Хомма и Масару Яно. Их имена слышал каждый как в обольстительной, так и в отталкивающей манере.

Асура Хомма — бывший император Фумецу и, по совместительству, сёгун ⌜⁵⁰⌟, прославившийся на весь мир. Правление клана Хомма было длиннейшим в истории, покуда царь соседнего государства, Александр Цымыш, не сверг главу рода. О потомках его по сей день нет никаких вестей. Предположительно, все они мертвы.

Масару Яно же ничем таким не прославился. О его жизни нет и малейших записей, кроме как «странствующий пьянчуга».

Эти люди — сильнейшие, но даже над ними смогли взять верх. Помимо искусства ши, в которое фигурируют три ступени, а хакай — одна часть из них, существует определенный круг людей, что не имеют общего название, но, в силу своей способности, зовутся гонши.

Гонши, или формула — подлинное изучение искусства ши, всецело превосходящим его, путем различных экспериментов над телом, разумом и душой мечника. Особенность такого эксперимента предоставляет быстрое раскрытие потенциала и открытия формулы, своеобразного «хакая» в ши. В народе этих самураев прозвали хошики, но в узких кругах именуются формула-юзерами. Зачинщиком подобного безумия стала неустановленная особь, происходящая из империи Дунфан. По найденным сведениям, численность сих воинов не превышает пятерых, но до сих пор в мире не встречалось ни одного формула-юзера. Единственный человек, обладающий схожими по описанию способностями, но полностью отрицающий свою связь с гонши, является заключенный Ясураги Гэндзи…»

Дочитав краткие ведомости о двух искусствах, — ши и его аналогу гонши, — мечница стала анализировать те, и вскоре обратилась к товарищам.

— Какие здесь прикольные картинки, — невзначай вымолвил Юцуна. — Ты узнала что-нибудь полезное, нанаши?

— Да. На удивление, эти две странички оказались достаточно информативными.

— Вижу, там и про гонши есть. Что думаешь об этом? — вопросил Нозоми.

— Хм, должна сказать, что эта часть заинтриговала меня больше всего. Например, какие именно эксперименты ставит эта персона из империи Дунфан, и как ей удалось прийти к такому умозаключению.

— Меня тоже привлекают хошики, но правда о них неведома никому.

— Знаешь ли ты что-нибудь о такой личности, как Ясураги Гэндзи?

— Помимо того, что он сидит под стражей уже как одиннадцатый год — ничего. Если хочешь вопросить о его связи с гонши — забудь об этом.

Эта мысль имела право на существование, но доводы странника все же звучали правильнее, потому девушка, без малейшего упрека, кивнула.

— Ты как никогда прав, Нозоми, однако сейчас меня интересует одно, — обратилась к своим товарищам, — изучал ли кто-нибудь из вас искусство ши?

— Я пробовал, — промолвил младший странник, — но эта задача оказалась непосильной даже для меня.

— Так, а ты, Нозоми?

Какое-то время путник молчал, обдумывая подходящие слова.

— Я никогда не гнался за изучением ши. Мне хватает мастерства владения мечом, но кое-что я таки знаю о нем.

— До чего же ты силен, раз смог стать вторым номером при Окубе Кэтсеро без использования всего потенциала меча? — заинтриговано вопрошала странница.

— Я вовсе и не силен. Причина сего кроется в моих взаимоотношениях с главой и контрактов, что нынче исчерпали свою силу.

Уловив некоторые недоговоренности, девушка спокойно согласилась со словами мечника.

— А знаете ли вы такого человека как Масару Яно?

Все единолично призадумались и отрешенно мотнули головой.

«Выходит, это ошибка? — задумалась девушка, но сразу же опустила эту мысль. — Нет, возможно этот человек скрывается под другим именем, ведь он один из гениев; но какова причина того, что, в противоречии, никто даже не знает о нем?»

Выбрасывая из головы ненужные вещи, нанаши протянула книгу Кенко и произнесла:

— Спасибо за столь любезный жест, Кенко. Я отвечу на твою помощь в будущем.

— Не пойми превратно, я помогла тебе не с надеждой получить что-то взамен, мне просто… захотелось помочь?

— А я постараюсь не забыть того, кто помог мне, и вспомнить тех, кому должна.

Кенко в очередной раз застали врасплох собственные чувства. Вот так вот легко и просто разговаривая не только с нанаши, но и другими мечниками ей приходилось по нраву. Сердце неустанно билось при каждом вымолвленным слове, а дыхание учащалось в больше и больше. Она хотела быть одной из них. До чего же она сего жадала, что готова была хоть прямо сейчас, стоя на коленях, попросить забыть отказ и взять её с собой в путешествие, но страх оказаться лишней, познать, что ты не с теми людьми и не в то время, бросить все и быть преследованой армией Цымыша, как беглянка, останавливало девушку; и от этого ей было так горестно.

— Ты в порядке? — обратился к Кенко Нозоми.

— Да, я… Пойду отдохну немного, надеюсь, вы не возражаете?

— Нет, — вновь заглянув в лицо девушки, вымолвила онна-бугэйся, — но, быть может, ты хочешь о чем-то спросить меня?

Сердце императрицы замерло. Хотела она было вымолвить то самое желание, но вместо него ответила кратко:

— Нет. Ничего.

— Тогда можешь приходить к нам в любое время. Я буду ждать тебя.

— Несомненно.

— И ещё, не окажешь ли ты нам услугу остаться здесь ещё на малость денниц?

— Оставайся, покуда полностью не оправишься.

— Благодарю я тебя вновь, Кенко.

Завершив свою беседу со странниками, императрица подалась в одну из комнатушек первого этажа, убегая от собственных блаженств. Быть может, она пожалела, что согласилась оставить бродяг в своем имении ещё на несколько суток, но не выгонять же раненную, да ещё и по твоей вине. Был в этом и плюс, ведь Кенко сможет насладиться их компанией ещё самую малость, всего пару деньков, и вернется к коротанию днин в кристально чистом, но темно-тусклом замке.

— Исходя из ваших домыслов, — обратилась нанаши, — много ли последователей ши осталась на сих землях?

— Много. Очень много.

— Сейчас это учение так-то утеряло свою популярность и уже не используется, но жители вовек не забудут его. Это та часть культуры, которой они непреклонно гордятся, — выказал Юцуна.

— Если ты так заинтересована во встрече с другими последователями ши, поправляйся скорее и мы отправимся в Тейменто. Не гоже пропускать забавы этого города, ведь они — его изюминка.

— Коль ты так благоволишь, не посмею я оттягивать момент нашей приятной встречи как «Генезиса» с местом радости и веселья. Пробудем здесь парочку дней и под самой яркой ранней зарей выдвинемся в путь.

— Какой хороший выбор, Тейменто — лучшее место, где я успел побывать за свою жизнь! — огласил вспыльчивый паренек.

— Ты говоришь так про любой город, где бушевать и веселиться — не вето ⌜⁵¹⌟.

— Может и так, но Тейменто — особенный. Я бывал там всего раз, но до чего же там весело!

— Уж здесь-то на любителя.

— Ваши рассказы заставляют меня полыхать от желания встречи лицом к лицу с сим городом и его особенностями, — заинтриговано молвила нанаши. — Надеюсь, судьба позволит нам насладиться тем временем вдоволь.

Так и продолжалась беседа странников, что морально готовились к новым приключениям целый день, покуда ясное солнце не запряталось за линию горизонта, повествуя об окончании очередной насыщенной денницы, а на смену ему явилась Селена⌜⁵²⌟, что освещала путь заблудшим и незрячим.