Мечебоец

Глава двенадцатая Аркона

— Нам сюда, — останавливая коня, указал он на берег озера. — Объедем его, спустимся вдоль русла старого ручья и к вечеру будем на второй заставе.

Неожиданно руки Рыси потянулись к луку. Радко схватился за меч. Слав перекинул на руку щит, о который тут же срикошетила стрела, выпущенная девушкой. Радко же бросился на свою подругу, но был сбит щитом вещего Олега и, покатившись по траве, упал в озеро. Мгновение спустя на щит обрушился целый град стел, но вскоре колчан Рыси опустел, и она потащила из ножен меч. В этот момент из озера выбрался Радко и, зайдя девушке за спину, плашмя ударил ее мечом по голове. Та без звука рухнула на траву.

— Ты в порядке? — спросил Слав.

— Нормально, — отозвался сын ведуна. — Правда, до сих пор не знаю, как не утонул, в кольчуге плавать небольшое удовольствие.

— А с ней что?

— Да ничего, очнется минут через сорок, — ответил Радко, забрасывая Рысь поперек седла ее лошадки. — Мне кто-то словно приказал убить ее. Он был так убедителен, его вкрадчивый голос вытаскивал из моей головы все дурное, что когда-то со мной происходило. И я пошел на нее. Но когда свалился в озеро после твоего удара, наваждение прекратилось. Спасибо, что не дал Рысь убить. Иначе бы я просто покончил с собой. Я ее полюбил, как только увидел в башне. Она стояла такая храбрая и красивая в свете костра с натянутым луком и стрелой, смотрящей мне прямо в сердце. Если вернемся живыми, я женюсь на ней. А ты что-нибудь почувствовал?

— Немного, — вспоминая свои ощущения, сказал Слав, запрыгивая в седло. — Мне показалась, что меня захлестнула ненависть, славно речная волна, что идет к берегу от ладьи. Но встретившись с плащом, она пошла дальше к вам, не тронув меня.

— Понятно, Ядун нанес свой удар, — собрав стрелы девушки, произнес Радко. Тяжело забравшись в седло, он намотал на луку повод лошади, на которой лежала Рысь. — Твой плащ защитил тебя, а вот нам приказали убить друг друга. Давай-ка двигать отсюда побыстрее, пока еще чего не произошло.

Неожиданно он схватился за рукоять охотничьего ножа и, вырвав оружие, с силой метнул его в Слава. Но тот уже знал что будет, седой князь почувствовал, как его снова захлестывает ненависть, жадность, злоба, зависть. Встретившись с невидимым плащом, волна вновь обогнула его и устремилась к Радко. Зная, что произойдет, Слав лишь слегка скрутил тело и, перехватив нож в полете, послал обратно в ведуна. Раздался глухой удар, и Радко свалился с седла, его голова не выдержала соприкосновения с тяжелой рукояткой ножа. Осмотрев спутника и решив, что с ним скоро все будет в порядке, Слав закинул его в седло, словно мешок репы, и, ведя на поводу уже две лошади с бесчувственными спутниками, поскакал прочь от неприятного места.

Вечером, сидя у костра в одной из башен второй невидимой заставы Арконы, Слав смотрел, как приходят в себя его товарищи. Первым очнулся Радко. Схватившись за трещавшую голову, сын ведуна надолго приложился к малахитовой чарке, протянутой Славом.

— Прости, княже, — едва слышно сказал он. — Я не достоин ходить по земле, я попытался убить тебя.

— Забудь, — отмахнулся Слав, протягивая чарку Рыси, которая, открыв глаза, пыталась ощупать здоровенную шишку на затылке.

Девушка, благодарно кивнув, приложилась к волшебной чарке, пытаясь выпить ее до дна.

— Теперь ты понял, почему я отослал Ветровоя и его ратников? Сейчас бы на берегу озера валялось бы с десяток трупов. Сначала они бы перебили нас, затем друг друга. Последний, кто выжил, осознав, что сотворил, утопился бы в озере. Вот и конец нашей экспедиции. А с вами двумя я как-нибудь справлюсь. Я еще несколько раз, пока вы без сознания были, ощущал эти волны. И чем ближе мы к Арконе, тем они сильнее. Последняя была настолько мощной, что мне пришлось самому с ней бороться, плащ лишь ненадолго задержал ее.

— Но как нам тогда быть? — спросила Рысь, отрезая краюху хлеба с копченым мясом.

— Я уже думал насчет этого. И вот, что решил, вы останетесь здесь, а я поеду дальше. И мне спокойней, что не получу стрелу в спину, и ваши головы целее будут. Отсюда до моего возвращения ни ногой. Дров здесь достаточно, провизии я вам оставлю. Из башни не выходите, а то обратного пути не найдете.

— Но, княже, — произнес Радко, — как же ты поедешь один?

— На рассвете я отправлюсь в путь. И если, Радко, тебе необходимо, то рассматривай это как мою княжью волю. Вы мне больше ничем не поможете, а вот убьетесь совершенно точно.

С первыми лучами солнца, не слушая возражений, Слав поднялся и, быстро разделив продукты, направился к Огневу, стоящему возле входа. Закрепив мешок на крупе коня, Слав повернулся к стоящим у входа друзьям.

— Если через три дня не вернусь, уходите в Славиград. Меня не ищите, только зря время потратите.

Взлетев в седло, он поднял на прощание руку и, переводя коня в галоп, поскакал прочь от башни.

— Рысь, — толкнул девушку Радко, — а мы правильно сделали, что отпустили его одного? Может, не поздно его догнать?

— Не знаю насчет правильно или нет, но то, что мы его догонять не будем, это точно, — отозвалась девушка и, развернувшись, отправилась в башню. — Он сказал, чтобы мы его ждали три дня, вот и сиди, не дергайся.

— А еще он сказал, чтобы мы его не искали, — едко заявил Радко направляясь следом.

— А об этом мы подумаем через три дня. Пошли к роднику, надо бы воды для похлебки принести, — и, подхватив пару бурдюков из оленьей кожи, Рысь направилась в подвал башни, где бил чистейший хрустальный родник.

Радко тоскливо посмотрел на дверь, за которой скрылся Слав, и, тяжко вздохнув, поплелся следом за подругой. Ему суждено три дня сидеть и мучиться в ожидании чего-то. Сначала князь отослал дружинников, теперь оставил их в этой башне и отправился один в Аркону, а как хотелось взглянуть на сказочный город.

Слав пресек в брод маленькую речушку и еще раз сверился с картой: впереди был могильник, справа чернел лес, а дорога к Арконе шла между ними. Глаза слипались, бодрящий напиток из волшебной чарки на какое-то время приводил Слава в чувство, но спустя несколько часов его снова настигала усталость. Ночью он так и не смог поспать, стражу было разделить не с кем, а вокруг башни, в которой он ночевал, постоянно кто-то ходил.

Слав направил коня поближе к лесу, где на опушке росли могучие вязы, древний могильник дышал ненавистью ко всему живому там даже трава росла как-то не так. Лес пугал меньше, но был темным и неуютным. Неожиданно один из вязов стал втягивать корни, его примеру последовал второй, затем третий. Вскоре вся опушка наполнилась невообразимым треском и скрипом. Слав заворожено замер. И тут вяз прыгнул прямо на дорогу, за ним последовали остальные, ветки могучих деревьев угрожающе раскачивались. Не успел Слав и глазом моргнуть, как перед ним, загораживая дорогу, стоял новый лес. Оглядевшись, Слав понял, что единственный путь, по которому можно проехать, это древний могильник, лес не осмелился запрыгнуть на погребальные курганы. Огнев нехотя повиновался хозяину, направился к могильнику. Его неуверенный шаг и ощущения ненависти, направленной против Слава из-под земли, делали дорогу еще более неуютной. Конь взошел на первый невысокий холм, который некогда был могучим курганом, но ветры и время почти сравняли его с землей. Слав осмотрелся, могильник был огромен, небольшие холмы тянулись, на сколько хватало глаз.

— Не робей, — сказал седой парень, наклоняясь к уху коня.

И Огнев, поняв, что хозяин защитит, пошел вскачь, пытаясь как можно быстрее миновать жуткое место.

— Ты наш, — вырвалось из-под земли.

Слав мотнул головой, прогоняя замогильный глас. Но тот не пропал, а с каждым шагом коня становился все мощнее.

Слав оглянулся. Там, где он уже проехал, дрожала земля, курганы медленно расходились, выпуская в белый свет своих обитателей. Жуткое то было зрелище. Трупы давно павших воинов, не ушедших в небесные дружины, вставали и строились для битвы. Кольчуги и панцири на них проржавели, мечи, сабли, топоры давно покрылись ржавыми пятнами. Плоть не гнила, но была серого цвета.

— Вывози, — закричал Слав Огневу и покрепче вцепился в поводья.

Но гнать было некуда, впереди и по бокам раздвигались курганы, оттуда лезли бесчисленные орды навий. Огнев всхрапнул и, сбив двух ближайших мертвяков, поскакал в сторону Арконы.

— Ты наш, — выла нежить, ползущая из земли.

Если бы не плащ, Слав бы, наверное, уже не смог сопротивляться могильному холоду, который вырвался вместе с не нашедшими покой воинами.

— Все, приехали, — сказал он сам себе, заметив идущих ему навстречу навий.

Перебросив щит, Слав потянул из седельного налуча лук, положив на тетиву обыкновенную стрелу. Та засветилась чистым золотистым светом. Не осознавая, что делает, Слав выстрелил, но не в мертвяка, а в землю под его ногами. Тот словно споткнулся и переступить через сияющую стрелу не смог. Заметив, что мертвяк пытается обойти ее, Слав быстро пустил еще десяток стрел, образовывая круг. Навьи остановились и стали искать лазейки в защите Славиградского князя. Наконец, один из мертвяков нашел брешь, в которую можно протиснуться, и шагнул к всаднику. Слав быстро всадил стрелу ему под ноги. Мертвяк застыл. «Интересно, сколько выдержит мой круг? — подумал Слав, слезая с коня и осматривая выпущенные стрелы. — Пока я внутри — все хорошо, попробую вырваться — разорвут на части».

— Ты наш, — в подтверждении его мыслей завопили навьи.

— Сейчас, только портки переодену, — огрызнулся Слав и ткнул мечом ближайшего мертвяка.

Уложив так несколько десятков, ему наскучило это занятие. Понятно, что пока круг держит, он в безопасности, а бить не упокоившихся, не имеет смысла. Всех перебить все равно не удастся.

Перекусив под вой навий, Слав решил вздремнуть, пока он в осаде, ему нет хода из круга, им в круг, почему бы не отдохнуть? Ведь не зря мама всегда говорила — утро вечера мудренее.

— Охраняй, — приказал Слав Огневу.

Конь, заржал. А Слав, положив голову на мешок с провиантом, задремал. Проснулся он от стоящей вокруг гробовой тишины, навьи молча, не издавая ни единого звука, повернули головы и что-то высматривали у Слава за спиной.

Слав решил тоже глянуть и осторожно выглянул из-за Огнева. Меч выпал из ослабевшей руки и рухнул в траву. Зубы от страха выбивали мелкую дробь, колени задрожали. К кругу из сияющих стрел шел ближайший помощник Чернобога. Рядом с ним суетились четыре фигурки в волчьих шкурах, надетых на голое тело. Пастыри подвели к границе из сияющих стрел приземистого, дюжего, косолапого человека, вымазанного в черной земле. Как жилистые, крепкие корни, выдавались его засыпанные землею ноги и руки, длинные веки были опущены до самой земли. Поминутно оступаясь, он приблизился к границе, отделивший Слава от орд мертвяков.

— Все, Огнев, — громко сказал Слав, — дальше нам с тобой не судьба проехать. Здесь все для нас закончится. Ний — палач звезд (душ) людских — своим взглядом убивает человека, сжигает деревни. А мы с тобой вроде мишени.

Конь грустно посмотрел на Слава и уткнулся мордой ему в плечо. Слав же вытащил из налуча Рюриков лук и стрелы, которые он так берег до сегодняшнего дня.

— Где он? — прорычал Ний.

— Прямо перед тобой, господин, — отозвалась фигура в волчьей шкуре, надетой на голое тело.

— Чего ждете? — крикнул Ний. — Веки поднимите, пора убивать.

— Но там же навьи, — влез один из пастырей, — а они вроде тоже хозяину служат.

— Навьи? — переспросил Ний. — То-то чувствую мертвечиной воняет. Не беда, сотней больше, сотней меньше.

Волчьи пастыри ухватились за притащенные с собой вилы и, поддев ими веки, стали открывать палачу Чернобога глаза.

— Ну, стрела, древняя, варягом данная, не подведи, — прошептал Слав и, растянув тетиву до самого уха, всадил стрелу в показавшийся глаз Ния.

Та отскочила обратно в круг, словно в скалу попала.

— А если так? — крикнул Слав и рванул из колчана обычную посеребренную стрелу, выстрелив в одного из пастырей. Тот рухнул под ноги Ния, пытаясь вырвать наконечник из пробитого насквозь горла.

Тяжелое веко, поднимаемое теперь одним человеком, стало закрываться. И Слав обрадовано выстрелил в другого пастыря. Спустя мгновение веки Ния снова опустились на землю, поднимать их стало некому.

— Поднимите веки! — зарычал от бешенства тот.

Но навьи шарахались от него в разные стороны. Вскоре на зов Ния из леса приперлась парочка ведьмаков. Слав, уже зная, что следует сделать, пригвоздил их к земле.

— Кто ты? — спросил Ний, втягивая ноздрями воздух и поворачиваясь на запах Слава.

— Путник, — отозвался седой паренек, — обычный путник, которого окружили навьи.

— Ради обычных меня не зовут. Так кто ты?

— Потомок Руса, — ответил Слав, не видя смысла играть с Нием в прятки, пока не прейдут те, кто поднимет ему веки, а там видно будет.

— Рус? — задумчиво произнес Ний, словно вспоминая. — Я знал его, он заточил моего хозяина в пещеру. За это ты должен умереть.

— Ты это уже говорил, — отозвался Слав, — когда те, которые валяются у тебя под ногами, пытались поднять тебе веки.

— Но ты по-прежнему окружен навьями, — заметил помощник Чернобога, — до утра далеко, а стрел на всех, кто захочет поднять мне веки, не хватит.

Словно в подтверждение его слов из леса вышли пять ведьмаков. Слав глянул на колчан с посеребренными и обычными стрелами. Из него торчали одиннадцать оперений. Слишком много понадобилось стрел для того, чтобы создать защитный круг от навий. Правда, оставались три еще тридцать стрел, полученных от Скила, но Слав дал себе слово, что будет использовать их только в самом крайнем случае. Пять стрел отправились одна за одной в смертельный полет. Ведьмаки так и не дошли до союзника своего повелителя.

— Ты убил их? — спросил Ний.

— Да, — отозвался Слав, наблюдая еще за одной группой, состоящей из трех вовкулаков, не обернувшихся волками. Те тоже повалились на землю, пораженные стрелами из незнающего промаха лука. Осталось три стрелы. А ведьмаков, выходящих из леса и идущих к Нию, было больше десятка. Трое из них так и не дошли, остальные остановились рядом с глазастым чудовищем.

— Что, потомок, стрелы кончились? — спросил Ний. — Посмотри на небо, на землю, на лес, ты видишь это в последний раз.

Слав уже было потянулся к заветным стрелам Рюрика, но что-то подсказывало, что это не выход. Убрав лук в налуч, Слав перебросил на левую руку щит Олега, а правой потащил из ножен черно-стальной клинок.

— Поднимите веки, — приказал Ний.

Ведьмаки, подхватив вилы, бросились исполнять приказ палача душ. Веки медленно пошли вверх, даже сил нечисти не хватало, чтобы быстро поднять их. Наконец показались глаза Ния. Навьи бросились в рассыпную, но успели сделать всего несколько шагов. За спиной Слава послышался треск, и несколько сотен мертвых воинов превратились в каменные статуи. «Это плащ, — мелькнуло в голове у Слава, — он не видит меня. Ний действительно видел коня, но не видел никого рядом с ним».

— Где он? — закричал помощник Чернобога, тяжело ворочая головой и зыркая во все стороны.

От его взгляда поле покрылось сотнями каменных статуй, почти все навьи обратились. «Сбрось плащ и спрячься за щитом», — пронеслась в голове седого князя чужая мысль. И Слав последовал ей, укрывшись за щитом Олега, он развязал завязки плаща, и материя, соскользнув с его плеч, упала на землю. Он сжался за щитом, ожидая конца. Позади уже стоял окаменевший Огнев, теперь очередь самого Слава. Ний, увидев свою жертву, послал в нее свой смертоносный взгляд. В этот момент щит Олега стал похож на серебряную полированную пластину, которой пользуются женщины, чтобы поправлять румяна и заплетать косы.

Поле охватила тишина. Слав робко выглянул из-за щита, ставшим прежним — добрым дубовым. Ний застыл, окаменев. Его последний взгляд, отразившийся от импровизированного зеркала, превратил всю нежить позади него в каменные статуи. «Разбей его, возьми глаз и приложи к коню», — пронеслась в голове чужая мысль. Слав направился к одной из статуй, в которых превратились навьи, и, подняв с земли огромный двуручный боевой молот, шагнул к Нию.

— Прощай, — заорал он и опустил молот на голову палачу душ.

Статуя главного помощника Чернобога разлетелась на мелкие осколки, в кучи камней блистали два алых рубина. Слав поднял их и, подойдя к окаменевшему коню, приложил к его голове. По камню пошла паутина мелких трещин, затем Огнев содрогнулся всем телом, сбрасывая с себя остатки каменей, прилипших к его бокам. Слав похлопал его по шее и осмотрелся, по полю бродило несколько десятков навий — все, что осталось от огромного воинства. Ний, сам того не желая, лишил Чернобога очень многих слуг. Они, забыв о Славе, брели к своим могильникам.

— Пора в путь, — собирая свои стрелы, сказал Слав.

Конь фыркнул, мол, давно пора, а ты эти палки собираешь.

— Сейчас поедем, только не торопи, — укладывая стрелы в тул и ставя ногу в стремя, сказал седой паренек. после чего направил коня в сторону Арконы, ловко лавирую между множества статуй навий.

Вскоре могильники кончились и потянулись давно пустующие поля. Слав продолжал сверяться с картой, прямо перед ним должен быть огромный холм, а на нем Аркона. Но впереди пусто. Проехав еще немного, Слав остановил коня, Огнев явно что-то чувствовал и дальше шел неохотно, словно говоря хозяину: «Нельзя, не могу, неужели ты не видишь?». Похлопав его по шее, Слав спрыгнул и сделал несколько шагов вперед. Ничего не происходило. Вытянув руку, он сделал еще несколько шагов. Неожиданно его с силой оттолкнуло от чего-то невидимого. Упав на спину, Слав приподнял голову, в надежде увидеть препятствие, но воздух перед ним по прежнему был прозрачен.

— Аркона, — вслух сказал Слав, поднимаясь, — так вот ты какой невидимый град, скрытый даже от меня, потомка Руса.

Неожиданно из пустоты раздался мощный голос:

— Слово.

— Что? — не понял Слав.

— Скажи слово да узри, — ответил глас.

— А что за слово? — прикидываясь дурачком, спросил седой парень.

— Не скажешь, умрешь, как и многие другие до тебя.

— А сколько попыток? — уже серьезней спросил Слав.

— Одна, — отозвался невидимый страж. — Еще одно слово, кроме сокровенного, и будет не одной.

«Ясно, — подумал Слав, — страж начисто лишен чувства юмора». Неожиданно Слав увидел могилу Руса и каменную надпись: «Да отступит все пред нашими мечами».

— Да отступит все пред нашими мечами, — прочел он вслух, сам не понимая, что говорит это сражу.

— Это слово! — сказал лишенный интонации глас.

— Постой, — спохватившись, закричал Слав.

— Ну что еще? — спросил невидимый собеседник.

— Это не то, что ты подумал!

— То, — сказал страж и, спустя мгновение там, где раньше рос могучий чертополох, подпирая небо, высилась огромная надвратная башня. А под ними огромные окованные неизвестным металлом ворота.

— Я даже сдвинуть их не смогу, — заорал Слав.

— Люди, — произнес страж, и в его голосе впервые проскочило что-то вроде презрения. — Просто прикажи. Как ты вообще сюда добрался, если не знаешь таких простых вещей?

— А вот добрался, — обиженно крикнул Слав, а потом добавил, — отворитесь.

Ворота беззвучно поползли в стороны, открывая широкую дорогу, мощеную камнем. Такое ощущение, что их смазали не далее как вчера, а дорогу проложили всего несколько дней назад.

— Странные вы, люди, — неожиданно сказал страж, — ищите чего-то, не зная зачем. Не то что мы, боги.

— Так ты Радегаст — хранитель врат? — догадался Слав.

— Ага, — появляясь в проеме ворот, сказал Радегаст.

Он был похож на варяжского славянина, вооруженного копьем, держащего в левой руке щит с изображением на нем воловьей головы, в шлеме, на коем представлен был петух с распростертыми крыльями. Сии признаки означали в нем блюстителя города: копье — поразителя врагов; щит — градоправителя и защитника, воловья голова — силу и крепость; петух — бодрость и бдение в сохранении городов.

— Рус призвал меня в Аркону много веков назад, еще когда был жив, много листвы сменилось с того времен. А потом он пал, и Аркона исчезла, чаша Сварога с первородным огнем была разбита, и теперь я обречен охранять покой невидимого града, пока не придет наследник и не отпустит меня обратно к Перуну, охранять ворота в Славь.

— Понятно, — сказал Слав, садясь в седло. — Значит, твоя служба скоро закончится, поскольку я потомок великого Руса и смогу освободить тебя от клятвы, данной моему предку.

— Не можешь, — мотнул головой Радегаст. — Ты потомок, но ты не князь Арконы. И только став им сможешь, отпустить меня.

— А ты хочешь? Мне будет жаль потерять такого могучего стража.

— Когда год за годом ты проводишь в пустоте и видишь, как сквозь тебя и город, который ты охраняешь, прокладывают дорогу, а встречаешься только с нахальными самоуверенными колдунами, которые думают, что Аркона принадлежит им, начинаешь тосковать по дому. Он не здесь, он там, далеко в небе, куда приходят все храбрые воины, нашедшие свою смерть в бою. Они кланяются тебе, подносят дары. Мне плохо без этого.

— Даю тебе слово, что когда я стану князем Арконы и изгоню Чернобога, я отпущу тебя.

— Так говорили все, но я по-прежнему здесь. А где они?

— Кому-нибудь удавалось назвать слово? — спросил Слав.

— Неет, — неуверенно протянул Радегаст, — ты первый. Я ради насмешки показывал им стены, но ни один так и не смог открыть ворота. А тебя они послушались. Может, действительно твое обещание что-то стоит. Я поверю тебе, а теперь спрашивай.

— Как найти могилу Руса?

— Езжай прямо по дороге, она приведет тебя к терему Руса. Там в большом зале глубоко под теремом стоит саркофаг. А теперь торопись, я не смогу долго противостоять верховному богу.

— Кому?

— Ему, — указывая за спину Славу, сказал Радегаст. По дороге, окруженный ведьмаками, шел седой сгорбленный старик. — Он всегда мечтал овладеть Арконой. Здесь хранится то, что сделает его сильнее любого из богов. И тогда Световид, Перун, Род, Ярило, Дажьбог и все остальные не смогут ему противостоять. Он станет верховным, и мир погрузиться во тьму навеки.

Слав потянул из налуча лук Рюрика.

— Не сейчас, — отозвался Радегаст, — спеши туда, — и он указал на дорогу, ведущую к терему. — Там лежит то, что его остановит. Я все еще страж Арконы, а значит, это мой бой.

— Если что, прощай, — крикнул Слав, скача вверх по широкой улочке.

Обернувшись, он увидел, как из руки Радегаста вырвалось копье, пронзившее насквозь трех ведьмаков, а в руках стража появилось новое, которое он тут же метнул в Ядуна. Тот захохотал и подул на приближающееся оружие, которое, изменив направление, сразило еще двух его подручных. Слав, заглядевшись на битву, едва успел избежать столкновения с вывеской оружейной лавки, что нависала над улицей. Потом дома скрыли от него ворота и стоящего в них стража, а Огнев все нес его вперед к высокому терему, который уже возвышался над двухэтажными домами. Город был красив, Слав не успевал дивиться на огромные площади, гигантские статуи, терема… Когда-то здесь кипела жизнь, в дверях лавок суетились торговцы, зазывая к себе прохожих, на площадях сновали коробейники, продававшие теплые булки и медовуху. Теперь все это мертво и безжизненно, даже птиц в небе не видно.

Наконец показался терем, окруженный еще одной стеной, пониже, чем городская, но не менее мощной и неприступной. Ворота распахнуты, за ними огромный двор в два полета стрелы. Слав все быстрее гнал Огнева крыльцу. Но терем оставался таким же далеким, как и до этого. Конь несся во весь опор, но не приближался ни на шаг.

— Да отступит все пред нашими мечами, — заорал седой князь, и конь оказался в одном шаге от крыльца и остановился так резко, что Слав вылетел из седла и, пропахав носом пару метров, очутился на крыльце.

— Ну и что ты сделал? — спросил он Огнева, трогая разбитый нос.

Конь в ответ заржал.

— Я тебе это припомню, — беззлобно отозвался Слав и пошел к дверям.

Не успел он взяться за дверное кольцо, как от ворот, где дрались Ядун и Радегаст, раздался удар грома и громкий вскрик, полный боли и смертельной муки. «Ну вот и все, — подумал Слав, — я последняя преграда на пути Чернобога».

— Прощай, страж Арконы, — тихо сказал он, и словно в ответ в темнеющем вечернем небе ярко вспыхнула одинокая звездочка. — Прощай, — еще раз прошептал Слав и, распахнув дверь, побежал по широким переходам терема.

Карта показывала, что все ходы, кроме боковых, подобно звезде сходятся в одном месте — огромном зале, посередине которого стоит саркофаг Руса. Зал открылся совсем неожиданно, высокий куполообразный свод, созданный из кого-то прозрачного материала, поддерживали огромные в пять обхватов каменные колонны. На отполированном полу отражалось ночное небо со множеством ярких звезд. Колон было больше двух сотен и возле каждой застыли ратники в конических шлемах и в невиданных ранее Славом бронях. На левой руке у каждого из них висел миндалевидный щит, в правой длинное копье, направленное острием в небо, на поясе полуторные мечи с позолоченными рукоятями. Приглядевшись, Слав понял что это не статуи, а люди, на которых висит какое-то заклятие. Все ратники, как на подбор, одного роста. Легкий ветерок, ворвавшийся в зал вместе со Славом, трепал золотистые кудрявые волосы. Подойдя ближе, Слав понял что они выше его, как минимум, на голову. А назвать Славиградского князя низким было никак нельзя. Но по периметру зала застыли действительно великаны.

Слав, изредка оглядываясь на застывших воинов, шагнул к могиле Руса. Саркофаг, стоящий посередине этого спящего царства, был великолепен и огромен, незнакомый Славу прозрачный камень позволял ему видеть тело своего далекого предка. Даже воины, стоящие рядом с колоннами, были великому предку словен до пояса, а Слав и того ниже. В одной руке Рус держал меч размером со Слава, в другой у него был зажат свиток, больше напоминавший рулон материи. Подойдя ближе, Слав попытался сдвинуть крышку саркофага, но она не подалась.

— Ее не смогли бы сдвинуть и десяток богатырей, — раздался из-под купола мощный глас. Там, на фоне ночного неба, явственно проступило лицо Световида.

— Но как я смогу, если десятку это не по силам? — с отчаяньем закричал Слав. — Может, попробовать разбить его?

— Даже богам это не под силу, — отозвался Световид. — Но вспомни, как ты открыл ворота? Просто попроси Руса помочь тебе.

Слав задумался.

— Как попросить далекого предка о помощи?

— Просто попроси, — понимая его нерешительность, пророкотал Световид.

И Слав произнес:

— Помоги своему потомку. Над долиной, где стоит твой великий град, снова раскинулись черные крылья Чернобога. Рось пала под натиском нежити и долина — последнее убежище выживших. Но скоро падет и этот оплот, а Чернобог получит в свои руки великие святыни Арконы и станет сильнейшим из богов. И тогда весь мир поглотит тьма.

Рука Руса дрогнула. Пальцы, сжимавшие свиток, разжались, и неожиданно Слав ощутил вселенскую тяжесть, навалившуюся на его плечи. Колени трещали, хребет пытался разорвать тонкую человеческую плоть.

— Тяжело, — простонал Слав.

— Терпи, — прозвучал мощный глас Световида, — еще немного, и будет легче. Сейчас ты держишь на своих плечах всю тяжкую ношу славян, всю боль и тяготы живых и мертвых.

Вскоре тяжесть стала таять, пока не исчезла совсем. Слав обнаружил, что стоит на коленях, а в руке сжимает обычную берестяную грамоту.

— Так всегда бывает, когда ношу с одних плеч взваливают на другие. Теперь ты ответственен за судьбу племени славов. Торопись, еще немного, и мой враг возьмет верх.

Слав поднялся. Усталость захлестывала его, словно океанские волны. Такое ощущение, что он двигался против течения стремительной реки.

— Торопись, ты должен успеть в мой храм раньше Чернобога, — раздался голос Световида. — Именно там решиться судьба долины и твоя.

— Но где мне его искать? — крикнул Слав, бросаясь к выходу из зала, через который он вошел.

— Князь Рус обустроил мой храм на заднем дворе своего терема. Поторопись, Чернобог близко. Я уже вижу, как его ведьмаки, вовкулаки и упыри расползаются по городу.

Слав несся по переходам, забыв про боль в уставших мышцах. Пробегая мимо окна, он увидел, как по улице в сопровождении десятка крупных ведьмаков, вооруженных мечами, шествует Ядун. Это был уже не тот сгорбленный старикашка, а высокий статный мужчина в черном плаще с вышитым на нем серебряным черепом, который постоянно пожирал человеческие фигурки, вышитые алой ниткой. Слав едва смог оторвать глаза от этой жуткой завораживающей картины.

— Во двор, — вырвал его из страшного плена разочарования голос Световида. — Мой враг уже принял истинный облик, а значит, силы его умножаются, еще немного и Ядуна не станет, а в мир прейдет настоящий Чернобог.

Слав выбежал на крыльцо и посмотрел на ворота, они были закрыты, но сотрясались под ударами нежити.

— Торопись, — снова напомнил Световид, видя, как далекий потомок Руса потянулся к мечу. — Беги направо за угол, там ты увидишь храм, но берегись жидкого огня из чаши Сварога.

Слав не помнил, как бежал к храму, он то и дело оглядывался на давно скрывшиеся из виду ворота. Позади него слышалось завывание орд нежити, бьющихся о створки. Когда Слав почти добежал до ступеней, ведущих в храм, наступила тишина. А затем раздался удар грома, стены храма дрогнули, но неведомые строители постарались на совесть. Зато стену, окружавшую двор вокруг терема, порыла сеть мелких трещин.

— Быстрее, — понукая его, закричал Световид, — они ворвались. Только прочтение заклинания спасет нас.

Слав кивнул и нырнул в арочный вход храма.

— Прямо, подсказал бог, когда Слав нерешительно остановился перед пятью одинаковыми коридорами.

Слав еще раз кивнул и бросился в указанный проход. Но пройдя пять метров, остановился, прямо перед ним был провал, в котором растеклось море жидкого огня.

— Прыгай, — приказал Световид.

— Не выйдет, — отозвался Слав, глядя на провал, — здесь четыре моих роста. Может быть для Руса это не составило бы труда, но я его далекий потомок.

— Прыгай, я помогу тебе, — жестко приказал бог.

И Слав, немного отойдя назад, разбежался и прыгнул. Медленно, словно парящая птица, он взмыл над провалом и полетел к далекому краю. Казалось, будто огромная рука схватила его за шиворот и несет над первозданным огнем. Вскоре его ноги ощутили твердую поверхность, и, не оглядываясь, Слав побежал дальше. По пути в главное святилище его дорогу дважды преграждали огненные пропасти, но вновь помощь Световида помогала ему преодолеть их.

— Стой, — закричал голос в его голове.

Слав осмотрелся, он стоял посередине зала на краю маленького каменного пятачка, на который попал по узкому каменному мостику, вокруг него бушевало море огня.

— Свиток, — приказал Световид.

Слав полез за пазуху и достал пергамент, полученный от Руса.

— Читай, — повелительно произнес бог.

Слав развернул пергамент и с ужасом понял, что не понимает ни слова. Знаки на пергаменте были незнакомы.

— Я не могу, — крикнул он, но тут же поспешил закрыть рот, поскольку раскаленный воздух едва не сжег горло.

— Поступи также, как с картой Руса, которая привела тебя в Аркону, — подсказал Световид.

Слав стал внимательно всматриваться в непонятные значки и потихоньку они стали складываться в знакомый текст.

— Солнце вышло тогда из лица его — самого Рода небесного, прародителя и отца богов! — начал читать он, и где-то в вышине раздался удар грома, но не такого, как бывает от грозы, а первозданного.

— Месяц светлый — из груди его — самого Рода небесного, прародителя и отца богов! — все громче и четче продолжал читать Слав.

— Звезды частые — из очей его — самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

— Молчи, — раздался сзади повелительный голос, в котором уже было почти невозможно опознать нотки сгорбленного Ядуна.

На краю зала, прислонившись к одной из колонн стоял Чернобог и, скрестив на груди руки, спокойно наблюдал за потугами Слава сказать хоть слово.

— Зори ясные — из бровей его — самого Рода небесного, прародителя и отца богов! — прохрипел Слав, пытаясь проглотить идущую горлом кровь.

Чернобог засмеялся и шагнул к мостику, но вступить не смог. С секунду на его красивом властном лице было написано удивление, но потом он глянул вверх.

— А, Световид, мой старый друг, — почти с любовью произнес он. — А я все думал, кто мне так мешает? Серебряные ворота, твой цепной пес Радегаст. Сначала мне казалось, что это сам Род, но потом я понял, что ему было бы достаточно одного слова, и меня бы не стало, как, впрочем, и его любимых людишек.

— Ночи темные — да из дум его — самого Рода небесного, прародителя и отца богов! — пока Чернобог беседовал со своим старым противником, Славу удалось прошептать еще одну строчку из пергамента.

— Подожди, — сказал Чернобог Световиду и щелкнул пальцами.

Губы Слава мгновенно срослись вместе.

— А ты выбрал сильного щенка, Рус послабее был, — сказал бывший Ядун.

— Он его потомок, — отозвался Световид и в свою очередь щелкнул пальцами.

— Ветры буйные — из дыхания — самого Рода небесного, прародителя и отца богов! — выкрикнул Слав и, видя, что Чернобог под взглядом своего противника не может даже пошевелиться продолжил:

— Дождь и снег, и град — от слезы его — самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Громом с молнией — голос стал его — самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Чернобог и Световид молча мерились взглядами. Воздух вокруг Слава раскалился еще больше, вздохнуть, чтобы набрать в грудь воздуха для еще нескольких строчек, было смерти подобно. Но он смог.

— Да внемли Чернобог слову самого Рода небесного, прародителя и отца богов! — прошептал он.

И на этой строчке Чернобог пошатнулся, словно от сильного удара кулаком в грудь.

— Вернись туда, откуда пришел, по власти самого Рода небесного, прародителя и отца богов! — уже более твердым голосом продолжил Слав. — Да забудет мир имя твое по воле самого Рода небесного, прародителя и отца богов! — почти кричал он.

Чернобог сгибался под незримой тяжестью, оседал на каменный мостик, не в силах противостоять Световиду и заговору отца богов.

— Да избавятся люди от деяний твоих силой духа самого Рода небесного, прародителя и отца богов! Да будешь ты навеки прикован к кромке силой самого Рода небесного, прародителя и отца богов! — закончил Слав.

Гром уже не рокотал, в ночном небе бушевала настоящая серебряная буря, разметавшая по небосклону звезды и заставившая плясать луну.

— Надо было тебя в той башне убить, — прохрипел Ядун, тот самый, что явился к Славу и Рыси во время ночевки в сторожевой башне. — А я возгордился, поиграть с вами захотел. Но я сделаю хуже, — прошипел он, — проклинаю тебя и всех потомков твоих на времена вечные.

И с этими словами исчез, а затем исчезло и все остальное. Вокруг молодого седого парня с печальными голубыми глазами висела тьма. Но не та, которая бывает ночью, когда тучи закрывают луну и звезды, и не та, которая царит в подвале, а первозданная, созданная самим Родом, прародителем и отцом богов! И вдруг возле ног Слава жарким пламенем вспыхнула огненная черта. Из тьмы вышли два гиганта — Световид и Чернобог. Обнажив мечи, они вступили в бой за души людские. В руках белого бога был меч, скованный из солнечного света, у черного бога клинок из вечной ночи, что краем зацепила кусок небосклона. К ним шли люди, и те, кто при жизни совершал больше положительных поступков, становились рядом со Световидом, а кто жил мерзко рядом с Чернобогом.

— Ты видел все, — сказал белый бог, отражая очередной удар, и душа, окутанная светом, заняла место рядом с ним. — Теперь пора возвращаться, долина нуждается в тебе. Именно вам, людям, придется бороться с созданиями Чернобога.

— А вы будете биться вечно? — спросил Слав.

— Да, — отозвался Световид. — Тьма не может быть сильнее света, а значит, никто из нас не победит.

— Ты не прав, солнечный, — парируя светлый меч темным клинком, крикнул Чернобог, — это все будет принадлежать мне, когда те, кого я создал, уничтожат этих жалких людишек. И тот, на кого ты надеешься, — он искоса глянул на Слава, — займет место рядом со мной. Проклятие приведет его именно на мою сторону.

— Ты же знаешь, черный, что этого не будет, — отозвался Световид. — Твое проклятие в моем храме имело столько же силы. сколько плач младенца под ножом жреца. А ты, Слав, помни, что пока есть в долине храбрые воины, готовые биться с нежитью, не щадя себя, пока в их сердцах живы верность, любовь и отвага, мы будем сражаться. И только слово самого Рода сможет остановить наш поединок. А теперь ступай.

И тьма рассеялась. Слав лежал на том самом каменном пятачке, где читал пергамент, изгнавший Ядуна-Чернобога. Вокруг не было первозданного огня Сварога из разбитой чаши. А сама чаша стояла на высоком постаменте, целая и невредимая. Рядом с ней бил копытом его Огнев, но как будто ставший крупнее. И пламя в его глазах стало подобным тому, что плескалось в чаше небесного кузнеца.

— Это дар Сварога, — сказал далекий голос откуда-то сверху. — В твоего коня вошел дух, и теперь он бессмертен. Ни одно оружие не причинит ему вред, он способен на многое, но это ты выяснишь сам. А теперь прощай, — и голос исчез.

Слав спустился в зал и подошел к коню.

— Ну что ж, — потрепав его по шее, сказал он, — пора вернуться в Славиград, но по пути заберем Рысь и Радко.

Конь, поняв, что от него требуют, заржал и пошел следом за своим хозяином к выходу из храма. На улице ярко светило солнце, пели птицы, а перед храмом точно на параде стояли десять тысяч ратников самого Руса, что долгим сном спали в невидимом граде.

— Какие будут приказания, князь Арконы? — спросил один из них, подходя к Славу и учтиво кланяясь. — Я воевода Руса Градемир, я и мои воины готовы служить его потомку.

— Охраняйте город до моего возвращения, — приказал Слав, взлетая в седло.

— Как будет угодно, — отозвался воевода. — Когда вы вернетесь, найдете все его богатства в сохранности.

Но Слав уже не слушал, конь резко скакнул и в один миг очутился у ворот Арконы, вторым скачком он перенес своего хозяина к второй заставе, где Слав расстался со своими друзьями.

— Великий дар, — сказал седой князь, когда перевел дыхание от мгновенного полета своего скакуна.

Потрепав коня по пышной черной гриве, Слав спрыгнул на землю и распахнул дверь заставы. Рысь и Радко сидели возле стены и о чем-то тихо разговаривали, но их беззаботность как рукой сняло, когда распахнулась дверь. Оба вскочили на ноги, девушка мгновенно снарядила для стрельбы лук, а Радко обнажил свой посеребренный клинок.

— Неужели мне не рады? — спросил Слав, проходя к костру и устраиваясь возле огня.

С друзей наконец-то спало оцепенение, и они бросились к нему. Рысь извлекла из мешка с продуктами мясо и хлеб, Радко тащил бутыль с медовухой.

— Мы уже отчаялись, — сквозь слезы говорила девушка, — сначала все спокойно было, а затем небесная буря, что бушевала два дня. Звезды, луна, все местами перемешалось, а через три все успокоилось. Но мы побоялись выйти.

— Как два дня, я ведь только позавчера отсюда уехал? — не понял Слав.

— Княже, тебя неделю не было, мы уж похоронили тебя, — отозвался Радко, изумленно глядя на друга. — Прости, конечно, но все к этому шло. И отсутствие твое, и буря, мы уж думали, Чернобог мир переделывает.

— Нет, Чернобог вернулся на кромку, где он обречен до слова Рода биться со Световидом. Аркона и вся долина принадлежит нам. Надо спешить в Славиград, собирать людей. Пора строить крепости и защищать долину, вскоре сюда хлынет нежить из большого мира. Так что, собирайтесь в путь.

И с этими словами Слав вышел на свежий воздух. Рысь и Радко переглянулись и бросились к своим мешкам, торопливо закидывая в них разбросанные вещи.