Мечтают ли андроиды об электрических овцах?

6

Телевизор грохотал. Спускаясь на нижний этаж по лестнице огромного брошеного дома, покрытого многолетней пылью, Джон Исидор слышал голос так хорошо знакомого ему Бастера Дружби, который просто истекал весельем. Бастер болтал со своей безграничной всесистемной аудиторией зрителей.

— Х-ха, парни! Тук-тук! А теперь пора сделать краткое сообщение о погоде на завтра. Сначала Восточное побережье США. Спутник «Мангуста» информирует, что осадки будут особенно сильными к полудню, затем интенсивность их снизится. Поэтому вам, ребята, придется подождать, если вы действительно собрались выйти прогуляться около полудня. Кстати, насчет того, чтобы подождать. Осталось всего десять часов до того момента, когда я сообщу вам потрясающую новость. Это настоящая сенсация. Возможно, вы думаете, что как всегда…

Но стоило Исидору постучать в дверь, телевизор тут же замолчал, канув в небытие. Он не просто замолчал. Он перестал существовать, до смерти перепуганный стуком Исидора.

Но сквозь закрытую дверь Исидор чувствовал, что кроме телевизора за дверью присутствовала жизнь. Была ли это просто игра его воображения, или он на самом деле ощутил страх, безмолвный испуг, притаившийся за дверью, пятившийся от нее, будто кто-то пытался забиться в самый дальний угол квартиры, стремясь избежать встречи с Исидором.

— Эй, — позвал он. — Я живу на верхнем этаже. Я услышал, что у вас работает телевизор. Давайте познакомимся, идет?

Он подождал, прислушиваясь. Ни звука, ни движения.

— Я принес вам пачку маргарина, — сказал он.

Исидор подошел вплотную к двери, стараясь, чтобы его голос проник сквозь ее толщу.

— Меня зовут Джон Исидор, я работаю у известного ветеринара, мистера Ганнибала Слоута; вы ведь слышали о нем? Я вполне приличный человек, у меня есть работа — я вожу фургон у мистера Слоута.

Дверь приоткрылась, и он увидел за дверью фигуру девушки, которая старалась не попасться на глаза Исидору, одновременно держась за дверь, как за опору.

Страх придавал ей больной вид. Она выглядела так, как будто кто-то переломил ее, а потом кое-как выпрямил.

Ее огромные глаза неподвижно смотрели на Исидора, а губы пытались сложиться в какое-то подобие улыбки.

Внезапно осознав, что произошло, он сказал:

— Вы думали, что в этом доме никого больше нет? Вы думали, что он пуст?

Кивнув, девушка прошептала: — Да.

— Но, — сказал Исидор, — всегда приятно иметь соседа, черт побери. Пока вы не появились, у меня вообще не было соседей. И это совсем не весело, бог тому свидетель!

— Так кроме меня вы единственный жилец?

Теперь она казалась менее робкой. Тело ее выпрямилось, и она провела ладонью по волосам, поправляя их. Он увидел, что, хотя девушка миниатюрная, фигурка у нее прелестная, а глаза притенены длинными черными ресницами. Явно застигнутая стуком врасплох, она была одета только в пижамные брюки, и больше на ней ничего не было.

Глядя мимо нее, он увидел, что в комнате царит беспорядок.; Разбросанные и открытые чемоданы, содержимое которых вывалилось на пол, пыльный и замусоренный. Ничего удивительного в этом не было, ведь она только что приехала.

— Я здесь один, — подтвердил Исидор, — и я не буду вам мешать. — Он чувствовал себя подавленно. Его гостинец, напоминание о добром обычае довоенных времен, не был принят. Девушка явно не понимала, зачем он принес маргарин, или просто не заметила, что у него в руках. Исидор не сомневался, что она растеряна и беспомощно барахтается в постепенно расходящихся волнах страха.

— Старина Бастер, — спросил Джон, — он вам нравится? — Он старался как-то снять напряжение, сковывающее девушку. — Я смотрю его передачи каждое утро и вечером тоже, когда возвращаюсь с работы. Смотрю, когда ужинаю, и потом весь вечер, пока не лягу спать. Вообще-то так было до тех пор, пока не сломался мой телевизор.

— Кто… — начала девушка.

Она оборвала себя, сильно прикусив губу, словно сама на себя рассердилась.

— Бастер Дружби, — пояснил он. Ему показалось странным, что девушка никогда не слышала о самом великом комике Земли. — А откуда вы приехали? — спросил он с любопытством.

— Какая разница? — она бросила на него быстрый взгляд и что-то отметила про себя, — это сразу уменьшило ее страх. Она заметно расслабилась. — Я буду рада вашему обществу, — сказала она, — но позже. Я должна немного освоиться здесь. Сейчас об этом не может быть и речи.

— Почему? — он терялся в догадках. Эта девушка поставила его в тупик. «Возможно, — подумал он, — я слишком долго живу в одиночестве. Я изменился, и теперь уже не такой, как все». Эта мысль еще больше усилила его подавленность. — Я мог бы помочь вам распаковать вещи, — предложил он. Дверь почти захлопнулась перед его носом. — И вашу мебель.

— У меня нет мебели, — отрезала девушка. — Все эти вещи… — она показала на комнату. — Они уже были здесь.

Он сразу определил, что мебель уже ни на что не годна. Стулья, ковер, столы — все сгнило и развалилось, погрузилось в братскую могилу вещей, вырытую временем и заброшенностью. В этой квартире никто не жил много лет, и он не представлял, как девушка собиралась жить в таких условиях.

— Слушайте, — если мы обыщем дом, то, может, найдем что-нибудь получше. В одной квартире лампу, в другой — стол и так далее.

— Я так и сделаю. Сама. Спасибо.

— Вы одна пойдете по всем этим пустым квартирам? — он не мог поверить.

— А почему бы и нет?

Она снова нервно вздрогнула, поняв, что сказала что-то не то.

— Я однажды попробовал один и теперь стараюсь сразу возвращаться к себе и не вспоминать об этом доме. Сотни пустых квартир, и там еще полно вещей, которые остались от людей, когда-то живших здесь. Те, кто умерли, конечно, ничего не могли забрать с собой, а тот, кто эмигрировал, не хотел брать ничего. Весь дом, кроме моей квартиры, пришел в упадок.

— А что..? — не поняла она.

— Ну, я это так называю. Мусор, бесполезные мелочи, вроде старых конвертов или спичечных коробков, оберток жевательной резинки, старые газеты… Когда поблизости нет людей, мусор начинает размножаться, как живой. Если вы ложитесь спать, оставив в комнате немного мусора, то наутро его станет вдвое больше. Назавтра еще вдвое больше…

— Я понимаю, — сказала девушка. Она неуверенно смотрела на него, не зная, верить ли его словам. Она не понимала, серьезно он говорит или шутит.

— Имеется Первый Закон мусоризации, — продолжал Исидор. — Мусор вытесняет чистоту. В тех квартирах, где давно никто не живет, некому воевать с мусором.

— И он победил, — закончила за него девушка. — Теперь я поняла.

— Эта ваша комната, — сказал он, — квартира, которую вы выбрали, слишком замусорена, чтобы в ней можно было жить. Но мы можем понизить уровень мусоризации, если поищем в других квартирах вещи… Но… — Он замолчал.

— Но?

— Но мы никогда не победим мусор, — закончил Джон Исидор.

— Почему?

Девушка вышла в коридор, закрыв за собой дверь. Сложив руки и стыдливо прикрыв ими свои маленькие твердые груди, она стояла перед Исидором, всем видом выражая стремление понять его. Или так ему только показалось? По крайней мере она умела слушать.

— Никто никогда не победит мусор, — говорил он. — Выигрыш может быть только временным и локальным, в каком-то отдельном месте, например в моей квартире. Мне удалось создать нечто вроде стабильного равновесия между наступлением мусора и стремлением к чистоте. Но в конечном счете либо я умру, либо уеду отсюда, и мусор возьмет верх. Этот закон универсален и действует во Вселенной. Вся наша Вселенная движется к состоянию полной мусоризации — не считая, конечно, Вилбура Сострадающего и его пути наверх.

Девушка недоуменно смотрела на него.

— Я не вижу связи.

— Но в этом состоит смысл сострадания. — Он был озадачен. — Разве вы не участвуете в сопереживании или у вас нет генератора эмпатии?

Осторожно, после паузы, она ответила:

— Я не взяла его с собой. Я думала, что здесь найдется свободный прибор.

— Но ведь генератор, — возбужденно сказал он, — это вещь первой необходимости, он должен быть у каждого! Это, так сказать, продолжение вашего тела, способ, которым вы соприкасаетесь с эмоциями людей, тем самым прекращая одиночество. Да вы и сами знаете, это же всем известно. Сострадающие позволяют даже таким, как я… — Он замолчал, но было поздно, он проболтался, и по вспыхнувшему на ее лице отвращению он понял, что она его раскусила. — Я почти прошел этот тест. Тест на умственные способности. Я — умеренный специал, совсем не такой, как все остальные, и Сострадающему это неважно…

— Что касается меня, — сказала девушка, — то я считаю это главным недостатком Сострадающих.

Она просто констатировала факт своего отношения. Факт своего отношения к недоумкам.

— Я пойду к себе, — решился он.

Исидор направился к лестнице, сжимая размягченную теплом руки пачку маргарина.

Девушка смотрела ему вслед с бесстрастным выражением лица. Вдруг она позвала: — Подождите!

— Зачем? — спросил он, останавливаясь.

— Вы мне нужны. Надо подыскать мебель в других квартирах. Вы же сами говорили.

Она гордо подошла к нему. Обнаженная верхняя половина тела была стройной — ни грамма лишнего жира.

— В какое время вы обычно возвращаетесь с работы? Вы не против мне помочь?

— А вы не смогли бы приготовить ужин для двоих, если я принесу кое-что из продуктов? — спросил он.

— Нет. У меня слишком много дел.

Девушка отмахнулась от его предложения, даже не пытаясь обдумать его. Теперь, когда исчез страх, Исидор заметил, что в поведении девушки стало проявляться что-то иное, непонятное и пугающее — холодность, словно дыхание вакуума, заполняющего пространство между обитаемыми планетами. Суть была не столько в том, что она говорила, а в том, что она НЕ делала и НЕ говорила.

— Как-нибудь в другой раз, — смягчила она отказ.

Она направилась к своей квартире.

— Вы не забыли, как меня зовут? — сказал ей Исидор. — Джон Исидор. Я работаю…

— Вы уже говорили мне, где вы работаете.

Она на минуту остановилась у двери, открыла ее и сказала.

— У какого-то типа по имени Ганнибал Слоут, который, как мне кажется, существует только в вашем воображении. Меня зовут… — она бросила на него холодный взгляд. — Рейчел Розен.

— Из компании Розена? — спросил он. — Самого крупного производителя гуманоидных роботов в Системе?

Странное выражение на ее лице вдруг исчезло.

— Нет, — ответила она. — Я ничего не знаю об этой компании. По-видимому, это еще одна ваша фантазия недоумка. Джон Исидор и его персональный генератор эмпатии. Бедный мистер Исидор.

— Но, судя по вашему имени…

— Мое имя — Прис Страттон. Это мое имя по мужу и прошу вас пользоваться только этим именем. Можете называть меня Прис. — Она немного подумала и продолжила: — Нет, лучше обращайтесь ко мне как к миссис Страттон, потому что мы друг друга почти не знаем. По крайней мере, я вас не знаю.

Дверь за ней захлопнулась, и Исидор остался один в пыльном коридоре, погруженном в полумрак.