Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 25: Кости в глубинах (2)

Воды оказались глубоки сверх любых ожиданий и столь же непомерно студёны — в один миг холод их проник сквозь кожу и пронизал до костей.

Как только ледяная вода остудила Сюэ Сяня, его разум прояснился в мгновение ока.

Это злобное создание не вполне осознало ситуацию, голова его была ещё слегка затуманена, и оно вдруг бесстыдно спросило Сюаньминя сквозь золотую жемчужину:

— Святоша, как я оказался в воде?

Демон тебя разбери.

Сюаньминь молчал.

Злобное создание изумилось снова:

— Почему и ты опустился следом?

Сюаньминь всё так же молчал.

Даже демон не разберёт.

Тело Сюэ Сяня было в золотой жемчужине, конечно, он мог говорить без опасений, когда пожелает. Однако стоило бы только Сюаньминю открыть рот, и ему пришлось бы выпить большой глоток воды. Заморозить рот и набрать воды в нос — дело незначительное, важно то, что источник этой воды неизвестен, не разобрать, живая ли она, мёртвая ли, к тому же не понять, как долго она простояла здесь; если подумать, где уж ей быть чистой. Чем выпить подобное, он скорее сразу пойдёт трупом ко дну — и то лучше.

За разговором глубины водоёма уже подошли к концу. Скорость золотой жемчужины нисколько не сократилась, и она провалилась в дно.

Пусть даже дно укрывал очень толстый слой ила, слегка смягчающий падение, ладонь Сюаньминя вдавило так, что изогнулись все пять пальцев. Окажись на его месте кто другой, и фаланги, весьма вероятно, уже раскрошились бы.

Пребывая в растерянности, Сюэ Сянь почувствовал только, что нечто выступило для него подушкой из плоти, и хотел сказать пару слов, однако жар, точно он был охвачен пламенем, непрестанно разгорался, сжигая его разум, а от непрекращающейся гудящей дрожи голова кружилась так, что его едва не рвало. Он беспорядочно катался среди песчанистого ила, словно муха с оторванной головой, и, движимый некой идеей, в крайней суете разыскивал что-то.

Но, потревоженные, ил с песком поднялись в одночасье, и все глубинные воды стали чрезвычайно мутными; что говорить о том, чтобы отыскать что-то, не потерялся сам — уже хорошо.

— Всё эта грязная вода, как же надоело! — выплюнул Сюэ Сянь, чьё сознание заволакивал туман. Тон его был до невозможного нетерпеливым, заметно жёстче обычного.

Где же, где, где…

Он и сам не осознавал, что именно ищет, только в уме всё вертелась эта единственная фраза.

«Бум!..»

Каждый раз, как раздавался дрожащий отзвук удара, Сюэ Сянь горячился всё сильнее.

Ил с песком, непрерывно сотрясаемые, поднимались повсюду, никак не успокаиваясь, и вода становилась всё более и более мутной. Убрав ладонь, Сюаньминь очень скоро потерял золотую жемчужину из виду.

Не существовало смертного, что мог бы вынести такую глубину, такое бесконечное погружение, и даже Сюаньминь не был исключением.

Лу Няньци начал кое-как реагировать прежде всех: он избавился от хватки Сюаньминя, однако избавиться от ощущения, что тонет, беспомощно задыхаясь, не мог. Он неистово барахтался что есть мочи, но проглотил много воды и мало-помалу затих.

Следующим был принявший бумажную форму Цзян Шинин. Он уже был блуждающим призраком и не нуждался в том, чтобы дышать, но в беспрерывно дрожащем и бурлящем водном потоке его тонкое бумажное тело вот-вот размякло бы совсем.

Последним был Сюаньминь…

Как раз когда он хмурился от того, что перед глазами темнело и плыли круги, из песчанистого ила неподалёку донёсся вдруг безмерно устрашающий рёв.

Звук этот пронзил чёрные мутные глубины, отразился эхом по всей гробнице.

И на мгновение Сюаньминь, проваливавшийся в забытьё, вдруг испугался. Неизвестно почему, этот несоизмеримо могущественный отдалённый рёв вызвал необъяснимое чувство узнавания, от которого он ощутил, будто где-то уже слышал его. Однако в тот же миг, как промелькнула эта мысль, чернильные глубины внезапно неистово завертелись. В мгновение ока образовался огромный водоворот, точно кто-то пробил вдруг просвет под этим глубоким водоёмом. Все его воды, взбунтовавшись разом, с неимоверной силой хлынули внутрь — быстро и стремительно.

Не только Сюаньминь — всё без исключения, что плавало в этих чёрных водах, оказалось в извилистой водяной воронке.

Сила, с которой она затягивала, была сопоставима с весом тысячи цзиней — никто не мог воспротивиться и устоять.

Когда его затащило в безумную круговерть, Цзян Шинин, сокрушаясь всей душой, только и мог подумать: «Оказывается, размякнуть ещё хорошо, куда страшнее — быть разорванным, будто пятёркой коней».

Что говорить о его бумажной оболочке, даже Лу Няньци и Сюаньминю, большим живым людям, приходилось тяжело: казалось, каждый сустав в теле натянут до предела, возрасти сила вращения ещё немного — и их вывихнет все разом.

Причудливый и звонкий, вопль сопровождался огромными волнами, что завихрились в громадном водовороте, возникла неописуемая атмосфера — беспримерно величественная и устрашающая. Поражая, она вселяла чувство, словно подобная картина должна разворачиваться не в тесной гробнице, где вытянешь руку — пальцев не разглядишь, но, скорее, на безбрежной водной глади, подёрнутой туманом, на не знающих предела просторах рек и морей.

Дракон поглощает воду[58].…

Конечно, небо крутилось и земля вертелась так, что ничего не разглядеть, конечно, был лишь водоворот в глубоком водоёме, однако в уме Цзян Шинина отчего-то пронеслось именно такое выражение. Что ещё более странно, так это то, что прежде он несколько раз бегло читал об этом в книгах, но и только, своими же глазами никогда не видел.

Прежде чем эти нелепые мысли исчерпали себя, его утянуло вглубь водоворота.

Хлоп!..

Вслед за тем, как прозвенел звук, перед глазами у Цзян Шинина потемнело, и он лишился чувств.

Отзвук клубившихся огромных волн не прекращался долгое время, разбивался блуждающим эхо по обширной пустоте гробницы, гудел, не затихая.

Так продолжалось очень долго, пока постепенно всё не затихло, и гробница снова погрузилась в предельное безмолвие.

С каменного потолка семь сияющих во мраке жемчужин, расположенных в виде Северного Ковша, по-прежнему разливали слабый свет, смутно озаряя глубины водоёма. Можно было увидеть, что от чёрных вод, изначально непомерно глубоких, не осталось ни капли — едва ли не в мгновение они были втянуты подчистую; тонкие высокие каменные столбы, что соединяли два края, оказались разбиты вдребезги и беспорядочно лежали на дне.

Ил с песком, что накопились за годы, оседая на дне водоёма, были собраны в кучу в углу, словно их отмёл рукой некто потерявший терпение.

Песчанистый ил был убран, и полностью обнажилось дно из каменного кирпича. Часть его оказалась пробита и перевёрнута чем-то — квадратный камень был почти раздроблен и отброшен в сторону, так что показался чернозём в самом низу.

А в этом чернозёме гнездилась сияющая золотая жемчужина, непрестанно дрожа мелкой дрожью. Вокруг золотой жемчужины — кто на спине, кто на животе — лежало несколько человек, все с бледными лицами и без сознания.

Это были не кто-нибудь, но Сюаньминь и остальные.

Вскоре послышался булькающий звук — непрестанно дрожащая золотая жемчужина сплюнула воду, разбив мёртвую тишину гробницы.

Тут же раздался весьма пугающий вздох.

— О-ох… — устроившийся внутри золотой жемчужины Сюэ Сянь протяжно выдохнул, чувствуя, что готов попросту лопнуть.

Только что, когда он поднимал шторм на дне водоёма, его сознание от начала и до конца было затуманено, он лишь смутно чувствовал, что разбил кирпич, раздробил что-то в чернозёме и всосал это в жемчужину. В тот миг он испытал неописуемую радость, словно очень долго в нетерпении не спускал глаз с чего-то и наконец ему позволили это вкусить.

То обжигающее волнение пока что было отчасти подавлено.

Только одно было не так уж превосходно: когда золотая жемчужина всасывала что-то из почвы, он, возбуждённый до крайности, не рассчитал силы и втянул всю воду в водоёме без остатка.

Прямо сейчас он был… чуточку чрезмерно переполнен.

Сюэ Сянь был несколько раздосадован: эта вода ведь отправилась не ему в живот, а вся исчезла в золотой жемчужине, так каким образом золотая жемчужина не треснула, в то время как он готов вот-вот вырвать от переполненности? Разве это не неразумно?!

Пока этот Старейший, бубня, катался туда и обратно, рука Сюаньминя, лежащего на дне водоёма, дрогнула, и он вдруг раскрыл глаза.

Неизвестно почему в миг, когда он открыл глаза, взгляд его был настороженно пустым, будто в тот момент он забыл, где находится, что за люди вокруг него и что они все здесь делают. Мгновение он всматривался в Северный Ковш на своде, затем резко перевернулся и сел.

Услышав звук движения, Сюэ Сянь, приложив все силы, выкатился из чернозёма, с бульканьем прокатился по каменному кирпичному дну и наконец оказался перед Сюаньминем:

— Святоша, будь добр, у тебя есть какой-нибудь талисман, способствующий пищеварению? Снадобье тоже вполне сойдёт.

Задав вопрос, он смотрел вверх, ожидая, что Святоша ответит.

Кто бы мог подумать, что Сюаньминь, пристально оглядев его, скажет глубоким голосом:

— Откуда это злобное создание? Почему укрылось в золотой жемчужине?

Сюэ Сянь от удивления растерял все слова.

Ну нет, что это, к демонам, за чушь такая?!

Он качнулся и замер, глиняный шарик[59] его стал совершенно неподвижным, будто обернулся каменным яйцом. Уставившись на Сюаньминя так, словно увидел привидение, он сказал:

— Ты сейчас шутишь?

Изумлённый словами Сюаньминя, Сюэ Сянь уже не ощущал переполненности, будто вся вода вмиг полностью усвоилась. Он обомлел на мгновение и, булькая, несколько раз прокатился вокруг Сюаньминя, внимательно разглядывая его и думая: «Неужели захлебнулся водой и его тело захватил дух какого-то утопленника?»

Очень скоро он замер сбоку от Сюаньминя, остановив взгляд на его шее. Пусть в гробнице свет был слишком слабым, чтобы полностью разогнать мрак, и обычным людям, вероятно, передвигаться было трудно, для него и этого было достаточно, чтобы ясно рассмотреть множество вещей.

— Что это за штука у тебя на шее? — спросил Сюэ Сянь.

Он увидел, что сбоку на шее у Сюаньминя неизвестно когда возникла странная метка, похожая на распластавшегося паука. Насколько Сюэ Сянь помнил, у Сюаньминя на шее действительно была небольшая родинка, однако выглядела она вовсе не так.

Услышав его, Сюаньминь нахмурился и потрогал боковую часть шеи.

Когда он коснулся того места, паук будто растворился от температуры кончиков пальцев — постепенно втянул лапы и снова стал родинкой.

Только теперь Сюэ Сянь понял, что это был за так называемый паук: просто от родинки по кругу вытянулось несколько тонких кровяных жилок, живо напоминающих паучьи ножки.

В миг, когда кровяные жилки исчезли, Сюаньминь, морщась, закрыл глаза и сжал пальцами пространство между бровей, словно у него кружилась голова, а после сохранял это положение совершенно неподвижно.

Это напомнило Сюэ Сяню, как прежде он был в «Обиталище “Возвращения на облака”». Тогда у Сюаньминя так же вдруг закружилась голова, после чего он сел на стул, сосредоточившись на дыхании в тишине, и очень долго не двигался вовсе.

Он обогнул Сюаньминя по кругу ещё несколько раз и обнаружил, что, кроме маленькой родинки, никаких других странностей нет.

— Что это за… недуг такой? — Сюэ Сянь никогда прежде не видел подобного на чьём-либо теле и мгновение не мог ничего понять.

Прошло ещё немало времени, прежде чем Сюаньминь наконец пошевелился снова. Он помассировал пальцами висок, нахмурился и распахнул глаза.

Глядя вверх, Сюэ Сянь безмолвно следил за каждым его движением — этот Святоша посмотрел вниз и без какого-либо выражения сказал:

— Даже без рук и без ног можешь поднять ветер и сделать волны[60], тебя, злобное создание, действительно следует сдерживать.

Сюэ Сянь потерял дар речи. Пусть бы этот Святоша и оставался в смятении.

Пока говорил, Сюаньминь сжал другую руку, что всё это время просто висела, и принялся разминать мышцы одну за другой. Не расслабив и одной, он с каменным лицом взглянул на Сюэ Сяня.

И только сейчас Сюэ Сянь осознал, чем же, в конце концов, была та подушечка из плоти, на которую он упал. Он через силу стерпел последние слова Сюаньминя, прокатился вокруг него в обе стороны и как раз собирался спросить о той «родинке-пауке», когда, скользнув взглядом вбок, заметил горизонтальный силуэт.

Это была высокая — с человека — каменная статуя с тяжёлой и округлой, словно дыня, головой и грубыми злобными чертами лица.

В этом не было ничего особенного, как-никак, одна-другая каменная статуя в гробнице — самое обычное дело. Вот только когда эта статуя упала на дно водоёма, одна сторона тела у неё разбилась, обнажив сердцевину. И если только Сюэ Сянь не ослеп…

Сердцевиной этой был, как ни поразительно, человек — настоящий человек, умерший уже и не разобрать насколько давно.

Сюаньминь явно тоже заметил это. Он повернул голову и, окинув пространство взглядом, обнаружил, что на дне этого водоёма лежит по меньшей мере свыше сотни таких каменных статуй.

Сюэ Сянь вдруг подумал, что эти штуковины отмокали в водоёме уже неизвестно сколько, а теперь вся эта вода оказалась в его золотой жемчужине. Дракона тотчас целиком охватила дурнота.

Размяв руку, Сюаньминь поднялся и как раз собирался присмотреться к каменным статуям, когда услышал, как у ног несколько раз раздался хлюпающий звук.

Удивлённый, он опустил взгляд и увидел, как совершенно неподвижная золотая жемчужина безмолвно исходит водой, вероятно, потому… что от отвращения её стошнило.

Сюаньминь молчал.