Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 83: Пауки мать и сын (2)

Остолбенев, Сюаньминь произнёс:

— Ты никогда не встречал?

Услышав такие его слова, Сюэ Сянь тоже удивился:

— Неужели это всё же распространённый вид письма? Я действительно никогда не видел, вероятно, его создали отдельные люди. Как бы это сказать? Слишком… по-старинному просто и безыскусно.

Сюаньминь, услышав, чуть потемнел лицом, словно вспоминая что-то, мгновение спустя он поднял голову, глядя на символы, и заговорил:

— Я понимаю эти знаки, как будто с малых лет учил их один за другим, но не могу вспомнить, кто когда-то обучал им.

Кто-то обучал?

Сюэ Сяню пришла на ум картина, что он некогда видел в воспоминаниях Сюаньминя. Тогда угол зрения Сюаньминя был довольно низким, само воспоминание к тому же — слишком смутным, было видно лишь почти касающийся пола подол одежд человека напротив; Сюаньминь тогда произнёс что-то — совсем простое, только два-три слога, похоже на некое обращение.

Если подумать сейчас, возможно, то было… «наставник»?

На мгновение Сюэ Сянь даже почувствовал себя странно. Потому что нравом и привычками, что обычно проявлял, Сюаньминь вовсе не напоминал человека, имеющего слишком много связей и сношений с другими, а вот образ одиночки, обитающего в залитом ядовитым туманом бамбуковом домике, соответствовал его поведению от начала и до конца куда больше.

Порой Сюаньминь даже больше него походил на сотворённого Небесами, не имеющего в мире бренном совершенно никаких привязанностей. Но теперь, однако, внезапно открылось, что в такого, как сейчас, он тоже постепенно вырос из крохотного ребёнка, у него тоже были родители, был учитель и даже ученики… Совсем как то дитя, появлявшееся в осколках воспоминаний, что спросило Сюаньминя, кто он.

Такая цепочка заставила Сюэ Сяня осознать вдруг, что Сюаньминь, которого он видит, — только лишь одна из его сторон, не более; остальных же не знает даже сам Сюаньминь.

Сюэ Сянь забылся на какое-то время, поэтому долго молчал, когда же снова пришёл в себя, то увидел, что Сюаньминь смотрит на него, как будто из-за его неожиданного молчания неправильно понял что-то.

— Я не обману тебя, — произнёс Сюаньминь, спокойно глядя на Сюэ Сяня глубокими чёрными глазами.

Сюэ Сянь остолбенел, выражение его расслабилось, и он отмахнулся:

— Просто вспомнил вдруг кое-что, не порочил тебя подозрениями, будто ты соврал, монахи не лгут, я ведь понимаю, — с этими словами Сюэ Сянь ещё и лениво подмигнул ему одним глазом.

Сюаньминь молчал.

— Кстати говоря, я должен признаться тебе кое в чём, — Сюэ Сянь подтянул отворот, с серьёзным видом сел прямо, поднял голову, глядя на Сюаньминя, и сказал пристыженно: — Твои медные монеты, видимо, несколько изменили хозяину.

— Изменили хозяину? — Сюаньминь непроизвольно опустил взгляд на связку медных монет, что свисала между пальцев, не в состоянии сразу понять, что значат эти слова.

— После того как я несколько раз использовал их, чтобы взращивать мышцы и кости, возник немного странный отклик, — заговорив об этом, Сюэ Сянь необъяснимым образом испытал угрызения совести, однако если подумать ещё разок, становилось очевидно: это вовсе не то, чем он может управлять, так какие ещё угрызения совести?

Он приостановился, убрал эту тень чувства вины и серьёзно сказал Сюаньминю:

— Вероятно, след медных монет всё ещё остаётся в моём теле, поэтому… между мной и тобой, похоже, возникла связь из-за них, некоторые твои эмоции и реакции передаются мне, совсем как когда на тебя действовала драконья слюна… Как-то так, во всяком случае, в общем и целом суть такова, вот.

В начале он ещё говорил дело, к концу же слова его стали литься в обход разума, на последнем предложении Сюэ Сянь молча завязал язык в узел и лишь затем, почёсывая щёку, упомянул тот случай туманно и вскользь.

Сюаньминь молчал.

— Но это неважно, главное вот что: как-то раз, когда медные монеты сбросили печать и ты восстановил часть воспоминаний, я увидел немного вместе с тобой, — Сюэ Сянь взглянул на выражение лица Сюаньминя и тотчас добавил: — Но совсем немного, лишь несколько довольно разрозненных отрывков, разговоров не слышал вовсе, к тому же это было всё равно что смотреть на цветы в тумане, совершенно нечётко…

На этих словах рука, что почёсывала щёку, замерла, тут же указала на связку медных монет, что держал Сюаньминь, и он сказал уверенно и смело:

— Это всё их вина.

Сюаньминь молчал.

На мгновение Сюэ Сянь заметил, как Сюаньминь шевельнул губами, словно он хотел спросить что-то, однако в итоге так и не проронил ни звука. Во взгляде, что он обратил к Сюэ Сяню, не было ни возмущения, ни прочих чувств, от которых могло бы стать не по себе, но после краткого безмолвия он покачал головой и произнёс:

— Нестрашно.

Договорив, он повторил ровно:

— Так или иначе, я всё равно не стану обманывать тебя, видел — значит, видел.

Такое лишённое всякой предосторожности поведение укололо, отчего в сердце Сюэ Сяня зародился зуд, однако подобная связь, в конце концов, была не очень уместной, поэтому он всё же сказал Сюаньминю:

— Я верю тебе, но что до этой связи, если у тебя есть способ, всё-таки разбей её.

— Выйдем и вернёмся к этому, — в тон ответил Сюаньминь, но в лице его, однако, действительно было не разглядеть следа, чтобы он возражал.

Подняв руку, он указал на символы на стене и заговорил:

— Надпись упоминает, что здесь взращиваются два вида ядовитых пауков, все ядовитые насекомые в пещере внизу используются как корм для них, к тому же поддерживают заклинание построения; чтобы произвести на свет поколение, достаточно семи седмиц — сорока девяти лет. Изначально они были взращены по требованию одного человека, однако к тому времени, как их создали, требующий уже умер, поэтому ядовитых пауков запечатали здесь.

— Сорок девять лет для поколения, когда же появилось первое? Они разводятся до сегодняшнего дня, неизвестно, сколько поколений родилось, — Сюэ Сянь нахмурил брови, не зная, хорошо ли это, в конце концов, или плохо; по крайней мере, судя единственно по причине, человек, державший пауков здесь, в действительности не был коварным. — Что ещё написано?

Сюаньминь указал на третий ряд:

— Ядовитые пауки заключены внутри построения. Не зная смерти, не увидишь жизни.

— Такой длинный текст — и вот так парой слов всё рассказал? — пришёл в недоумение Сюэ Сянь.

— С пауком единой жизни связано лишь предложение здесь, — терпеливо объяснил Сюаньминь.

Но этого было уже достаточно, текст выглядел таким пространным и многословным, что если бы ему зачитали его от начала и до конца, у него, пожалуй, не нашлось бы усидчивости выслушать; выбрать и рассказать главное в самый раз. Так что Сюэ Сянь кивнул и, не расспрашивая дальше, пару раз легонько стукнул пальцами, что лениво упирались в край каменного возвышения:

— Неудивительно…

Сюаньминь отозвался глубоким голосом:

— М?

— Бронзовое зеркало, — Сюэ Сянь указал рукой на бронзовое зеркало в углу и продолжил: — Разве ты не сказал только что, что пауки заключены внутри построения; не зная смерти, не увидишь жизни? Прежде мы с тобой обыскали здесь всё и не нашли никакого живого существа, должно быть, именно потому, что эти ядовитые пауки заперты внутри печати. Поскольку же через бронзовое зеркало увидели смерть, постольку и смогли увидеть надежду на жизнь. Это всё объясняет, а иначе почему люди, что опередили нас на шаг, хотели задействовать такое построение здесь? Вероятно, как раз чтобы ощущением близости смерти вывести ядовитого паука из печати.

Сюаньминь взглянул на бронзовое зеркало, кивнул и, опустив две строки символов, указал на предложение за ними:

— Здесь говорится, как работает паук единой жизни.

— Как?

Сюаньминь беспомощно окинул взглядом палец Сюэ Сяня и сказал:

— Паук единой жизни — это в действительности пауки мать и сын, через сына делают подношение матери, познав кровь, они вступают в действие. Паук-сын берёт глоток крови того, чья продолжительность жизни будет главной, и на брюшке его возникает кровавая линия, а образующая с ним пару мать-паучиха изымает затем кровь другого человека. Так заклинание обретает силу, у последнего и первого — единая жизнь.

Сюэ Сянь молчал.

Он немедля встал с каменного возвышения и принялся искать здесь же во все глаза:

— Тогда где мать-паучиха?!

Паук-сын уже выпил его крови, и кого ни укусит мать-паучиха, тот получит единую продолжительность жизни с истинным драконом. Если не найти сейчас эту штуковину, позволить ей прятаться в углу, как пожелается, то какое же будет веселье, если кто-то ещё придёт, когда они с Сюаньминем уйдут.

Если это будет человек чистосердечный и стремящийся к добру, то проживёт дольше — и ладно, если же придёт негодяй, идущий подлыми путями, тогда разве не дарует он губителю тысячи лет?

В крайнем случае, даже если позволить матери-паучихе укусить очень благожелательного человека, это тоже будет не так чтобы дело хорошее, в конце концов, разве способен кто-либо из людей вытерпеть жизнь, близкую к бесконечной? Чувство это далеко не то, что может вынести обычный человек в бренном мире.

Сюаньминь произнёс:

— Мать и сын взаимно связаны, сын у тебя в руке, другая не должна быть слишком далеко.

Услышав, Сюэ Сянь прижал палец к губам, показывая Сюаньминю молчать. Затем приподнял полы одежд и присел на корточки, склонился ухом набок, внимательно прислушавшись.

Лапки таких ядовитых пауков были очень тонкими и двигались почти бесшумно, лишь полагаясь на необычайно острый слух можно было с трудом уловить хоть что-то. Сюэ Сянь затаил дыхание ненадолго и, подняв голову вдруг, сделал Сюаньминю знак рукой, а после указал на место у ног Сюаньминя.

Ядовитые пауки были исключительно восприимчивы к движениям людей, если бы Сюэ Сянь сейчас снова поднялся погнаться за ним, то как бы паук уже не переместился опять. Поэтому Сюэ Сянь подмигнул Сюаньминю, давая понять, чтобы тот ловил.

К счастью, Сюаньминь тоже был отнюдь не обычным человеком, поняв намерение Сюэ Сяня, он приподнял монашеские одеяния, бесшумно присел, легко обвёл рукой круг над полом и в конечном счёте остановился на одном месте.

Место это, как нарочно, было рядом с трещиной в стене, Сюаньминю даже пришлось наклониться вбок. С угла Сюэ Сяня только его спину и можно было увидеть.

Он вытянул шею взглянуть: Сюаньминь вытянул руку вплотную к тому месту, движения его были весьма осмотрительны, видимо, он держался настороже, чтобы ядовитый паук не раскрыл рот да не укусил его. Спустя ещё долгое время Сюаньминь взмахнул рукавом и наконец встал.

Он, вероятно, не иначе как опасался, что ядовитый паук укусит Сюэ Сяня опять, потому этих закрыл в собственных ладонях, затем сказал Сюэ Сяню:

— У меня в потайном мешочке есть маленький фарфоровый сосуд.

Сюэ Сянь моргнул и тогда лишь сообразил, что Сюаньминь имеет в виду. Он отозвался с «О», подошёл к Сюаньминю и, уже как следует взяв паука, что был в ладони, в щепоть левой руки, правой замер у талии Сюаньминя — и всё-таки зашарил в его поясном потайном мешочке.

Сюаньминь:

— …Не на поясе.

Сюэ Сянь прикусил кончик языка, про себя думая: «А раньше сказать?!» Он смущённо выдернул руку и сунул её сквозь складки передних бортов Сюаньминя.

Он вдруг немного затосковал по тому себе, что некогда искал на ощупь в мешочке Сюаньминя деньги, искал тонкие иглы — и не менялся в лице; сейчас мысли были ненадлежащими, только лишь то, как он через одежду трогал за пазухой, уже имело некоторый невыразимый оттенок.

Если бы всё внимание Сюаньминя не было сосредоточено на ядовитых пауках в руках, всё лицо его не было бы строгим, неизвестно, какой кривой дорожкой и куда ушёл бы его разум.

— Нащупал, — произнёс Сюэ Сянь с серьёзным видом и убрал руку: на раскрытой ладони лежали рядом два маленьких фарфоровых сосуда довольно тонкой работы. Сосуды эти размером были всего лишь с большой палец Сюэ Сяня, пузатые и овальные, они в лучшем случае способны были вместить немного лекарственного порошка, но сейчас, однако, как раз могли пригодиться.

Сюэ Сянь открыл пробку одного из них — Сюаньминь шевельнул пальцами, взял в щепоть что-то с ладони и просто запихнул внутрь фарфоровой баночки. У Сюаньминя освободилась рука, и Сюэ Сянь отдал ему другой сосуд и опустил голову посмотреть на тот, что держал сам.

Внутри был круглый паук, что ползал и копошился, шурша, окраска по всему его телу медленно бледнела, становясь схожей с цветом белого фарфора. На первый взгляд паук этот вовсе не отличался от укусившего Сюэ Сяня паука-сына, но на макушке его была тончайшая кровавая линия — как раз пара к пауку-сыну.

Сюэ Сянь не стал больше раздумывать, тотчас сунул туда же паука-сына в своей руке, заткнул горлышко и аккуратно убрал. Когда прятал фарфоровую баночку, боковым зрением он заметил, как Сюаньминь закупоривает другой сосуд.

Мгновение он слегка недоумевал: «Разве только что дал Сюаньминю с открытым горлышком? Вроде бы нет?»

Однако когда он вновь поднял голову, Сюаньминь уже положил баночку обратно за пазуху и к тому же снова взглянул на символы на каменной стене, брови его чуть нахмурились, словно он размышлял о чём-то другом.

— Что такое? — Сюэ Сянь не стал дальше разбираться с фарфоровым сосудом, а приподнял подбородок к стене: — Почему такой вид, что-то не так?

Сюаньминь согнул указательный палец и легонько стукнул по стене кончиком:

— Имя в этой подписи…

— Это подпись? — Сюэ Сянь полюбопытствовал: — Что с подписью?

— Выглядит знакомо, — ответил Сюаньминь.

— О? Что за имя?

Поколебавшись мгновение, Сюаньминь прочёл:

— Тундэн.