Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Глава 67: Железная воинская бирка (2)

Небо снаружи давно уже незаметно стало глубокого синевато-чёрного цвета, ночь была на редкость безветренной. Весь обширный дикий лес в горной впадине стоял в тишине — не было даже лёгких отзвуков потирающихся друг о друга листьев — и казался исключительно спокойным.

Чёрная птица, как будто бы взращённая Сюаньминем, после наступления темноты вылетела из комнаты. Гнездясь неизвестно где в лесу, она время от времени издавала крик-другой — ленивые и расслабленные, они тянулись крайне долго.

Только крики эти звучали не так, как у обычных птиц, и живо напоминали человеческие вздохи. Слышать их поздней ночью было особенно пугающе, настроение создавалось такое, словно безобразничает нечисть; ничего удивительного, что разошлась подобная молва.

Вздох, отзеркаленный, изломанный горной впадиной несколько раз, повторялся и повторялся.

Днём сметённый дочиста Сюэ Сянем, ночью ядовитый туман возник вновь. Он капля за каплей распространялся из глубины горной впадины — с виду медленно, но в действительности не прошло много времени, как он заполнил всю впадину до краёв.

Этот ядовитый туман был гораздо плотнее обычных водяных испарений. Белый и густой, словно жир, он вмиг затопил абсолютно всё; кто угодно, кто проходил бы там, пожалуй, и всех пальцев не рассмотрел бы, вытянув руку. Если бы кто-то стоял в непосредственной близости, то удалось бы лишь услышать его голос, но не разглядеть самого человека.

К счастью, Каменный Чжан и Лу Няньци ушли раньше, а не то, столкнись они на полпути с заново собравшимся белым туманом, жизни их было бы не уберечь.

Однако, в отличие от них, Сюэ Сянь с Сюаньминем в действительности ничуть не боялись таких ядовитых испарений, разгоняя туман прежде, они лишь приняли во внимание двух обычных людей. У них было сколько угодно способов защититься от подобных отравляющих вещей, находясь внутри, они на самом деле вовсе не подверглись бы особенному воздействию.

После того как раз был рассеян, собравшись снова, ядовитый туман был ещё насыщеннее прежнего, он не обошёл и бамбуковый домик в горной впадине, проникнув сквозь окна, даже внутренняя комната этажом ниже оказалась залита дымчатым водяным паром — и лёгкой свежестью.

И пребывая в этом чуть прохладном ядовитом тумане, Сюэ Сянь тем не менее горел так, что промок от пота.

Хмурясь, он дёрнул одежды на груди, и передние борта, что он и без того то и дело оттягивал, окончательно разошлись нараспашку, кое-как повиснув на теле.

На чёрном платье следов влаги было не разглядеть, но в действительности оно уже промокло насквозь. Поскольку изначально было тонким, влажное от пота, оно липло к плечам и спине, к предплечьям; свисающие борта нагромождались внизу живота, собравшись в складки, и от шеи к поясу обнажилась полоса кожи — широкая вверху и узкая к низу.

Наполовину парализованный в течение полугода, он сильно исхудал, и даже мышцы несколько сгладились — остался лишь тонкий слой; влажный от мелкой густой испарины, он поблёскивал, и в свете тусклого огня лампы на нём вычерчивались следы подъёмов и спадов.

Он всё так же сидел на столе, обеими руками упираясь в края и склонив голову, капли пота смочили ресницы, и даже когда он чуть щурился, перед глазами по-прежнему было сплошь туманно.

Неизвестно, насколько совмещённый эффект трёх порций драконьей слюны был сильнее того, что Сюаньминь испытывал прошлой ночью, Сюэ Сянь знал лишь, что сейчас ему крайне нестерпимо. Время от времени на теле выступал пот, только он сейчас был чрезмерно чувствителен — каждый цунь кожи, а то и каждая пора были восприимчивыми настолько, что нельзя и коснуться, даже просто от того, как появлялась испарина, он не мог сдержать дрожи.

Волны жара и горячность остро требовали выхода, но он не мог собраться, к тому же пыл этот был слишком сильным, вплоть до того, что всё его тело, все кости как будто вымокали в обильном поту, его одолевали невыразимые ломота и слабость с распирающим ощущением, даже поднять руку уже стало делом, отнимающим исключительно много душевных сил.

Сознание мутилось сверх меры, и вздох чёрной птицы снаружи дома в его ушах превратился в определённый двусмысленный звук, от которого основания ушных раковин зудели, а рвение возрастало.

Изначально он хотел позволить Сюаньминю придумать выход, но Сюаньминь сдерживался, а его томление не имело конца. Если так пойдёт и дальше, он в самом деле…

Сюэ Сянь сощурился, облизал губы и непроизвольно тряхнул головой, чтобы немного прийти в себя.

Но один такой взмах — и капли пота на шее скользнули вниз. Отчётливое, не лёгкое и не грубое ощущение, извиваясь, прошлось от выемки между ключицами по ключицам, опустилось ниже, прокатилось аккурат по груди.

Сюэ Сянь вдруг сжал руки, упирающиеся в край стола, хмурясь, испустил тяжёлый вздох и снова вздрогнул.

Он не помнил, заговаривал ли, обращаясь к Сюаньминю, может быть, звал его пару раз, а может, голос его смазывался ещё в глубине горла и никогда не раздавался вовсе.

Однако — не разобрать как много времени спустя — когда он вновь прищурил глаза, ядовитый туман в комнате, неизвестно, призванный ли человеком или собравшийся сам по себе, разом значительно уплотнился. Настолько, что даже масляную лампу у руки и нагромоздившееся на поясе платье стало не разглядеть.

Погружённый в густой белый туман, Сюэ Сянь терялся. Он нахмурил брови, тяжело выдохнул и одновременно бесцельно бросил взгляд из-под полуприкрытых век, слипшиеся от пота ресницы опустились раз… и снова… Плавно и медлительно, глаза закрывались и открывались, так и не смыкаясь полностью.

Посреди замешательства и спутанности он услышал голос Сюаньминя, как будто бы совсем рядом — и словно бы чуть вдалеке:

— Дай мне руку.

Сюэ Сянь не знал, не ослышался ли, однако всё же непроизвольно разжал одну ладонь, вяло опустил пальцы и протянул вперёд — уже через несколько цуней его крепко схватила другая рука. Она была обжигающе горячей, но сильной, держала надёжно, словно дала ему ещё одну опору.

Само собой, тело Сюэ Сяня тут же чуть склонилось к этой руке, тяжело надавив на неё всем весом.

Он крепче сжал пальцы, открыл рот, собираясь что-то сказать, но мгновением позже, однако, не проронил ни слова — лишь вздохнул с силой. Потому что другая рука, протянувшись из густого тумана, коснулась кожи внизу его живота.

Поднимающиеся и опускающиеся, ресницы Сюэ Сяня дрогнули, он ошеломлённо застыл на мгновение, и следом дыхание его резко участилось.

Весь приливающий волнами жар, всё волнение, похоже, наконец отыскали опору и выход. Хмуря брови, он отпустил край стола другой ладонью, зажал чужую, чтобы была между его поясницей и животом, и потянул её на себя, а затем, непроизвольно следуя наитию, увлёк к наслоившимся полам одежд — и под них.

— Не двигайся, — человек, которого он тянул, казалось, сказал глубоким голосом это. Ядовитый туман был слишком плотным, и у Сюэ Сяня перед глазами расстилалась безбрежная пустота, он не мог видеть лица Сюаньминя, но, судя единственно по тону, тот был неизменно равнодушным и спокойным, только — быть может, потому, что он долго горел телом — в голосе его, тяжёлом и глубоком, чуть проступала хрипотца.

Однако когда всё дошло до этой точки, куда уж Сюэ Сяню было повиноваться. Он направлял чужую руку, касаясь под полами, и нагромоздившиеся складки раз за разом шевелились вслед за движениями пальцев — быстро и хаотично, не достигая порядка, но и не в силах остановиться…

Происходящее было слишком волнительным, и разум Сюэ Сяня снова и снова пустел дочиста, он лишь помнил, что неизвестно в какой момент и неизвестно каким образом притянул человека, что молчаливо помогал ему, к себе, так близко, что пришлось немного раздвинуть колени, чтобы тот мог стоять твёрдо. В своём нетерпеливом и бесконечно сумбурном притягивании он даже ощутил, как откликается тело партнёра.

Однако и так он всё ещё не мог видеть его лица, лишь слышал совсем рядом дыхание, что словно переплеталось с его собственным, накладывалось на него.

В какой-то момент он прижал руку, удерживающую вес, к столу, вслед за движениями другой руки сдавливая и отпуская снова и снова. Лоб же его с силой упирался в плечо партнёра, а в полуприкрытых глазах стояла влажная дымка.

Сюаньминь, казалось, снова сказал ему не двигаться, а затем отчего-то хотел отступить немного назад, но он удерживал его крепко-накрепко.

Пыл, вызванный слюной дракона, в конце концов, отличался от обычного, дать ему выход было исключительно трудно, вплоть до того, что Сюэ Сянь ощутил неминуемую близость разрядки лишь спустя долгое время, когда давно подступившее к нему волнение достигло пика и он даже не сдержал желания издать звук.

В этот момент, наконец достигая облегчения, он, сам того не сознавая, крепко сплёлся руками с Сюаньминем, но пальцы его яростно дрожали, а спина была напряжённой до предела.

Немного погодя он внезапно с силой вжался лбом Сюаньминю в выемку между ключицами, его прищуренные глаза вдруг расфокусировались.

Он надолго напрягся, не роняя ни звука, прежде чем постепенно чуть расслабился, часто и тяжело дыша, тело его снова покрылось испариной, промокнув уже едва ли не насквозь.

Однако избавиться от слюны дракона было вовсе не так легко, не прошло и нескольких мгновений, как горячность закипела ключом вновь…

Все события этой ночи оказались разбиты ядовитым туманом и звуками тяжёлого дыхания на смутные осколки, вплоть до того, что в конечном итоге Сюэ Сянь и сам не понимал, как долго безобразничал, пользуясь помощью Сюаньминя…

Но сколько бы это ни длилось, а ядовитый туман не рассеивался от начала и до конца, и Сюэ Сянь так же от начала и до конца не видел лица Сюаньминя. Ощущение было невыразимо странным и к тому же придавало нотку удивительной стыдливости, так что даже у всегда мыслившего широко Сюэ Сяня время от времени к щекам приливал жар.

Спустя долгое время Сюэ Сянь наконец успокоился, внутреннее нетерпение полностью рассеялось, оставив лишь отголоски жажды и желания, что мало-помалу угасали вслед за отступающим жаром.

Он вяло оперся о стол и после короткого отдыха не знающей праздности рукой наощупь поворошил масляную лампу — тусклый огонёк стал чуть ярче, и плотный ядовитый туман тоже весьма чутко растаял.

Сюаньминь призвал туман умышленно…

Сюэ Сянь подумал об этом, однако, утомлённый и ленивый до крайности, не высказал вслух. Когда ядовитые испарения рассеялись, он опустил глаза и томно огляделся: борта одежды, что он раскрыл, досадуя на жар, оказались уже немного стянуты вместе, стол же, однако, по-прежнему был в полнейшем беспорядке, и в месте, освещённом масляной лампой, сохранялись оставленные пальцами следы пота — двусмысленные, но нечёткие.

Неподалёку Сюаньминь сидел на круглом молитвенном коврике, закрыв глаза и тихо медитируя, под рукой у него было несколько выбранных им книг, аккуратно сложенных в стопку. Казалось, он никогда и не отходил от этого коврика.

Спокойствие вокруг него составляло яркий контраст хаосу вокруг Сюэ Сяня, настолько, что на мгновение Сюэ Сянь даже заподозрил, не было ли всё, произошедшее только что, лишь иллюзией.

Он опустил голову, взглянув на собственные руки: к счастью, на запястье всё ещё оставались лёгкие следы чужой хватки, иначе он, вероятно, и впрямь подумал бы, что снова вошёл во «Внутреннего демона».

Сюэ Сянь всмотрелся в отпечаток хватки на мгновение и поднял голову к Сюаньминю:

— В любезности ценится взаимность, подойди, я тоже помогу тебе. В крайнем случае, снова призови ядовитый туман, никто никого не увидит, просто считай, что грезишь.

Сюаньминь даже не поднял век. Помолчав немного, он сказал спокойно:

— Ни к чему, уже разрешил.

Сюэ Сянь был всё ещё растерян после того, как увяз в излиянии чувств, объятый ленью, он реагировал с промедлением и казался несколько несообразительным:

— Разрешил? Как это возможно? Если просто помедитировал и разрешил, тогда я…

Он сказал половину и без слов закрыл рот, проглотив вторую часть предложения.

Услышав его, Сюаньминь снова помолчал немного и наконец всё же заговорил:

— Ты утолил жажду, и моё недомогание исчезло.

Сюэ Сянь медленно переварил смысл этих слов, оцепенел на мгновение — и открыл рот, желая выблевать кровь этому Святоше в лицо.

До чего здорово! Это всё равно, что выпустить во врага стрелу тайком, лишь чтобы эта слепая штуковина в итоге завернула на полпути и в конце концов поразила в сердце тебя самого…

— Сними свой пояс и одолжи мне, — сказал Сюэ Сянь с каменным лицом.

Сюаньминь сразу не разобрал, радуется он или в гневе, и хотя так и не открыл глаз, тем не менее всё же нахмурился и спросил:

— Зачем?

Сюэ Сянь ответил сухо:

— Не очень-то хочется жить, собираюсь повеситься в дверях твоего дома.

Сюаньминь молчал.

Молчал и Сюэ Сянь.

За разговором было ещё сносно, стоило же умолкнуть, и целый поток смутной неловкости и двусмысленности стремительно разлился по комнате. Сюэ Сянь опустил глаза, затихнув на какое-то время, и заговорил снова:

— Которая сейчас ночная стража[192]? Если ты выполнил всё, что нужно было, чуть позже вернёмся в дом Фан?

Едва эти слова прозвучали, даже Сюаньминь ещё не успел ответить, — Сюэ Сянь ощутил, как в кармане вдруг что-то шевельнулось.