Мегахранилище двойных планет

Часть 1. Глава 1-я: Магнитная зона

Последний раз я видел инженера Зорина довольно давно, лет за пять, за шесть до того памятного дня. Когда отошла электричка, мне показалось что-то знакомое в потоке вышедших пассажиров. Знакомое, и в то же время, что-то переменившееся во всём его облике, что-то едва уловимое, заставившее меня более пристально присмотреться к своему давнему приятелю.

В то время он только-только развёлся с супругой и, по его словам, наконец-то в полной мере обзавёлся свободой.

Затем, он как-то внезапно исчез с моего горизонта. До меня доходили слухи, что его видели то в одном месте, то в другом. У меня в то время дочка уже пошла в школу, и в семье, слава богу, всё было нормально. Личные и семейные дела заполняли всё моё время, и слухи эти меня особо не интересовали. Поговаривали, что в последнее время Андрей Петрович отдалился от всех, замкнулся в себе, на приветствия отвечал односложно, спеша удалиться. К тому же, последней новостью для меня была продажа его квартиры. И всё. Дальше я о нём не слышал. Может, переехал, может заново женился и подался за границу.

Близких родственников, насколько я знал, у него не было, единственный сын был уже взрослым и обитал где-то на Камчатке, в составе экспедиции, а значит, и исчезновение его прошло довольно незаметно. Бывшая жена не проявляла никакого интереса, да и где она сейчас? Вероятнее всего совсем в другом государстве, с новой семьёй и новой жизнью.

Нити оборвались.

…И вот спустя шесть лет я увидел Андрея Петровича на железнодорожной станции, когда уже отошла электричка.

Время было восемь часов утра.

На дворе стоял август месяц.

********

Передо мной был совершенно иной человек, на вид едва ли не бомж, в потёртой одежде и рваной обуви.

Пассажиры прошли через турникет и устремились внутрь городских кварталов, улиц, а он присел в отдалении на лавочку, нервно закурил, и, казалось, отсутствующим взглядом уставился куда-то в пространство.

Я осторожно присел на другой конец скамейки, боясь ошибиться в своих догадках.

Сомнений быть не могло. Да. Это Андрей Петрович Зорин. Бывший инженер-конструктор одного из промышленных гигантов страны, весьма засекреченного. Зорин имел в прошлом несколько патентов на изобретения, и его опытные образцы применялись в промышленности, как у нас, так и за рубежом.

Инженер никак не отреагировал на моё бестактное появление и даже не взглянул в мою сторону. Вместо этого он поднял из-под ног старый рюкзак, поставил его на лавочку и, раскрыв, принялся копаться внутри.

Наконец, я решился:

– Закурить не желаете?

Взяв сигарету, он поднял красные, воспалённые глаза и посмотрел прямо мне в лицо.

– Спасибо, -- неожиданно глубоким голосом ответил он. – Привет, Лёша. Давненько не виделись.

От удивления я едва не выронил спички на землю.

– Андрей Петрович! Так ты меня узнал?

Инженер едва заметно усмехнулся.

– Я тебя заметил, когда только вышел из электрички. Прости. Не хотел первым подходить, чтобы не компрометировать тебя своим видом. Ждал, когда ты сам подойдёшь – я видел, что ты меня узнал и наблюдаешь за мной. Рад тебя видеть, Лёня. Как дела?

Весь этот краткий монолог он произнёс своим обычным голосом, с едва заметной усмешкой в глазах. И зубы у него, я заметил, когда он выдувал дым, были белыми и крепкими. Метаморфоза превращения из бомжа в интеллигентного человека произошла буквально на глазах – портила только одежда.

– Удивлён моим видом?

Я всё ещё не мог прийти в себя, поэтому молчаливо кивнул и тоже закурил.

– Не обращай внимания. – Он оглядел сам себя как бы со стороны и, откровенно зевнув, взъерошил поседевшие, как мне показалось, волосы. – Краска. А одежда – обычный камуфляж.

– Что?

– Я, Лёня, под бомжа прикидываюсь. Чтобы не узнал никто.

Наконец, после двух-трёх затяжек мои мысли начали выстраиваться в логическую цепочку.

– Петрович… Это… это действительно ты?

– Представь себе, я. Собственной персоной. И не смотри так на меня, как петух на зазвонивший будильник. Говорю же – камуфляж. – Он едва не хохотнул, как бывало раньше, но тут же снова стал озабоченным, высматривая кого-то по ту сторону железнодорожных путей.

– Прости, – я начинал постепенно выходить из потрясения. – Увидеть тебя через столько лет, да ещё в таком виде! Я уж подумал, что обознался. На всякий случай присел, думаю, присмотрюсь – ты или не ты.

– Присмотрелся?

– Теперь вижу, что ты. А зачем всё это нужно? Я имею в виду, как ты выразился – камуфляж и образ бездомного? Зачем волосы красить под седину?

Инженер погасил сигарету и осмотрелся.

– У тебя время есть? Если захочешь, я отвечу на все твои вопросы. Только не здесь. – Он снова оглядел почти пустой перрон. – Здесь мы как на ладони. Куда ты направлялся?

– Домой.

– После работы?

– Да. У меня ночная смена была.

– То есть, теперь ты выходной?

– Да. Двое суток.

– Дома ждут?

– Дочка в селе у бабушки на каникулах. Жена на работе в поликлинике. Если ты помнишь, она у меня врач. Ты чего-то боишься? – тем не менее, полюбопытствовал я.

– Не «чего-то», а кого. Пошли, Лёня. – Он поднялся, прихватил рюкзак и снова осмотрел перрон. – Пойдём. Все вопросы будешь задавать по дороге. Покажу тебе свою «берлогу», как я называю своё жилище. Оно находится недалеко от города. Помнишь старые заброшенные склады на болотах, где раньше речка протекала? Останешься у меня переночевать, и я отвечу на все твои вопросы. Уверен, что тебе понравится, – загадочно улыбнулся он.

Мне? Понравиться на болотах? Он что, шутит? – но прежде чем рассмеяться, я на всякий случай спросил:

– Там хоть электричество у тебя есть? А то мой смартфон вот-вот сядет – подзарядить не мешало бы.

– И электричество есть, и ужином отменным тебя накормлю, – лукаво улыбнулся он. – Ещё не захочешь оттуда уходить. Ну, так что? Звонишь Катерине, если я правильно помню её имя? – и через секунду добавил уже более серьёзно:

– Ты мне нужен, Алексей. Без шуток. Крайне нужен.

Я пожал плечами и стал звонить по мобильному телефону своей жене: ситуация с пропавшим приятелем требовала продолжения именно в том таинственном ракурсе, как она произошла.

… Если бы я знал тогда, чем эта встреча закончится, и что она повлечёт за собой – какие события произойдут в дальнейшем…

Я бы просто выкинул телефон!

Но, к сожалению, такая мысль мне тогда в голову не пришла.

А жаль…

Мы покинули станцию. Я шёл за инженером по едва заметной тропинке средь густых вековых сосен и обдумывал каждое его слово.

– Когда доберёмся до моего жилища, я тебе всё расскажу. Скоро начнутся болота, и тебе понадобится всё твоё внимание. Будешь идти нога в ногу за мной, ступая в мой след – тут уже не до разговоров будет. Только я один знаю тропинку к складам, протоптанную мною лично. Мост уже давно развалился и им никто не пользуется. Весь покрылся мхом и лишайником. Года четыре назад ещё наведывались рыбаки, но и они со временем пропали. В том месте река постепенно обмельчала, превратилась в болото, и кроме лягушек ловить было нечего.

– Да. Это я слышал. Рыбаки облюбовали себе иное, более рыбное место. Из-за этого и склады остались заброшенными?

– Именно. Грибники тоже перестали наведываться в те места.

– И ты там совершенно один уже несколько лет? Так выходит?

Дыхание сбивалось: чавкая, приходилось вынимать из трясины то одну ногу, то другую. Всё это требовало усилий, и пришлось все свои вопросы отложить до будущих времён. Деревья поредели, теперь перед нами раскинулось настоящее болото с зеленоватой жижей, тиной, мхом и лишайником. Ноги с непривычки ныли и, вдобавок ко всему, появились надоедливые комары величиною с полпальца.

Два часа мы пробирались мелкими шагами, перепрыгивая с кочки на кочку, пока, наконец не появилась сухая глинистая земля.

********

– А ты-то как здесь без телефона?

– А зачем мне? Звонить особо некому, меня все давно забыли. Лежит себе в камере хранения вместе с другими вещами. Да и вообще, как по твоему люди раньше обходились без всех этих смартфонов?

– И то верно, – согласился я. – Подзаряжает его твой кладовщик?

– Да, – кратко ответил он и как-то странно взглянул на меня, будто я упустил что-то очевидное из его рассказа.

Тогда я этого не заметил – озарение пришло позже.

– Откуда у тебя деньги, Андрей Петрович? – вместо этого полюбопытствовал я. – И продукты покупать, и с кладовщиком дружить? Насколько я знаю, тебе до пенсии ещё как пешим ходом до Китая, а официально, я так понимаю, ты нигде не работаешь.

– И не работаю, и не на пенсии. Правильно думаешь. А деньги… – тут он, как мне показалось, даже печально улыбнулся, – у меня их больше чем нужно. И достать я их могу в любое время в неограниченном количестве. Я, можно сказать Лёня, миллионер. Нет, можно сказать, даже миллиардер. Условно, разумеется.

– Да ну? – изумился я. – Что-то по тебе такого не скажешь. Все эти лохмотья и остальное…

– Я же тебе сказал – это камуфляж. За ужином всё тебе расскажу и растолкую.

– Ты не знаешь, сколько у тебя денег? – здесь я уж точно был удивлён до предела.

– В том-то и дело, Лёня, что не знаю. Как таковой, этой суммы у меня нет. Но… Я вполне за неделю-две могу её набрать при желании. Без всякого криминала, разумеется.

Я внезапно остановился у первого забора и внимательно взглянул в глаза своему собеседнику.

Мы вошли во двор и, осматриваясь кругом, я продолжал невольно размышлять о сказанном мне, и не успел додумать последнюю мысль, как вдруг послышался радостный лай и повизгивание от восторга. Мы уже почти вплотную подошли к первому деревянному сараю, как из-за его угла выскочила собака самой настоящей породы эрдельтерьер. Дориана, или Дорка, как называл её инженер, не обращая на меня внимания (чему я несказанно обрадовался), подскочила к хозяину и принялась радостно прыгать вокруг него. Покрутившись, она осторожно, с его разрешения, подошла ко мне и обнюхала со всех сторон. Затем, с немым вопросом уставилась на хозяина и, когда он едва заметно кивнул головой, тут же кинулась передними лапами мне на грудь, виляя хвостом. Контакт был налажен.

Наконец я смог осмотреть всю территорию складов целиком, бывших некогда базами хранения, начиная от овощей и кончая пиломатериалами.

Зорин подошёл к какому-то ящику в траве и, открыв дверцу, чем-то щёлкнул внутри. Послышался мерный гул вибрации заработавшего агрегата.

Я с изумлением открыл рот и, пролетающая мимо пчела, задержалась на миг в полёте, обследуя новое для неё отверстие.

– Так вот, откуда у тебя электричество… на столбах проводов нет, выходит, ты питаешь своё жилище от генератора?

– Верно. После всего, что тут в те времена растащили, ещё осталась дизельная подстанция. Ржавая и нерабочая. Но я её отремонтировал и, заправляя, пользуюсь по мере необходимости. Когда я отправляюсь в город или ещё куда-нибудь - (тут он таинственно взглянул на меня), – я её обесточиваю. Вместо сторожа в моё отсутствие – Дорка. А когда возвращаюсь – запускаю ток и включаю сигнализацию по всему периметру забора.

На территории располагались четыре больших строения с бетонным фундаментом и деревянным каркасом.

– Это здание, перед которым мы сейчас стоим, является, как я её называю, моей «берлогой», как-никак в лесу находимся, – пошутил он. – Остальные три склада были когда-то коптильней, лесопилкой и овощной базой. Когда я впервые обнаружил это место заброшенного карьера, внутри помещений кроме мусора и паутины ничего не было. Всё основное вывезли при закрытии, а затем, когда ещё функционировал мост, попросту растащили. Из ценного осталась только дизельная подстанция – видимо, посчитали, что толку от неё уже никакого, да вон та водокачка, которую я привёл в рабочее состояние. Недаром я инженер-конструктор, – улыбнулся он, с любовью, как мне показалось, осматривая дело своих рук.

Слушая его и удивляясь всё больше, я скользил взглядом по территории. Само жилое здание было не слишком большое: типовая бытовка сторожей на четырёх человек, и к ней пристройка величиною с два стандартных вагончика. Вроде как четырёхкомнатная квартира – для одного жильца даже многовато, отметил я про себя. Остальные склады стояли поодаль, и я решил их осмотреть позже. Петрович пригласил внутрь, высыпая в миску сухой корм для собаки. И только я собирался переступить порог, как… замер на месте.

Ну, положим, ладно, что я только сейчас заметил прожекторы на крышах сараев, ну пусть я уже знал, что подстанция питает всю территорию током, но…

Но спутниковая тарелка у меня над головой… – это уж слишком! Нонсенс, как сказала бы супруга.

Андрей Петрович, заметив моё паническое – в хорошем смысле – состояние, дружески хлопнул по плечу и лукаво произнёс:

– Пройдёмте, Алексей в мои покои. Как говорится, милости просим к нашему шалашу. Скоро футбол по телевизору – как раз заодно и поужинаем.

– По… по т-телевизору?

– По нему, родному. А в холодильнике у меня заморожена зайчатина. Сейчас в микроволновку сунем, вмиг растает. Ботинки можешь снять в прихожей, я недавно пылесосил.

Я оторопело посмотрел на сигнализацию, на прожекторы, на гудящий ящик в траве, на водокачку, на породистую собаку, наконец, перевёл взгляд на спутниковую антенну, и только тут закрыл рот. Пчела с сожалением пожужжала и улетела восвояси.

Микроволновка?

Холодильник?

Пылесос?

Стараясь уже ничему не удивляться, я осторожно, чтобы не наследить, переступил порог и вошёл внутрь.

Вошёл и остановился. Удивиться всё-таки пришлось.

Длинный просторный коридор или прихожая, как называл её Андрей Петрович, углублялась внутрь и терялась в примыкавших к ней комнатах. Огромное зеркало встретило меня моим же изумлённым отражением. На меня смотрел глуповатый, растерянный тип, весь в зеленоватой тине, до сих пор ещё не высохшей. Я не слишком большой знаток в раритетах, но это зеркало явно не принадлежало, ни XX, ни даже XIX веку. Что-то более раннее и безумно дорогое.

Инженер прошёл внутрь комнат и оттуда крикнул:

– Пока осматривайся, а я на кухне поколдую. Не стесняйся. Ходи, смотри, бери в руки, трогай. Если что – спрашивай. Ты первый человек, кто посетил моё пристанище. Захочешь в ванную – от прихожей налево: там найдёшь всё, что душа желает. Походи по комнатам пока вода нагревается, освойся с обстановкой. Ужин будет готов минут через сорок, как раз успеешь ополоснуться. Зайчатина размораживается быстро, но потушить на гриле было бы желательно.

«У него и гриль есть! – мелькнуло у меня. – Да куда ж я, бес меня возьми, попал»?

Я постепенно входил в следующее помещение.

В противоположной от меня стене был вмонтирован самый настоящий камин, какие я видел только по телевизору. Дрова пирамидкой лежали внутри, а рядом находилась чугунная тренога с кочергой, совком, щипцами и прочими приспособлениями. Над камином размещалась мраморная полка, на которой стояли статуэтки разных размеров, разных времён и народов. Справа и слева вдоль стен тянулись нескончаемые стеллажи с бесчисленным количеством книг в дорогих переплётах. Сразу бросалось в глаза, что многие из них несли на себе печать времени, будто только что были вынуты из подземных архивов древних библиотек. На пристроенной отдельно вертикальной этажерке лежали стопками пожелтевшие свитки и пергаменты с сургучными печатями. При беглом осмотре все эти манускрипты тянули, как минимум, на тысячи лет.

У меня закружилась голова.

Откуда? Откуда, чёрт возьми, у инженера такие ценности и раритеты? Сегодня! Здесь! В XXI-м веке, на богом забытых болотах?

На полу раскинулся пышный ковёр из той же «серии», что и в прихожей, только раза в четыре больше и красочнее. У камина лежала натуральная шкура белого медведя с головой и разинутой пастью. Вместо глаз, как мне показалось, мерцали два драгоценных камня С потолка свисала внушительная люстра, надо полагать, из самого настоящего чистого хрусталя.

Следующей комнатой оказалась спальня. Добротная, двуспальная кровать (зачем?) стояла на резных ножках посреди большой комнаты. Шторы и здесь были опущены. Я невольно вспомнил, что Андрей Петрович чего-то или кого-то опасается. Если воров и мародёров, то тут ничего удивительного нет: будь я хозяином всего этого великолепия, я бы заминировал все входы и выходы, поставив на каждом углу во дворе по внушительной гаубице.

Заходя в ванную, я отметил про себя, что на кухне имелся и фильтр, и посудомоечная машина, и кухонный комбайн, не говоря уже о тостере, соковыжималке и кофемолке. Это только то, что я успел заметить своим любопытным взглядом, а чего я ещё не увидел?

Чудеса, да и только…

Пока Андрей Петрович расставлял бокалы и разливал неизменный коньяк, надо полагать, его любимой марки, я поднялся и подошёл вплотную к величественному полотну. Я не ошибся. Над камином висела «Положение во гроб» Караваджо. Насколько я скудно помнил, он жил в конце XVI-го, начала XVII-го века, и при его жизни копий не делали. Только через два поколения правнук одного из его учеников решился нарисовать копию, и долгие годы специалисты и коллекционеры не могли отличить её от оригинала.

Мои догадки подтвердил хозяин:

– Копия. К сожалению, оригинал находится в Лувре, и оттуда, по понятным причинам, я забрать её не мог. Но это копия одного из его последователей. Как и другие картины.

Я, помнится, даже присвистнул. Удивляться мне уже порядком надоело, и я стал воспринимать комментарии инженера, собственно говоря, как должное.

– Ты любишь Караваджо?

– Можно сказать и так…

Мы оба стояли перед картиной с рюмками в руках и смотрели на шедевр: он снисходительно, я – в ошеломлении. Полная противоположность в ощущениях.

– А вообще, я их периодически меняю, – как бы, между прочим, поведал мне хозяин роскоши, делая глоток из рюмки. – Недавно здесь висел «Сад наслаждений» Иеронима Босха.

Я вытаращил на него глаза. У меня закрались весьма определённые сомнения:

«Лувр… Редчайшие копии, которые стоили целого состояния… Возможность менять картины в любое время… Да что же это такое, в конце концов? И правильно ли я делаю, что нахожусь здесь»?

Я отхлебнул коньяк, пустил дым в потолок по направлению к кондиционеру, и вытянул ноги к камину.

Дрова мирно потрескивали, отблески огня плясали зайчиками на обложках старинных книг, на кухне негромко работала посудомоечная машина и, казалось, вся таинственность мира сосредоточилась сейчас в этой комнате, заставляя меня поверить в невероятное.

…И он начал.

*********

РАССКАЗ ИНЖЕНЕРА-КОНСТРУКТОРА ЗОРИНА АНДРЕЯ ПЕТРОВИЧА.

(ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА).

– Это произошло четыре года назад. Уже два года я был разведён и чувствовал себя, как птица в свободном полёте. Стоял август, как и сейчас. Я этот день запомнил до последних мелочей. Именно в то утро, от нечего делать, я решил выйти из города, прогуляться по лесу и наведаться к заброшенному мосту на болотах. Я взял удочку в надежде на какую-нибудь поклёвку, и направился… навстречу своей судьбе.

Последнюю фразу, как показалось мне, Зорин выдавил из себя едва ли не с ностальгией.

– Добравшись до моста, – продолжил он, – я сразу понял, что никакой рыбалки не будет. Вместо полноводной, кишащей рыбой речки я обнаружил квакающую топь с тучами комаров над ней. И ни одного рыбака. Хорошо, что я, выходя из дома, обул сапоги и захватил с собой бутерброды с термосом, в который заранее налил горячий кофе. Я шёл по мосту, под ногами хлюпало, и кругом передо мной расстилался бесконечный лишайник, – зрелище ещё то, скажу я тебе. Дойдя до середины развалин, я наткнулся на деревянную табличку, всю покрытую мхом. На дощечке корявыми буквами от руки было выведено: «Осторожно! Дальше болота». Видимо, кто-то не поленился при сдаче объекта сделать это предупреждение, возможно рабочие, а может и грибники. Так или иначе, проигнорировав надпись, я продолжил путь по направлению к складам. Машинально взглянув на часы, я отметил про себя, что они стоят, хотя утром я их заводил до упора. Вот тогда-то я и подумал впервые об аномальной зоне. Магнитные поля, гравитация, выбросы в атмосферу и прочее в том же роде.

Наконец среди деревьев показалось первое из четырёх строений, точнее из пяти, если считать едва видневшуюся водокачку. Это был как раз жилой барак, в котором мы сейчас находимся: позже я его отремонтировал, пристроил помещения, но в те мгновения, когда я его увидел впервые, он представлял собой довольно жалкое зрелище. Ни дать, ни взять – заброшенная халупа, вся покосившаяся от болотных испарений. За четыре года я здесь многое доделал и переделал, наведываясь сюда, вначале раз в неделю, затем через день, а два года назад, продав квартиру, перебрался в эту «берлогу» окончательно. Помнится, я порядочно устал, отмахав по лесу и болоту километров пятнадцать, так что, войдя в этот барак, плюхнулся на первый попавшийся топчан, и провалялся на нём с добрый час, переводя дух. О раскопках в тот день не могло быть и речи. Крыша над головой есть – уже хорошо. Если бы я решил вернуться назад, то непроглядная ночь застала бы меня где-нибудь на кочках болот среди леших, русалок и кикимор, – пошутил он.– Бутерброды я съел по дороге, хотя в термосе оставалось ещё немного кофе. Спустя час, более-менее отдохнувший, я принялся за осмотр территории. Запах стоял такой, что впору было надевать респиратор. Ни испуга, ни какой-то паники я в тот момент не испытывал – разве что слегка гложущее чувство тревоги, не более того. Наверное, так чувствует себя сторож, проработавший всю свою жизнь на кладбище.

Вернувшись в сарай, я принялся осматривать прибитые к стенам полки, на которых перед тем заметил кучу ржавых банок, пожелтевших картонных коробок и две-три кастрюли. На одной из стен я увидел два вполне пригодных, хоть и ржавых, капкана – из тех, что ставят на зайцев и других мелких грызунов. Их можно было почистить, смазать и, вытерев насухо, применять хоть сейчас. Машинное масло я нашёл у оставленной подстанции. Осмотрев её, я с удовлетворением отметил, что немного покопавшись, смогу её запустить. Солярка в четырёх канистрах находилась здесь же, под навесом.

С этими мыслями, закрыв пустые окна рваными одеялами, я примостился на старой кушетке, чтобы хоть немного поспать. Наступила ночь. Тёмная, без луны, полная всяких загадок, а возможно и опасностей. Обратная дорога на пустой желудок предстоит не из приятных, думал я, засыпая. Сосед из подъезда продавал велосипед, и я решил его купить. До моста я буду доезжать, там его прятать, а затем добираться пешком, каждый раз с объёмным рюкзаком на плечах: продукты и одежда на первое время, кое-какие инструменты, медикаменты на всякий случай, москитные сетки, шахтёрский фонарь, крысиный яд и распылитель от клопов, приёмник на батарейках. У меня был ещё планшет, но вряд ли здесь будет покрытие интернета. Я кое-как укрылся дырявым одеялом, и от усталости мгновенно заснул.

Андрей Петрович многозначительно взглянул на меня и как-то заговорщически почти прошептал:

– И вот тогда-то, Лёня, мне и приснился этот первый сон, который я впоследствии назову безумным.

Он как-то по-особому вздохнул и сделал глоток из рюмки, при этом кратко добавив:

– Их потом будет много.

– Кого? – не понял я.

– Не кого, а чего, – усмехнулся он. – Снов, Лёня, снов. Безумных и бесконечных снов…

Что-то таинственное и необычное витало в этой комнате. Казалось, она разительно переменилась с того момента, как инженер-конструктор Зорин начал свой рассказ. Уютно устроившись у камина, я продолжал ловить каждое слово Андрея Петровича.

– Через два дня я выехал уже на велосипеде, купленном у соседа, – продолжил он. – Этот неказистый транспорт я оставил в кустах под мостом: вряд ли кто захочет его искать из-за обилия гадюк и прочей болотной твари.

За спиной у меня был рюкзак внушительных размеров, и с ним мне предстояло проделать остаток пути. Но маршрут я уже знал, провиантом запасся, а одежда как раз соответствовала той местности, в которую я был намерен наведаться. О сне, который посетил меня два дня назад, я начисто забыл, как это бывает со всеми сновидениями. Лишь много позже, когда этот сон один в один начал настойчиво повторяться именно здесь, в этом, тогда ещё нежилом бараке, я вспомнил его отчётливо, будто он приснился мне только что. Я взял с собой продуктов на неделю, инструменты, и решил заняться ремонтом подстанции. Ты сам знаешь, что по профессии я инженер-конструктор, так что мне не доставляло особых трудов протянуть проводку и установить датчики слежения. Теперь я не опасался, что меня могут застать врасплох непрошеные гости.. За полгода я перетаскал сюда почти все свои запасы круп, вермишели, специй, картошки с балкона и консервации, оставшейся ещё после расставания с женой. Холодильника у меня ещё не было, поэтому я за сараем вырыл небольшой погреб и накрыл его железной дверью от старых ворот. К тому же наступила зима. Теперь у меня была собственная кладовая, куда я клал тушёнку, консервы и соления. Всё это я покупал либо на рынке, либо в супермаркете. Деньги за мои прошлые изобретения ещё оставались, но и они уже подходили к концу. Я задался конкретной целью переоборудовать в этом бараке комнаты, чтобы достичь результата вполне жилого помещения. Я был под каким-то гипнозом, что ли… Дошло до того, что на последние деньги я купил спутниковую антенну и перевёз сюда свой старый телевизор.

Увидев моё удивление, Андрей Петрович поспешил добавить:

– Плазменный появился позже. Терпение, Алексей, я к этому тебя и подвожу постепенно.

Он продолжил:

– Минула весна, настало лето. Зиму я прожил наездами, то там, то тут, так что особенно и не заметил, как она прошла. Настало лето. И вот, ровно через год, в августе месяце, меня посетил сон номер два. Точь-в-точь, один в один, как и первый.

Инженер посмотрел куда-то в пустоту и, обращаясь скорее к себе, нежели ко мне, изрёк:

– Внутренняя атмосфера барака, отныне «берлоги» - так будем её называть, поскольку я уже много в нём переделал и достроил – приняла меня окончательно. Теперь я стал «своим». Что-то потустороннее и загадочное обволокло меня со всех сторон, как только я переступил порог и сказал сам себе, что отныне я тут поселился навсегда. Что-то неведомое и необъяснимое не отпускало ни на минуту. С того самого дня, эти одинаковые сны стали преследовать меня еженощно. Один в один, точь-в-точь. Уже четыре года, если считать самый первый, которому я не придал должного значения.

…Признаться, только тут я, наконец, обратил внимание на его выражение лица. Только сейчас до меня дошло, что эти загадочные сны он упоминает уже не впервые. У меня невольно вырвался вопрос:

– Ты уже несколько раз упоминаешь о каких-то снах. Дело что, в них?

Он хлопнул себя по коленям и необычно громко рассмеялся.

– Наконец! Да, Лёня! Я пытаюсь тебе растолковать именно о них, родимых. О моих снах, которые я назвал безумными, и которые в этой аномальной зоне снятся мне уже четыре года подряд с небольшими перерывами.

Он прищурился, и всё так же, усмехнувшись, закончил:

– И знаешь что?

– Что?

– Я в этих снах присутствую.

У меня поползли вверх брови:

– Прости, что?

– Присутствую, ты не ослышался, – его лукавая улыбка стала ещё шире.

– Вживую.

Он поднял палец вверх:

– Вот так-то…

Наступила довольно продолжительная пауза, которой могли бы позавидовать в театре.

Я упорно не хотел понимать его, а если бы и понял в тот момент, то ничего путного бы для себя не выявил. Инженер-конструктор (в дальнейшем я буду называть его конструктором) долго молчал, думая, очевидно о чём-то своём, мне пока недоступном. Наконец, через время он встряхнул головой, как бы приходя в себя, и обвёл взглядом комнату:

– Так прошёл год, – он прищурился, утвердительно кивнул сам себе и, подавшись вперёд, выдал:

– И в одно прекрасное утро я проснулся, зажав в руке… позолоченную зажигалку. Да-да, – проследил он мой взгляд, брошенный на журнальный столик с закуской и пепельницей, – той самой, что ты сейчас прикуривал. Я её берегу, как память, как некий талисман, первым попавший мне в руки оттуда.

Последнее непонятное слово он произнёс весьма загадочно.

Я смотрел на предмет нашей беседы: необычный дизайн и, судя по всему, жутко дорогая. Однако после всего, что я здесь видел, меня уже ничто не удивляло. Нет, соврал – удивляло, конечно, но уже не так пронзительно. Мотивация была налицо – она окружала меня повсюду, куда бы я ни бросал свой взгляд.

– С неё, родимой, всё и началось…

Он сделал высокопарную паузу, будто хотел поведать мне все тайны Вселенной. Импозантности, повторюсь, ему было не занимать.

– Теперь, Алексей, пришло время рассказать тебе об этих снах. С того первого дня этот необычный сон снился мне регулярно, ни разу не изменившись по своей сюжетной линии, и совпадая из раза в раз со всеми мельчайшими подробностями. Со временем я выучил их наизусть, а ещё через время я мог ими… управлять.

Взглянув на моё потрясение, он едва не расхохотался.

– Да, Лёня, терпение, я к этому подвожу. Очевидно, сны были каким-то образом связаны с магнитными залежами руды в этой аномальной зоне. Но, об этом позже – мы ещё вернёмся к технической стороне данного вопроса. Итак. С самого первого раза я оказался во сне в громадном помещении с бесконечными рядами полок и стеллажей. Они располагались как бы сплошным потоком, теряясь в противоположном от меня направлении. Представь себе, что ты идёшь по шпалам, и рельсы впереди тебя постепенно сливаются в одну условную точку. Вот и во сне я оказался где-то в середине, а по бокам вместо рельсов шли нескончаемые стеллажи. Высота конструкций тоже терялась где-то вверху. Своё самое первое ощущение можно передать тебе, как… оторопь, что ли… В своём сознании я точно знал, что мне это снится, однако в то же время чувствовал всю реальность происходящего. Я был живой, Алексей. ЖИВОЙ! Понимаешь?

…Ни черта я не понимал. Как это, «живой»?

Конструктор тем временем уже не останавливался.

– Как выяснится позже, мне снилось, что я иду уже не один час, рассматривая справа и слева от себя нескончаемые полки с громоздкими ящиками, коробками, чехлами, контейнерами. На некоторых были номера, на иных висели ярлыки с текстами на непонятном языке: что-то готическое, но раньше мне не встречавшееся. Мне казалось, что я могу руководить своими действиями. Всего ярусов было пять. Ещё через каждые пятьдесят метров между рядами стеллажей располагались так называемые «перекрёстки», в один из которых я не преминул тут же заглянуть. Всё одно и то же: ряды стеллажей до самого горизонта, и полки-полки-полки.

Здесь было всё!

Всё, что человечество изготовило и создало своими руками за всю его историю. От допотопного огнива до компьютера последней модели. От первых плетёных лаптей до ультрасовременного кухонного комбайна. От глиняной пастушьей дудочки до многофункционального синтезатора. Это, Лёня, было МЕГАХРАНИЛИЩЕ всей нашей цивилизации!

Андрей Петрович перевёл дух.

– Всё это я рассмотрел много позже, когда стал посещать хранилище, ориентироваться по секциям и научился классифицировать предметы по их назначению. Забегая вперёд, скажу тебе, за эти четыре года моих посещений, я так и не сумел добраться до противоположной границы хранилища. Оно было бескрайнее! Засыпая у себя в комнате и «просыпаясь» в ином измерении, я всё время оказывался в одном и том же месте и начинал свой маршрут заново. Вскоре я научился пробегать мимолётом те секции, которые мне были не интересны.

Инженер поднял торжественно палец:

– А потом у меня появился скутер.

Я уставился на него как микробиолог на бактерию под объективом микроскопа.

– Не удивляйся, – усмехнулся он, наблюдая за моей растерянностью и недоумением. – Я нашёл секцию моторизированной техники всех времён и народов, и позаимствовал оттуда вполне современную модель одного из европейских производителей. Если не будешь перебивать, то по мере моего рассказа поймёшь, что к чему. Поэтапно. В своих снах я был всё время в одной и той же одежде, что летом, что зимой. В хранилище автономно поддерживалась постоянная климатическая температура, матовый свет, шедший, казалось ниоткуда, и… тишина. Глубокая, пустая тишина, словно в вакууме, в которой непомерно громко раздавались мои шаги. Я научился ориентироваться в этом лабиринте, так как секций было бесконечное множество. Попав в первую из них, я, очевидно, только вошёл на «краешек» гигантской по своим масштабам территории, ведь эти секции делились по эпохам, векам, предназначениям и народам. Каменный век, Древняя Индия, Древняя Греция, Китай и Египет. Шумеры, Ассирийская цивилизация, Месопотамия, Вавилон, начало христианства и Иерусалим. Средневековье, Ренессанс, XIX и XX века. Разные страны, разные континенты, иные религии.

Это, Лёня, был Ноев Ковчег, только вместо «каждой твари по паре» здесь было всё, что создал человек за время своего существования на планете Земля. Понимаешь? ВСЁ!

…У меня перехватило дух.

– И животные были?

Конструктор улыбнулся.

– Я подведу свой рассказ к этому вопросу чуть позже. Я хочу, чтобы ты шаг за шагом прошёл вместе со мной ВСЕ мои сны, начиная от первого и кончая последним, две недели назад. Но… всему своё время, как исключительно верно говорил мой незабвенный отец. Светает уже, а ты ещё не побывал в моих сараях, да и домой тебе нужно постепенно собираться.

…Чёрт! Я совсем забыл, что меня ждут дома. Из головы вылетело буквально всё, за исключением его рассказа. Но, когда я теперь попаду сюда? И увижусь ли с инженером вновь?

– Если захочешь, я снова встречу тебя на вокзале, мне как раз к кладовщику нужно будет наведаться. Согласен? – подмигнул он.

– Ещё как! – вскричал я и, сорвавшись с кресла, принялся отчаянно и с радостью трясти его руку. – Через три дня! Дочка ещё на каникулах. На работе возьму отпуск – с этим не проблема. А с Катериной… Ты ведь не хочешь, чтобы она что-то знала?

Он задумался.

– Рано или поздно что-то всё равно нужно будет придумать. Постоянные отлучки мужа без причины, ещё ни к чему хорошему не приводили. А сейчас я тебе сделаю пару бутербродов в дорогу и провожу до моста. Дальше – сам. Кстати, велосипед у тебя имеется?

– Стоит на балконе.

– Хорошо. От вокзала в следующий раз отправимся на велосипедах. У моста их спрячем, а дальше – по проверенному маршруту. Умывайся, а я сварю кофе.

Он встал и направился к кухне.

– Погоди, Петрович.

Инженер остановился и улыбнулся:

-- Что?

Я немного замялся.

– Ты можешь… как бы это сказать. В общем… что ВСЁ это правда?

– Чистая, Лёня! Я всегда с чем-нибудь возвращался.

– Ох! – вырвалось у меня спустя несколько секунд, прежде чем я успел осмыслить сказанное им.

– Да, Лёша. Вначале с этой зажигалкой в руке… – он указал рукой на стол. – А потом… я забрал с собой Дорку.

Он посмотрел куда-то в пустоту, поверх картины Караваджо.

-- Всё сомневался, переместится ли сюда, во внешний мир живой организм? Как видишь, получилось. Вот поэтому ты мне сейчас и нужен, поэтому я тебя и выбрал, как бывшего приятеля.

У меня не находилось слов. Значит, всё-таки были в том хранилище животные, иначе, откуда здесь взялась Дорка?

Может, ещё кто-то был?

Что ждало меня впереди?

…Я не знал.

********

Прошло три дня.

Когда мы расставались с Зориным у моста, решили встретиться на вокзале, недалеко от камеры хранения. Все эти три дня я провёл дома, отчасти занимаясь повседневными делами и отчасти подготовкой к чему-то для меня новому, неизвестному и таинственному, которое, как я чувствовал, вскоре произойдёт в моей жизни и изменит её навсегда.

Я позвонил на работу и заочно взял неоплачиваемый отпуск, пообещав на днях зайти и уладить все формальности, а заодно и получить причитающуюся зарплату. С этим проблем не было: я уже третье лето работал без перерыва, и отгулов у меня накопилось более чем достаточно. Труднее обстояло с женой, но Катя была мудрой женщиной, и за это я её любил.

Я достал с балкона свой пыльный велосипед, и с большим трудом отпросился у своей подозрительной жены на двухдневную «рыбалку». Судя по её взгляду, она не особо поверила, если учесть, что рыбалкой я занимался последний раз, когда выуживал рыбок из аквариума для его чистки.

Но Катя, опять же, промолчала.

На вокзале меня уже поджидал Зорин.

Критически оглядев меня и бросив взгляд на велосипед, он указал пальцем на удочки за моей спиной.

– Жена?

– Да, – вздохнул я. – Пришлось соврать.

– Поверила?

– Нет, конечно! Из меня рыбак, как из лошади самосвал. Нужно придумать что-то более правдоподобное, чем эти удочки. Ты бы видел её лицо, когда она меня провожала. Человек, который путает крючок с пассатижами и не может отличить карася от осьминога… И тут вдруг – на тебе! Рыбалка! Дело всей жизни, что аж на работе взял отпуск!

– Да уж… – согласился конструктор и задумчиво протёр очки. – Чем скорее мы введём её в курс дела, тем лучше будет для всех. Позже что-нибудь придумаем. Вполне возможно, что тебе придётся у меня задержаться на более долгий срок.

Он ещё раз оглянулся и сел на велосипед. Как позже я заметил, тот был импортным и самой последней модели, – не чета моей старой «Украине».

– А ты все свои дела тут решил? С кладовщиком виделся? – спросил я, в свою очередь, берясь за руль.

Зорин как-то странно посмотрел на меня, и с болью выдавил:

– Нет больше кладовщика. Умер он…

Андрей Петрович крутанул педали и поехал, не оглядываясь.

Через некоторое время я последовал за ним, поддерживая рукой отвисшую челюсть.Что-то жуткое и неприятное вкралось в мою душу. Предчувствие надвигающейся беды нависло надо мной как тот пресловутый дамоклов меч.

И как потом выяснится – не зря.

********

Дорка встретила нас весёлым лаем.

Андрей Петрович проверил сигнализацию и, убедившись, что за время его отсутствия здесь никто не побывал, отеческим тоном порекомендовал:

– Я пока займусь едой, а ты, если хочешь, покопайся в сараях – или складах – как я их называю. Осмотрись, потрогай, пощупай. Надеюсь, вопросов после этого занятия у тебя будет меньше.

Тут он усмехнулся и добавил:

– А может, наоборот, ещё больше.

– Ты думаешь?

– Сам увидишь, – подмигнул он мне. – Когда освоишься, подбери что-нибудь для своей Кати и дочки, не стесняйся – бери, что хочешь. Такого добра ты ещё повидаешь ого-го сколько!

Он печально улыбнулся.

– И брось ты, наконец, эти чёртовы удочки. Когда завтрак будет готов, я тебя позову.

С этими словами он вошёл в свою «берлогу», а я, скинув рюкзак и рыбацкие снасти, направился к первому сараю, или как он их называл – складу.

Все три строения были похожи друг на друга, как три тома энциклопедии, стоящие на одной книжной полке. Свет зажёгся сам собой, очевидно от сенсорных датчиков движения. Ну и чудеса! – отметил я про себя. Впрочем, чему тут удивляться, то ли ещё будет…

А вот то, что я увидел, переступив порог, не поддаётся никакой логике и описанию!

У меня в очередной раз за сегодня отвисла челюсть. Чего тут только не было!

Первый склад, как и два других, что я осмотрел позже, был забит всем и вся на все случаи жизни. О каком-нибудь порядке не могло быть и речи. Настоящий бардак, если не сказать более – хаос.

Рядом с мотороллерами стояли бензиновые канистры, и тут же, у порога выстроились высокие ряды ящиков и коробок всевозможных размеров и габаритов. Судя по кричащим названиям, это были пылесосы, кухонные комбайны, ноутбуки, две или три стиральные машины, оверлоки, и прочие причудливые станки – уж не знаю для каких именно целей. Несколько подводных ружей и аквалангов (зачем?) были свалены в углу вместе с надувной лодкой, палатками, мангалом и другим, абсолютно новым «хламом». Прожекторы, наборы с инструментами, бобслейные сани (господи, а они-то что тут делают?), плазменные телевизоры в коробках, столовые сервизы, кухонная и бытовая техника всевозможных фирм, и далее в таком же роде. С сервизами и дорогой посудой соседствовали коробки с парфюмерией – сплошь французской. Со всевозможными статуэтками разных времён и народов – медицинские приборы и оборудование. Собранный в дальнем углу телескоп заполнил собой едва ли не четверть всего сарая, не говоря уже об электронных микроскопах, теодолитах, гирокомпасах, и прочей научной аппаратуры. Была даже миниатюрная барокамера, как мне показалось в тот момент, и много ещё нелепого, порою вообще не нужного и абсурдного. Зачем, к примеру, понадобились инженеру флаги различных государств, лежащие огромной стопкой на полках? Я понимаю, бесчисленные коллекции часов и зажигалок, очков и моделей машин, индейских масок и прочих артефактов – всё это было впопыхах набросано, накидано, навалено в беспорядке. Но соседство? Я не удивлюсь, если в оставшихся складах обнаружу, например, ящики с консервами, а на них горшки с экзотическими цветами; или, к примеру, скульптуры из слоновой кости, а рядом автомат Калашникова вперемежку с альпинистским снаряжением и электрообогревателем.

Создавалось впечатление, что всё это «собирание» не имело никакой определённой цели. Вся та же нелепость и отсутствие всякой логики. Прав был инженер Зорин – вопросов у меня стало ещё больше.

На беглый осмотр первого склада у меня ушло минут двадцать. На осмотр второго и третьего – минут по десять соответственно. Я уже знал, что именно, и в каком нелепом соседстве там должно находиться. Сплошная эклектика, в чистом её виде. Аккордеон и бивень мамонта, парашют и ювелирные украшения, раритетный глобус и принтер последней модели, шашлычница и цифровые фотоаппараты, наваленные кучей – всё в упаковках и картонных красочных коробках. Манускрипты, книги, не вместившиеся в домашней библиотеке, детские роботы и конструкторы, женские шубы и мужские меховые куртки, древние арбалеты, игральные автоматы, золотые монеты… и прочее, прочее, прочее.

Мои глаза натыкались на такое безрассудное «коллекционирование» – не знаю даже, как это и назвать, - что начала кружиться голова. Теперь мне было ясно: инженер говорил правду о своих первых снах. Он таскал из них всё, что попадалось под руки, очевидно, боясь в первое время, что они внезапно прекратятся, так же как и начинались. Такую несуразицу невозможно скупать на рынке партиями, не вызывая подозрений. Да и денег это стоило огромных, которые никаким образом не вписывались в сумму от продажи квартиры. В этих складах находились миллионы, разумеется, в денежном эквиваленте! Всё состояние было здесь – в этих товарах. Продавая всё это богатство сейчас через интернет, или выставляя на аукционах – действительно можно стать миллионером. Вещей и раритетных предметов старины у него скопилось столько, что их продаж хватит на несколько жизней.

Погладив, прыгающую рядом Дорку, я подошёл к входу в его жилище: как раз открылась дверь, и инженер-конструктор показался на пороге собственной персоной. Увидев достаточно глупое выражение моего лица, он едва не расхохотался, затем, видимо вспомнив недавние события, просто, усмехнувшись, спросил:

– Вижу по твоему лицу – вопросов стало больше? Я как раз собирался тебя звать. Завтрак готов, заходи, друг мой. Перекусим, а потом закончим всю историю, и я отвечу на твои вопросы. Там и решим, что делать дальше.

Я почувствовал волчий аппетит, и без колебаний согласился.

********

РАССКАЗ ИНЖЕНЕРА-КОНСТРУКТОРА ЗОРИНА (Окончание).

– Да, Лёня, представь себе. Я мог забирать с собой из сновидений только то, к чему притрагивался и, что гипотетически смог бы поднять один человек. Вроде как «подарка» в одни руки. Не спрашивай, как всё это происходило – я абсолютно не имею никакого представления, как эта «система» работает. Вот уже четыре года я ломаю себе голову над физическими законами, которые, по идее, должны присутствовать в снах, однако их там попросту нет. Действует это так: я во сне дотрагивался до нужного мне (или ненужного) предмета, а затем, наутро проснувшись, обнаруживал этот предмет у себя в комнате рядом с кроватью. Иными словами, предметы, до которых я имел поначалу неосторожность дотрагиваться, перемещались вместе с моим сознанием назад в реальный мир. Объяснение понятное? Нет? Что ж… прости, иного у меня нет, хоть я и кандидат математических наук. Тут бы и дедушка Эйнштейн не смог разобраться. Повторюсь: всё, что можно было поднять мне одному – всё затем каким-то необъяснимым образом «перемещалось» в реальный мир вместе с моим пробуждением. Отсюда и забитые доверху сараи. Я ведь поначалу не понимал, как вся эта процедура перемещений действует, и, осматривая секцию за секцией, брал, вертел в руках, рассматривал, дотрагивался до всевозможного ненужного хлама, который утром при моём пробуждении заполнял всю комнату, высясь, порою кучами до самого потолка. Тогда-то и пришлось приспособить бывшие сараи под новые склады своих неисчерпаемых богатств. Всё, что ты в них видел – это плоды моих усердных посещений в первый год сновидений. Лишь позже я стал более требовательным. Стал тщательно отбирать всё нужное для себя. Например, то, что ты видишь в этих комнатах, было собрано уже тогда, когда я полностью убедился в своих догадках. Я понимаю, что это похоже на абсурд, но прошу мне поверить: так всё и происходило. Мотивацией моей честности могут служить набитые доверху склады, в которых ты уже побывал.

Андрей Петрович коротко хохотнул:

– Однажды мне захотелось «перетащить» сюда огромный рояль, но так как поднять один я его не мог, то и, проснувшись, его не обнаружил. – Он поднял палец вверх. – У НИХ, понимаешь ли, там тоже какие-то ограничения есть. Ты спрашивал за аэросани и станок? Но они ведь в коробках, в разобранном виде были. Это здесь я уже их собрал, много позже. Самым тяжёлым на третий год моих посещений был холодильник…

Мы сидели и курили у камина, как в первую нашу встречу. Дорка носилась во дворе с весёлым лаем, гоняясь за мелкими грызунами. Обед был превосходен и состоял сплошь из деликатесов. Я знал, что кроме конструкторских способностей, инженер обладал ещё и кулинарными. Наевшись и расслабившись, мы потягивали коньяк какой-то дорогущей марки, и он продолжал свой рассказ.

– Телевизоры, музыкальные центры, посудомойки, компьютеры и прочую технику я перемещал сюда без проблем. О холодильнике я недаром упомянул. Тащить волоком его было нельзя. Пришлось поднатужиться. А вот ванную я поднять никак не мог, в отличие от унитаза, сколько не пытался. Если ты заметил, она фарфоровая и жутко тяжёлая. Три или четыре раза просыпался без неё, пока не догадался протащить её волоком – всё же не холодильник с его дорогими запчастями. Полы там были ровные и скользкие. И ведь сработало! Проснувшись утром, я обнаружил её рядом с кроватью – прошу не смеяться. Когда устанавливал, тоже намучился, но об этом позже. Ты спросил, почему кроме арбалета у меня нет никакого другого оружия? Наверное, до секции с вооружением я ещё не добрался, а арбалет, древние мечи и кинжалы я прихватил с собой из секции артефактов.

Он пустил дым в кондиционер и усмехнулся.

– Однако давай по порядку. Постарайся не перебивать и дослушать до конца. Вся эта запутанная история напоминает мне некое произведение писателя Игоря Пидоренко – прошу не смеяться над фамилией. Был у него такой сюжет в книге «Все вещи мира», где главный герой засыпает в сновидениях и попадает в похожее хранилище, где, в конце концов, и остаётся навсегда. Там он тоже мог брать с собой всё, что душа пожелает. Я читал этот рассказ, будучи ещё молодым, и когда нечто похожее стало происходить со мной, подумал, а не попадал ли автор и сам в такую ситуацию? Что навеяло его написать похожую историю за много лет до того, как она стала происходить со мной? Вот тогда-то я впервые и почувствовал жуткое ликование при мысли о своей исключительности и от сознания того дара, каким я теперь стал обладать. Я стал исключительным. Уникальным. Никто, думалось мне тогда, на планете не мог видеть то, что видел я, и никто в мире не мог этим даром пользоваться. Я настолько погрузился в этот мир грёз, что любое проникновение в него повседневной жизни стало со временем вызывать у меня панику. Я только и думал об этих снах. Я перестал бриться, питался кое-как, запустил хозяйство. День начинался с моего пробуждения, и первой мыслью было – что же я в этот раз захватил с собой? А хватал я, скажу тебе, всё, что попадалось под руку – особенно первый год. Я не мог остановиться и боялся, что эти сны внезапно прекратятся. Я жил теперь в удивительном мире загадочных сновидений, которые КТО-ТО для меня создал, иначе, для чего вообще всё это происходило? Дошло до того, что на третий год своих грёз я начал глотать снотворное, чтобы поскорее уснуть. Я превращался в этакого сомнамбулу, который гуляет во сне, но именно в нём же, а не по перилам балконов. Каждое утро я обнаруживал у себя в комнате всё, к чему прикасался там.

Я мог на скутере промчаться мимо нескольких секций, мог свернуть в ту или иную сторону, минуя «отделы», и попасть совсем в другую «ячейку», однако, сколько не пытался, дальше границ первой ячейки я так и не добрался. Вторую ячейку я увидел только две недели назад, когда сны внезапно прекратились. Причину я тебе объясню позже, как и дальнейшие наши планы. Предварительно скажу, что сны в ближайшее время возобновятся. Я это знаю. В дальнейшем я должен перейти в новую ячейку, а со временем и дальше.

…Андрей Петрович перевёл дух и посмотрел на часы.

– А спустя время, – он отхлебнул из рюмки, – я, наконец, добрался до глухой стены, уходящей вверх и в стороны на необозримое расстояние. Начала и конца этой стены я не увидел, хотя проехал вдоль неё на скутере в обоих направлениях десяток километров. Скорее всего, Лёня, территория МЕГАХРАНИЛИЩА занимала не одну тысячу гектаров. Это пока мои домыслы, но они кое-чем обоснованы. Я до сих пор не знаю, с чем связаны мои сны: с этой магнитной аномалией в брошенном карьере, или ещё с чем? Я не знаю, КТО это создал. Какой РАЗУМ и какая СИЛА?

– Инопланетяне? – впервые подал я голос.

– Чёрт его знает. Называй, как хочешь. Иной разум, Сверхцивилизация, Иное измерение… или моё больное воображение. Впрочем, в последнем я не уверен, поскольку, предметы-то настоящие! Прежде тем как ответить на этот вопрос, нужно задать себе другой. А именно: как вообще это происходит в моём сне? И почему именно со мной? Как я могу прикасаться к чему-нибудь руками, и затем, перемещаясь в пространстве, просыпаться с этим у себя в комнате? Если это какое-то иное измерение, то и само хранилище должно быть где-то над землёй, под землёй, может быть парить в пространстве за пределами нашего разума. В одном только «комплексе» должны были уместиться ангары с самолётами и другими летательными аппаратами, которые когда-либо были созданы руками человека. Понимаешь? По одному дубликату за всю историю человечества. От планеров братьев Райт, до «стелсов». А ещё дирижабли, вертолёты, ракеты…

То же самое касается и автомобилей, паровозов, подводных лодок, кораблей. На каждую отрасль – по комплексу, состоящему из ячеек, а те, в свою очередь, из секций, в одной из которых я побывал. Надо полагать, моя первая на данном этапе ячейка – нечто сборной «солянки» что ли… Ассорти. Всего понемногу и в одном месте. Не знаю. Это как демонстрационная запись. Реклама. Пробный этап. Продолжать сравнение?

– Я не совсем понимаю саму технологию перемещений, – слабо выдавил я.

– Я тоже, – успокоил он меня. – Не ты один. Я думаю, мне показали «пробную» ячейку, какие они должны быть на самом деле. Всё в одном «флаконе». Тут тебе и артефакты старины, и секции с бытовой современной техникой, аппаратурой, одеждой, приборами. И в то же время – древние картины, статуэтки на полках, манускрипты, фолианты книг, начиная с первой – Библии Гутенберга – я сам лично держал её в руках, и она переместилась вместе со мной: сейчас стоит на полке среди остальных раритетов древности. «Сборная» ячейка, как я уже сказал. Зал демонстрации. «Пробник». А сами комплексы в МЕГАХРАНИЛИЩЕ – пожалуйста. Если это комплекс автомобилей, то там должны находиться дубликаты первых прототипов, начиная от паровой тележки Кюньо и кончая последней моделью «Bugatti» или «Tesla», запущенной в космос Илоном Маском. Всё по одному экземпляру. Если это комплекс кораблей, то должны присутствовать верфи с гигантскими бассейнами, наполненными водой, а в них должны качаться судна разных эпох и народов, начиная от первой индейской пироги и кончая суперсовременным лайнером, от парусного галеона испанцев до авианосца США. Повторяю, в этом МЕГАХРАНИЛИЩЕ должно находиться ВСЁ, что когда-либо было создано человечеством за всё время его существования на планете Земля! Иными словами, и пресловутый Летучий голландец – «Мария Селеста», пропавшая в 1872-м году, и, к примеру, «Титаник», утонувший в 1912-м. Разумеется, дубликаты, а не оригиналы. Те находятся на дне Атлантики.

Зорин сделал едва заметную паузу.

– Продолжу. Если это комплекс, скажем, с подводными лодками, то в нём должны находиться и те, которые начинались от первой фултоновской и кончая последней атомной, включая все затонувшие во все времена, например, те же гитлеровские «Волчьи стаи» во второй мировой войне. Все они тоже должны находиться в одном из комплексов. А ведь, Лёня, есть ещё станки, экскаваторы, адронный коллайдер, космические станции, архитектура, заводы, спутники, батискафы… Всего, созданного руками человека и не перечислишь. И ВСЁ это по одному дубликату должно находиться за той границей глухой стены, к которой я смог подобраться лишь за четыре года. Представляешь колоссальный масштаб территории? Это МЕГАХРАНИЛИЩЕ должно быть грандиозным! С целый парящий континент, где-нибудь в просторах иного измерения. Возможно, и больше, к чему я, кстати, пришёл в своих размышлениях сравнительно недавно.

Он немного помолчал, что-то вспоминая, затем, закурив, продолжил:

– Я уже заканчиваю, друг мой. В первые дни, а точнее ночи, крупнее рояля и античных греческих статуй мне ничего не попадалось. Вот тебе и ответ на твой вопрос об оружии. Я просто ещё не добрался до комплекса с огнестрельным вооружением. Я имею в виду, от первых китайских петард с порохом, мушкетов времён Людовиков, ковбойских винчестеров и, кончая последними автоматами с лазерными прицелами. А ведь должны быть ещё арсеналы с миномётами, зенитными комплексами, мортирами, гаубицами. Та же, кстати, гитлеровская супергаубица «Дора» – тёзка нашей собаки… – пошутил он. – Должны быть целые полигоны с танками, баллистическими и ядерными ракетами. Всё по одному дубликату, произведённое человечеством.

Я едва не сполз с кресла.

– А теперь внимание! - Он выдержал эффектную паузу.

– ВСЁ это, с позволения сказать, «великолепие» в колоссальных масштабах постоянно по-по-лня-ет-ся!

Последнюю фразу инженер выдавил из себя буквально по слогам. Сейчас он, похоже, наслаждался той минутой, что, наконец, смог с кем-то поделиться своим невероятным и фантастическим открытием.

– Стоит в данную минуту что-то придумать на планете, что-то изобрести и претворить в жизнь, как второй экземпляр, он же дубликат – оказывается здесь же, в этом Ковчеге нового образца. В Ноевом ковчеге были все твари по паре, а в этом – дубликаты, созданные цивилизацией Homo Sapiens. И снова встаёт риторический вопрос: какой Разум способен всё это создавать и хранить в таких гигантских, просто-таки Вселенских масштабах? Кто ОНИ, Лёша?

Андрей Петрович перевёл дух.

– Ну, а теперь переходим к самому главному на этом этапе рассказа, а именно: как у меня появилась Дориана.

Мне показалось, что в горле засел комок размером с глобус. Наконец я узнаю то, что хотел: были ли в том хранилище животные?

Инженер тем временем сходил на кухню и принёс кофейник, чашки, мармелад, печенье. Импровизированный ужин, как он объяснил.

– Спать сегодня не обязательно, цикл снов начнётся позже, так что если не хочешь спать – подкрепляйся и слушай дальше.

Андрей Петрович отхлебнул кофе.

– Где-то года два назад, как раз по окончании зимы, я в очередной раз проезжал на скутере мимо бесчисленных секций, которые уже знал, что называется, наизусть. Заснул – обнаружил – схватил – перенёс – проснулся – свалил в кучу. И так каждую ночь, пока были сны. Всё никак не рассортирую, руки не доходят. Многое отдавал кладовщику по причине наших приятельских отношений.

Инженер закурил.

– О кладовщике у нас будет особый разговор. Это ещё одна из причин, зачем я тебя позвал с собой. Смерть его, Лёня не случайна, ты уже наверняка понял. Но об этом позже. Сейчас же только уточню, что он удачно продавал всю мелочёвку, что я ему приносил через интернет в течение трёх лет. До недавнего момента прибыль мы делили пополам: мне на еду, ему – на жизнь. Обоих это устраивало. Он никогда не спрашивал, откуда у меня та или иная вещь, поверив мне на слово, что это ни в коем случае не ворованное. Нет криминала – и отлично.

Он щёлкнул пальцами:

– В одну из таких поездок на скутере я и заметил первый раз Дорку, – без перерыва перешёл он к главной теме. – Как я уже рассказывал, меня в помещении хранилища постоянно обволакивала какая-то болезненная и гнетущая тишина, словно в вакууме. Помню, что в тот раз я остановился, выключил мотор скутера, и стал осматривать какую-то полку с ящиками и контейнерами, как вдруг…

Краем глаза я заметил, вдалеке между секциями мелькнула чья-то призрачная тень. Я встал как вкопанный, пытаясь овладеть накатившей на меня паникой. Сердце бешено колотилось. Пойми меня правильно – столько времени находиться в полном одиночестве, уверовать в свою абсолютную уникальность, годами никого не встречать, и тут вдруг бац! Ты не один! Есть ещё кто-то, как и ты, путешествующий по хранилищу. В том, что это не галлюцинация, я убедился по странному звуку, появившемуся где-то далеко впереди. Звук повторился, и тут же исчез. Затем снова, уже ближе. От испуга я едва не обделался, прости меня. Я отчётливо услышал чью-то мелкую пробежку, похожую на семенящие шаги какого-то зверя. Волосы мои встали дыбом, если здесь уместно такое сравнение. Я тогда ещё не знал, что это собака – я вообще как-то не задумывался, что кроме меня здесь могут быть и животные, и люди, наконец. Сновидения-то МОИ! Личные. Уникальные и единственные в своём роде! Помню, как я схватил с полки первое, что подвернулось под руку и, проснувшись утром, затем весь день ходил сам не свой, обдумывая данную ситуацию. Следующего сеанса я как-то даже побаивался. Решил сразу взять с полки что-нибудь увесистое: вот тогда-то и появился у меня первый меч древних конкистадоров, один из которых ты видел во втором сарае. Я был прав, всё повторилось заново. Так же промелькнула где-то тень вдалеке, звук мелкой беготни. Произошло это и в третий раз, и в четвёртый, с той лишь разницей, что тень эта постепенно мелькала всё ближе и ближе, будто вокруг меня сужался некий заколдованный круг. После шестого или седьмого раза я заорал. Да так заорал, что от непривычки в пустоте едва не заложило перепонки.

– Кто здесь?!

Звуки прекратились. И тут… сзади из-под нижнего яруса показалась мохнатая морда, а затем и всё тело собаки, которая ползком, поскуливая и виляя хвостом, выбралась наружу, уставившись на меня такими же испуганными глазами, что и я на неё. Взгляд у неё был голодный и в то же время преданный. Сразу было видно, что она давно не ела. Бока впалые, шерсть обвисшая, и поскуливала она, явно выклянчивая что-нибудь съедобное. Сколько она бродила по бескрайним просторам хранилища я не знаю, меня в тот момент интересовал другой вопрос: как она очутилась в МОЁМ собственном сне? И откуда?

Зорин бросил взгляд на потемневшие окна, за которыми слышался весёлый лай собаки, будто чувствовавшей, что разговор сейчас идёт именно о ней.

– Следующие сеансы она неизменно встречала меня, пока я не обнаружил для себя ещё один немаловажный факт. А именно: я могу не только носить что-нибудь из снов, но и туда тоже. Как бы обратный порядок перемещения предметов. Получилось это само собой. Собака была голодной, так? Следовательно, нужно её накормить, но стеллажей с продуктами за все четыре года я не встречал ни разу. Может, они находились в других ячейках и комплексе, специально отведённом под них, с учётом их срока годности, может за той стеной, за границу которой я ещё не добрался. Так или иначе, перед очередным сном я приготовил большой бутерброд с варёной зайчатиной из капкана и, зажав в руке, уснул. А когда «проснулся», бутерброд оказался у меня в руке, иными словами телепортировался вместе со мной. Собака уже ждала. Итог: и собака насытилась, и я сделал кое-какие выводы.

Значит, можно не только оттуда перемещать предметы, но и туда.

Заодно и друга себе приобрёл, точнее подругу. В одну прекрасную ночь я положил ей на холку руку и проснулся утром от облизывания своего лица. Теперь Дориана второй год уже со мной. Не спрашивай, как и откуда она взялась в моих, уникальных в своём роде сновидениях – я, повторю, и сам в неведении. Тут встаёт другой вопрос. Если с комплексами, скажем, авианосцев, заводов, спутников и прочих отраслей присутствуют ещё и комплексы со всем животным и растительным миром, который когда-либо существовал на нашей планете, то тут уж Лёша, нам с тобой действительно нужно к психиатру! Только представь себе, каким тогда гигантским по территории должно быть это МЕГАХРАНИЛИЩЕ в пространстве, если в нём уместить всё то, что когда-либо бегало, прыгало, ныряло, летало, ползало и произрастало на Земле! Какими масштабами должно обладать это пространство, чтобы вместить в себе миллионы видов флоры и фауны, которые возникали и вымирали в течение всего периода существования Земли как планеты! Начиная, скажем от палеозоя и кончая нашими днями. Начиная от первой бактерии, первой инфузории, первого земноводного, вылезшего на сушу, и заканчивая венцом природы, последним видом – нами, человеками. Здесь должно быть ВСЁ! Первые наутилоиды и трилобиты, первые рептилии, огромное количество видов одних только динозавров, птицы, насекомые, пресмыкающиеся, млекопитающие, рыбы…

Андрей Петрович схватился за голову и взъерошил волосы.

– Дриопитеки, синантропы, австралопитеки, неандертальцы, кроманьонцы! – все недостающие звенья антропологической эволюции человека как вида. Ты понимаешь, какая здесь должна быть гигантская – нет, просто ВСЕЛЕНСКАЯ масса всего живого, растительного и разумного мира!

Андрей Петрович помолчал, переводя дух, снова закурил и хлопнул себя по коленям.

– На ум приходит только одно, Лёша. Если это другое измерение, то и МЕГАХРАНИЛИЩЕ должно быть величиною…

Он закашлялся от волнения.

– Величиною, Лёня… с нашу ПЛАНЕТУ!

В комнате повисла полная тишина. Даже Дорка во дворе, казалось, замерла на месте, перестав гоняться за грызунами. От потрясения я сидел, еле дыша, боясь сбить его каким-нибудь глупым вопросом, а теперь вообще едва не подпрыгнул в кресле.

– Планета-КОВЧЕГ, в ином, параллельном нам измерении, Лёша. Другого объяснения я не нахожу! Планета-двойник, планета-дубль, планета-сестра, планета номер два… как хочешь это называй. Искусственная планета, наконец. И, благодаря магнитной аномалии заброшенного карьера мне представилась возможность, засыпая, путешествовать по ней в своих «безумных» снах, прихватывая с собой «сувениры» на память. Даже живые, если учесть Дорку.

Он умолк и уставился на огонь в камине.

Я сидел, не шелохнувшись, пытаясь переварить нахлынувшую на меня информацию. Потрясению моему не было предела.

«Господи! – пронеслось у меня в мыслях. – А Катерине-то как это всё объяснить»?

– Может, там за стеной вообще ничего нет… – попытался я привести хоть какой-то разумный довод. – Может…

– Не может, Лёша, – перебил он меня, не дав окончательно развить собственную мысль.

– Почему?

– Всё просто. Я это видел. Там, за стеной.

Наступила зловещая пауза.

– К… каким образом? – пролепетал я заплетающимся языком.

– Своими глазами, Лёша, – ответил загадочно инженер, прежде чем я успел отойти от шока. – Своими собственными глазами.

И умолк.

Повисшей в комнате тишине, казалось, не будет конца.

– Не понял тебя? – переспросил я с глупейшим выражением лица. Едва не поперхнувшись, я попытался вставить отвисшую челюсть на прежнее место. – Ты же говорил, что добрался до стены и всё; дальше твои сны заканчивались.

– А они и закончились, Лёша.

– Тогда как ты ЭТО мог видеть?

Зорин поднялся и поманил меня за собой.

– Пойдём, кое-что покажу.

Мы подошли к резной тумбе, на которой стоял компьютер последней модели, ноутбук, модем, принтер и другая аппаратура, которой мог бы позавидовать любой представитель Пентагона. Тут же на стене висел плазменный телевизор необъятных размеров, по всей видимости, самого последнего поколения. Через роутер ноутбук был подключён к экрану телевизора, и когда инженер вставил в гнездо какую-то неприметную флешку, огромное полотно экрана засветилось матовым светом. Он вынул флешку и дал мне подержать её в руках, объяснив:

– Я обнаружил её у себя под ногами две недели назад, во время своего последнего сна. Сейчас всё увидишь и поймёшь. Вставь в гнездо, а я пока принесу кофе.

Я осмотрел крошечное изделие со всех сторон. Обыкновенная флешка, которой пользуются все от мала до велика. Не зная, что предпринять дальше, и в чём тут подоплека, я просто последовал указаниям конструктора. Тот как раз вернулся и выставил на столик новую порцию горячего напитка.

– Ты говоришь, нашёл её у себя под ногами в… МЕГАХРАНИЛИЩЕ?

– Да, – откликнулся он, разливая по чашкам кофе. – На полу, в одной из последних секций. Я вначале подумал, что она упала с какой-нибудь полки, но, осмотревшись, откинул эту версию. Секция была посвящена шумерской цивилизации и все стеллажи прогибались под тяжестью глиняных табличек с клинописными текстами, утварью, одеждой и предметами обихода тех незапамятных времён. Стояли даже первые колесницы, придуманные, как известно, именно шумерами. Откуда, спросил я себя, здесь было взяться современной технологии? Было ощущение, что она лежала на полу неспроста. Словно КТО-ТО специально оставил её на виду, чтобы я заметил и подобрал.

– И ты её подобрал, – заключил я.

– Что я и сделал, – кивнул он, подойдя ко мне вплотную и заглядывая через плечо в разъёмы ноутбука.

Телевизор блеснул матовым светом, и в полнейшей тишине на жидкокристаллическом экране возникли какие-то геометрические символы, отдалённо напоминающие древние иероглифы. Смесь неизвестных мне знаков сбивала с толку, стоило лишь бросить беглый взгляд на эту «абракадабру».

– Какая-то неизвестная на Земле письменность, – шёпотом пояснил инженер, стоя у меня за спиной. – Эти знаки там повсюду. На стеллажах, на ящиках, на коробках, контейнерах. Ничего не напоминает?

– Что-то математическое… - неуверенно предположил я. – А с чего это ты перешёл на шёпот? – повернулся я к нему.

– Смотри дальше… - загадочно подмигнул он.

Через мгновение на экране возникло видение, которое вконец расстроило мои умственные способности.

Наступила изумлённая пауза.

…С экрана телевизора на меня смотрели…

Глубокие и бездонные ГЛАЗА.

Они не были похожи ни на какие глаза на Земле. Что-то чужеродное, непостижимое, безликое, пустое, тревожное и, в то же время, бесконечно разумное.

ОНИ не моргая смотрели сквозь меня, деморализуя всю волю, какая оставалась у меня на данный момент. Казалось, сейчас я потеряю счёт времени, и если бы не рука инженера, коснувшаяся моего плеча, я бы попросту упал в обморок. Взгляд чужеродного создания на экране тянул меня к себе, и я растворялся в нём как весенняя льдинка, упавшая в проталину.

– Отведи глаза в сторону, Лёша, – всё так же шёпотом посоветовал Андрей Петрович. – Не смотри в НИХ. Не успел тебя предупредить – со мной вначале тоже так было. ОНИ тебя изучают.

– К… Кто… ОНИ?

– Не знаю. ТЕ, кто подкинули мне эту флешку.

– Ты… – язык мой онемел, и жутко захотелось чего-нибудь выпить покрепче. – Ты хочешь сказать, что… – не поворачивая головы, процедил я сквозь зубы.

– Тс-с! – перебил он меня, поднося указательный палец к губам. – Стой и не шевелись. Просто отведи глаза в сторону, чтобы тебя не тошнило. ОНИ сейчас сканируют тебя.

Я поступил, как сказал мой друг. Едва ли стало легче, но, по крайней мере, я слегка расслабился. Ощущение, что я стою в некоем рентгеновском кабинете, не покидало сознание. Меня будто просветили насквозь, читая мысли и изучая моё бренное тело – я просто стоял в оцепенении и не мог пошевелить ни одним пальцем своих конечностей. Волосы наэлектризовались и поднялись дыбом от статического напряжения, прошедшего через всё тело. Ноги стали ватными, и если бы не Зорин, поддерживающий меня плечом, я бы так и рухнул на пол, оставив на прощание отголоски своего зыбкого бытия.

Через секунду видение исчезло.

«Осмотр» был закончен, и я обессиленный сполз на стул, который заботливо подкатил инженер.

– Поздравляю, Алексей! – с облегчением выдохнул он. – Я думал, будет хуже.

– С чем «поздравляю»? – не понял я, всё ещё находясь, надо полагать, под гипнозом.

– Тебя приняли.

– Куда… во что приняли?

– Туда же, куда и меня в своё время. Ты ИЗБРАННЫЙ, Лёша.

– Кто… принял?

– ОНИ.

– Кто, они?

– ХОЗЯЕВА.

– Чьи хозяева? – мне стало страшно. Голова шла кругом. Хотелось пить.

– Хозяева Мегахранилища.

Голос его стал таким далёким, что я всё же провалился в пустоту.

********

– Ничего страшного, - успокоил он, спустя несколько минут. – Я тоже вначале терял сознание, пока меня сканировали. Тебе ещё повезло – я был рядом. А представь, каково было мне, когда никто не смог мне помочь: очнулся на полу и еле дополз до унитаза, чтобы вырвать.

Я залпом выпил янтарную жидкость и тут же почувствовал малое, но облегчение.

– Что это было? – с ударением вымолвил я непослушными губами.

– Не что, Лёша, а КТО! Я знаю не больше твоего, поскольку со мной подобное произошло всего две недели назад. Но выводы я уже сделал, так что позволь ими поделиться.

– Валяй, – махнул я рукой, поднимаясь на ноги. Казалось, всё безразличие мира обрушилось на меня в эти минуты – до такой степени мозг не хотел воспринимать поступающую информацию.

– Я сделал вывод, что это была некая проверка на «профпригодность», что ли… Перед тобой, Лёша, сейчас были глаза РАЗУМА, которым была создана Вторая планета, планета-дубль и всё виртуальное Мегахранилище в целом. Вот как я думаю. Это были глаза одного из ХОЗЯЕВ Мегахранилища. Кого-то, кто стоит за гранью нашего понимания. Ты остался жив, как и я, а это означает, что нас избрали.

– Для чего? – постепенно приходя в себя, полюбопытствовал я.

– Не знаю. Смотри дальше, а потом уже подумаем вместе. Теперь бояться тебе нечего. Если ты прошёл этот уровень проверки, то ты посвящён в тайну, так же как и я. Следовательно, проблем с телепортацией, я думаю, у тебя не возникнет. Не нужно и за руки будет браться: уснёшь, так же как и я, и «проснёшься» там же, вместе со мной. Смотри дальше.

Он отжал паузу, и экран телевизора вновь осветился матовым мерцанием. Без сознания я пробыл едва ли больше минуты, так что ничего весьма интересного, похоже, не пропустил. Время на настенных часах показывало полночь. Андрей Петрович придвинул второй стул на роликах и уселся рядом.

– Буду комментировать, – пояснил он. – Сейчас увидишь не менее интересное.

В комнате царила полнейшая тишина, лишь дрова потрескивали в камине.

Глаза, излучавшие бездну, исчезли, и вместо них на экране возник пейзаж пустынных бескрайних полей. «Пшеница» – отчего-то засела у меня мысль в голове.

И тут же началось.

…С молниеносной скоростью в ритмичном движении над полем начали носиться в пространстве несколько светящихся шаров: в одну сторону, в другую, по диагонали, зависая на миг, и снова устремляясь, по одним, только им знакомым направлениям. Движения и перемещения были столь быстрыми, что глаза не успевали подсчитывать точное количество этих светящихся точек. «Шаровые молнии»? – снова промелькнуло у меня в сознании. Вроде как похожи…

Пунктирными линиями они вычерчивали на поле загадочные геометрические фигуры, и через мгновение мне стало ясно:

«Да это же круги на полях! Те самые таинственные рисунки и чертежи немыслимой точности, что будоражат учёные умы всей планеты последние полтора века, с тех пор как их впервые заметили с высоты птичьего полёта»!

Геометрические фигуры сменяли друг друга на экране с поразительной быстротой. Сложность рисунков едва укладывалась в голове, и не было сейчас времени их классифицировать – светящиеся шары за несколько секунд создавали новый шедевр, и картинка сменялась новым нетронутым полем, над которым тут же начинали «трудиться» неведомые мне гости.

– Нам дают понять, Лёша, что все эти пресловутые круги на полях, разбросанные по всей планете – дело рук этого, неизвестного нам РАЗУМА. Тех, кто создал Мегахранилище и допустил в него меня, а возможно, теперь и тебя.

Инженер комментировал происходящее на экране шёпотом, подавшись всем телом вперёд и упёршись локтями в край стола. Мы были похожи на двух заговорщиков, подсматривающих в замочную скважину за тайными действиями непонятных нам сил. Интересно, мелькнуло у меня в мыслях, а как он вёл себя сам, в первый раз, когда увидел всё это? Нужно будет полюбопытствовать при случае.

Внезапно круги и рисунки исчезли, и на их месте возникла панорама Хранилища. Экран разделился на четыре части, и я увидел Андрея Петровича в четырёх различных ракурсах, с которых его снимали скрытые камеры.

– Мой первый сон, – прокомментировал инженер.

На экране он выглядел довольно комично, особенно там, где камера «взяла» его лицо крупным планом. Ошарашенный блуждающий взгляд по набитым доверху стеллажам, полнейшая растерянность и испуг – все эти эмоции отражались на его, когда-то импозантном лице. В то же время самая верхняя камера, видимо окидывала своим ракурсом всю панораму бесконечных стеллажей, тянувшихся до горизонта.

В течение часа или более я просматривал в хронологическом порядкевсе записи снов, которые Андрей Петрович посещал четыре года. От самого первого, до последнего – две недели назад. Неинтересные участки мы пропускали. Инженер дважды вставал и выходил на кухню за новым кофе и коньяком. Вернувшись, он прокомментировал очередной эпизод:

– Ты спрашиваешь, почему мне «подкинули» именно флешку, а, скажем, не подвергли гипнозу или задействовали какую-нибудь голограмму? Не знаю Лёша. Скорее всего, ОНИ преподносят нам информацию тем способом, к которому мы уже привыкли, а именно – через компьютер и телевизор. Я должен был знать, что ждёт меня дальше за этой пресловутой стеной – и вот меня, мягко говоря, проинформировали. Смотри, что будет далее…

Я уже прошёл все циклы путешествий инженера, будто и сам побывал в них: видел, как он неуверенно поначалу брал в руки тот или иной предмет, некоторые возвращал на прежнее место, некоторые подолгу рассматривал и, забравшись на передвижную лестницу, набивал ими карманы. Если же предмет был большой как, например, унитаз – попросту клал на него руку и закрывал глаза. Дальше экран затухал, и я видел его уже в совсем ином ракурсе, следующем сне, где он на скутере рассекал пространство очередной секции. Что творилось после пробуждения в реальной жизни, экран не показывал. Очевидно, программа была настроена только на то, что происходило в его грёзах. Я даже видел, как хозяин «берлоги» попытался приподнять холодильник, а затем волоком протащить какое-то расстояние ванну, и экран погас. При этом я услышал за спиной тихий смешок моего друга:

– Да… с ванной я намучился.

Затем была сцена знакомства с собакой.

Верхняя камера показывала, как инженер стоял, оглядываясь и к чему-то прислушиваясь, в то время, как в нескольких секциях от него Дорка пробиралась между стеллажами и, принюхиваясь, всё ближе подбиралась к своему будущему хозяину.

В это время Зорин вышел как раз во двор и через минуту вернулся с Доркой. Я машинально взглянул на часы. Время приближалось к двум часам ночи, однако сонливости не чувствовалось ни в одном глазу.

Инженер на экране как раз давал собаке первый бутерброд.

– Зачем ты её привёл в комнату?

– Хочу ещё раз взглянуть на реакцию и проверить свои логические рассуждения. Помнишь, ты меня спрашивал, видела ли Дориана людей, встречалась ли с ними?

– Помню.

– Вот сейчас и проверим. Здесь можешь перемотать и пропустить, всё равно одно и то же: беру – тащу – перемещаю – просыпаюсь - несу в сарай. Разница только в отделах и секциях. А вот сейчас… стоп! Останови на секунду.

Я кликнул мышкой паузу. Он подвёл собаку ближе к тумбе и усадил напротив экрана.

– А сейчас, Алексей смотри очень внимательно, и ничего не пропускай. Это последний сон две недели назад, когда я нашёл эту флешку. – С этими словами он встал у меня за спиной и, положив руку на загривок собаки, медленно произнёс:

– Включай.

********

Экран тут же передал изображение, как инженер на скутере двинулся вдоль бесконечной белой стены, уходящей ввысь за пределы ракурса камеры. Стеллажи как всегда делились на секции и терялись вдали до самого горизонта. В одной из секций он остановился и заглушил мотор.

– А ты знал, что тебя снимают камеры? – я внимательно следил за всеми четырьмя изображениями на экране.

– Откуда? – развёл он руками.

Вдруг стена в одном месте бесшумно разъехалась и через мгновение снова сомкнулась. Конструктор ничего не заметил, поскольку до границы стены было слишком далеко. Зато в окне, где Андрей Петрович обозначался едва заметной точкой, картина внезапно сменилась другим изображением.

– Смотри, – прошептал он, – нам показывают следующую ячейку и один из комплексов, расположенных за границей стены.

Камера взмыла вверх, и под нами развернулась панорама громаднейшего, просто циклопического комплекса, разделённого на ячейки, как в гигантском пчелином улье. Здесь были верфи и заводы, арсеналы с оружием и полигоны, развёртки дорог и архитектурные строения. Масштабы увиденного, были просто колоссальными! Видение тут же исчезло и сменилось сюжетом зарождения жизни на Земле, минуя все его этапы, эры и исторические периоды. Как и говорил инженер – начиная от первой амёбы, и заканчивая венцом природы – человеком.

- Нам дают понять, что животный и растительный мир всей планеты тоже присутствует здесь. ВЕСЬ, повторяю, который когда-либо существовал на нашей матушке Земле. – Инженер вздохнул и закончил:

- А теперь смотри в оба.

Камера снова опустилась вниз, показывая, как конструктор наклонился к полу и взял в руки что-то маленькое и блестящее - это и была, надо полагать, пресловутая флешка.

И тут…

Дорка возле инженера внезапно залаяла и, едва не опрокинув столик, кинулась к телевизору.

На экране Андрей Петрович всё ещё держал в руках флешку и к чему-то прислушивался.

Тем временем вторая камера показала отдалённую секцию, которую конструктор не мог видеть, поскольку она располагалась у самой стены. Когда на мгновение стена разошлась, в образовавшийся проём проскользнула чья-то эфемерная тень.

Это был… человек.

Он старался не шуметь и, держа руку в кармане плаща, пытался ближе подобраться к инженеру. На общей панораме лабиринта мерцали теперь две точки: одна Зорина, вторая – непрошеного и неизвестного гостя.

Камера на мгновение показала лицо незнакомца крупным планом и Дорка залаяла во второй раз.

Спустя секунду изображение на флешке закончилась и экран телевизора погас.

Мы остались сидеть в тишине и полумраке, а отблески пламени в камине плясали на наших лицах.

Я переваривал в сознании всё увиденное, инженер же ушёл на кухню заваривать новый кофе. Он деликатно молчал, давая тем самым мне время прийти в себя.

********

…А потом это произошло.

Флешка выскользнула из гнезда разъёма сама собой, будто отпочковалась от живого организма, и на наших глазах расплавилась. Потёки дымящегося пластика медленно капля за каплей сползли и залили всю нижнюю часть ноутбука. Контакты заискрились и потухли. Мы не успели что-либо предпринять – настолько быстро это произошло: просто сидели и тупо смотрели на вязкую дымящуюся лужицу под основанием ноутбука. Затем Андрей Петрович отчего-то вздохнул:

– Ну вот… я в принципе и предполагал нечто похожее. Уничтожение всяких улик или заметание следов, фигурально выражаясь. Флешка с информацией ликвидирована, и теперь, даже если мы и захотим, у нас не будет никаких доказательств существования ни снов, ни, собственно говоря, самого МЕГАХРАНИЛИЩА. Но мы ведь этого не хотим, верно?

Мне оставалось, только молча кивнуть.

– Нам Лёша, показали лишь малую толику, или часть – как хочешь это называй – планеты номер ДВА, виртуальной «сестры» нашей матушки Земли, планеты-ДУБЛЯ. И дали понять, что за той белой стеной существуют ещё бесчисленные ячейки и комплексы, в том числе с животным и растительным миром. Значит, сны ещё будут.

– А незнакомец? – вырвалось у меня.

Зорин, как мне показалось, замялся на секунду в нерешительности. Затем, тряхнув головой, всё же решился:

– Дело в том… - он выдержал паузу. - Дело в том, что я его уже видел.

– Что-о? – протянул я удивлённо.

– Я видел этого человека на вокзале, и не один раз. Он за мной следил.

Конструктор поднялся и грустно посмотрел на меня.

– А затем внезапно погибает кладовщик, и отнюдь не своей смертью… Вот так вот. Что скажешь?

Сказать было нечего. Приходилось только гадать – что же ждёт меня впереди? И меня и инженера, а теперь сюда добавится ещё и моя Катерина. Далее скрывать всё это от неё не имело никакого смысла. Если я хочу сохранить семью – нужно непременно всё ей рассказать.

…И о незнакомце в первую очередь.