Между небом и тобой. Источник

Глава 7

— Как ты говоришь называется твой мир?

— Первомир.

— А мой?

— Примум.

— Ага. А тот, в который мы попали, значит…

— Междумир.

Мозги кипели так, что Лее казалось, будто она слышит скрип собственных проворачивающихся мыслей.

— И эти три мира никак не пересекаются?

— Нет.

— Но при этом связаны друг с другом?

— Да.

— Угу… — кивнула Лея, но тут же сдалась. — Ничего не понимаю.

Все увиденное и услышанное представляло собой такую разрозненную картину, что собрать воедино все кусочки никак не получалось.

— Ну смотри. — Гур стряхнул крошки и повернулся к ней. — Бутерброды ела когда-нибудь?

— Конечно.

— Вот, хлеб — это Примум. Основа. Это твой мир Каталея. Без него нет бутерброда, нет жизни, понимаешь?

— Вроде.

— Наверху сыр. Это мой дом — Примум. В нем весь вкус, все богатство мира — силы природы, стихий. Ветер, гроза, вода, пламя. Они помогают развиваться жизни, наполняют ее красками, но могут и убить.

— А почему сыр? Не колбаса?

Он изогнул темную бровь.

— Прости-прости. Продолжай.

— Вот это Примум. Твоя земля.

Гур вытянул руку ладонью вверх.

— Вот это… — он протянул вторую руку, ладонью вниз и прикрыл первую. — … это Первомир. А между ними…

— Дай угадаю — масло? Все-все, больше не буду.

— Междумир. Тонкий невидимый слой, который помогает нашим мирам соприкасаться и не уничтожать друг друга. Здесь сила лордов превращается в мирные природные явления, которые попадают на землю.

— То есть… дождь, ветер, снег, гроза — это все вы?

— Это все МЫ. Это наш общий мир. Поделенный на «слои». Мы нужны друг другу, но при этом да, разделены.

— Тебе бы репетитором работать. У тебя случайно младших братьев сестер нет?

— Нет. У меня есть… — он замолк на мгновение и на его лицо набежала тень. — Не важно.

Лея погрызла финик.

Если смотреть на ситуацию серьезно, драматично, то останется только рыдать и выть в небо — «за что?!» Но проведя в этом месте, пардон, Междумире сутки Лея открыла, что юмор оказывается помогает справится со стрессом и даже подталкивает к правильным решениям.

— То есть, мы получается первые кто попал в… серединку бутерброда?

— Ты — да. По крайней мере я не слышал, чтоб кто-то еще с земли оказывался здесь.

— Здорово. Значит как попасть обратно на свой «хлеб» мне никто не подскажет.

— Вообще-то… — неуверенно сказал Гур. — есть один способ.

— Что за способ?

Гур отломил кусочек лепешки и закинув в рот пожевал.

— Портал.

— Знакомое слово. Но он надо полагать находится на вершине самой высокой горы, до которой невозможно добраться?

— Почему невозможно? Если мне не изменяет память он находится в библиотеке Листограда.

Лея встрепенулась:

— Так чего же мы ждем? Пошли в этот… Листоград!

Гур хмыкнул и поднялся. Попрыгав на месте и проверив ногу он уже уверенно прошагал ко входной двери. Убрав засов он потянул на себя кольца и открыл тяжелые створы.

В холл ворвался холодный ветер и огонь в камине затрепетал. До Леи долетел шум волн и соленый запах моря. Оправив смятые юбки она вышла на порог вместе с Гуром.

При свете дня берег выглядел очень живописно. Лея даже залюбовалась на мгновение. Что-то было дразнящее, игривое в таком необъятном просторе, где мог свободно гулять ветер, разнося морские запахи и шум на многие километры вокруг. Захотелось даже сделать что-то бесшабашное — вскинуть руки и закричать так, чтобы твой голос услышали далеко-далеко.

Вместо этого она только спросила:

— А долго идти до этого Листограда?

Гур прищурившись смотрел то на тихие волны, то на серое небо;

— Дня за два если останавливаться только на ночь.

— Когда выходим?

Парень усмехнулся:

— Что уже не терпится домой?

Лея скрестила руки:

— Как тебе сказать… Еда здесь очень… аппетитная, да и отсутствие ванны и сухой одежды безусловно радует. И конечно это очень интересно, когда на тебя охотятся сначала огромные волны, а потом призраки и тени…

— Понял. — хмыкнул Гур, но тут же снова стал серьезным. — Выйдем завтра на рассвете.

— Почему не сегодня?

— Не нравятся мне эти облака. — посмотрел он вверх. — Не хочется снова попасть в бурю.

— А к рассвету они пройдут?

— Будем надеяться. В случае чего, запасов муки нам хватит еще дней на десять. Только Каталея… Больше никаких передвижений по замку без меня, понятно?

Лея готова была съязвить, но вовремя сдержалась. Если не принимать во внимание восторженное ощущение волшебства вокруг, то положение у нее более чем серьезное. К тому же Гур, после чудесного выздоровления, стал более приветливым и разговорчивым. Не хотелось спугнуть его дружелюбность. Поэтому она кивнула.

День, проведенный в хлопотах пролетел незаметно.

Они нажарили лепешек, совершили пару походов в кладовку и насобирали целый мешок сморщенных до невозможности фиников. Там же Гур нашел мешочки для воды и наполнил их. Лея еще с удовольствием сменила бы одежду, но подниматься на второй этаж Гур наотрез отказался. Снова строго сведя брови посмотрел на нее как на ребенка и едва не погрозил пальцем.

Пожав плечами Лея не стала спорить. Как ни крути, а Гур владеет ситуацией лучше нее. Стоит довериться. Да и выбора особо нет.

Засыпала она со странным чувством.

Днем было некогда вспоминать свои прошлые кошмары, но теперь, когда они снова расположились у камина, готовясь ко сну, Лея затрепетала. Слишком отчетливо сомкнулись руки той женины у нее на шее. И тот старик… Его странные слова, которые не шли теперь у нее из головы — «истинная жизнь».

Стараясь направить свои мысли в более уютное русло, она подумала о доме. О маме, которая все также ждет ее. Ищет, теряясь в догадках и виня себя. Мама…

Лея нащупала кулон и сжала еще, подавив всхлип.

Никогда раньше они с мамой не разлучались, даже на день. Всегда вместе. Всегда в библиотеке. Их городок, окруженный со всех сторон озером казался Лее надежным пристанищем, скрывающим их от… злых ведьм, вражеских сил и темной магии. Да-да, она была фантазеркой с детства. Сочиняла в голове истории, невероятные приключения.

«Ну, вот. Домечталась»

А ведь еще Дэн. Ее, теперь уже, жених.

Закрыв глаза, чтоб не дать пролиться слезам, Лея сама не заметила как уснула.

Полузабытое ощущение возникло в груди и побежало по венам, возвращая тело к жизни.

Все те же сырые стены, холодный пол, узкая кровать. Ненавистная темница…

Сколько он пробыл здесь? День, месяц, всю жизнь? Нет, нет… Он был другим когда-то. Очень давно. Далекие воспоминания — о доме, о семье мутным облаком возникли в сознании. Он почти утратил их. Как и свое зрение.

Тяжелые кандалы зазвенели. Короткие цепи не давали дотронуться до лица, до глаз. Но он напряг все силы, которые радостно возвращались, и кончиками дрожащих пальцев коснулся повязки на глазах. Проклятая тряпка. С ней он даже не может понять — видит сейчас или нет. Вокруг темнота. И стойкий сырой запах плесени.

Минуты текли друг за другом, но он не двигался. Лежал на соломе неподвижно, боясь спугнуть волшебное ощущение. Леденея при мысли, что это сон и проснувшись он снова будет сломленным узником, не имеющим сил сопротивляться.

Но дрожь в груди не проходила. Напротив, усиливалась, так что он готов был зарычать от переполняющих его чувств. Нет, это не сон. По венам уже отчетливо бежало пламя, разогревая застывшие сердце, душу, конечности.

Первый за многие месяцы глубокий вдох принес боль. Радостную боль. Низкое рычание все-таки вырвалось из груди вместе с хрипом и ему пришлось до синяков натянуть цепи, чтобы не заорать. Вены на горле вспухли. Зубы скрипнули, сдерживая рвущийся наружу ликующий вопль.

Он жив!

Следом за радостью пришла жажда. Обжигающая и сметающая все другие чувства. Он будет убивать — жестоко и мучительно. За каждое мгновение в забытьи, в плену он все вернет сторицей.

Сердце снова наполнилось радостью. Но уже другой. Не светлой и возрождающей. Мрачной, темной. Он выживет ради этого.

Он вдохнул еще раз, наслаждаясь болью. Одна мысль возникла и прочно укрепилась в пробудившемся сознании. Истресканные губы растянулись в мимолетную улыбку.

Месть.