Между верой и сомнением

Театр лживых зеркал

Танец лжи

Карл и Далли стояли ни сцене, одетые в костюмы местных рабочих. Пришлось постараться: хотелось сделать из простых фасонов что-то интересное. И у нас получилось. Чтобы изготовить костюмы, я использовал всё, что знал, а мелкие огрехи зрителям были незаметны: их внимание было приковано к самому выступлению. Я сделал вылазку в зал и испортил большую партию алкоголя, чтобы пришедшие не пили сверх меры и довольствовались лишь тем, что принесли с собой. Танисса скрывалась в тени за музыкантами, пряча за спиной готовые к бою стрелы. У части из них она замотала наконечники тряпкой — так они не убьют, но буйную голову вполне остудят. Я тщательно спрятал «клык» и затерялся среди людей. Мы были готовы: скоро танцы превратятся в игру на выживание.

Звучит музыка, толпа разогревается, и Карл начинает с простого… Сегодня его задача — править людьми и их чувствами. Сегодня он играет для мира, для созидания, для высокого… Переливы цитры вдохновляют собравшихся на свершения… Песни сменяются балладами, а за ними следует веселье… Голос Карла парит над людьми, которые просто веселятся: им нет дела до распрей правителей и мира вокруг…

Бард не стеснялся и старался вложить в слова, в музыку и в свои призывы к высокому столько сил, сколько у него было, наполнить людей вокруг своей искренностью… Каждое его слово было исполнено чувств, которые передавались залу… Толпа ликовала, праздник набирал обороты.

Я нашел первого провокатора. Он был внешне не отличим от толпы: также танцевал и веселился, но для меня он неожиданно оказался ясно заметен, словно черная капля на белом листе… Мы с ним не были частью праздника, частью веселья, частью людей, искавших мира и покоя. Я шел к нему, словно к зеркалу… Вот он на миг увидел меня, и мы уже не могли оторвать глаз от друг друга. Всё вокруг в одночасье для нас пропало. Мы видели, мы знали, мы всё понимали, и вот в его руках появился нож. Я сжал рукоятку своего ножа в ответ. Всего одно движение, и один упал в грязь под ноги другого…

Над толпу плывут звуки музыки, созданные бардом, — они проникают в самые глубины души слушателей. Звучание его цитры заманивает и пленяет, создавая образы мирных пейзажей. Все хотят большего и просят большего в танце. Толпа восторженно аплодирует и танцует, подпевая каждому слову и ловя каждую ноту. В глазах людей отражаются свет и тень. Танцующие словно купаются во вкусе адреналина и желании пробудить дремлющую внутреннюю силу. Этот яркий, и с чем не сравнимый концерт барда на улице для простого народа наполняет яркими красками мрачную повседневность, принося радость и вдохновение всем, кто осмелился подойти поближе и заглянуть на праздник… Радость окутывает толпу, наполняя ее возбуждением и энергией. Звучит оживленная музыка, которая разогревает сердца и поднимает настроение. Люди танцуют, веселятся и отдыхают, люди кричат, смеются и радуются, передавая друг другу любовь к жизни. В их глазах пламенеет жажда приключений и наслаждения. Толпа вибрирует от энергии, отдавая этому празднику все эмоции и страсти без остатка.

Вот снова два лжеца на миг столкнулись с друг другом, словно стыдясь того, что совершили… Без крика, без вызова, лишь по одному движению. Я смог схватить руку врага. Ему повезло меньше. Я подхватил умирающего, которому накинул на шею удавку, не давая кричать. Под веселый крик нас проводили, как пару друзей — в конвульсиях страсти люди были не в силах увидеть трагедии. Мы покинули толпу, и я поспешил назад, бросив раненого умирать в ближайшем сарае. Едва вернувшись, я увидел следующего провокатора. Снова нырнул в толпу, но совсем не для веселья…

Я смеюсь… Я кружусь в танце с девами, которых переполняют чувства… Я — один из толпы, но ей не принадлежу… Каждое движение… Улыбка… Круг… Существуют для меня лишь с одной целью… Двигаться к цели…

Танисса следила за толпой. Они пляшут и веселятся. В этом хаосе из людей невозможно было ничего уловить, но острый глаз и опыт воительницы даже тут помогли мысленно выделить тех, кто движется немного не так: за ними сложно наблюдать, они то и дело пропадают и теряются в толпе. Но есть цель, и Джандарка не упустит ее. Один неправильный весельчак словно случайно оказался у сцены. Дроу видела, как он обернулся и начал толкаться с каким-то здоровяком. Он хотел пробиться из толпы к музыкантам. Дроу отпустила тетиву с тупой стрелой, но под музыку этого никто не увидел и не услышал. Стрела попала в колено, и весельчак упал. Смеясь, толпа погнала его прочь — домой, проспаться с похмелья. Танисса улыбнулась, глядя, как люди втаптывают упавшую стрелу в землю. Первый раунд она отыграла легко, но требовалось ждать и слушать дальше. Праздник в разгаре, людьми повелевают музыка и бард, и она не даст шанса сменить Карла на сцене…

Карл снова возвращается к балладам о единстве и благородстве… Он объединяет людей, воспевая их свершения… Волшебная сила барда уступает место его чистому искусству певца и музыканта…

Я заметил у свежей бочки с алкоголем несколько людей, настроенных совсем не празднично. Один из них рассказывал об ужасных злодеяниях людей, пришедших извне. Я весело протолкнулся прямо к нему. Он попытался захватить внимание собеседников, но его усилия оказались тщетны… Я уже стоял рядом с ним, неожиданно близко и стремительно вынырнув из толпы… Мы замерли — я хотел отвоевать у него нескольких человек, чье внимание он захватил. Я воспел Яноша за милость к крестьянам: свежая история двух глупцов — самое лучшие средство привлечь внимание. Мне были известны детали, благодаря которым история звучала очень правдоподобно. Люди забыли про мужчину у бочки и вернулись к веселью и танцам.

Мы с оратором остались наедине. Было понятно, что живой будет один. Вдвоем мы отошли в сторону от веселья. Я бросил внимательный взгляд по сторонам и поймал на себе три таких же внимательных взгляда. Стоило нам скрыться от взглядов людей, как я дважды взмахнул ножом, и мой враг пал, опоздав нанести свой удар лишь на секунду.

Рука болела, но я не обращал на это внимания. В этот раз мне повезло меньше. Я быстро подхватил с земли нож убитого и успел спрятаться за углом.

Прямо за мной пронеслась толпа головорезов. Первый пролетел мимо, не заметив меня, второму я перерезал горло, третьего ударил в пах, схватил за челюсть и толкнул в первого. Воспользоваться их заминкой, я умудрился нанести несколько ударов «клыком» и бежать. Обойдя несколько домов, я перевязал рану, набрал воздуха в грудь и снова заставил себя испытать искренние эмоции толпы, чтобы лицо ничем меня не выдавало. Теперь нужно было вернуться в толпу, стать частью ее, но лишь внешне, внутренне оставаясь в поисках цели…

Танисса чувствовала угрозу, но не видела перед собой никого, кто бы мог ее представлять. Безрезультатно окинув взглядом крыши и темные переулки, дроу немного вышла из своего укрытия в тени и вгляделась в темноту позади себя. Ее зрение поймало силуэт, а за ним второй, третий… Тени крались к ней самыми темными углами… Джандарка улыбнулась под маской: насколько самоуверенным нужно быть, чтобы охотиться на дроу в темноте. Танисса без магии, на одном опыте уже знала, откуда крадутся враги и что собираются сделать, лучше них самих.

Первый был уверен, что подбирается к дроу со спины, но он просто не в силах был увидеть, как девушка из одного темного угла перешла в другой. Из-за громкой музыки и шума нельзя было услышать, как прогудела тетива и упало тело. Дроу тихо покинула свое укрытие и поспешила вперед. Остальные двое не успели даже испугаться, как она выросла перед ними и точным ударом убила обоих. Танисса убедилась, что не испачкалась кровью, аккуратно оттащила в сторону тело первого и вернулась на то место, где была.

Карл смотрел на толпу и играл музыку, а Далли с листка пела баллады о героизме, чести и благородстве. Бард решил рискнуть и написать балладу здесь и сейчас, прославляя Ричирда и Яноша, его миг взлета, когда ошибиться он себе шанса не даст.

В древней земле, в городе великого Ричарда,

Где не страшился народ тайных врагов,

Жил мудрый, справедливый властитель,

И прекрасные места создал бессмертный Янош.

В ответ на первый куплет толпа слабо качнулась. Слышались крики поддержки, и люди вскинули в сторону крепости руки с кружками. Яноша страшились… Яноша ценили…

Темные горы, густые леса, прекрасные места,

Где создали простые рабочие свое жилье.

Они богам трепетно здесь поклонялись,

Ритуалы справедливой платы верша.

Средь всего темного мира силой проникнутого

Бессмертного Янош возвысился и край надежды собрал.

Он дарил защиту и магию недоступную,

А в обмен рабочий слушал его…

Пара голосов выкрикнули имя Яноша и слова благодарности за защиту и заботу. Каждый вкусил своего благополучия, построенного собственными руками…

Глава Ричард с прозорливым разумом

Поддержку бессмертного в своей власти имел.

Он знал, что Янош — другого мира,

Благополучие своего города создавая.

Бард настолько покорил чужие сердца, что люди слышали, как его слова отзываются у них в душе. Толпа подхватила балладу и пропела последний куплет вместе с Карлом.

Постройте храмы, возводите алтари,

На труде строятся земли.

Янош принесет процветание и мир,

Его путь — единственный верный и честный.

Следуйте за Ричардом, он покажет вам путь,

Труд принесет благополучие и мир.

Не дайте сомнениям ваш путь преградить,

Верьте в себя, превратитесь в огонь и свет.

Люди заметно приободрились и просто отдались веселью, забыв обо всем. Если в начале у провокаторов еще были призрачная надежда на успех, то после того, как Далли со сцены пригласила людей танцевать, тревога в темноте площади рассеялась окончательно. Бард затянул веселые песни, и праздник наконец-то развернулся в полную силу… Люди, желавшие крови, исчезли из толпы: здесь не осталось для них места.

Я еще недолго скрывался в толпе, потом покинул ее и увидел отца Бернарда вместе с рыцарями. Церковники стояли достаточно далеко, чтобы не дать себе помешать празднику. Я быстро подошел к ним и спросил:

— Бернард⁈

Священник улыбнулся и проговорил:

— Мир — чудесное место… Не думал я, что увижу, как подобный тебе… Старается достичь мира. Сколько чудесных и ужасных способов использовал ты разом.

Я указал на рыцарей:

— Зачем ты их привел?

— Ты не дал толпе напасть друг на друга, усмирив кровожадных фанатиков. Я же решил оберегать праздник извне.

Я бросил в сторону священника небольшую колкость, пытаясь приободриться:

— Разве ты не желал изменить веру местных? Кровь — самый простой способ этого добиться.

Ответ отца Бернарда обезоружил меня и невероятно возвысил этого человека в моих глазах.

— Ты прав. Нельзя заставлять людей поступать, как мне охота, лишь потому что я считаю, что так правильно. Я служитель церкви Единоликого, и я должен нести свет исключительно словом и делом, а не мечом и собственной гордыней…

Бернард указал на своего капитана-паладина.

— Генри покажет, куда ушли ищущие крови, не пожелавшие умирать у твоих ног во тьме. Рыцари помогут тебе уничтожить зло.

Я рукой остановил святого отца:

— Не смей. Не стоит. Бернард, я все сделаю сам, а ты перед уходом музыкантов лучше разразись речью, как ты умеешь. НО! ЭТО ВАЖНО! Не про Единоликого или Яноша! А про важность труда каждого человека для блага всех. Пусть люди сегодня отправятся спать счастливые с миром в сердце.

— Ты предлагаешь мне поддержать этого Яноша⁈

Отец Бернард был возмущен, но в его глазах я мог прочитать, что он понимал мою просьбу. Мне требовалось лишь немного подтолкнуть его совершить правильный поступок.

— Да. Думаю, небольшую ссору со своими братьями по вере ты переживешь. Еще больше уверен, что твой бог вознаградит тебя за то, что ты остановил кровопролитие.

Отец Бернард кивнул:

— А как же твоя слава⁈ Разве возможность стать миротворцем стоит того, чтобы ее упустить? Снова позволишь себе нести свои и чужие грехи.

— Переживу.

В этот момент подошла Танисса еще с одной сумкой моих вещей.

— Отец Бернард, присмотрите за Карлом и Далли.

Священник кивнул и воздел к небу руки.

— Я позабочусь о них. Еденоликий, храни воинов тени… Они творят зло, но помыслы их чисты…

Небольшое движение рукой, пара коротких приказов, разъяснения, как себя вести, и рыцари покинули нас. Отец Бернард сложил руки перед собой и уже более долго основательно помолился Единоликому, чтобы нам способствовала удача. Он рассказал, где искать злодеев, и пошел в сторону сцены.

Я переоделся в углу, и мы поспешили искать указанный дом. Улицы были пусты, светильники горели не все, позади остался праздник и свет, а мы спешили искать кровь и смерть. Вот я увидел нужный дом. Уже на подходе к нему я достал «Страсть» и вызвал Трисобакена.

— Здравствуй, лохматый. Пора платить по долгам. Есть домик, а в нем люди, которых можно съесть. Указывай, кого вызвать тебе на помощь.

Цербер указал лапой на себе подобных. Через несколько секунд передо мной выросла толпа псов. Из дома вышел человек в красивых новых доспехах рыцаря Еденоликого. Увидев горящих огнем церберов, он вскрикнул и поспешил назад. Я зло улыбнулся под маской.

— В этом доме можно — и даже нужно — сгрызть всех. Условие одно! Два! Хотя нет, три! Не должен выжить никто, никто не вправе выйти из дома — только подари, пожалуйста, одного живого мне.

Псы сорвались в атаку, а я побежал следом. Танисса поспешила забраться на крышу, чтобы проследить за обстановкой и позаботиться о тех, кто попытается сбежать.

Отец Бернард подошел к сцене с темной стороны. Первой его заметила Далли. Она не могла знать всех деталей наших планов, ведь большинство из них появлялось в процессе. Девушка отошла от края сцены и подошла ближе к священнику.

— Что вам надо⁈

— Здравствуй, юная леди. Я здесь для того, чтобы помочь вам закончить начатое. Мы с вашими друзьями всё обсудили и пришли к согласию. Позволишь подняться?

Покрутив головой и не найдя рядом Таниссы или Протектора, как представился он Бернарду, она бросила взгляд на Карла. Тот глубоко вздохнул и кивнул, пропуская священника на сцену. Отец Бернард поднялся заговорил уверенным голосом, обращаясь к народу с невероятным уважением:

— Дорогие люди. В этот вечер мы собрались здесь, чтобы восхититься необычным искусством, которое является воплощением созидания, возможностей души и страсти наших музыкантов. Оно возвращает нам надежду и намекает на неизведанное. Ваши рабочие, селяне и рыбаки, торговцы и ремесленники, строители домов и создатели чудесных вещей — это та сила, которая поддерживает этот мир. Они так часто остаются в тени, признавая обретенное в битвах благородство других, но ни во что не ставят собственную силу простоты и постоянства. О, как замечательно видеть вас, мечтателей, слепленных из обыденной глины. В ваших глазах отражается открытость новым идеям и дарованная вам способность создавать. Ожидайте же, великие проницательные слушатели, с нетерпением пленяющих звуков барда, навеянных нашим древним миром. Пусть эта магия слов и мелодий сотрет границу между нами и мечтами, воссоздаст историю и глубочайшие чувства. Итак, уважая и восхваляя силу и простоту вашего народа, провозглашаю вас лучшими из мною увиденных. Сегодня праздник окончен, отправляйтесь по домам. Отдохните. Завтра именно вы построите прекрасный мир.

Я ворвался в дом вслед за церберами. У порога меня встретил труп, а в доме –нежилое запустение. Один из псов выглянул из дальнего помещения. В комнате я увидел, как другой пес прыгнул вниз в проход, а Трисобакен зажал углу неизвестного в темной мантии, и подошел ближе.

— Здравствуй. Полагаю, мы оба понимаем, что будет дальше. Лохматый, можешь идти веселиться.

Трисобакен прорычал в лицо мужчины, обжигая его слюной. Потом цербер сорвался с места и тоже прыгнул в провал. Неизвестный человек рыкнул и попытался на меня напасть. Я увернулся от ударов, подставил подножку и ударил в пах что было сил. Пока враг корчился от боли, я открыл окно и негромко позвал дроу. Потом я вернулся к неизвестному. Тот уже пытался прейти в себя, и я начал думать, как лучше его пытать. В окно запрыгнула Танисса. Она сразу оценила обстановку:

— Никто не выбегал. Следов соглядатаев не нашла. Думаю, всё самое важное внизу.

Тут в комнату заглянул цербер с тремя побитыми мордами, посмотрел на нас, а затем на неизвестного. Я указал на провал, откуда доносились звуки боя и крики, словно из преисподней:

— Тебе туда.

Потом повернулся к Таниссе:

— Обыщи дом. Убедись, что пес точно всех нашел и добил. Выжившие мне не нужны.

Дроу кивнула и пошла осматривать дом. Я порезал человеку сухожилия на ногах и на руках, лишая его возможности двигаться, за что он меня проклял и крепко выругал. Вдруг снизу показался раненый Трисобакен. Царапая когтями пол, он забрался наверх и рыкнул в сторону картины. Я удивился.

— Вас было пятеро.

Раненый цербер рыкнул и царапнул пол еще раз. Я спросил его:

— Там можно сбежать?

Он отрицательно мотнул головой.

— Там очень много оружия.

Цербер кивнул. Я взял «клык», добил Трисобакена, достал картину, развернул ее и призвал еще четырех церберов — один, видимо, был еще жив, раз отсутствовал на рисунке. Стоило мне моргнуть, как четыре пса ринулись вниз. Заглянула Танисса:

— В доме живых ровно трое. Я, ты и он. Останки еще пятерых обглоданы.

Я спросил:

— Сунешься в мясорубку снизу или побудешь здесь?

Танисса несколько брезгливо посмотрела вниз:

— Не хочу. Но придется. Необходимо убедиться, что церберы ничего важного не упустили.

Дроу начала спускаться по лестнице вниз. Я снова повернулся к пленному. Тот пытался испепелить меня взглядом и угрозами.

— Янош тебя уничтожит.

Я удивился:

— Ты правда считаешь, что демону есть дело до наших жизней⁈ К тому же из-за неудачника вроде тебя…

— Ты уже ничего не сможешь исправить… Когда обнаружат всё это оружие и доспехи, бойни не избежать.

Я подошел к нему и пнул по одной из ран.

— Янош должен был что-то говорить о своей цели.

— Я ничего не скажу!

Я почувствовал жар и обернулся. Передо мной вновь стоял Трисобакен.

— А ты чего вернулся? Неужто там кончились живые⁈

Три морды одновременно качнулись в сторону раненого. Я глубоко вдохнул и спросил фанатика:

— Скажи что-нибудь, что может мне помочь, или я просто тебя убью.

— Убей себя сам, и как можно скорее, ведь когда ты попадешь в руки моего господина, смерть будет невероятно долгой и мучительной.

Я прошел по комнате и нашел несколько веревок, посмотрел на труп «церковника» с оторванной головой в новеньких доспехах и спросил у Трисобакена:

— Вы можете уничтожить железо?

Пес подошел и вопросительно посмотрел на меня. Я встал на колено и указал ему на все места, помеченные символами веры.

— В этом доме такого должно быть много. Сможете уничтожить всё?

Пес рыкнул в ответ. Я пошел к фанатику. Сзади за спиной послышались скрип металла и рычание. Я наложил на все конечности фанатика импровизированные жгуты, стягивая их со всей силы. Тут Трисобакен швырнул мне изуродованный когтями и зубами нагрудник, и я кивнул:

— Отлично. Своим друзьям сможешь объяснить, что нужно сделать со всеми подобными символами.

Тот лишь слегка рыкнул и мотнул головой в сторону провала. Я прислушался и услышал вполне знакомые звуки порчи имущества.

— Значит, вы общаетесь не звуками. Твоя игрушка готова. Приятного аппетита. Всего два условия. Не оставлять никого в живых и не оставлять указанных символов.

Вернулась дроу и кинула к моим ногам довольно милую женскую голову. Я слегка перевернул ее ногой.

— И?

— Она из служителей Единоликого.

Я отошел от фанатика, чтобы не мешать Трисобакену, и скептически спросил:

— Ты уверена⁈

— Да. Ей удалось развеять в прах двух церберов, прежде чем она умерла от моей стрелы.

Я растерялся и уточнил:

— То есть она с этими? Я потерял нить происходящего.

Танисса указала вниз:

— Она сидела на цепи. Полагаю, это была кульминация всей бойни. Думаю, несколько замученных до смерти женских тел рядом с ней… Нужны были для острастки.

Закричал последний оставшийся в живых фанатик — снизу доносился лишь скрип металла. Я посмотрел в окно.

— Нам надо исчезнуть.

— Церберы.

Я отмахнулся:

— Исчезнут, или их уничтожит Бернард.

Я повернулся к Трисобакену.

— Прошу вас не покидать дом: все, кто зайдет в гости к вам, — достанутся вам на съедение. Только, прошу, постарайтесь различать, кого грызете: возможно, заглянет простой человек — его надо гнать прочь.

Пес рыкнул и продолжил медленно по куску поедать в три горла конечности фанатика, который давно сошел с ума от боли. Мы выбрались в окно, пробрались на окраину и скрылись в лесу, чтобы передохнуть. Я забрался на дерево и посмотрел на по-своему идеальный город. Требовалось найти причину, зачем демону разрушать свое процветающее детище. Я всё понимал. Мне было знакомо это чувство, когда держишь в руках прекрасный стеклянный бокал и желаешь его разбить. Мне было знакомо это неземное чувство, когда огонь сжигает что-то прекрасное. Я не желал верить, что всё настолько просто. Я не желал признавать, что Янош ищет разрушения.

Карл смотрел по сторонам и понимал: Скиталец, вероятно, сейчас занят чем-то важным, но не самым приятным, а ему надо найти безопасный ночлег. Праздник закончен, и музыкант должен сойти со сцены и исчезнуть. Гостиница… Но удастся ли до нее дойти? Тут он встретился взглядом с Бернардом.

— Карл, вы, вероятно, думаете, где в безопасности переждать эту ночь?

Карл взял за руку Далли.

— Вы невероятно догадливы.

— Предлагаю вам свое гостеприимство и защиту рыцарей церкви.

Далли с подозрением спросила:

— Почему мы можем вам верить? Вы спорили с Протектором. Вам нужно заполучить артефакт или его самого… Я запуталась…

Бернард добродушно улыбнулся.

— Ну, я ведь не совсем безумен, чтобы давать повод применить артефакт демонов в полную силу в городе, который находится во власти одного из них. Я кровно заинтересован в вашей сохранности.

Карл обдумал варианты развития событий и обнял девушку.

— Всё хорошо. Сейчас мы можем им верить.

Бард понимал, насколько хрупок мир между двумя группами. Сейчас надо было исчезнуть с площади и отдохнуть. Самое главное — отдохнуть, а завтра будет новый день, новые свершения. Они втроем отправились в дом, где размещались церковники.

Бернард провел их внутрь и показал комнату, где они могут поспать. Потом отправился обсудить со своими людьми, как церкви действовать в этой ситуации. Карл выбрал момент и нашел способ подслушать их разговор.

— … мы должны уничтожить это место!

Бернард ответил:

— Нам это не под силу, и это меньшая из проблем. Что ты будешь говорить людям? Что-то я не нашел страшных демонов и кровавых оргий с каннибалами, с которыми воюют воины света.

— Мы знаем, что они есть! Нам этого достаточно!

Бернард:

— А людям — нет. Не этим людям!!! Они сыты! Они счастливы! Они по-своему добры!!! Они честны!!! Мы не можем себе позволить разрушать всё, что захотим. Церковь не вправе поступать подобно демонам.

— Мы защитники мира!

Бернард закричал:

— От кого⁈ От кого ты собрался защищать мир, который сейчас вокруг тебя, если даже демоны взялись возводить города? И, стоит признать, у них выходит намного лучше некоторых.

В комнате повисло неловкое молчание. Бернард убедился, что молчат все, и продолжил:

— Как мы с вами уже поняли, бродяга крайне изобретателен: владеет козырями, не все из которых нам известны, и не любит власть имущих. А значит, мы будем придерживаться своей новой линии поведения. Мы миротворцы. Можем только защищать и оберегать, и ничего больше. Пусть нас оскорбляют, ругают или с нами воюют. Мы должны выстоять и дождаться своего часа. Янош уже попытался использовать отряд «Пустота» в своих целях, так пусть теперь насладится сполна их разрушительной мощью.

— А как же люди, которые пострадают от их действий?

Бернард:

— За это я не переживаю. Отряд «Пустота» состоит из двух крайне жестоких хищников: такие не нападают на мирных людей — а кто решит с ними сразиться? Я не буду слишком переживать за их жизни. Что же касается жителей, между стрелой и целью это малая плата по сравнению с той, что придется заплатить, если на улицы выйдем мы с оружием.

— Что же будет дальше⁈

Бернард ответил:

— Сейчас мы охраняем город и бережем жизни музыкантов. Очень внимательно смотрим по сторонам и готовимся. Вероятнее всего, следующий удар провокаторов придется по музыкантам, чтобы захватить и подчинить себе бродяг. И если мы это допустим, то, можете не сомневаться, демонов и крови хватит на всех.

Карл вернулся назад. Сегодня можно спать спокойно: может, сейчас церковники им и не друзья, но и точно не враги. Он лег рядом с Далли, но сну не дано было прийти.

Несколько рыцарей находились на улице и внимательно смотрели вокруг. Когда они на секунду отвлеклись, их доспехи пробили толстые стрелы с малым оперением. К дому подбежали пятеро человек с загадочными предметами в руках, и убедились, что дозорные мертвы. Один из них указал на закрытое окно:

— Мелкий сказал, что они в этой комнате.

Фанатики выбили окно. Карл и Далли вскочили, но не успели нечего предпринять, как потеряли сознание от ударов по голове. Фанатики поспешили выкинуть их в окно. На шум в комнату вбежала пара рыцарей. Лязгнули механизмы, но воины успели прикрыться щитами от снарядов. Нападающих тут же атаковали церковники. Двое фанатиков бросились на мечи, а остальные поспешили покинуть дом — там их товарищи уже подхватили бессознательные тела и понесли прочь. Рыцари попытались организовать погоню, но потеряли след. Бернард настоял на том, чтобы сложить все тела в сарае. Он уже планировал неприятный разговор с бродягой и дроу.

Бернард смотрел на погибших — троих рыцарей и двоих неизвестных –одновременно рассматривая загадочные штуковины, которые принесли с собой фанатики. Священника занимал вопрос, что говорить Скитальцу про его друзей — бродяга был способен на всё. Бернарда привлекала мысль разозлить его и натравить на местную власть. Да что себя обманывать, еще недавно он так бы и поступил, а сам бы явился чуть позже, чтобы прослыть героем и навести порядок. Но не теперь! Бродяга прав: нельзя считать себя исключительно правым — нужно смотреть шире, ведь только позволив себе смотреть на всё глазами других, можно обнаружить истину. В этом городе простым рабочим живется намного лучше, чем в других местах, и устраивать переворот… Идея свергнуть местную власть без помощи хороших убийц, способных обезглавить градоправителя одним точным ударом, казалась ужасной: будет слишком много крови. И снова Бернард вернулся к мысли подговорить бродяг. Главное — придумать, как убедить их, что к похищению Карла и Далли он не причастен.

Тут зашел рыцарь и сообщил, что бродяги вернулись. Священник попросил его привести их. Зашел тот самый Мираж-Бродяга-Протектор и неизвестная дроу, которая молчаливой, но крайне опасной тенью следовала рядом. Посмотрев бродяге в лицо сквозь треснувшую маску, он лишний раз убедился в том, как далеки эти двое от общепринятых правил — лучше наемных убийц и не сыскать. Теперь они лишь два молчаливых исполнителя без собственной воли и цели, но не стоит обманываться… Воля у них есть, и цель, коли она появится, будет достигнута. Отец Бернард вздохнул и проговорил:

— Здравствуй.

Бродяга прошел мимо, взял неизвестный предмет и показал дроу.

— Знакомая вещь. Раньше я их здесь не видел. Только исполнение слишком грубое.

Девушка посмотрела и ответила:

— Я такого раньше не видела.

Под маской было не разглядеть ее эмоций, но, судя по движению головы, можно было предположить, что дроу была порядком удивлена.

— Что значит не знаешь?

— Я эту штуку впервые вижу, но могу предположить, как она устроена.

Бродяга посидел молча, осмотрел болт и эффектным жестом достал из-под плаща тубус. Он развернул картину и пролил свою кровь в центр ужасного рисунка. Несколько мгновений, и посреди помещения появилась весьма откровенно одетая демонесса — вернее сказать, раздетая. Не каждая супруга явится так перед мужем. Бродяга кинул ей штуковину.

— У меня к тебе есть вопрос. Арбалеты — это нормально⁈

Демонесса осмотрела устройства и проговорила, брезгливо держа их в руках, словно что-то мерзкое:

— Я бы не стала это так называть.

Бродяга подошел к ней ближе.

— Откуда он тут⁈ Полагаю, раз Танисса о подобном не знала, их тут и не могло быть. Алимасия, что еще вы, демоны, вправе делать⁈

— Много чего.

Демонесса начала ходить кругами вокруг бродяги.

— А ты молодец. Правильный вопрос задал. Ответ на него тоже есть.

Девушка взяла его за плечи со спины.

— Янош многое привнес в этот мир. Уклад общества, правителей, законы. Оставил один любопытный артефакт — Арбалет-Пути.

Демонесса полуобняла бродягу сзади, вытянув перед ним свои руки, и в них появился необычный меч.

— Думаю, он тебе пригодится.

Бродяга будто совсем не обращал внимание на чары демонессы.

— Мне сейчас не до мечей для коллекции. Расскажи про Арбалет и какого Яноша он творит.

— А что мне за это будет?

Демонесса ловко переступила и оказалась с бродягой лицом к лицу. Она попыталась снять с него маску, но та не давалась так просто. Бродяга и глазом не моргнул, хотя силу демонессы в стороне, под божьей защитой, чувствовал даже отец Бернард.

— Давай играть по правилам. Я расскажу про Яноша и арбалет в обмен на жертву.

Бродяга явно был не согласен.

— Алимасия… Предлагаю другую сделку. Ты отвечаешь на вопрос, а я задумываюсь о жертвах для тебя… Пора уже принимать мои правила игры, или мы будем еще долго спорить без толку… Нас заставят выполнять приказы!

Бернард ломал голову, кто может стоять над этими двумя. Демонесса ласковым голосом проговорила:

— Или я могу тебя убить…

— Да. Да. Да. Артефакт в руки простого человека, ты пару раз веселишься от души, и здравствуйте, герои.

Демонесса закатила глаза, сделала несколько шагов назад и потопала ножками.

— Ты невыносимо скучный. Мог бы призвать меня и раньше. Всё самое веселое досталось псам.

Девушка помолчала несколько секунд.

— Произнеси вслух: «Я принесу тебе в жертву чужую душу».

Бродяга спокойно проговорил:

— Я принесу тебе в жертву чужую душу при условии, что ты расскажешь мне полезное!

Демонесса прошипела проклятие и сообщила крайне недовольным голосом:

— Демоны не имеют права гулять по реальности, как им удобно. Можно быть лишь призванным! Срок зависит от условий. Как тебе объяснить попроще⁈ Слушай. Когда я нахожусь там, я могу получать и копить силы от ритуалов или артефактов и таким образом появляться здесь. А дальше я должна участвовать в каждом ритуале, собирая силы по крупицам. Или направлять все силы на близкий мне артефакт, чтобы черпать их оттуда.

Бродяга обдумал ее слова и ответил:

— То есть захватить мир демоны не смогут даже при лучшем раскладе?

— Это касается демонов первых четырех первородных планов, а демоны хаоса от нас совершенно отличаются. Но Янош такой же, как я. Ему крайне необходим артефакт, к которому будут стекаться силы и откуда он будет их черпать.

Бродяга уточнил:

— А как быть с его магией⁈ И его возможностями⁈

Алимасия хлопнула себя по лицу: бродяга не понимал очевидного.

— Ты же видел, что творилось в городе, когда принесли всего несколько жертв. И это я даже не думала о великом. Просто повеселилась от долгой скуки. А Янош получает жертвы с огромной площади, и достаточно долго. Ты хоть представляешь, что в таких условиях он давно может устроить армагеддон.

Отец Бернард испугался. Демонам верить нельзя, но этот разговор почему-то казался правдоподобным.

— Тогда чего он ждет⁈

Демонеса повернулась к священнику.

— И для чего ему это⁈ Уничтожить место его силы в войне с крестьянами. Или ты считаешь, что твои рыцари выстоят в битве с демонами? А если честно… Даже моему брату не ясно, что он творит. Вот он и хотел, чтобы его сюда призвали изучить местность подробнее.

Отец Бернард попытался защитить своих воинов, но спорить с дроу было бессмысленно: даже ее друг способен одним артефактом призвать достаточно тварей, чтобы их уничтожить. А уж на что способен Янош… Дроу обратилась к демонессе:

— Зачем Яношу бойня между людьми?

Алимасия закатила глаза. Ее лицо скривилось от нашей глупости. Она посмотрела на дроу.

— Ему до ужаса скучно. Призвать крупных тварей и смотреть, как они легко всех съедят, — скучно. СКУКА!!! Чем ты более могущественный и старый демон, тем скучнее что-либо делать своими руками и тем веселее играться руками других. Если будут биться люди против людей, появится хоть какой-то интерес и интрига. Я так сама решила, послушав заклинания рядом с картиной.

Бродяга достал из-за пояса весьма пугающий кинжал и обратился к демонессе:

— Сама домой удалишься или помочь?

— А моя плата?

— Даю слово. Найду пару жертв, призову тебя и отплачу.

Алимасия подошла и немного выгнулась, разводя руки и выставляя вперед грудь:

— Режь, неблагодарный бездушный безликий злодей…

Бродяга ударил кинжалом ей в сердце, и демонесса исчезла. Он свернул картину, убрал ев тубус и несколько зло проговорил:

— Бернард, убирайтесь из города. Я найду своих товарищей и спасу их. Если они мертвы, то убийцы тоже умрут.

Отец Бернард попытался воззвать к милосердию. Бродяги, конечно, начали действовать, как бы он и хотел, но нужно было вывести простых людей из-под удара, да и смерть Яноша ценой гибели города его не устраивала.

— Возможно, это не лучший путь. Убив раз, сложно остановиться и не утонуть в крови, потеряв себя.

Бродяга уверенно проговорил:

— Я не боюсь крови. Для меня мир невероятно прост. Я говорю с людьми на языке, на котором они говорят со мной.

Отец Бернард решил уточнить:

— Когда ты узнал о похищении Карла и Далли?

— Когда нас повели в сарай, показали трупы посторонних и рыцарей, но не показали тел моих друзей.

Танисса уточнила:

— Похищение было кровавым?

Отец Бернард отрицательно покачал головой.

— Нет. Ваших друзей ударили по голове и унесли.

Священник снова попытался убедить бродяг:

— Может, хотя бы попытаетесь найти мирный путь?

Дроу жестоко приговорила:

— К цели есть один путь. За отклонение от него последует наказание.

Когда бродяги ушли, к отцу Бернарду обратился капитан-паладин Генри:

— Что будем делать?

— Закопать все трупы здесь в сарае и скрыть все следы ночного нападения.

— Мы что, будем закапывать наших верных товарищей, как крыс⁈ Мы должны…

Отец Бернард остановил его речь:

— Хватит. Я не хуже тебя знаю, что именно мы должны. Нести МИР и СВЕТ бога Единоликого. Демон же желает начать бойню! Мне плевать, по какой причине. Мы не станем радовать эту тварь. Никто не должен узнать о том, что мы убили местных.

Генри потерял дар речи и даже не смог подобрать слов — лишь смотрел на Бернарда, от возмущения открывая закрывая рот, словно рыба. Священник пошел к выходу и на пороге изложил свой план.

— Когда скроете следы ночного сражения, готовьтесь к бою. Если бродяги и Янош решат уничтожать друг друга любым способом, наша цель — спасти столько мирных людей, сколько возможно.

Генри зло проговорил:

— Вы, верно, забыли! Путь церкви — искоренять тьму.

Отец Бернард обернулся и поправил капитан-паладина:

— Путь церкви — нести свет, а не искоренять тьму. Очень тонкая грань. Которую я не сразу узрел — а теперь ваша очередь. Задумайтесь над этим, мой друг.

Карл медленно приходил в себя. Не было лишней боли от новых травм, а значит, пора бороться за свою жизнь. По запаху Карл понял, что находится в подземелье. В воздухе навис запах гнили и разложения, наполняющий его ноздри противным кислым ароматом. Он огляделся. Судя по обстановке, вполне обычная подземная камера: тут часто бывают пленники, но весьма недолго.

С ног до головы он был опутан метрами веревки. Опыт тут же подсказал, что она может пригодиться для побега. За пять минут Карл выбрался из веревок, тут же смотал их и повязал в специальный плотный узел с камнем внутри — вот он и вооружен.

Парень тщательно осмотрел свою мрачную камеру, но много полезного найти не удалось. Оставалось лишь обвязать брошенный шмоток соломы, чтобы получилось хоть нечто похожее на щит. Дверь в камеру была его первой преградой к свободе. Изучив петли, замок и крепежи, Карл воспользовался своими умением вязать узлы. Десять минут трудов, и замысловатая петля из веревок готова. Оставалось вытянуть руку за пределы камеры, размахнуться, зацепить узел за соседнею дверь и потянуть.

Металл заскрипел. Осталось еще немного — упереться в камень и потянуть веревку на себя всем весом. Дверь не выдержала, и одна из петель оборвалась. Теперь только расшатать ее и выбраться наружу. Отвязать узелок, и в путь.

Карл очень медленно пробирался мимо других камер, внимательно следя за закрытыми дверями. Нужно искать Далли и следить, чтобы другие пленники не подняли шум. Пройдя этаж из одного конца в другой, Карл с грустью понял, что он здесь один.

Тут со стороны лестницы послышались шаги двух пар ног. Бард тут же вжался в угол, прикрыв себя мотком сена.

Зашли двое мужчин в простой одежде и уверенно пошли прямо, не смотря по сторонам. Карл резко взмахнул рукой и ударил одного из них веревкой в лоб. Второй остановился и удивленно посмотрел на упавшего товарища. Этой секунды барду было достаточно, чтобы снова разогнать в воздухе узел и вырубить второго противника.

Карл обыскал противников и забрал у них из карманов набор ключей и пару ножей, одним из которых порезал на неизвестных одежду и связал их на порядок надежнее, чем они его. Закончив, он осторожно пошел наверх, по падающей тени определив, что наверху стоит еще человек. Той же веревкой Карл зацепил его ногу и резко потянул. Удар о пол, и цель затихла. С третьим он повторил всё то же, что и с первыми двумя, и двинулся дальше.

Бард внимательно смотрел по сторонам. Он умел находить ответы, и за этим к нему часто обращались. Побродив немного по коридору среди одинаковых дверей, за которыми, судя по звукам, спали люди, он нашел нужную дверь и прислушался. За дверью шел разговор:

— … ты уверен?

— Да. Цитра — это артефакт, только никто из нас не может ее использовать. Нужно воззвать к Яношу и получить инструкцию.

— Понятно.

— Девушка подойдет идеально. Можно еще вернуть ее и использовать…

— Нет. Она будет добычей Ричарда.

Карл скрипнул зубами. Нужно торопиться — осталось выяснить, где выход. Но и разговор за дверью следовало послушать: он мог услышать что-то важное. Беседа продолжалась:

— Что делать с бардом?

— Некоторое время его необходимо помучить: это вполне развяжет ему язык. Он наверняка знает много интересного. А если захочет хранить молчание, то принесем в жертву.

— А церковники⁈

— Пусть пока живут. Нам нужно показать нашу силу народу.

Карл вздохнул, выдохнул и поспешил дальше. Некоторое время он крался по одинаковым коридорам, пока не увидел человека. Он преградит путь наверх или подскажет, как быстрее достигнуть цели? Пришлось изрядно постараться, чтобы подкрасться, ударить человека по голове и связать. Через пару минут бард привел связанного в чувство, не забыв плотно заткнуть тому рот, и спросил:

— В замке есть подземный ход⁈

Человек молчал. Тогда бард вывернул ему палец и приказал:

— Скорее!

Человек отрицательно мотнул головой.

Карл приложил его головой о камень, и тот снова потерял сознание. Карл выбрался в окно и поспешил к замку. Надо успеть, надо спасти Далли.

Неспеша всходило солнце.

На бегу бард окинул себя взглядом. На теле болтались лохмотья некогда добротного костюма, а на запястьях — грязные веревки. Когда до замка осталось совсем недалеко, Карл принялся искать местного рабочего. Встретив подходящего, он ударил его по голове и забрал одежду, оставив лежать на траве нагишом. Карл переоделся и немного запачкал лицо грязью. Держась уверенно, он прошел во дворец мимо стражи как посланный на работу. Внутри он проник в комнату для ночевки прислуги, благо она была недалеко от ворот. Переодевшись в слугу, Карл взял в руки корзину, закинул в нее веревку с узлом и накрыл сверху большой простыней, которую сорвал на улице.

Карл незаметно прибился к группе слуг, которым назначали работу. Ему приказали отнести корзину на второй этаж и возвращаться. Поднявшись наверх, бард услышал крик и пробежал на него. Дверь в одну из зал была распахнута, и туда сбегались подданные.

Бард смог протиснуться ближе и заглянуть внутрь. Посреди залы в луже собственной крови распластались несколько мертвых тел, а у окна с широко раскрытыми остекленевшими глазами лежала Далли. Было похоже, что девушка умерла от ран при попытке побега.

Парень сжал косяк двери. Захрустела древесина, и Карл с большим трудом удержал себя на месте. Он развернулся и поспешил прочь. В замке начались паника и хаос. Карл выскочил на улицу и поспешил в город, пока не успела подняться тревога. Бард преодолел несколько улиц, нашел место у городской стены и сел на землю, лишенный чувств.