Рассказывает о том, какой у чабана Смагула был той и что не этом тое случилось.
Прошел месяц с того дня, когда мы приехали на джайляу. Я почти не расставался с Султаном. Благодаря ему мне не приходилось ломать голову над тем, чем бы заняться. В любую минуту к моим услугам были самые лучшие кони пастбища. Султан приводил и рысаков, и иноходцев. Целые дни проводили мы в седле.
Как-то утром, когда мама ушла доить коров, я лежал в постели и, опершись локтем на подушку, читал «Робинзона
Крузо».
За дверью послышался топот копыт и голос Султана:
— Эй, Кара Кожа! Ты жив?
«Опять не даст дочитать книгу»,— недовольно подумал я.
Султан уже входил в шалаш.
— Э-э, черт бы тебя побрал!— заворчал он.— Все, лежишь... Не надоели тебе еще книги?—Он
протолкнул руку к «Робинзону Крузо».
— Погоди, я отмечу страницу, до которой дочитал.
— Чего тут отмечать. До того места, где нарисован какой-то голый псих в чалме из перьев... Одевайся живей.
Смагул устраивает той. Поехали...
— Что за той?
— Вечно тебе нужно объяснять. Смагул недавно съездил в Москву, на выставку. Получил там грамоту. В честь
этого и устраивается праздник... Я привел тебе каурую кобылку. Ветер, а не лошадь...
Той удался на славу! В самый разгар праздника, когда мы с Султаном, тесно прижавшись друг к другу, сдавленные со всех сторон клокочущей, горластой толпой зрителей, следили за поединком силачей, старший тоя объявил:
— Начинаем борьбу ребятишек...
Я неплохо боролся. Кроме того, мне уже порядком надоело торчать в рядах зрителей и хотелось поразмяться
самому. Юркнув под руку какого-то старика с узкой и очень длинной бородой, я выскочил на середину круга и закричал:
— Я буду бороться!
— Молодец Кожа!
Старший тоя, Бекбулат, похлопал меня по плечу и крикнул, обращаясь к мужчинам из «Кызыл шекара», так назывался соседний колхоз:
— Давайте сюда вашего силача.
Соседи пошептались, и в круг вышел белолицый, долговязый парень лет пятнадцати, зеленоглазый и горбоносый.
Смагул и его приятели завопили:
— Отставить! Отставить! Какой же это мальчик? Его в армию призывать пора!
— Ровесника!
— Не по правилам!
Глава то я хотел было что-то сказать, но мужчины из «Кызыл шекара», в свою очередь, заголосили:
— Сила не имеет возраста!
— Никто не виноват, что у вас мальчишки мелкорослые!
— Тихо!— трижды хлопнул в ладоши старший.— Боритесь!
Моим любимым приемом было подцепить ноги противника изнутри и, как крюком, тянуть их на себя. Но с этим
долговязым парнем ничего нельзя было поделать. Я просто не мог дотянуться до его тощих ног и болтал своими
в воздухе.
Горбоносый сообразил в чем дело, отставил свои ножищи еще дальше и всей тяжестью тела налег на мои плечи.
Я попробовал сдвинуть противника с места. Куда там! Он оставался недвижим, как стенка дома. Видимо, надеясь
на силу своих рук, мой противник пытался поднять меня и свалить на бок.
Ну, я-то тоже не лыком шит. Каждый раз, когда он пытался приподнять меня, я припадал к земле и снова вскакивал на ноги.
До слуха моего доносился громкий хохот зрителей и крики:
— Давай, давай, Салдар! Приложи его хорошенько!
— Переломи длинного пополам, Кожа!
Вдруг в голову мне пришла отличная мысль. Я стал отходить к бугорку. Противник следовал за мной. Как только
мы очутились на склоне, я сделал вид, что наконец-то кренюсь на бок. Торжествующий Салдар утроил усилия и
налег на мое плечо всей тяжестью. Вместо того чтобы сопротивляться, я тихо скользнул на землю. Г орбоносый
перелетел через меня и со всего размаху шлепнулся на землю. Он не удержался на косом склоне и, перевернувшись несколько раз, растянулся на спине.
Наградой мне был взрыв хохота. Меня окружили люди из нашего колхоза и из «Кызыл шекара», хлопали по плечам, поздравляли, желали расти большим.
Бекбулат вручил мне премию — пятнадцать рублей.
Не успел я засунуть их в карман, как услышал крик:
— А-а, воришка! Попался мне наконец!
Какой-то мужчина схватил меня в охапку и потащил в сторону. Я пытался разглядеть его лицо и не мог.
Вытащив из толпы, этот человек взял меня за шиворот и несколько раз встряхнул.
Лицо мужчины показалось мне знакомым, но я никак не мог припомнить, где именно я видел его.
— Что вам от меня нужно?— повторял я испуганно и недоуменно.
Человек этот был, видимо, не на шутку разозлен. Он стиснул зубы. Пучок его черненькой бородки подпрыгивал от ярости.
— Он еще спрашивает?— протянул человек.— Оторву тебе голову, если она такая, что ничего не помнит!.. Это ты
выпил кумыс в моей юрте и украл каракулевую шкурку!
Да, теперь я признал этого человека. Тот самый пастух, что просил у нас с Султаном спички.
— Не брал я вашего каракуля,— буркнул я краснея.
— Наверно, шайтан незримо посетил мое скромное жилище и унес шкурку.
До вашего прихода она лежала на
месте. Исчезли вы — не стало и шкурки...
Вокруг нас успела собраться порядочная толпа.
— Пустите, это не я!— крикнул я, чтобы поскорей выбраться из этого положения. Не хватало еще, чтобы подошли
люди из нашего колхоза, которые потом расскажут обо всем маме.
— А кто же?
— Другой мальчик, который был со мной.
Чабан взял меня за плечи и строго посмотрел мне в глаза. По-видимому, он поверил мне, потому что, выпустив меня из рук, спросил:
— А где же он?
— Не знаю. Он стоял рядом со мной, когда началась борьба. Потом я ушел бороться...
В тот же момент я заметил Султана, который поспешно отвязывал коня. Жумагул следил за направлением моего взгляда и тоже увидел Султана. Вдруг он закричал:
— Держите, держите мальчишку!
Куда там! Только копыта застучали, только пыль
встала облаком, и через несколько секунд Чалый уже
достиг края поляны.
Жумагул бросился к коновязи. Оказывается, Чалый а пузатый конь пастуха были привязаны совсем рядом.
Погоня окончилась без успеха. Жумагул вернулся злой, потный, с расстегнутым воротом.
— Чей он парень?— спросил чабан.
— Сын коневода Сугура.
Послышалась музыка. Веселье продолжалось. Но я потихоньку отошел в сторону, сел на коня и уехал.