Меня зовут Виктор Крид

Глава 56

Утром мы тем же составом, что и накануне подъехали к здоровенному новенькому спортивному комплексу. Даже Дворцу Спорта. Здоровенному и пустому. Почти. На вахте уже сидела бодренькая пенсионерка, в своей сторожке смена сторожей-обходчиков.

Наташа предъявила своё удостоверение, я и Брюс — паспорта. Бдительная женщина записала все данные, позвонила «куда следует», получила подтверждение и указания, после чего выдала мне ключи. Как раз прибежал директор комплекса и повёл нас «принимать хозяйство». Беглый осмотр комплекса занял больше полутора часов. Очень порадовало оборудование борцовских и гимнастических залов: всё было именно так, как я бы сделал сам. Практически масштабированная копия моего Парижского дома, с поправкой на иное здание, планировку и площади. Видимо, за основу брали как раз его.

Кабинет оказался размером с трёхкомнатную квартиру, и именно её собой и представлял по планировке, с санузлом, душевой, кухней и даже балконом. Правда обставлен мебелью был только кабинет. И то, по самому минимуму.

— Не подумайте ничего плохого, товарищ Крид, — решила уточнить и прояснить вопрос Наташа. — Вам выделена отдельная квартира в одной из высоток, полностью меблированная и готовая к проживанию, но сделать кабинет именно таким, распорядился лично товарищ Сталин, когда ему представляли проект на утверждение…

— Он имел на это основания. И был прав. Жить я буду здесь. И обставлюсь сам, — спокойно ответил я. — Лучше о Брюсе позаботьтесь. Ему семью в Союз перевозить.

— Хорошо, — кивнула капитан Романова. — Но квартира всё равно останется за вами, — я ничего на это не ответил, продолжая осматриваться. — Бумаги скоро подвезут, товарищ Крид, — я обернулся к ней и удивленно приподнял бровь. — Планы и наработки, всё, что касается Второго Поколения. Многие документы с грифом «Совершенно секретно», поэтому их доставляет специальный курьер с охраной и сопровождением, — я чуть повел на это головой, узнавая родимые «Совковские» порядки. Правда в очень смягченной конкретно для меня форме: тут бумаги везут ко мне, а не меня к бумагам. Уже радует.

Курьер подъехал через полчаса: паренёк из Первого Поколения в штатском, с дипломатом, в сопровождении дюжих ребят в форме РККА, с АКМС-ами на плече.

Пришёл, передал дипломат Романовой, получил от неё подпись в ведомости и ушёл.

Один из ребятишек с автоматом остался снаружи, сбоку от входной двери. И, видимо, остальными было организовано дежурство, поскольку все последующие дни и, соответственно, ночи, что документы оставались в кабинете, вооружённый «часовой» всё время находился за дверью.

Над изучением и составлением планов мы втроём просидели полторы недели. В первый же день, ближе к вечеру из портала прямо к нам вышла Суо. Она осмотрелась, что-то прикинула, и «квартирка» начала заполняться мебелью из нашего Нью-Йоркского дома, влетая через открываемые ей порталы.

Наташа при этом пыталась сохранить лицо. А вот Брюс реально охерел, наблюдая её работу. Кстати, с Суо он раньше знаком не был.

— Суо, это Брюс Ли — мой ученик. Брюс, это Суо — моя жена, по совместительству Верховный Чародей Земли, — быстро, не отвлекаясь от изучения бумаг, представил я их друг другу. Суо мило улыбнулась, Брюс заторможенно кивнул. Наташа сделала вид, что она мебель. То есть постаралась не отсвечивать, резонно опасаясь ревности со стороны столь могущественной особы. Она то не знает, что совершенно напрасно: для меня нет других женщин, кроме жены в плане «поползновений», о чем Суо прекрасно осведомлена. Так что о какой-то ревности речь вообще не идет. Она уж скорее меня к БИ приревнует, чем к женщине, какой бы та не была потрясно сексуальной красоткой.

Бумаги… Фактически, вся концепция воспитания поколения «суперов» уже была придумана, проработана и расписана. Мне оставалось только внести небольшие правки на том участке, который касался именно меня: Федерация, её структура, режим тренировок, учителя, учебные планы, аттестации, соревнования.

Остальное… План ЦК предусматривал привлечение лучших пионеров нужной возрастной категории к патрульной службе совместно с силами милиции, предоставлении им права применять силу в соответствии со специально разработанным уставом патрульной службы. И, соответственно, усиленные занятия по боевой подготовке именно с ними, как с основной силой, обеспечивающей поддержание порядка.

Не было даже в задумке, чего я сильно опасался, полной милитаризации этого поколения. Наоборот: предполагалась занятость основной массы детей в различных небоевых секциях и кружках. Именно этому уделялось основное внимание.

Этому и морально-воспитательному аспекту. А ещё психологической работе. Разрешению конфликтных ситуаций между поколениями.

Собственно и всё. Остальное идеология и пропаганда — то, в чём я разбираюсь слабо, зато в этой стране разбираются прекрасно.

Был ещё момент, который касался меня: школьный курс физической культуры. Его коррекция с учётом новых физических кондиций поколения «суперов». Но и тут наработки уже были: данные, полученные при наблюдении за Первым Поколением, теми самыми трёхстами девушками и юношами, что первыми опробовали на себе Диету Эрскина.

Оставалась самая малость: практика и кадры. А «кадры решают всё». И вот с кадрами было туговато.

Но был и ещё один серьёзнейший вопрос: мутанты. Достаточно того, что они были. И это уже серьёзный вопрос, на который готового ответа ни у кого не было.

Пришлось звонить. Ксавьеру. Просить его поделиться педагогическими наработками… и кадрами. Фактически организовывать филиал Школы Для Одарённых Подростков.

Снова кадры… Начинаю понимать Сталина, устроившего переворот в целой стране ради одного конкретного меня. Если так и дальше пойдёт, то скоро я сам начну поступать так же…

Над планами и бумагами мы сидели неделю. После чего ещё на неделю я «повис на телефоне». Официально. Неофициально же я мотался по всей планете, поднимая все свои знакомства, проводя переговоры, уговаривая, договариваясь, упрашивая, уламывая…

Результатом стали двадцать три Мастера различных стилей из Китая, Тайланда, Японии, Монголии, Кореи, Франции, Аргентины, Бразилии и даже США. Это был невероятный результат. И это была капля в море.

Все они получили по своей дозе сыворотки.

Ещё выяснилось, что Франция нужна была не только и даже не столько ради меня, сколько ради моих прежних учеников. КГБ удалось разыскать их всех. Две трети я смог уговорить присоединиться к моей задаче. Им «прививка» также полагалась.

Потом же началась работа…

Кстати, Суо тоже без дела не сидела. Провела переговоры со своим бывшим учеником (или это он провёл с ней переговоры, что мне кажется более вероятным) и в Москве начал строиться Четвертый Храм. Причём недалеко от Головного Дворца Федерации, в котором обосновался я.

Работа… бешеный ритм, режим тренировок захватил меня в свои колёса и шестерёнки.

Было сложно. Даже для моей мутантской выносливости: шестнадцать часов занятий ежедневно с группами учеников, полтора часа на сон, два часа на общение с женой, два часа на личных учеников: Брюс, Чак, Наташа, Петр, как ни странно, Стив и Николь.

Я, честно говоря, не представляю, какие переговоры, уступки, компромиссы или что там ещё может быть, прошло в верхах по этому поводу, но однажды эти двое просто пришли ко мне на занятие и попросились присоединиться. Я кивнул, и на два ученика стало больше. Мне ведь, собственно говоря, всё равно кого тренировать, будь то хоть Таскмастер… Он, кстати, тоже пришёл. Точнее, я его сам выловил и пригласил. На самую «продвинутую» группу. На триста человек Первого Поколения. Не значит, что я от них отказался, нет. Но я физически не успевал им дать достойную их возможностей нагрузку.

Перед тем, как «привить» и взять его в личные ученики, я долго думал. Целых шесть тренировок (ну нет у меня времени на то, чтобы сидеть с сигарой и задумчиво смотреть на закат солнца, просто нет. Вот и приходится думать на ходу).

«Привил». Так как, если он начнёт портить мне жизнь, лично мне, то я его грохну. С формулой или без, большого значения иметь не будет. А так, парень он талантливый. На лету схватывает. Одно удовольствие с ним работать.

Это случилось через год после начала моей работы в Союзе. Солнце давно уже село. Спортивный комплекс был пуст. Ну, не считая бабушки-вахтерши, что тихо постукивала спицами под негромкое пение радиоприёмника. Сторожей-обходчиков и меня.

Ночь. Три с половиной часа, которые я могу потратить на сон… или на собственное развитие. Выбор не так уж и очевиден, ведь иногда я трачу их на развитие, а иногда на сон. Правда, второе бывает редко, когда совсем уж меня укатают детские группы.

Сегодня был не тот случай. Сегодня я занимался. В темноте огромного спортивного зала. Один. В тишине.

Я выполнял двадцать четвертую форму тайцзи цюань. Кто-то скажет, что есть много других форм, других стилей, но я выполнял эту. Мне так хотелось.

Качнулся канат. Затрепетала, словно на ветру волейбольная сетка, но быстро успокоилась. Через зал прокатился баскетбольный мяч. Сами собой начали поскрипывать половицы. В ушах появился противный едва слышимый звон, «стена» в сознании начала подрагивать, по «стекающей по ней воде» пошло волнение. Волосы у меня на голове начали слегка шевелиться, словно ими играл ветерок, которого на самом деле не было. Странное ощущение. Мяч, докатившийся до противоположной стены, стукнулся в неё и, словно ядро, выпущенное из пушки, полетел в противоположную сторону. Как раз мне в голову. Удивительно, но следуя форме, я как раз немного сместился, ровно настолько, что мяч пролетел в паре миллиметров от моей переносицы, прямо перед глазами, но не задел. Ещё пара движений, и форма подошла к завершению, я оказался в исходном положении, медленно выдохнул и опустил руки.

На входе в зал послышались тихие шаги кого-то легкого. В темноте зазвучали тихие, словно шёпот голоса. Голоса, если прислушаться к которым, можно было узнать людей, которым они принадлежали… мертвых людей. Убитых мной людей. Тени сгустились и стали выглядеть неприветливо. «Стена» в сознании перестала дрожать, но «небо» над ней поменяло свой цвет на кроваво-красный. Волоски на моём теле, как шерсть у кота, встала дыбом.

Шаги приближались, но я не видел того, кому они принадлежали. Они звучали уже совсем рядом, прямо передо мной, но там, где они звучали, никого не было. «Шаги» прошли прямо сквозь меня, как будто меня и нет, или их нет. Прошли и пошли дальше к стене.

Я принял позицию для Цигун и принялся гнать по телу Ци. Я применил технику очищения сознания. Но «небо» оставалось красным.

Послышался тихий скрип веревки. Верёвки, привязанной к верхней перекладине ворот, на которой медленно на ветру покачивалось тело повешенной фашистами девочки. Этот звук я слышал на одном из хуторов, от которого не осталось даже названия. И долго потом пытался забыть… как и гудение ветра в обгорелых печных трубах, оставшихся на месте до тла сожженных деревень. И это гудение тоже послышалось в вязкой темноте пустого ночного зала.

Цигун не помогал. Я сложил руки перед грудью и начал петь буддийские мантры, хоть собственным голосом пытаясь заглушить этот Дзенов скрип пеньковой веревки.

Послышалась гортанная немецкая речь, лающие команды унтерофицера, плач и крики женщин, потом резкий стрёкот шмайсера и лающие команды уже без аккомпанемента женского плача… Я закрыл глаза и сосредоточился на звуке собственного голоса… но «небеса» оставались красными. Да и «вода», текущая по стене начинала окрашиваться в цвета крови.

Сосредоточенность сорвал гриф штанги, пробивший моё тело насквозь, как иголка бабочку. С новой силой навалился шёпот, звуки женского и детского плача, приглушённые крики Николь за стеной…

Я схватился за торчащий из груди гриф и медленно с усилием, начал вытаскивать его, сосредотачиваясь теперь на боли, в надежде, что хоть боль сможет заглушить эти дзеновы звуки. В ответ на боль поднималась жгучая ярость. Не «Зверь», нет, моя собственная ярость. Сильная, обжигающая, как кислота. Я зарычал, продолжая вытаскивать из груди гриф. «Стена» в сознании рухнула напрочь под напором разлившейся ярости, взметнувшейся огненными языками до самого «неба». Ярость! Боль! Ярость и ещё раз ярость! Больше ничего в моём разуме не осталось. Ни «неба», ни «земли», ни «стен», ни «воды» — ничего, только ревущее пламя ярости.

Гриф покинул моё тело и со звоном упал на пол. Я заревел-зарычал во всю силу своих легких и своего голоса, щедро, не скупясь, вкладывая Ци, которое, как пламя ярости в моём разуме, сметало вокруг меня всё. Гриф от моего пинка отправился в полёт и воткнулся на треть длины в стену над головой рыжей, резко присевшей девочки, что как раз вошла в зал в этот момент.

— Я, кажется, не вовремя, — тихо пискнула она.

— Заходи, Джин, — мгновенно успокоившись, буквально «хлопком ладони» погасив пламя ярости и так же быстро вернув на место «стену», ставшую вдвое выше и втрое толще, а сверху всё это накрыл затемнённым непрозрачным куполом от снова начинающего краснеть неба. — Здравствуй.

— Дядя Витя, мне плохо, — жалобно сказала она.

— Я уже понял, — хмыкнул в ответ. — Проходи, садись, — кивнул я на ранее сложенные стопкой, нынче порванные, снесённые к стене маты, первым показывая пример и садясь на них. И тяжело вздохнул, понимая что моя тренировка окончена, а к Земле подкрадывается Песец. Рыженький такой, грустный…

— Я…

— Сила выходит из-под контроля, да? — уточнил я у неё. Девочка грустно кивнула.

— Мне страшно, Дядя Витя… Я чуть не убила Скотта на тренировке. От меня, как от чумной шарахаются все знакомые. Стоит мне куда-то придти, как меня атакуют. Или в ужасе убегают….

— Их трудно винить, — хмыкнул я, наблюдая, как по углам снова сгущаются тени, по полу сам собой катается баскетбольный мячик и канат, словно змея, ползёт по самому себе вверх, к потолку, щепки и мелкие предметы медленно поднимаются в воздух, который наполняется шёпотом мертвых… Жесть. Что же будет, когда Ванда в силу начнёт входить? И ведь тоже ко мне придёт… Нееет, надо будет её Суо сплавить. Пусть разбирается. Мне и этого рыжего чуда за глаза хватит. — Ты пришла ко мне, а не к Чарльзу. Почему?

— Профессор… он помогает мне. Становится лучше… ненадолго… потом опять. И ещё хуже… я злюсь. Срываюсь на всех без причины… Мистеру Маккою такого наговорила… Китти…

— Значит Ксавьер не сказал тебе, да?.. — грустно улыбнулся я. — Почему ты ко мне пришла? Что ты ждешь от меня? Какой помощи?

— Я… не знаю… Мне мистер Хоулетт… сказал.

— Что сказал? — заинтересовался я искренне, чувствуя, что начинаю взлетать. Я выпустил когти на ногах и вцепился ими в пол. С виду, казалось, что я спокойно продолжаю сидеть на матах, но по факту я висел на когтях, как Хэнк Маккой любит висеть на потолке. Физической силы моим мышцам для этого вполне хватало.

Мне было крайне любопытно, что же такое Логан обо мне мог сказать.

– «С проблемами к Виктору! А у меня, сопли подобрала! И марш на полосу! И если не уложишься в минуту, то будешь укладываться в неё до утра!»… — отведя взгляд в сторону, процитировала девочка. Я «упал» на спину, держась за живот и безудержно смеясь.

— Ну Логан! Ну и сукин ты сын! — смог через смех выдавить я. Тут когти сорвались и я «рухнул» в потолок, резко оборвав смех. Отлип, выпустил когти и на руках, после чего, пополз по потолку, переполз на стену и по ней вскарабкался обратно к полу, остановившись где-то на уровне лица сидящей девочки.

Девочка круглыми от шока глазами наблюдала за моими действиями. Видимо не ожидала от меня таких фокусов. Особенно её поразила голова, которую я повернул в её сторону под таким углом, который ни одному нормальному человеку и в страшном сне не привидится. Да ещё при этом и говорить умудрялся.

— Сядь, Джин. Этот смех не в твой адрес. Твоя проблема совсем не смешная.

Девочка, вскочившая было с места, опустилась обратно, нахмурилась и спросила.

— Так он прав? Вы что-то знаете?

— Знаю, — не стал темнить и отнекиваться я. — Чарльз не сказал тебе, что твоя сила Омега-уровня.

— Омега? Я? — поразилась она. В зале задрожали стекла и заскрипела крыша. Баскетбольный мяч катался уже по потолку. Как и всё, что не было привинчено к полу или стенам. За исключением тех матов, на которых сидела девочка. Я покрепче вцепился в стену, прижимаясь к ней всем телом, кроме головы, которая оставалась повёрнутой к Джине. Шёпот мертвых становился разборчивей, превращаясь во вполне себе различимые голоса, крики, стоны, проклятья… «Небеса» над моим «куполом» багровели и истекали кровью.

— Да, Джин. Омега-уровня. Ты сильнее Эрика и Чарльза, вместе взятых. И это проблема.

— Но как же…

— Чарльз заблокировал в твоей голове большую часть твоих сил, когда ты была ребёнком, а теперь блокировка не справляется и уже не справится, — разъяснил ситуацию я. Помню, спорили мы в тот раз чуть не до хрипоты: блокировать или не блокировать. Было очень много «за» и не меньше «против». Точку в споре поставила сама девочка, когда все жители особняка, кроме меня и Ксавьера, попадали на пол, держась за голову, а сам особняк начал потихоньку выкапываться из земли, поднимаясь в воздух.

Ксавьер «помог» девочке, а я ушёл, всё равно оставшись при своём мнении, прямо заявив, что этой «помощью» он только усугубил и отсрочил проблему, а не решил её.

И вот девочка выросла, блокировка трещит по всем швам, а проблема от Ксавьера пришла ко мне. Сама. Ножками.

Я солгу, если скажу, что не думал о том, чтобы убить её в тот момент. Соблазн, решить проблему быстро, радикально и надёжно, был настолько велик в тот момент, что я впился правой рукой себе в левое плечо, выпуская когти на всю длину и зажмурил глаза. Боль и поднявшаяся снова ярость, разогнали кровавую муть с «небес» моего разума, и меня немного отпустило.

Простое решение. Быстрый простой выход. Совершенно логичный и обоснованный, ведь даже в комиксах канона кончилось всё её убийством. Но перед этим успела погибнуть целая звезда, одна Звездная Империя и пять миллиардов разумных…

Мне плевать на них. Я их не знаю. А её знаю. Мы вместе с Логаном эту малышку на велосипеде учили кататься, на рыбалку с собой брали, учили делать сальто и показывали, как правильно запекать на костре рыбу…

Я не смог.

Не убил.

«Мы в ответе за тех, кого приручили». И никак иначе.

— И как же быть? — жалобно спросила девочка.

— Учиться, — вздохнул я. — Учиться. Но не здесь.

— А где? — удивилась она.

— Давай руку, — сказал я, сползая на пол и принимая вертикальное положение за счёт когтей на ногах. После чего протянул ей правую руку. Девочка посмотрела на неё и, ужаснувшись, отшатнулась: рука была вся в крови. Я спохватился, убрал правую за спину, посмотрел на левую: она тоже была в крови. Ну, а что поделаешь, если я вытаскивал ими гриф у себя из груди? Я вздохнул и вытер руки о свои штаны — единственную часть одежды, которая была на мне во время тренировки. Обычно были красные шорты с серпом и молотом, но сегодня они сохли после стирки.

После этого снова протянул руку.

Джина ещё немного посомневалась, но свою маленькую ладошку в мою лапищу всё же вложила.

— Закрой глаза, — велел я. Она со вздохом подчинилась. Раз! И мы в Камар Тадже.

— Как мы?.. Где?.. — встрепенулась она, отпуская мою руку и дико озираясь по сторонам. Камни вокруг нас начали шевелиться и подниматься вверх. Давление на мой разум усилилось. «Небеса» снова начинали багроветь. Меня самого начинало отрывать от земли. Я тут же упал на четыре точки и вцепился в землю когтями.

— Дядь Вить, а вы с Куртом не родственники случайно? — с веселым подозрением спросила опомнившаяся от удивления Джина.

— С Куртом — нет. А вот с кем-то из вас, остальных Х-мэнов, вполне может быть, — хмыкнул я, начиная перемещаться в сторону дома Суо, всё в том же четырехточечном положении, крепко вцепляясь в камни под ногами, так как в вверх меня продолжало тянуть. Дзен! Рожденный ползать — летать не хочет!!! Или, как любит повторять Логан: «Если бы Господь хотел, чтобы я летал, он создал бы меня с крыльями». Так что, пусть и с некоторым уроном своему престижу и авторитету, но двигался я шустро, буквально стелясь над землёй.

— Почему? — заинтересовалась Джина.

— Я неплохо успел «гульнуть» в своё время. И в Америке, и в Азии. Даже в Старушке Европе проездом отметился. А «Х-ген», как Ксавьер утверждает, по наследству передаётся.

— И давно оно было? «Ваше время»? — прищурилась она, стараясь поспевать за мной, для чего ей приходилось почти бежать.

— Лет сто — сто восемьдесят назад. Или сто девяносто, — задумчиво прикинул я.

— Такой большой разброс?

— Так не один же год «гулял». Я был активным мужчиной. И безответственным.

— Мне трудно вас таким представить, Дядь Вить, — поёжилась девочка. Всё же Тибет. Тут несколько прохладнее, чем в отапливаемом спортивном комплексе.

— Постоянная женщина меняет мужчину. Да и вообще: сто лет — большой срок… — отозвался я, подбегая-подползая к порогу дома Суо. Ох, чую, не раз мне ещё аукнется такое моё прибытие. Будет мне припоминать, как я приполз к ней, «когда прижало». — Суо! — громко позвал я, перемещаясь через порог внутрь дома.

— Виктор? — удивилась Древняя, выходя из своей комнаты. — Ты чего на полу? Случилось что, или ты поиграть решил? Я так-то не сильно занята. Можем и «поиграть», Котик!

— Потом поиграем, — не стал отказываться я, тем более, что мысль хорошая. — Открывай портал в пустыню, туда, где Старик Нур помер. Нужна твоя помощь.

— Хорошо, — не стала спорить Суо и тут же подняла двойное кольцо, начиная очерчивать огненный круг, в котором виднелись пески. — Введёшь в курс дела?

— Джин, заходи быстрее в портал, — велел я. Девочка (хотя, какая она девочка — четырнадцать лет? Скорее уж подросток. Но для меня всё равно девочка) тихой мышкой юркнула в огненный круг, я прыгнул за ней, попытался вцепиться в почву и не смог: пальцы только беспомощно схватили песок, а сам я воспарил, аки птица. С приличным таким ускорением. Не девять и восемь метра в секунду за секунду, конечно, но два-три точно.

Выглядело, должно быть крайне забавно. Да и ощущалось тоже. Странное такое чувство… но хорошего понемножку: не рождён я для полётов. Без парашюта и крыльев, по крайней мере (дельтапланеризм мне нравился помнится). Я «прыгнул» к земле и быстро-быстро начал закапываться в песок, пока не докопался до плотного глинистого слоя. Вот за него я и зацепился, вбив в него ноги по колено.

— Виктор, ты каждый раз удивляешь меня всё новыми и новыми талантами, — восхитилась Суо. — Когда успел летать научиться?

— Открой Зеркальное Измерение, пожалуйста, — не повёлся я на её шутку.

— Ты же магию терпеть не можешь? — удивилась она.

— Зато Землю люблю. И совсем не хочу, чтобы она случайно раскололась. Откроешь? — хмуро посмотрел на неё я. «Небеса» мои багровели всё сильнее, снова начался «кровавый дождь». Голоса мертвых становились отчётливей и громче. Вот-вот должны были начаться галлюцинации. Дар Джины был поистине ужасающим. И Суо уже тоже должна была его почувствовать.

Улыбка с её лица исчезла. Она нахмурилась и нас поглотило Зеркальное Измерение, вызвавшее всплеском магии вспышку дикой ярости во мне, которая помогла слегка очистить голову.

— Что происходит, Виктор? — спросила она, ставя какой-то щит на себя.

— Блокировка с силы Омега-мутанта слетает, вот что происходит, — рыкнул я. — Лучше тебе исчезнуть отсюда. Домой я вернусь сам.

— Хорошо, Виктор. Буду ждать тебя в Камар Тадже, — не стала спорить Суо, открыла портал и ушла через него.

— Твоя жена пугает, — заметила Джина, когда мы остались одни.

— Ещё я своей женщины не боялся, — фыркнул я. — Короче: здесь никого кроме нас нет. Никакие разрушения этого места на нормальный мир не повлияют. Твоя сила никого не поранит. Можешь расслабиться.

— А вы?

— Я выживу, не парься. Станет плохо — «упрыгаю» подальше.

— Ну, вы — мальчик большой. Сами разберётесь.

— Как у тебя с телепатией?

— А что такое?

— До Чарльза дотянешься?

— Попытаюсь. А зачем?

— Пусть потихоньку блок ослабляет. Если ты его сама сейчас сломаешь, а ты можешь, то с большой вероятностью — повредишься психикой. Лучше не рисковать. Так что впусти Ксавьера в свою голову и не сопротивляйся.

— Хорошо, — вздохнула Джина, села на песок и закрыла глаза.

— Встань! Застудишься! — строго велел я. Девочка с неудовольствием поднялась. Ночная пустыня — это вам не курорт.

Джина отряхнула свои штаны, встала поустойчивее и зажмурилась. Я не телепат. Всё, что я умею в этом направлении — это защищаться и контратаковать, когда канал уже открыт другим телепатом. Поэтому не имею понятия о том, что происходило в голове Джины всё то время, что мы стояли друг напротив друга посреди пустыни. Она просто на песке, а я — зарывшись почти по пояс. Но, то, что начинало твориться вокруг, было жутковато.

Сначала стих даже малейший ветер. Воздух просто застыл вокруг, став вязким, словно кисель. Сразу стало теплее. Потом в воздух начал подниматься песок. Этот подъём, словно волна, начал расходиться дальше и дальше расширяющимся кругом от центра, которым была Джина. Явление усиливалось, набирало обороты, и вот уже вся пустыня, насколько хватает глаз, поднялась в воздух: песок, камни, чахлые кустарники… оторвало от земли и меня.

Потом взлетела и сама Джина. Всё так же, не открывая глаз, раскрывшись и отдавшись на волю своей силы.

— Виктор, я едва удерживаю её, — сквозь сплошной кровавый ливень, бьющий по моему «куполу», превращающий пустошь, окружающую мою стену, в море, такое же багровое, как и «небеса», с трудом пробился голос Чарльза. Он не пытался пробить «стену». Он «стучался в окошко», оставляя слова перед ним. — Действуй! — дважды повторять не пришлось. «Прыжок» вплотную к ней, и удар Ци с двух ладоней прислонённых к её вискам. Не сильный, но достаточный, чтобы «выключить» сознание.

Я мягко подхватил обмякшее тело и «прыгнул» вместе с ним в Камар-Тадж. А оттуда обратно в Москву, в свой зал.

Очнулась она на матах, спустя полчаса.

— Я… — открыла глаза она и увидела меня, спокойно выполняющим ката из каратэ. В спокойном темпе, но вкладываясь со всем усердием в каждое движение. — Дядь Витя? Мне всё приснилось, да?

— Нет, — ответил я, не прерывая серии движений. — Всё в заправду.

— Но… как я?..

— Чарльз начал терять контроль, и я тебя вырубил.

— Вот как, — задумалась она. — Значит ничего не вышло?

— Почему? Блок ослабили и закрепили на «новой отметке». Сила твоя возросла и пока что не рвётся из-под контроля. Осваивай. Тренируйся. Будешь готова — приходи, продолжим.

— Я приду, — поднялась с матов она. — Дедушка!

— Если даже и так, то как минимум прадедушка. Много-много раз «пра». «Гулял» я в Америке во времена Американской Революции. Поколения сама посчитать можешь.

— Зануда.

— Привет Логану, — проигнорировал её выпад я.

Девочка убежала, а я остался остервенело бить воздух. Ужасающая у неё сила. Проникает сквозь любые блоки, просачивается вытягивает наружу образы, бередит раны… И ведь это всего лишь отголосок, малая часть, что пробивается наружу совершенно бесконтрольно.

Страшная тварь — омега-мутант. Очень страшная.

Мне теперь приводить в порядок свою голову не один день придётся. Даже не знаю что больше тянет: сесть и завыть с тоски на луну или пойти и порвать в клочья пару батальонов солдат…

Так что, как говорил Сакаки Сио, Мастер Каратэ сотого дана из любимой анимешки Васи-сэнсея: «Мочи макивару, парень! Мочи макивару…»

Примечание к части.

Ну все Гонта Миха похоже забросил теперь будет Крид **Харибда ®**