Мера зверь: Прорыв

Глава 20. Пустота

На рассвете мы вступили на великую гору. Сначала подъем ничем не отличался от десятков других склонов, по которым мы шли до этого, а вот потом…

— Не нравится мне это место, — Губа крутил головой и часто с сомнением оглядывался назад.

Тружа снял повязку с глаза и жмурился, но уже смотрел им.

— Это как… Даже не знаю, мастер, — Пчелёныш пожал плечами, — Как возле Долины Тысячи Ручьев у нас в Шмелином Лесу.

— Точно, — кивнул Губа, — Туда только подходишь, и сразу чуешь, что лучше не соваться дальше.

Я с интересом глянул на них.

— Что за долина такая?

— Ты же был там, Белый.

На мое удивленное лицо последовал ответ:

— Ну, опарыши медовые! Ты же яйцо у духов леса оттуда стащил.

Теперь я понял, о чем они говорили. Да, место, где строили свое гнездо шершни, сквозило опасностью, но здесь я этого не ощущал. Зато чувствовал другое — некий душевный подъем, будто горы мог свернуть.

И чем выше поднимались, тем острее было это чувство. Словно что-то звало меня наверх…

— Стой, — сказал я и присел на камень. Следовало успокоиться и взять себя в руки.

Хватит уже ходить по чужой указке, пора думать своей головой.

Я выпустил наружу все стихии, пытаясь прощупать все вокруг. Ничего, только камни, камни, камни…

Впрочем, когда я рискнул залезть чуть поглубже, где-то в толще мне отозвался ярким сиянием аурит. Я только пожал плечами — странно, что сюда не отправили толпы рабов добывать бесценный металл.

А, впрочем, когда я ощутил движение породы чуть в стороне, понял, что в некоторые места действительно лучше не соваться.

Я вскочил и, приставив палец к губам, ломанулся к ближайшим крупным валунам в поисках укрытия. Губа с Тружей, вытаращив глаза, кинулись за мной и плюхнулись рядом.

— Тихо, — прошипел я, чувствуя, как начинается землетрясение.

Через некоторое время показалось, что сверху движется земля. Грохот, пыль, перекатывающиеся обломки. Выглядело это, будто начался обвал, только груда камней не вниз катилась, а вбок по склону, нарушая законы физики.

Огромная змея, даже не знаю, сколько десятков метров в обхвате, ползла по склону. Её тело от веса глубоко погружалось в твердый грунт, превращая в крошево валуны и скалы. Да уж, на самой большой горе и животные под стать — меру этого животного я смотреть не рискнул.

Отколотые куски скал скатывались вниз, и нам оставалось только благодарить Небо, что они пролетали мимо. Один такой обломок мог спокойно раздавить наше укрытие.

— Храни нас Небо, храни нас Небо… — расслышал наконец я шепот Тружи, когда земля перестала трястись и грохот удалился.

— Охренеть, что за монстр такой? — Губа вытаращился на меня, — Как с ним сражаться-то?

Я хмыкнул:

— Техника Скорпионов говорит, что есть один прием…

— Какой?

После такого зрелища меня тянуло на глупые шутки. Хотелось остро почувствовать себя живым.

— «Сверкающие пятки», — я улыбнулся, и Губа хлопнул меня по плечу:

— Белый, ну, хохмач!

Переждав пару минут, мы вышли из укрытия и двинулись дальше. От змеи-колосса остался огромный ров, который нам пришлось преодолевать. Если бы кто пустил по нему воду, получилась бы настоящая река.

***

Сколько мы не поднимались, вершина будто бы и не приближалась. Оглядываясь назад, на горный массив, мы уже смотрели сверху на большинство соседних пиков. Все же, высота той горы, на которую мы пытались взойти, внушала уважение.

Вскоре вокруг стало холодно, и мы двигались уже по снежному покрову. На этой вышине дул пронизывающий ветер, он подхватывал снег комьями и бросал в глаза. Иногда перемета открывали голый скользкий лед, такой твердый, что даже копьем не могло зацепиться за него.

Мы уже час бороздили глубокий снег, когда я что-то почуял сбоку. Ветер давно прекратился, весь блестел искрил от яркого солнца.

— Ты чего, Белый?

Я провел взглядом по заснеженному склону. Не было ни опасности, ни искорок глушащей магии… Но что-то все равно влекло меня, подсказывая — загляни.

— Не пойму, что там.

— Я ничего не чувствую, — Губа покачал головой, посмотрел на Тружу, и тот тоже пожал плечами.

Осторожно двинувшись на зов, я перехватил поудобнее копье и щит. Здесь ноги увязали в снегу уже по колено, и иногда под стопой попадался коварный лед.

— Знаешь, у нас есть такая поговорка, у Пчёл.

— А? — я глянул на Губу.

— Лучше сесть на хищный цветок, чем незнакомый, — сказал десятник, — Это я к тому, что когда не знаешь, чего ждать…

Я кивнул и остановился. Земной сканер, которым я просматривал путь впереди, вдруг показал, что под снегом пропасть. Присмотревшись, я понял, что внизу ущелье, и наметы закрывают его край, почти соединившись в крышу.

Если бы не стихия земли, я бы просто провалился, ничего не учуяв. Чуть напрягшись, я пустил сканер глубже, желая рассмотреть ущелье, и…

Ничего!

Я даже чуть отпрянул от испуга. Совсем ничего, словно в пустоту постучался.

— Ты чего? Ты прям… кхм… белый весь стал, Белый.

Я переглянулся с Губой, гадая, что за «нечто» может быть в ущелье? По ощущениям это выглядело, как…

— Сильверит? — вслух сказал я.

— Что? — Губа всмотрелся вперед.

Я, нащупывая ногой край пропасти, стал ворошить в этом месте копьем. Не, слишком толстый слой…

Пришлось попробовать несколько вариантов, но лучше всего сработали стихия воды вместе с огнем. Мне это стоило головной боли, но вскоре большой пласт снега ухнул вниз, ссыпавшись по крутому обрыву и открыв нам темную яму.

Солнце едва пробивалось туда сквозь щели в наметах, скрывающих провал, и толком не могло осветить дно, но я его видел. Это не бездна, просто глубокий овраг. Там что-то поблескивало в полумраке, но сканер из любой стихии обрывался всего в нескольких метрах от меня… в воздухе!

Не было тут никакой сильверитовой стены, обычное ущелье, где что-то сверкает внизу на дне.

— Что там? — осторожно подошел сзади Тружа.

— Не знаю, малой, — Губа покачал головой, не сводя с меня взгляда.

Я и сам не понимал, что так привязался к этой яме. Здравая мысль подсказывала, что не стоит спускаться в такие места.

Но какая-то часть меня желала узнать природу этого явления. Если рассудить логически, то там могла быть мелкая сильверитовая пыль. Висит облако, и никак нельзя прослушать.

А вот почему пыль не осаждается, и кто ее там распылил?

Сзади послышался предупреждающий крик:

— Там что-то было! — Тружа вскинул лук, оглядываясь.

Я, последний раз глянув на темную яму, все же двинулся обратно. Пчелёныш стоял, не сводя взгляда с заснеженного склона.

Снова поднявшийся ветер гнал вихрящиеся переметы, не давая ничего толком рассмотреть, но это и не понадобилось. Дыхание неотвратимой смерти заставило волосы шевелиться.

— Готовься, — прошептал я, чуть сгибая колени.

Тружа вопросительно оглянулся на меня, и в этот же момент в снегу что-то шевельнулась, и к нам будто сдвинулся большой снежный ком.

Подо мной закричал снег, пытаясь предупредить — сейчас будет больно. Я попытался перехватить стихию, но в этот же момент получил незримый удар. Чувство воды не было моей сильнейшей стороной.

Впрочем, легкая контузия не помешала увидеть траекторию смерти, направленную Труже в голову. Я сместился, закрывая парня щитом от броска.

Снег взметнулся вихрем, и оказался зверем, замотанным в белые одежды.

Кинжал отскочил со звоном, и я ткнул копьем в атакующего. Тот легко ушел от атаки, метая следующий кинжал в Губу, но десятник отбил его своим мечом.

В руках противника показалась изогнутая сабля.

Мы насели на врага с двух сторон, но мастерству зверя можно было позавидовать. Он легко парировал наши атаки, успевая атаковать в ответ, и даже перехватил на лету пущенную Тружей стрелу.

Одновременно из снега часто вылетали искорки, больно колящие кожу. Приходилось прикрываться руками — снег словно взбунтовался. Иногда мне удавалось почуять заранее, но противник владел стихией воды гораздо лучше.

Уже через пару секунд боя мне открылось, что это Безликий седьмой ступени. Пришлось напрячься до предела, чтобы выдерживать бешеный темп, который он задал.

Подскоки, подсечки, тычки — Безликий использовал не только оружие, но и каждую часть своего тела для атаки. Одновременно призывая стихию на помощь и показывая настоящее мастерство.

Он был слишком быстр — я попытался атаковать «земной волной», но враг двигался так, что на линии огня все время находились мои союзники.

Мое «каменное жало» противник спокойно перехватил голой рукой и едва не вырвал копье. Но ему быстро пришлось отпустить наконечник — Губа тоже не давал передышки.

Я попытался толкнуть Безликого щитом, чтобы лишить равновесия, но он использовал энергию моего толчка, чтобы самому оказаться за спиной. Мне сразу пришлось упасть на колени и выкинуть копье назад — над головой едва не свистнул клинок.

И снова взметнулся снег, забиваясь в лицо и за шиворот.

Губа помог мне, отогнав противника. Он выписывал вензеля мечом, но вдруг вскрикнул, выронив его — мимо меня мелькнули отрезанные пальцы.

— А-а-а! — десятник зарычал, и тряхнул покалеченной рукой, брызнув кровью в глаза Безликому, — Опарыш!!!

Это оказалось действенно — тот, зажмурившись, кувыркнулся в сторону. В это время я, вспомнив свое новое умение, открыл под снегом трещину, отделил кусочек породы…

И все это прямо в том месте, где на миг замер враг.

Тот что-то почуял, хотел отскочить, но выстрел камня прошиб ему бедро. Он все же откатился в сторону, ошарашенно глядя на окровавленный снег. Я хотел усмехнуться — и тут же чуть не получил кинжал в грудь.

Мне едва удалось подставить щит. Безликий бросил его из невозможного положения, совсем без замаха.

Внезапно налетела метель. Снег заколол в лицо, в глаза, заставляя прикрываться. Кто-то еще мелькнул в снежном вихре…

— Мастер Губа-а-а!!! — закричал Тружа.

Десятник стоял, согнувшись в три погибели, а на его плечах балансировал еще один Безликий, перекинувший веревку через шею.

Губа пытался скинуть удавку, но на одной руке не было пальцев, все измазалось в крови, и вторая не могла ухватиться.

Судя по тому, какой акробат был этот враг, он мастерски владел стихией воздуха.

Я кинулся на помощь, и в этот момент вокруг под снегом закричала уже земля.

— Дерьмо нулячье!

Мне удалось перехватить атаку стихией, останавливая выползающую из земли пику, но в ответ я получил ментальный удар. Я упал, и тут же вокруг прочертилось несколько траекторий опасности, и одновременно такие же засветились в Тружу.

Кинжалы полетели сразу с трех сторон, потому что в бой вмешался еще один противник, владеющий стихией земли.

— Прыгай, — крикнул я, выгибаясь в невозможном прыжке.

Мне удалось увернуться, отбить один кинжал щитом, но все же я почуял, как одно лезвие резануло кожу на шее.

А вот Пчелёнышу не удалось — слишком быстро протекал бой. Паренек только успел выстрелить из лука, как в его шее и груди выросли кинжалы.

— Тружа! — вырвалось у меня.

Я упал на землю, и сразу же кувыркнулся, уходя от следующих атак.

Внутри все кричало о несправедливости, но времени на эмоции не было — десятник был все еще жив. Вот только трое Безликих демонстрировали мастерство, предугадывая каждое мое движение.

Вокруг бушевала буря сразу из трех стихий. Ветер, наполненный колючим крошевом, вязкий снег, и острые шипы под ним, об которые я чуть не спотыкался.

Сам я не успевал воспользоваться магией — мне просто не давали времени, чтобы сосредоточиться. Дар Скорпионов работал на пределе, и я сам был смертельным вихрем, к которому Безликим не удавалось прорваться.

Вот только защитить я мог только себя…

Губа уже посинел, когда мне удалось прорваться в его сторону и кончиком копья резануть по веревке.

— Аха-а-ап! — десятник, вдыхая, попытался отскочить.

Ветер затих, снежное крошево опадало вокруг, открывая обзор. Я крутился рядом с Губой, пытаясь отогнать Безликих.

Двое сражались со мной, блестящие дуги их клинков искрили о наконечник моего копья. Где третий, которого я подбил?

Снова летят кинжалы, и я подставляю щит, отмахиваюсь копьем. Одновременно толкаю спиной Губу, и мы падаем.

Перекатившись через спину, я подскакиваю, и рядом уже свистят клинки — двое Безликих не дают передышки ни на миг.

Где третий, звериную его бабушку?!

— Опарыши медовые, — десятник, стоя на четвереньках в снегу, обиженно посмотрел на меня и выплюнул кровь.

Изогнутая сабля вышла у него между лопаток, и в снегу прямо под Губой проявился силуэт.

Вот тут меня взяла настоящая злость. Меня бесило невиданное мастерство этих тварей — будто бы сюда кинули самую элиту.

Зарычав, я метнулся к Губе. Тот полетел мне навстречу, потому что Безликий уперся ногами в тело и просто спихнул его на меня. Мне надо было либо подхватить десятника и умереть, либо уходить в сторону, ведь в спину уже летели ножи.

Хватит!

Волевое усилие — и клинки зазвенели об мою спину: «каменная рубашка» всё-таки подчинилась мне.

Губа повис на моих руках и прохрипел:

— Круто, Белый…

Эпичного момента не получилось. Мне пришлось сразу же бросить его и уходить в сторону — трое Безликих не давали мне передышки, а выдержит ли «каменная рубашка» удары мечей, выяснять не хотелось.

Я не позволял отчаянию овладеть мной, но чувствовал, что мастерство противников недосягаемо для меня. Да, мне удавалось отгонять, и даже отражать атаки.

Но я все время был лишь в обороне, а это заведомо проигрышная тактика.

Нужно ускориться!

Снова поднимается буря, воздушник нагоняет ветер, пытаясь лишить обзора. Я огромными скачками ухожу назад, не задерживаюсь в зоне магии.

Снег пытается меня остановить, но я быстрее мысли Безликого. А третий, владеющий магией земли, тоже попытался вырастить пику на моем пути.

Я перехватил его мысль, попытался ударить в ответ… И словно провалился в пустоту. И тут же прямо в разум прилетел слаженный тройной удар!

Меня зашатало, я выронил щит и едва не потерял копье. Пробежав несколько шагов, я рухнул на четвереньки и затряс головой.

— Достойный зверь, — три тени выступили позади из ветра, — Ты владеешь магией. Пойдем с нами, и будешь жить.

Я оглянулся. Один из Безликих прихрамывал, но стоял вполне твердо. Двое других держались чуть позади, ожидая, когда со мной поговорят.

— С вами — это с кем? — спросил я, пытаясь использовать данную передышку.

— С теми, кто свободен по-настоящему. Где Небо, когда оно так нужно? — Безликий показал назад, на тела павших товарищей, — Защитило оно их?

— А Бездна защитила бы?

— Бездна, — Безликий произнес это с легкой неприязнью, — Это лишь средство. Мы не служим ей, хотя у нас и договор. Она всегда забирает своих детей себе, а вот настоящий господин…

Он сделал многозначительную паузу, чтобы я ощутил величие слов.

Перевернувшись на спину и опираясь на локти, я потихоньку пятился, отползая. Прихрамывая, Безликий двигался следом.

— Настоящий господин дарит вечную жизнь. Он возвращает, — слова прозвучали торжественно, легко перебивая шум ветра.

Я вспомнил Безликого, который пытался убить меня в Вольфграде. Там не был такой мастер, как здесь, и Хильде с Хаконом удалось его обезвредить. Тот убийца тоже что-то говорил про хозяина, который «дарит вечную жизнь».

Да что же творится вокруг? С кем я сражаюсь, с Бездной или нет?

Не понимаю!

Безликий правильно прочел мой взгляд:

— Это не надо понимать, зверь. Прими это.

— У меня свой путь, — процедил я сквозь зубы.

— Я не простой Безликий, и, кроме меня, больше никто не предложит тебе это, — говорящий протянул руку, — Вставай. И та девка, которая ушла наверх, останется жива. Разве это не свобода, решать, кому жить, а кому умереть?

Он говорил, уверенный, что бьет в самое сердце. И он был прав.

«Хильда жива!» — эти слова влили силу в мое тело, и на миг болтанка в голове прекратилась.

Земля радостно откликнулась подо мной, почуяв, что я опять обрел власть над ней. Мысленная команда открыть трещины под ногами противников, отделить кусочки породы…

Впрочем, Безликие тоже почуяли мой ответ прежде, чем я сказал что-то. Тот враг, что владел магией земли, быстро перехватил мою волю, закрывая доступ.

Три тени метнулись вперед, а я же, оттолкнувшись, кувыркнулся назад…

И провалился, покатившись кубарем по крутом обрыву. Сверху мелькнула снежная дыра, сквозь которую пробивался солнечный свет. Трое противников летели следом, легко скользя по склону.

Удар плечом, головой, и копье вылетело из рук. Я приложился всей спиной и заорал от боли. Все потемнело перед глазами.

Рядом послышались удары, что-то задело меня по плечу.

Провалиться в обморок в это раз не удалось…

Орал я не один. Не сразу до меня дошло, что мой крик слился в унисон с воплями Безликих. Кое-как я повернул голову…

Мои враги мешками попадали рядом и ползали, пытаясь встать. Один из них напоролся на свой же клинок и орал, пытаясь вытащить его из плеча.

— А-а-а-а!!!

— Какого нуля? — ближе ко мне Безликий с подстреленным бедром ворочался, пытаясь доползти до своего меча, лежащего у моей руки, — Что это?!

Я тоже не понимал, что вокруг творится. Голова еще гудела от удара, и когда я попробовал повернуть шею, мир зашатался еще сильнее. Если бы я и так не лежал, точно бы свалился.

Третий Безликий, тот самый, который владел стихией земли, сидел с другой стороны от меня, и хлопал себя по голове.

— Что происходит?! — повторял он, — Что происходит?

Превозмогая дикую боль во всем теле, я двинул одной рукой, другой. Вроде не сломаны.

Пальцы обхватили рукоять.

— Не тронь, дерьмо нулячье! — ползущий ко мне противник попытался встать, но свалился, морщась от боли и схватившись за раненое бедро.

— Что ты там говорил? — прохрипел я, — Куда за тобой пойти?

Ухмыльнувшись, я приподнялся на локте и подтянул клинок, показавшийся неожиданно тяжелым. Не знаю, где мое копье, но и этим оружием смогу отбиться.

Безликий как раз полз грудью по каменному дну, и у меня мелькнула мысль — как удобно прострелить. Открыть трещину, заставить внутри отделиться камешек-снаряд…

Земля не отвечала.

И только спустя секунду я понял, что происходило со всеми вокруг. Никакой силы, никакой магии… Даже столб духа не отзывался, не хотел показывать мою меру.

Мы уже не были зверями. Пустые, словно нули.