Мера зверь: Прорыв

Глава 9. Побоище

Взволнованные взгляды зверей скрестились на мне, и в глазах Гарея появилось недоверие. Сына старейшины можно было понять — они сейчас действуют без ведома своего приора, и Бобрам ой как не хочется стать участником в каком-нибудь заговоре.

— То есть, мной пахнет? — я с сомнением смотрел на перетертую в пальцах Губы пыль.

— Не прямо тобой, мастер, но ты носишь этот запах.

Голова лихорадочно работала, и после слов Пчелы что-то вдруг перемкнуло. А ведь уже было такое, что меня находили по чужому запаху. Нахмурившись, я вытащил талисман, и Губа глянул на него лишь один раз.

— Да, этот запах, — а потом покачал головой, — Только точно не скажешь, от какого именно волоса, тут все давно переплелось.

У меня гулко забилось сердце. Я дал команду двигаться вдвое быстрее — под ногами шелестело травянистое поле, а мысли мои были далеко.

Кто? Хильда? Кицунэ? Моя рука вдруг сжала талисман… Рычок?!

Так, Марк, задвигаем на заднюю сцену свои мечты, и мыслим логично. Явно не Рычок, при мне еще подобных чудес не происходило.

Кицунэ? Если верить карте, что мне показывала Лисица, ей до своего острова пилить и пилить, причем это прогулка не по парку. Территория вроде как захвачена врагом. Я, конечно, не сомневаюсь в способностях зверя седьмой ступени, но даже в магическом мире надо быть реалистом.

Хильда… Вспомнив эту валькирию с черной косой, я непроизвольно прибавил шаг и догнал ведущего нас сына вождя.

— Гарей, — окликнул я его, — А сколько идти до Куниц?

— Обычным шагом? — на бегу было трудно показать задумчивый вид, но Гарею это удалось, — Ну, полдня точно. Обычно утром выходишь, и к полудню уже там.

Я кивнул. Расстояния тут тоже вполне себе адекватные, если вспомнить те же земли Серых Волков.

Наш отряд стремительно продолжал продвигаться вперед по полям и лесам, но спустя некоторое время Губа поднял руку. Пришлось остановиться.

—Что? — я подошел к нему, когда тот советовался со вторым следопытом.

— Следы делятся. Один отряд ушел левее, а два вперед, — Губа повел рукой.

— Куда пошел человек?

Губа ткнул прямо. Затем я похлопал по нагруднику, спрашивая про запах талисмана, и следопыты все равно ткнули вперед. Мои зубы заскрипели — я даже не ожидал, что буду так волноваться за Хильду.

— Этот чертов Мориц, — сев на корточки, я прижал ладони к земле, — Он будто все время на шаг впереди…

Впитывая силу стихии, я пытался заставить ее помочь принять решение. Недолго думая, я просто направил эту энергию в голову — мозги подзарядить.

— Мастер? — послышалось от замерших в ожидании зверей.

— Так, Губа, Зунга, — я встал, — Вы следуете за своими по запаху, вас они послушают. Со мной идут Бобры.

Губа покачал головой:

— Нам бы пару Бобров в отряде на случай, если местных встретим.

— Тоже верно. Гарей? — я глянул на сына вождя, и тот жестом отрядил двоих воинов.

Губа же махнул Труже, еще одному Шмелю, и они отошли к нам. Равноценный обмен.

Вот десятники махнули руками своим зверям, и пятнадцать воинов удалились. На поле я еще некоторое время видел их спины, но вот они вступили в небольшую чащу, островком лежащую посреди равнины, и исчезли.

Нас осталось одиннадцать. Стоять было некогда, и мы снова двинулись вперед. Мне надоело строить предположения, и хотелось уже встретиться хотя бы с одним зверем, который был в курсе всех дел.

Я усмехнулся. Лишь бы с человеком не встретиться — не уверен я, что мы даже целым отрядом выстоим против одного командора.

***

Продолжая бежать в сторону Куниц, я не сразу понял, какую ошибку допустил. Звери Шмелиного леса воспринимали меня командиром, теперь же вокруг были в основном Бобры, и чувствовалась их отчужденность. Я не был уверен, что мой приказ бросятся выполнять.

Мое слово чужака не было для них законом, но я не стал ломать ситуацию нахрапом — могло выйти только хуже. Осталось только ждать подходящего момента, и взять хитростью.

На небе уже появилось едва уловимое зарево, когда впереди показалась деревня Куниц. Она расположилась на берегу озерца, и домики чернели на фоне серебристой глади. Гарей, несущий в жилах их кровь, заметно разволновался и прибавил ходу.

В коротком рывке я догнал его и схватил за плечо.

— Стоять!

Парень грубо отмахнулся — сын вождя не привык к такому обращению. Вот тут и случилось то, чего я боялся. Сзади послышались возмущенные возгласы, зашелестели вынимаемые клинки.

— Руку убери, зверь! — грозный взгляд Гарея пронзил меня, он положил руку на рукоять меча, — Это — не твои земли.

Я усмехнулся, оглядывая остальных Бобров — они все вытащили оружие и, нахмурившись, сверлили меня взглядами. В руках у них были в основном топоры и копья, у двоих были мечи. Как и у сына вождя.

Тружа со Шмелем встали рядом со мной, приготовившись к бою. Но в моих планах резни не было.

— Вы чего рты разинули, а?! — я рявкнул на Бобров, и слегка тряхнул Гарея, — Сейчас сын вождя убежит, а ему там горло перережут! Так вы храните ему жизнь?

Во взглядах воинов появилось сомнение, и они стали переглядываться. Об этом они как-то не подумали.

— Кто там сейчас?! Куницы или враг? — я не унимался, — Вы знаете?

Некоторые Бобры покачали головой. А я рванул Гарея к себе и проорал уже ему:

— Кто там?! Отвечай, сын вождя!

Тот совсем по-детски отклячил нижнюю губу и процедил сквозь зубы:

— Не знаю.

Я отпустил его, а потом продолжил:

— Идите на хрен все, — потом махнул двум верным мне воинам, и мы отошли в сторону.

Замершие Бобры во главе с Гареем смотрели на нас, округлив глаза. Пройдя несколько шагов, я развернулся и сел на землю. Прикосновение ставшей уже родной стихии к пятой точке добавило уверенности. Тружа со Шмелем устало присели рядом.

— Давайте-давайте, а я посмотрю, — я великодушно указал на деревню зубастых Куниц, — Вперед.

Как я и ожидал, никто не сдвинулся с места.

— Мастер Белый Волк, — с сомнением сказал Гарей, — Зачем все это?

Мне пришлось сдержать улыбку. Прогресс есть, я уже «мастер Белый Волк».

— Ты воевода? — с наездом спросил я, — Вот и командуй. Только советую оставить тут пару воинов, чтобы хоть тело твое, если что, вытащили.

Наша перепалка долго не продлилась. Если молодой и горячий Гарей еще мог бы поспорить, но среди его воинов нашлись довольно зрелые звери. Тот же следопыт присел на корточки, потом глянул на своих снизу вверх, и проворчал:

— Белый Волк дело говорит. Мастер Гарей, послушать бы.

Сын вождя некоторое время сверлил меня взглядом. Ох, не так он видел свое прибытие в родную деревню матери. Бобер должен был войти главой отряда, великим спасителем, а тут какой-то Волк отнимает все лавры.

Я едва удержался, чтоб не усмехнуться. Молодежь очень не любит насмешек.

— Да, мастер, нам старейшина не простит, если не убережем тебя, — сказал еще один.

— Хорошо! — поджав губы, сказал юноша, — Что ты предлагаешь?

— Не предлагаю, — я встал, отряхиваясь, — Приказываю.

Гарей стиснул зубы, но все же принял верное решение. И я был рад тому, что будущий вождь умеет мыслить рационально.

— Мастер Белый Волк, что нам делать?

Вот это уже было по-нашему. Недолго думая, я рванул в сторону деревни:

— Не стоим, вперед! — я махнул рукой.

Мне даже не пришлось оглядываться — я и так знал, что там у всех удивленные лица.

По пути отдавая короткие приказы, я распределил отряды. Рассредоточиться. Сначала разведка, потом движение. Каждый отряд должен видеть соседний.

Получилось три отряда — две четверки и моя тройка. Со мной остались Тружа и Шмель. Гарея пришлось отрядить в отдельный отряд — совсем уничтожать лидерские качества парня было нельзя, как бы не сломать. Поэтому оставалось надеяться, что он не рванет по глупости вперед.

Некоторое время я ловил взгляды юного Бобра — его четверка двигалась справа, по краю деревни. Другая мелькала слева. Поселение было устроено, как большинство в Землях Серых Волков. Обычные избушки, с большим домом старейшины в центре, возле площади.

Деревня Зубастых Куниц выглядела пустой. Перебегая от дома к дому, мы продвигались в полной тишине. Когда я увидел, что тотемный столб свален, мое сердце слегка дрогнуло. Вот только отсутствие следов борьбы было странным.

Опустившись к земле, я крутил свой сканер, сузив луч до предела. Вроде бы живых нет. Хотя, кажется, справа… Четверка Гарея только скрылась за одним из домов, как оттуда донеслись вскрики и звон клинков.

— За мной! — рявкнул я, рванув туда.

Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы долететь до того угла, за которым скрылся сын вождя. Вот мелькнули торцы бревен, и мозг стал оценивать увиденную картину.

Четверо Кабаньих Клыков, четверо Бобров.

Один Кабан сидит, прижимает руку к животу, двое Бобров уже лежат на земле без движения. При мне, как подрубленный, падает третий, защищая сына вождя. Гарей жив, но от троих ему не отбиться…

Не ахти воины из рыбаков получились.

Время замедлилось, а картинка уже приблизилась. Я тут, и меня еще не увидели.

— Слышь, это Бобры…

— Прав был мастер, надо было искать их всех.

Двое держат Гарея, третий отводит руку с мечом. Отводит картинно, будто казнь вершит. Им весело.

Кончиком копья я бью по вооруженной руке, а ногой тараню зверя в спину. Хрустят позвонки, и тот летит на Гарея.

Копье уже рисует траекторию в горло второму, а тот лишь удивленно смотрит, что жертву выбило из рук.

Третий успевает среагировать, его клинок звякает по моему щиту. Он отскакивает, но копье длиннее меча — наконечник успевает проткнуть нагрудник.

Прокол неглубокий, он еще жив. Но я и не гонюсь за ним — прямо передо мной на земле ворочаются Кабан с Гареем, и сына вождя уже схватили за шею и просто душат. Я всаживаю копье в затылок противнику, и бедняга обмякает.

Третий кидается, чтобы отомстить, снова клинок звякает по щиту, но теперь мое копье всаживается в живот глубоко и надежно. Зверь хрипит, хватается за щит, но я пинком отбрасываю его.

— Мастер Белый Волк! — сзади появились Тружа со Шмелем.

Они застыли, оглядывая побоище, а я уже стоял над четвертым Кабаном. Тот так и сидел раненый, но держал в руках меч. Он хотел подняться, но все так быстро произошло, что зверь успел только опереться на землю.

— Ох, — Гарей выкарабкался из-под тела, — Они сидели в засаде…

— Положи меч, и, может быть, останешься жив, — холодно сказал я Кабану.

— Какое жив?! — рыкнул Гарей, увидев, что стало с его соплеменниками, — Он, гниль древесная, сейчас сдохнет!

Я кивнул Труже со Шмелем, они подошли к Гарею и положили ему на плечи руки.

— Мастер Гарей, если он умрет, мы ничего не узнаем, — спокойно сказал Тружа, чем вызвал мой одобрительный кивок.

Сын вождя вздохнул, но остался стоять на одном месте, посылая последнему живому врагу убийственные флюиды.

Кабан провел взглядом по моему щиту, подметив на нем тиснение оскалившегося зверя.

— Ты Белый Волк? — Кабан покачал головой, — Нет их уже, все сдохли.

— А я остался, — с усмешкой ответил я, — Последний.

Кабан, глядя на меня исподлобья, прорычал:

— Мне знакомо твое лицо, зверь.

Я пожал плечами, вытаскивая нож и бутылек с ядом шершня. Надо быть готовым ко всему.

— Все может быть. Отвечай, где Куницы?

Тут мне в грудь влетели светлячки от убитых, но это не произвело впечатления на раненого.

— К нулю твои вопросы! — Кабан начал посмеиваться, оглядывая всех, — Вы не представляете, с какими силами связались.

Я только покачал головой, смазывая кончик ножа в яде. Чувствую себя, будто готовлю какое-то блюдо. Дерьмо нулячье, а ведь так хотелось без этого обойтись.

А Кабан уже заливался хохотом:

— Сраное Небо вас отринет! Ха-ха-ха!

Он продолжал смеяться, даже когда я грубо отпихнул его сапогом на землю. Меч отлетел, зверь уже особо не контролировал себя. Я быстро нашел рану на его животе и просто смазал ее ядом.

Дальше оставалось только ждать.

С другой стороны избы показались еще наш отряд. Бобры с ужасом смотрели на тела поверженных соплеменников, но Гарей отошел к ним и похлопал по плечам, коротко кивнув. Сын вождя уже взял себя в руки.

Мы все смотрели на кривляния безднопоклонника, ожидая, когда уже ему надоест.

— Ха-ха-ха! — Кабан все заливался, — Бездна ждет вас, братья.

Спустя полминуты до зверя дошло, что ничего не происходит.

— Ха… — он с легкой досадой выпустил последний смешок, а потом поднял голову и смерил меня взглядом, — Ты что наделал, дерьмо нулячье?

— А? — наивно спросил я, — Не, ты смейся дальше. Мы подождем.

Мои слова вызвали нервный смех у Бобров, и Кабан возмущенно повернулся. Судя по его лицу, все шло не по плану.

Допрос зверя, скованного параличом — дело затруднительное. Он просто не чувствовал боль, и рядом, как назло, не было Губы с его безумным взглядом. Оставалось действовать с хитростью.

Я спросил у Гарея:

— Ты мне доверяешь?

Тот кивнул, и тогда я попросил всех Бобров, а так же Тружу со Шмелем, удалиться. Моя просьба, конечно, вызвала бурю удивления, но после пары пререканий звери подчинились. Правда, Бобры утащили тела своих павших братьев, видимо, чтобы произнести какие-то молитвы.

— Ну, вот мы и одни, — я усмехнулся, глядя в глаза Кабану.

— И что? Если ты, белая пыль на серой шерсти, думаешь, что сможешь что-то…

— А, ты все еще думаешь, я Белый Волк?

Тяжелый взгляд, подернувшись пеленой, буравил меня.

— Да, какая, к нулям, разница? Да будь ты хоть сам приор! — Кабан попробовался сплюнуть, но понял, что только измажется сам. Голова его уже плохо слушалась.

Я взял его голову, пристально всмотрелся в лицо, и зашептал, заставляя прислушиваться к словам.

— Перит, просветленный ноль. Помнишь, как он пришел к вам в деревню? Ему дали печать и отправили к Белым Волкам. Помнишь?!

Улыбаясь, я чуть поворачивал голову, будто перед зеркалом крутился. О, да, в глазах Кабана мелькнуло узнавание — просветленного нуля, с которого началась вся эта авантюра в Землях Серых Волков, он отлично помнил.

— О, Небо! — вырвалось у него.

— Надо же, о Небе вспомнил.

— Такого не может быть!

Его можно было понять. Дохлый ноль, у которого на костях едва кожа сходилась, и зверь, сплетенный из узловатых мышц, косая сажень в плечах.

Я чуял внимательный взгляд на мою меру. Пусть смотрит, пусть удивляется.

— Да, это я! Четвертый коготь.

Кабан затрясся мелкой дрожью, уж не знаю, что он там себе представил. А я продолжил ему вещать зловещим шепотом:

— С меня все началось, на мне и закончится, зверь! Что стало с твоим вождем, с Рюглой?

— Зигфрид казнил его… — как завороженный, произнес Кабан, — Но Бездна воскресит его!

— Никто никого не воскресит.

Я продолжал говорить, вливая в зверя правду, словно яд. Яд, страшнее той гадости, что уже была в крови Кабана. Да тот, наверное, лучше бы каракоз принял, чтобы не слушать тот ужас, что который изливался из моих уст..

Про просветленного нуля, который убивал Кабанов. И как он стал первушником, и все равно убивал Кабанов.

— Примал Лунного Света, Спика — это тоже я.

Кабан затрясся. И об этом первушнике он слышал, который нашел ауритовую жилу.

— Я пришел в этот мир вершить правосудие, и, если думаешь, что сможешь прикрыться своей сраной Бездной, то ты ошибаешься. Я — ноль, ставший зверем, слышишь? Думал ли ты, что такие времена наступят, а, Клык?

— Прости, Небо, прости… — залепетал Кабан, и мне пришлось как следует встряхнуть его.

И, словно в награду за мою проповедь, сверху спустился огонек духа. Отблагодарило Небо за возвращение блудного сына, каждому зверю, отвернувшемуся от зла, оно было радо.

О, да. Я сломал стену, выстроенную Бездной — из зверя полилась вся информация, которая была мне нужна.

Командор Мориц сбежал из Лазурного Города, прихватив с собой тех Серых Волков, которых Зигфрид не успел допросить. Я только вздохнул — ну, ясно, придется еще повозиться с кланом Полуночной Тени.

Мориц направился прямиком к Желтому приору. Поделился новостями, и получил инструкции. Потом командор вернулся в поселение Хвостатых Ящериц, куда Синий Приорат собирал рекрутов перед отправкой на войну.

Командор успел увести воинов Кабанов и Рысей, потому как те и так уже были верны Бездне. Кто-то полностью, а кто-то просто следовал за своим племенем. В поселении Ящериц случилась стычка, много зверей погибло, но Мориц все же ушел.

Зигфрид отрядил в погоню Керта с дружиной. Но, так получилось, что еще до этого Синий приор отправил по соседним землям отряды. Он спешил поставить соседей в известность, что Бездна уже тут.

— Эта девка, — Кабан рассказывал дрожащими губами, — Дикая, которая из Вольфграда. Она вызвалась отправиться к Зеленому приору, взяла воинов своего клана.

Я не стал спрашивать, откуда Мориц узнал о послах Зигфрида, но оказалось, что командор почти догнал Хильду. Та задержалась в поселении Куниц.

— Дикая как-то уговорила Зубастых Куниц, они все снялись и пошли к старшей стае, к Пантерам. Воины Лунного Света… — тут Кабан злобно усмехнулся, — прикрывают отход Куниц. Дикая думает, что так Зеленый приор легче поверит Синему.

У меня кольнуло сердце, и тревога стала нарастать. Дикая прикрывает отход? Чуть дрогнул талисман на груди, словно тоже заволновался.

— А зачем он отправил Желтых в обход? — нервно спросил я, хотя уже хотелось рвануть и бежать.

— Не отправил. Пустил ложный след, и Керт должен уйти по нему. А Мориц пошел здесь, и скоро догонит всех.

Я стиснул зубы. Керт должен был… А мы ведь тоже клюнули на эту уловку, и только запах Хильды привлек внимание следопытов.

— А вы зачем тут остались?

Кабан пожал плечами.

— На всякий случай. Мы ждем подкрепления с Желтого приората. Госпожа Геллия должна скоро…

Тут глаза его закатились, и зверь, дернувшись, успев произнести:

— Прости, Небо… — и затих.

— Да чтоб тебя! — рявкнул я, — Зверье ты пустое!

Смерть Кабана нисколько меня не опечалила, я даже был благодарен, что теперь могу броситься в погоню. Вылетев на площадь, где меня ждали, и я сразу дал команду бежать.

— Куда, что там? — наперебой стали спрашивать звери.

— Не знаю, — я покачал головой, — Просто чую, надо спешить.

Мы оббежали озеро, и ринулись к ближайшему лесу. Талисман будто вел меня туда — с каждым биением сердца он подпрыгивал, указывая вперед.

Только не Хильда, только не Лунный Свет. Уже давно не примал, а душа все равно болела за клан.

Едва я забежал в чащу, как мне открылась страшная картина. Мое сердце упало: Серые Волки лежали повсюду, я узнал их. У многих на щеках краска, тот самый символ — волк, воющий на луну.

Около двадцати Серых Волков, и много тел в синих доспехах. Волки все же дали отпор.

Мои воины растерянно бродили по полянке, оглядывая побоище. Я ходил среди тел, узнавая некоторые лица. Этого помню, и этого… Склонившись над мертвым Хаконом, главой клана Лунный Свет, мне хотелось рыть землю пальцами.

Что он здесь делает?! Ведь Кабан же сказал о Хильде… А тут сам глава. Не смог он отпустить Волчицу одну, не смог. Как дочь она ему.

Вокруг варвара было несколько трупов. Глава Лунного Света полусидел, его пронзило несколько клинков, а он так и не выпустил своего меча. Свет луны таинственно бликовал на его лысом черепе, словно оплакивал потерю.

Прикрыли они отход, называется. Ради чужой стаи пожертвовать собой…

Мои глаза лихорадочно искали Хильду, но не находили. Зато нашли другого… Длинные черные волосы, перехваченные обручем, короткая бородка — Фолки лежал посреди всего побоища, пронзенный мечом. Он тоже забрал с собой несколько врагов.

У меня что-то перемкнуло внутри. Увидев Хакона, я поверил в его смерть. Не дай Небо увидеть мертвой Хильду, но и тут я бы поверил. Но именно этот зверь… самый хитрожопый, как выразилась тогда Кицунэ.

Тело Фолки как-то неестественно выгнулось, и я, усмехнувшись, встал и подошел к верному помощнику Хильды. Мои воины, бродившие вокруг, удивленно глянули, как я бесцеремонно пнул труп в бок.

— Вставай, Фолки.

— Мастер, он же… — послышалось от Тружи.

Юнец, видимо, подумал, что у меня от горя крыша поехала. Я поднял руку, останавливая Пчелу, и, опустившись на корточки, легонько потряс Фолки.

— Давай уже, зверье твое пустое. Ты же у нас видишь варианты. Где хозяйка?

Каково же было удивление у всех вокруг, когда труп, не открывая глаз, разлепил губы и сипло спросил:

— Откуда я знаю твой голос, зверь?