Мера зверь: Прорыв

Глава 21. Темница

Сначала выжить, а потом разбираться.

С этой мыслью я отмахнулся клинком, но главарь Безликих проявил недюжинную ловкость и откатился.

Инерция теперь действовала на тело сильнее, и рука не смогла сразу оттянуть клинок назад. Я подтянул его по камням и, сев, подобрал под себя ноги.

Главарь, откатившись, тоже сел, оберегая раненую ногу, и ошалело стал смотреть вокруг. Его глаза что-то искали, но нас окружали лишь голые камни. В эту яму даже снег нападал только с той дыры, через которую мы ввалились.

Именно на этот снег, подхватываемый сквозняком, и уставился Безликий. Так-так, насколько я понял, главарь же у нас — маг воды?

Подранок так и не смог ничего сделать со снегом, и поэтому гаркнул во все горло:

— Убейте его!

Я обернулся, вспомнив, сколько вокруг противников. Со мной рядом же сидит еще один.

Земляной маг перестал хлопать себя по голове и посмотрел на меня. Его глаза хитро прищурились, и он опустил взгляд мне под ноги. Секундная заминка, и Безликий нахмурил брови, напрягаясь. Так он посидел пару секунд, стискивая зубы, а потом снова хлопнул себя по голове:

— Что же это? О, Небо!

Кажется, этот сумасшедший был здесь не самым опасным. Ты-ка посмотри, а ведь даже Безликие, попав в такую ситуацию, вспоминают о Небе.

Слышишь, Небо, с тебя должок за возвращение блудных овец…

Неожиданно на меня накатило полное равнодушие к происходящему. Я уже был раньше полным нулём, и ничего, всё еще жив.

— Магия тут не работает, — громко сказал я.

— Как не работает? — послышался испуганный голос земляного, — Небо, что происходит? Что происходит?

Я встал, не отрывая взгляда от главаря Безликих. Тот держался за простреленное бедро и не сводил с меня взгляда. В другой его руке блестел небольшой метательный нож.

За спиной главаря третий противник уже затих в луже крови, так и оставшись с клинком в плече.

— Что ты наделал, зверь? — спросил подранок, чуть отведя руку для броска.

Перехватив клинок двумя руками, я поковылял к нему. Правая нога ужасно болела, и на стопу было больно наступать.

В остальном же я чувствовал себя, как обычный земной человек, который скатился в овраг несколько десятков метров глубиной и чудом не сломал шею.

Обычный человек.

Эта мысль намекала, что мы здесь все обычные. Но если я еще был в этой жизни и земным человеком, и нулём здесь, то эти Безликие впервые такое ощущают.

И в этом мое неоспоримое преимущество.

Безликий всё-таки метнул нож:

— На! — короткий взмах рукой…

Слишком сильный замах, непривычно слабые руки — все это сделало бросок крайне неудачным. Маленький нож звякнул о чешуйки на моем нагруднике — о, нет, на Земле таким оружием даже кожаную броню с трудом прошьешь.

— А-а-а! — сзади раздался крик и шаркающие шаги по гравию.

Я машинально присел, подался назад, и земляной маг, споткнувшись об меня, перелетел вперед. Он успел подставить руки, но все равно больно приложился лбом о камни.

Он заелозил, пытаясь подняться, но я не дал ему передышки и с размаху опустил саблю на затылок. Разок дернувшись, Безликий упал и затих.

— Вот, значит, какая у тебя сила… — главарь сидел с пустыми руками и смотрел на меня исподлобья, — Ты просто крадешь чужую.

— Зверье твое пустое, — я усмехнулся, снова вставая, — Мы все здесь без силы!

Видимо, это оказалось для него прозрением. Он посмотрел на меня уже по-другому, и через мгновение нырнул мне в колени.

— Ты сдохнешь, — прохрипел он.

Пытаясь отскочить, я успел убрать больную ногу, но он перехватил здоровую. На миг мне пришлось упереться на вывихнутую стопу, я заорал, и сам повалился сверху на Безликого.

Клинок отлетел в сторону, мы прокатились кубарем, и тут случилось чудо!

Я думал, земные навыки давно забылись, но через мгновение я оказался сверху главаря, вжимая его лицом в землю и заломив локоть на болевой.

— Уф-ф-ф! — он пропыхтел, сдувая пыль.

— Зачем вы здесь?! — прорычал я, и для серьезности приложил его лбом об землю, — Кто послал?!

Главарь сначала захохотал, а потом захныкал:

— Не думал я, что когда-нибудь использую…

Я кое о чем вспомнил и локтем заехал ему по челюсти. А потом еще и еще! Сломать, чтобы не смог…

— А-а-а! — он заорал, но через несколько секунд его глаза закатились, изо рта пошла пена.

— Да, дерьмо нулячье!!! — я в сердцах выругался и отпустил его.

Безликий дернулся и затих.

Я сел на задницу, схватившись за голову и уперевшись локтями в коленки. Как же меня задолбало, что все мои планы летят в сраную Бездну.

Впрочем, у тех, кто с ней дружит, сейчас дела еще хуже.

— Твою-то мать, — уже спокойнее сказал я, — А что действительно происходит?

Лютый сквозняк, гуляющий по ущелью, напомнил мне, что я уже не зверь. И что времени на истерику просто нет — на таком морозе долго не протяну, сначала надо выбраться.

Враги повержены, я всё ещё жив, и теперь можно осмотреться.

Я находился на дне изогнутого ущелья шириной всего метров пять. Сверху все закрывал снежный потолок, сквозь который пробивался ровный слабый свет.

Ущелье уходило в обе стороны, скрываясь за поворотами. Из-за одного как раз и поддувал морозный воздух, и я, немного подумав, решил, что выход надо искать там.

Налетел еще порыв, залез ледяными иглами под доспешный подклад, и голова сразу же начала работать в правильном ключе.

Оглядевшись, я подполз к главарю и стал бесцеремонно раздевать его.

— Извини, дружище, тебя же все равно вернут, — ворчал я, — А у меня таких покровителей нет…

Накинув его куртку поверх доспеха, я попробовал натянуть и штаны. С больной ногой делать это было крайне трудно, но выбора особого не было. Получилось в обтяжку, защитные накладки так и выпирали через ткань, но лучше так, чем замерзнуть.

Затем я быстро раздел остальных двоих, отрезав и отбросив лоскуты, слишком пропитанные кровью.

Через несколько минут я стоял, как увалень, обмотанный чужими шмотками, зато мне стало теплее. Хотя теперь мои боевые качества оставляли желать лучшего, максимум смогу выдать какую-нибудь технику вроде «толстого ленивца».

К моей великой радости нашлось и копье, но при касании к нему никаких трансформаций не произошло, жилы наливаться силой не спешили. Я так и оставался нулём, а на ногу опираться стало еще больнее.

Лодыжка опухла так, что даже сапог стал мне маловат.

А вот мои мышцы зверя наоборот стали сдуваться — крупное тело казалось мне неповоротливым и тяжелым.

Поджав губы, я осмотрел копье, и с сожалением подумал, что где-то сверху остался щит. Ни Белой Волчице, ни роду Белых Волков не понравилось бы, что я разбрасываюсь таким арсеналом.

Намотав тряпку на древко копья, я сделал из него костыль. Правда, оружие приходилось упирать в камни острием, но выбора особого не было.

У Безликих ничего не нашлось, кроме метательных ножей, и я, напоследок осмотревшись, похромал навстречу сквозняку.

— Да ну на хрен, — вырвалось у меня.

За поворотом оказался ледяной нарост, спускающийся сверху. Будто водопад здесь хлестал, залил все ущелье, а потом резко замерз. Узкий проход остался, но наплывы льда покрывали все дно, и дальше мой путь лежал по ним.

Проблема была в том, что я даже со здоровой ногой здесь бы едва прошел.

Острое копье хоть и помогало удерживать равновесие на льду, но пробирался я с трудом, и пару раз свалился, чуть не вывихнув другую ногу. Сильные морозные порывы ветра намекали, что я уже не зверь, и оставалось только мычать от боли и двигаться дальше.

— Холод-то какой… — шипел я, — нулячий!

Ущелье здесь было прямым, извиваясь только между ледяными колоннами, и далеко впереди показался просвет. Это придало немного сил, и заставило быстрее ковылять.

Ледяные столбы-водопады, спускающиеся сверху, из снежного потолка, приходилось аккуратно обходить — под ними наплывы льда часто были для меня слишком высокими.

Но возле одной из таких прозрачных колонн я остановился, как вкопанный. А потом, стиснув зубы от боли, забрался на ледяную ступень и подполз ближе.

Потому что внутри чистейшего льда, в нескольких сантиметрах под поверхностью, кто-то был.

Я впал в ступор, а сердце же истошно забилось, разгоняя кровь.

Из прозрачной темницы на меня смотрела хрупкая женщина в белой просторной мантии. Бледное длинное лицо с приоткрытым ртом, каштановые волосы, и голубые глаза, в которых застыло отчаяние. Она протянула руку, словно трогала лёд с той стороны.

Но самое главное, что на лбу у нее был нарисован яркий красный кружок. Ноль, начерченный глиной, и впервые я видел его воочию.

— Просветлённая… — прошептал я и тоже потрогал лёд.

Куча вопросов налетела в этот момент. Почему женщина?

Что она тут делает?

Кто ее замуровал?

Почему тело не исчезло?

И вообще… Может, это она тринадцатая?!

Я привстал на коленях и стукнул копьем, но едва высек щербинку. На жгучем ветру, в этой вечной мерзлоте, лёд был ужасно твердым. Да и с ногой, на которую нельзя было опираться, у меня не было никаких шансов выбить тело из плена.

Сев на лёд, я поджал губы. И машинально достал из-за пазухи куклу девочки Грезэ, которую для меня сохранил Фолки.

Обожжённый деревянный человечек, на груди которого вырезаны крылышки, а на лбу нацарапан нолик. Понятно, что мелкая первушка пыталась изобразить меня. Уж не знаю, как она догадалась, что я был проповедником просветленных — к тому времени такой же глиняный рисунок на моём лбу уже стёрся.

Прошло минут пять, но ничего не происходило. Вокруг всё тот же мрак, и девушка смотрела все тем же остекленевшим взглядом. Лишь воющий ветер намекал мне, что скоро я буду рядом с этой просветлённой вторым экспонатом, если не потороплюсь.

И зачем я пытаюсь её достать? Что мне это даст?

Попытавшись разобраться в своих эмоциях, я пришел к выводу, что это подает голос душа проповедника Перита, в теле которого я оказался. Ну, ясно, профессиональная солидарность, увидел свою коллегу, и требует должного уважения.

— Похоронить бы по-человечески, — сказал я, вставая, и усмехнулся своим же словам.

В Инфериоре, попробуй я нуля хоронить, как человека, такой бы вой поднялся.

— Если смогу, я вернусь, — моя рука легла на лёд.

Ничего не произошло, зрачки заточённой во льду так и смотрели в пустоту.

Я говорил это скорее своему проповеднику, чем этой женщине. И, едва я произнёс обещание, как что-то отпустило в сердце, стало полегче. Возникла уверенность, что всё будет хорошо.

Продвигаясь дальше по льду, я продолжал думать, что же это за просветлённая такая? Мозг строил различные догадки, но все казались абсурдными.

Может, она еще с тех времен, когда создавался весь этот Инфериор? Сколько там дней создания? Сколько бы их ни было, в начале был нулевой. И нули пришли из него…

Как жаль, что нет со мной того свитка, с рисунком. Я ведь не обратил внимания на половые признаки нарисованных фигурок, вдруг там можно различить, кто есть кто.

Яркий свет стал бить в глаза, знаменуя о том, что я приближался к выходу из ущелья. Хоть внутрь намело много снегу, он не смог закрыть проход полностью, и пришлось провалиться по грудь, чтобы вылезти.

Шипя от боли в ноге, я барахтался в снегу, постепенно выползая на волю. Снаружи был все тот же залитый солнцем склон, покрытый искрящимя снегом. Ледяной поток, выходящий из ущелья, терялся под ним.

Едва я оказался снаружи, зажмурившись от солнца, как вдруг…

Легкая боль, охватившая все моё существо, подарила не страдания, а облегчение. По жилам пролилась уже знакомая сила. Перед глазами возник столб духа, а моя точка полетела вверх по мерам, и через миг была уже в пятой ступени зверя. Где и положено.

Я тряхнул головой и с легким удивлением выпустил сканер. Магия с радостью подчинилась.

— Снова зверь, — изумленно прошептал я.

Резкая догадка сверкнула молнией, и я направил сканер за спину. Снежная пещера, из которой мне удалось выбраться, пробивалась стихией лишь на метр, а дальше… стена пустоты. Ничего.

— Нет, это не сильверитовая пыль, — я плюхнулся прямо в снег.

Нога уже не болела так нещадно, звериная кровь подняла болевой порог. Я направил в вывихнутую стопу свое внимание, впустил туда стихии, и начал самолечение.

Одновременно я размышлял, составляя ассоциативный ряд.

Ущелье с просветлённой во льду. Провалился туда — сила исчезла. Вышел из ущелья — сила появилась. Искомый «икс» напрашивался сам собой.

— Дерьмо нулячье, — сказал я, а потом прикрыл рот рукой, и, обращаясь мысленно к той замёрзшей девушке, добавил, — Прошу прощения.

Мало ли, кто это. Уж не Абсолют ли?

Так, религия Просветлённых с каждым разом открывала мне всё новые грани. Правда, теперь это была уже не пустая болтовня Инфериорской грязи.

Но разве все просветлённые так могут?

А тот старик Юсто, про которого рассказывал Мордаш? Появись он в деревне возле Пантер и отбери у первушников вокруг меры, об этом бы всем стало известно. Тем более, когда он свалился на камни там, возле деревни Рогачей, я так и остался зверем.

Кстати, а первушники тоже лишаются силы? Я поскреб бороду… Как бы проверить?

Да и мой Перит не обладал такой способностью, ведь ни Рычок, ни Кабаны ни о чём таком не говорили. Судя по реакции убитых мной Безликих, потеря меры в Инфериоре происходит нечасто.

Получается, эта сила…

— Рычок! — я вытянул талисман и сжал его в кулаке.

Ну, точно! Храм в Проклятых Горах. Когда мы пришли туда, я потерял способность с копьем, а Рычок жаловался, что потерял свою силу.

Неожиданная мысль так возбудила меня, что я потерял контроль над лечением, и вскочил.

Мастер Женя разгадал тайну храма, и теперь может лишать силы по своему желанию, таская с собой какой-то артефакт в мешочке. Что же он там нашел в храме?

В спину дохнула опасность, и я обернулся, раздраженно поджав губы. Ну, кто еще?

Из снега в пяти шагах позади меня блестели внимательные глаза. Качнулся белый мех, едва заметный в снежном покрове.

Кстати, насчет первой меры.

— Иди сюда, — я, уверенно встав, обернулся, развел руки и отпустил копье.

Все пережитое показало мне, насколько ценный дар — мера зверя. И как на самом деле его легко потерять в Инфериоре. А значит, сейчас будем пользоваться на полную.

— Вот он я, давай!

Хищная мохнатая ящерица, размером чуть ли не с корову, приподнялась над снегом, и с сомнением посмотрела на меня. Добыча не должна себя так вести.

Но мое нахальное поведение возымело успех — хищник все же рванулся в атаку. Я же зарычал, принимая на себя удар огромного животного и одновременно отталкиваясь ногами. Пальцы перехватили клацнувшую перед лицом пасть. Инерция, усиленная моим прыжком, стремительно понесла нас в зёв снежной пещеры…

Единым снарядом мы влетели внутрь, и уже знакомое чувство слабости резко нахлынуло, возвращая боль в вывихнутой лодыжке. Я чуть-чуть не долетел до открытого льда и плюхнулся спиной в снег.

Меня должно было приложить весом огромного хищника, но этого не случилось. Лишь скользнуло из рук сухое чешуйчатое тело, испуганно свистнув.

— Ау! — я отдернул руку, когда меня укусили за палец.

Я задрал голову, глядя, как по ледяной пещере испуганно уносится обычная, размером с кошку, ящерица. Обычная для родной Земли.

Тут было холодно, и двигалась рептилия все медленнее, медленнее… Так она и заснула, не в силах забраться на очередной ледяной уступ.

Все знают, что животные в Инфериоре — та же первая мера. Только ступеней бесконечное количество. Первушники и животные появились в один день сотворения мира.

— Вот тебе и раз, — усмехнувшись, я рассматривал следы мелких зубов на пальце, а потом непроизвольно сунул его в рот.

Какой обычный вкус крови…

Встав и отряхнувшись, я выбрался на свободу. И снова зверь! Вот тебе и фокус.

Поняв, что размышлять о вечном можно вечно, я схватил копье и припустил по снегу вдоль ущелья, пытаясь на ходу восстанавливать вывих.

Где-то там в снегу валяется щит Белой Волчицы, я не мог просто так бросить ценную вещь. При этом мой взгляд не отрывался от вершины горы — Хильда наверху, если верить Безликим.

Вернувшись на место, где на нас напали, я обнаружил тела Губы и Тружи. Я бы смог похоронить их в мёрзлой земле с помощью стихии, но потратил бы кучу ценной энергии. Поэтому, подарив павшим соратникам минуту молчания, я просто прикопал их снегом.

— Вы, это… — я стоял со щитом и копьем, глядя на построенные мной сугробы с торчащими рукоятями, — Извините, что так получилось. Теперь я знаю, какие воины живут в Шмелином Лесу.

Больше я не мог ничего сделать, хотя сердце и надрывалось. Всё-таки долгое путешествие сблизило нас…

Но, если оставаться здесь, могу потерять и Хильду с ее помощниками.

Кивнув самому себе, я подхватился с места и попрыгал по снегу в сторону вершины. Осталось не так долго идти, если верить моему глазомеру.

***

Ярость гнала меня вверх вдвое быстрее, но бдительность не притупила. Когда через полчаса бега у меня вдруг исчезли все чувства, я сразу же насторожился. Это ощущение было мне знакомо.

Нет, я все ещё был зверем. Просто чутьё не работало.

Солнце искрилось на белом снегу, заставляя жмуриться, но вскоре я заметил, что искр слишком много. Перенастроив зрение, я стал внимательнее рассматривать эфир вокруг.

Вершина горы была уже близко, и мне не удавалось разглядеть, что там сверху, за каменным лбом, за которым даже снег не мог зацепиться. Зато я прекрасно видел, что где-то там находится мощный источник искр. Кто-то невероятно сильный глушил всю магию вокруг.

Раздался знакомый крик… Хильда!