Мерикратор

Часть 2 Глава 7

Глава 7

В конце коридора двусторонняя дверь, это чтоб могли пройти и те толстяки, что через одну створку уже не протиснутся. Дмитрий резко прибавил шаг, первым достиг двери и, взявшись за ручку, сказал с легкой улыбкой:

– Господин президент… вы предельно вежливы!

Сам предельно вежлив, смотрит внимательно, распахнул перед нами двери, я вошел, за мной Маковея, вздернув нос и одарив Дмитрия снисходительным взглядом.

Величественный зал, странное сочетание старинной лепнины на стенах и огромного экрана на всю стену, плюс два чуть поменьше по бокам, в центре зала вольготно расположился широкий и длинный стол размером с волейбольную площадку.

За ним десятка два галдящих на разные голоса человеков. Я сразу ухватил взглядом Палаша, военного министра, рядом с ним вальяжно разместился в кресле высокий и массивный мужчина в военном костюме, я узнал генерала полиции Гатило, часто видел его портреты в прессе, остальные знакомы меньше, некоторых вообще вижу впервые.

Вообще-то вижу, не толпа, а отдельные группки, то ли по интересам, то ли по должностям. Заметил троих высших офицеров, хотя один в гражданском, но вид такой, что надел его десять минут назад, и тот ему везде жмет, давит, натирает и мешает даже открывать рот.

Дмитрий скользнул в зал за мной следом, сказал громко:

– Президент!

Все начали подниматься из-за стола, кто быстро, кто медленно, один вроде бы вовсе не услышал, я вошел быстрыми шагами, отмахнулся.

– Сидите, сидите!..

Снова начали в том же темпе опускаться на сиденья, кто быстро, кто медленно, я сел на оставленное мне во главе стола место, на ногах только Гатило, вперил в меня испытующий взгляд.

– Константин Васильевич, – начал он с ходу мощным командирским голосом, – мы продолжаем мониторить резко меняющееся положение в стране и в мире. В России резкий рост националистических движений, партий, по восточным границам уже есть сведения о появлении неких боевых групп…

– …что ожидаемо, – пробубнил себе под нос тот тип, что не поднимался при виде такой цацы, как президент. – И что опять прокатит.

– В ряде стран, – продолжил Гатило, – власть перешла в руки силовых структур. Население кое-где приняло это в штыки, но большинство демонстрирует понимание.

Или пока не дошло, мелькнуло у меня. Почти в каждой семье горе, и личное всегда выше общественного.

– Хорошо, – одобрил я. – Всплеск этой… рудиментальщины, что называется национальным самосознанием ожидаем. Меры примем уже сегодня. Что дальше на повестке?

Поднялся министр экономики, вытер блестящие от обильного пота лысину и лоб, сказал несколько растерянно:

– Господин президент, самая важная задача сейчас удержать экономику от распада…

Палаш прервал:

– Самая главная задача любого государства – безопасность! Снаппер пощадил армию, этим нужно воспользоваться…

Я похлопал ладонью по столу.

– Тихо-тихо! Снаппер пощадил все армии, что хорошо, но и плохо. Вы же видите, что многие не удержались от соблазна напасть на тех, кто рядом пострадал больше. На нас не нападут, у нас ядерные силы. В случае нападения мы вправе, как записано в конституции, нанести ракетно-ядерный удар. Генерал, у нас все ядерные арсеналы в безопасности?

Палаш сказал напыщенно:

– Как нигде!.. Если, где в охране и есть пострадавшие от снаппера, то их единицы, моментально заменят. Армия – это порядок и дисциплина!

Министр экономики сказал торопливо:

– Господин президент, часть заводов прекратила работу, часть в облегченном режиме, но катастрофы удалось избежать. Девяносто процентов предприятий работают! Я попозже представлю цифры и рекомендации, но сейчас вам стоит обратить внимание на другие вызовы…

Я поинтересовался:

– Спасибо за хорошие новости, а что за вызовы?

Он кивнул в сторону хмурого министра обороны.

– У Антона Юрьевича плохие новости.

Я повернулся к Палашу.

– Генерал?

Он поднялся, сказал с нажимом:

– Провокации на рубежах нашей Родины уже начались!.. В Узбекистане власть захватили исламисты и уже начались попытки перенести воинствующий ислам на земли России. И уже куда наглее, чем раньше. По моим сведениям, часть стран, у которых есть к России территориальные претензии, сейчас оформляют свои требования, которые вот-вот вам вручат их послы…

Я сказал как можно спокойнее:

– Как вручат, так и ответим. Что в самой России?

Палаш сел, вместо него поднялся сидящий рядом с ним министр иностранных дел, Лев Ильич Листоедов, на нем сразу скрестились все взгляды, рослый и властный, какими были вожди тех орд, что вели войска на завоевание Европы, он умел приковывать внимание, а когда заговорил, я понял, что умеет и руководить теми, кто его слушает.

– Мир не просто наполовину обезлюдел, – сказал он мощным голосом оратора, – в нем изменилось соотношение сильных и слабых!.. Слабые, в основном, пали жертвами снаппера. Сильные ощутили… добавочную силу! Это по планете, но там свои разбираются со своими, а у нас в России моментально подняли головы все недобитые нацисты… Ну ладно, пока всего лишь националисты, нацистами станут позже. И не просто болтуны, а те, кто уже берется за оружие и начинает где-то в горах сколачивать шайки, называя бандитов борцами за свободу!.. Господин президент, я прошу дополнительных полномочий нашим силовикам. Заразу нужно прижигать сразу, пока не охватила проблемные районы нашей великой страны!

– Не прижигать, – пробормотал Палаш, но так громко, что услышали все. – А выжигать.

– Снаппер вверг мир в кризис, – ответил я сухо, – Антикризисные меры могут быть болезненными, лекарство всегда горькое. Но это временно, население нас поймет.

Палаш хмыкнул, но промолчал, тут же поднялся во весь громадный рост Гатило.

– Господин президент, можно подробнее о… мерах противодействия?

В зале полнейшая тишина, но не из почтения к президенту или особой вежливости, вон какой ор тут стоял до моего прихода, просто вопрос Гатило задал очень щекотливый.

– Любые, – отрезал я, – чтобы конфликты гасить как можно быстрее!.. Если у вас недостаточно боевых вертолетов, обратитесь к Палашу, с которым, как вижу, прекрасно общаетесь.

Он усмехнулся, глядя мне в глаза, сел и сразу же что-то начал говорить в зажатую в ладони минирацию армейского формата.

Должно хватить и собственных сил, мелькнуло у меня. К моменту распада СССР была только одна дивизия в составе МВД, знаменитая дивизия Дзержинского, сейчас их больше тридцати, но это необходимая мера, нужно поддерживать режимную зону вокруг ЗАТО, охранять АЭС, усилить охрану важных государственных объектов на Байкало-Амурской магистрали, ДВЖД и ЗабЖД, а ещё постоянно добавлять и расширять охрану нефтегазовых месторождений, а их вводится в строй всё больше…

Насколько помню, во многих случаях внутренним войскам приходилось как разделять противоборствующие силы и разоружать незаконные вооружённые формирования, так и усмирять местное население, выступавшее против центральных властей в сепаратистских целях.

Листоедов кашлянул, посмотрел на меня с вопросом в глазах.

Я кивнул, он сказал тяжёлым голосом:

– Хочу обратить внимание, в Татарстане в экстренном порядке созывают великий курултай.

Я нахмурился.

– И что?

Он сказал уже со вздохом:

– По некоторым сведениям и настроениям, предполагаю, что народные избранники намерены в Верховном Совете Татарстана поставить вопрос насчёт выхода из состава Российской Федерации.

В зале стало тихо, наш министр иностранных дел из тех, что слова зря не уронит, я тоже напрягся, переспросил:

– Насколько это…

– Опасно? – уточнил он. – На мой взгляд, очень. Уже само желание выйти из России – очень опасно. Это не пятнадцать союзных республик, что восхотели выйти, и вышли. Имели право. Но есть автономные республики и автономные области, у этих права выхода нет.

– Значит, – сказал я, – сама постановка такого вопроса является преступлением?

Он кивнул.

– Совершенно верно, господин президент.

– Хорошо, – сказал я, – займемся. Созыв курултая, как я понимаю, допускать не следует?

Он вздохнул.

– Созывать великий курултай они вправе. За время снаппера возникло много вопросов. Не вправе ставить именно вопрос о выходе из России.

Я подумал, постучал карандашом по столу, а то уже начались разговоры друг с другом.

– Значит, нужно заранее убрать из повестки дня этот вопрос. Тарас Остапович, вы можете решить эту проблему?

Гатило поднялся, одернул сюртук, но кивнул на Листоедова.

– Может, лучше Лев Ильич?

Я покачал головой.

– Лев Ильич представляет Россию на международной арене. Если он заговорит с Татарстаном…

Гатило поморщился, но кивнул.

– Да, это значит, Татарстан уже суверенная страна… Хорошо, я всё сделаю, что смогу.

– Вы должны сделать то, – напомнил я, – что нужно. Ещё какие вопросы?

Совещание затянулось на три часа. Снаппер слишком уж встряхнул страну и общество, ряд наших соседей пострадали куда больше нас, но караваны с гуманитарной помощью отправлять не придется, запасов продовольствия во всех странах хватит на годы, электроэнергия в избытке, склады ломятся от уже собранных товаров, с этим проблем нет.

Сейчас главное, чего большинство не понимает, успеть предотвратить болезни детства человечества: вспышки национализма, чувства превосходства своей нации над соседями, вовремя разоружить собирающиеся банды под лозунгами борьбы с русским империализмом.

– Усильте присутствие Росгвардии, – сказал я Гатило, – особенно в местах, где уже замечены точки сбора экстремистов. Можете брать их под арест без всякой жалости, эти люди тянут страну в кровавое прошлое!

Палаш, что всё это время не спускал с меня взгляда, усмехнулся. Ну да, вот так и копаю себе могилу, если разрешаю арестовывать без абсолютно точных доказательств и без ордера судебных инстанций.

Я обвел взглядом усталые лица, поднялся.

– Совещание антикризисного комитета считаю закрытым! Все вы получили инструкции, что делать в ближайшее время. А дальше… примем решения на заседании правительства.

Я покинул зал первым, со мной Маковея и Дмитрий, остальные, соблюдая субординацию, неспешно начали выходить следом.

В кабинете ждал сюрприз: на диване расположились Черноклюв и Бабурнин, двое телохранителей не спускают с них глаз. Бабурнин порывисто поднялся мне навстречу, и оба стража тут же шагнули навстречу, а руки потянулись к оружиию скрытого ношения.

Бабурнин замер, с трудом проговорил дрожащим голосом:

– Мы же всем объяснили, что твои ближайшие помощники в партии!

Я сказал стражам мирно:

– Да, это верно. Скоро они займут места в правительстве и будут попадаться вам часто.

Оба молча отступили. Бабурнин по моему жесту вернулся на диван, я спросил с интересом:

– А остальные? Хотя бы актив?

– В твой кабинет допустили только двоих, – ответил он, – остальным разрешили пошляться по залам.

– Хорошо, – сказал я. – Пусть знакомятся с местом, где будут работать. Конечно, никого из вас на руководящие должности не поставлю, вы мне всё переломаете, а это отлаженная машина, что хоть медленно и со скрипами, но работает. Но я всобачу вас во все ведомства, будете помощниками, заместителями, советниками, в общем, будете постигать науку управления человеческими существами, что обычно руководствуются, в отличие от нас, совсем не умом. Чтобы постепенно вы могли сменить всю эту громоздкую бюрократическую машину на умных и работоспособных людей.

Оба слушают внимательно, восприняли адекватно. Высокий интеллект не заменяет навыки работы, но после обучения сможет делать её эффективнее, чем любой профессионал.

– Вы оба с этой минуты входите в состав Администрации президента, – сказал я. – Её глава – Дмитрий Малыгин, вам понравится, очень смышлёный и нацеленный на результат, а вы будете его заместителями. Их у него пятеро, а помощников так и вовсе… Наших разбросаем попозже, будем учитывать, кто к чему больше склонен.

Дверь приоткрылась, в полглаза заглянула Маковея.

– Константин Васильевич, – проговорила она быстро-быстро, словно диктор Центрального телевидения, сообщающая очередную новость о пожаре на нефтеналивном заводе, – вам предстоит обязательная встреча с прессой. У масс-медия к вам очень много непростых вопросов…

Я поморщился, работать нужно, а не выступать, красуясь перьями и объясняя прописные истины, но девушка смотрит требовательно, это нерушимые правила, так во всем мире, это обязательно, раз уж у нас пока что демократия, как бы её не обзывали на гнилом Западе.

– Встречу что, уже назначили?

– Господин президент, всё по канону. Избранный президент всегда на следующий день встречается с представителями прессы и отвечает на их вопросы. С тех пор, как у нас закрепилась демократия, только так!

Как закрепилась, мелькнула хмурая мысль, так и открепится. Необходимость демократии уже отпала, как мир этого ещё не понимает?

– Хорошо, – сказал я смиренно, – собирайте…

Она прощебетала:

– Господин президент, уже собираются. Через час можно будет начинать!

Я сказал с тоской:

– Хорошо. Всё сделаем по протоколу.

Пока что, мелькнула мысль. Ломать тоже будем, как снаппер систему, постепенно, но с каждым днем набирая скорость и масштабы, треск и вой пойдет по всему земному шару.

Она исчезла, Бабурнин проводил её взглядом, сказал привычно быстрым голосом:

– Я слышал насчёт Татарстана. Нужно действовать быстро и жестко! Без согласований с правительством, сенатом и прочими инстанциями.

Я поморщился.

– Это смахивает на диктатуру.

Он сказал наставительно:

– Любое действительно эффективное правление на поверку оказывается диктатурой.

В комнате резко похолодало, я покосился на их с Черноклювом суровые лица, задержал дыхание. В голове пронеслись мысли, что ну ладно, это же разом, время такое, люди у нас такие, даже когда знают, что нужно делать, всё равно им нужны четкие и ясные указания, а лучше всего приказы, чтобы могли сказать, мы люди маленькие, мы только выполняли приказы.

– Хорошо, – сказал я с неохотой, – время такое, потом разберемся. Считайте, я приказал. Действуйте.

Черноклюв жестко улыбнулся.

– И не обращайте внимание на химеру под названием «совесть»! Пусть другим снятся мальчики кровавые в глазах.