Мерикратор

Часть 2 Глава 9

Глава 9

В зале средних размеров два-три десятка человек, стол громаднейший, разместятся все, но половина на ногах, так проще орать друг на друга и размахивать руками, словно и не члены правительства, а болельщики «Шахтера».

Я с порога вычленил взглядом знакомые по прессе лица министров, четверых силовиков, в том числе Палаша, премьер-министра, председателя правительства и троих его заместителей, из двадцати федеральных министров меньше половины, руководитель аппарата президента и два его первых заместителя, а также несколько помощников руководителя аппарата президента.

Колокольный, это глава Росгвардии бешено орет по телефону, требуя убрать, запретить, выставить заслоны и остановить, даже если потребуется применить танки.

А у Росгвардии разве есть танки, подумал я машинально, хотя Госдума вроде бы разрешила, даже тяжёлую артиллерию, но тогда спустили на тормозах…

– Здравствуйте, – сказал я.

На меня никто не обратил внимания, красные и с распаренными лицами, злые, у Гатило вообще глаза выпучены, а на лбу крупные бисеринки пота собираются в крупные и начинают сползать к глазам, но природа для таких случаев отрастила брови, что умело отводят солёный и едкий пот в стороны.

– Драсте! – сказал я громче. – Давайте прервемся и поговорим спокойно, мы же интеллигентные люди…

Большинство не среагировали, только один, вроде бы один из помощников президента, оглянулся с неприязнью, в глазах читалось что-то вроде, пошел бы ты сраный интеллигент в коридор, здесь и без сопливых скользко.

Колокольный продолжал орать:

– Я требую немедленно ввести чрезвычайное положение!.. Страна в хаосе, необходимо…

Малыгин шепнул мне на ухо:

– Палаш требует ввести военное положение, тогда он будет главным, а Колокольному нужно чрезвычайное, тогда рулить будет он…

Я ответил так же тихо:

– Но разве не президент, он же и главнокомандующий, рулит всем?

– Если позволят, – ответил он ещё тише. – Армия слушается Палаша, а Росгвардия Колокольного.

Я кивнул, принимая к сведению, подошел к столу, постучал ладонью, никто не среагировал, тогда я ударил с силой и крикнул:

– Всем заткнуться!.. Перед вами президент, а вы как торговки рыбой на одесском базаре!..

Шум и гам начали утихать, кто-то ещё спорил, но большинство начали в изумлении оглядываться.

Я крикнул:

– Вы что, агенты Госдепа? Да враг только и ждет, что мы тут рассоримся!.. Сейчас как никогда нужно показать сплоченность…

Колокольный сказал с иронией:

– Вокруг президента, ну да, ну да…

– Вокруг законно избранной власти, – одернул я строго. – Мировая общественность считается только с законной избранной, все могли убедиться за последние годы? Так вот, никакого раздрая, всё на потом, а сейчас срочно намечаем пути, как спасти то, что осталось после снаппера!..

Колокольный, набычившись, посмотрел на меня в упор с высоты своего роста.

– Полагаете, вот так сразу у вас и получится? У человека, у которого вообще нет опыта управления?

Сердце мое ёкнуло, он прав, я сглотнул ком и сказал как можно спокойнее:

– Генерал, нам будет легче, чем другим странам. У нас общество на первом плане, а демократию попросим заткнуться с её заботой о маленьких и жирненьких нижепоясниках. Страна в опасности!.. Я вижу здесь штабистов, половину кабмина… Так что прошу всех сесть, заседание чрезвычайной важности объявляю открытым!

Колокольный дернул щекой то ли в раздражении, то просто тик, поколебался чуть, потом придвинул ближайшее кресло и сел за стол.

У меня чуть отлегло, вслед за ним и другие начали садиться за стол, остальные отошли к стенам, за Палашом и Гатило встали по человеку, то ли адъютанты, то ли денщики.

– Так их, – шепнул Малыгин, – сразу за рога, не давайте опомниться, господин президент.

Я продолжил со злым напором:

– Знаю, все вы сейчас видите перед собой доктора наук по философии, что ни ухом, ни рылом в управлении. Во многом вы правы, мне хоть и приходилось управлять людьми, но то была профессура, доктора наук, умнейшие люди, а президенту придется иметь дело ещё и с самыми тупыми, но на это есть вы, дорогие коллеги, у вас ценнейший и незаменимейший опыт работы с электоратом! И мы справимся, только придется начать прямо сейчас.

Палаш всё ещё поглядывает на меня с подозрением, но, думаю, я пробил брешь в его броне словами о демократии, которую попросим заткнуться, да и Колокольцев помалкивает пока, силовики явно не ждали такого от профессора и доктора наук. Остальные просто смотрят кто с опаской, кто с ожиданием, а кто-то и с веселым интересом, как на человека нечаянно шагнувшего в отделение женской бани.

Я продолжил зло:

– В правительстве как понимаю, лучшие из лучших по интеллекту? Тогда давайте отбросим шелуху и сразу к делу. Снаппер перекроил мир, нужно спасать цивилизацию.

Малыгин, провожая меня к моему креслу во главе стола, шепнул:

– Собраны все, кто сегодня в Москве. Часть на Дальнем Востоке, на стройках, кто-то за рубежом. Никто не ожидал, что президент, всегда такой крепкий, вдруг от какого-то инсульта…

Я кивком поприветствовал зампреда Госдумы Василису Степановну Омельченко, она пережила трех президентов, знает всё и вся. Она сказала тихонько вроде бы дружески, но слишком уж покровительственно:

– Поздравляю, господин президент!.. Новое время, новые люди. Буду рада ввести вас в курс дела и помочь на первых порах.

– Буду крайне признателен, – ответил я дипломатично, – для меня всё это очень уж неожиданно, не хотелось бы наломать дров.

Она сказала бодро:

– Я здесь тридцать два года, всё и всех знаю!.. Обращайтесь. Да ладно, вы человек крайне интеллигентный и щепетильный, без острой нужды не обратитесь, так что сама буду вламываться к вам, как только замечу, что кто-то где-то мирно жить не хочет!

Я поморщился, никогда не любил фамильярности. Амикошонство у трансгуманистов не в чести, мы не такие уж и демократы, если честно, но Малыгин прав, я многое не знаю и по незнанию могу наломать дров, так что нужно прислушиваться к этой располневшей пани. Но остерегаться, чтобы не подмяла, она из тех, кто привык доминировать в любом стаде и даже в любой стае.

Я постучал карандашом по столу, хотя и все и так смотрят на меня, сказал деловым тоном:

– Брифинг на тему, где у нас тонко, где уже рвется.

Министр юстиции, Григорий Чувырлов, я его едва вспомнил по парочке снимков, мелькнувших в прессе, сказал бесцветным голосом:

– Первое что нужно сделать, это нацелить группу юристов, чтобы выстроить кордон вокруг вас, господин президент, против сексуальных домогательств!

Я буркнул:

– Да пусть домогаются. У нас и женщин-то в правительстве практически нет.

За столом заулыбались, Чувырлов нахмурился, уточнил:

– С вашей стороны домогательств!

– Не собираюсь, – огрызнулся я. – Не до того, знаете ли. И раньше как-то не весьма. Хоть и не красавец, но женщины меня ещё как замечали.

Он заулыбался, за столом прокатилась волна улыбок, где-то понимающих, чаще снисходительных, вот же лапотник, Чувырлов объяснил снисходительно:

– Приготовьтесь, что знакомые вам со студенческой скамьи, а то и со школьной, выступят с заявлениями о харассменте с вашей стороны. Кого-то в детстве по жопе хлопнули, кого-то за сиськи взяли, и то и просто посмотрели оценивающе… Это уже как минимум моральный ущерб и глыбокая рана женской чести и достоинству.

Я посмотрел исподлобья, все тут смотрят абсолютно серьёзно, я ощутил неприятный холодок в груди. Ну да, другим же предъявляют, а я не Берлускони, что похохатывал и всё подтверждал.

– Отбивайтесь, – сказал я несчастным голосом. – Не до того мне, чтобы по судам ходить и как Билл Клинтон выкладывать на судейский стол пенис для сверки свидетельских показаний. Да ещё в такое турбулентное время.

Он сказал с лицемерным сочувствием:

– У нас демократия, господин президент, а не проклятая диктатура! По закону будете выкладывать на стол и судье, и прокурору, и коллегии адвокатов.

Палаш сказал задумчиво, но я уловил глубоко зарытый сарказм:

– А не провернуть ли нам диктатуру? Назовём её демократией с человеческим лицом. Народ примет охотно. Собственно, народа почти не осталось, а интеллектуалам эта разнузданная демократия уже в печенках и ниже. А интеллигенты от нее давно зажимают нос и вытирают подошвы.

– Надо подумать, – пообещал я. – Чего не сделаешь, чтобы не выкладывать пенис перед судебными заседателями.

Чувырлов сказал деловито:

– Думайте быстрее, господин президент! Газетчики уже ринулись копать ваше прошлое. Всё перероют. Даже про девочку Машу, что вам с двумя вашими приятелями червяков для рыбалки копала.

Я посмотрел зло, сам же когда-то рассказал, а теперь ходи и оглядывайся.

– Мы были детьми, – сказал я. – Ладно, что-то мы не то обсуждаем! Что у нас с обстановкой на границах?

Палаш сказал хмуро:

– Снаппер ослабил угрозу третьей мировой, но в отдельных местах планеты… гм… в Аль-Каиде не было ни одного толстого! Да и в Хейсболле ни одного жирного. Террористы ликуют, их роль резко выросла.

– Террористы, спортсмены и трансгуманисты, – сказал Гатило со странным выражением. – Странная у нас компания.

Он посмотрел на Палаша, тот проговорил медленно и с каким-то зловещим оттенком:

– Серая масса ушла, остались пассионарии. Вот теперь и подеремся всласть!

– Да уж, – пробормотал я, – будущее мидян темно и непонятно. Что с русскоязычным населением Прибалтики?

Листоедов понял мгновенно, что вопрос к нему, отрапортовал, не заглядывая в разложенные перед ним бумаги:

– Подвергается дискриминации!.. Власти заставляют носителей языка, на котором говорят двести миллионов человек, забыть его и общаться только на их крохотных туземных! Их там то ли три, то ли ещё больше!

Я поморщился, глобализация на марше, человечество вот-вот сольется в единый народ, а эти дикари пытаются затормозить прогресс.

– Взять под защиту, – велел я. – Время играет на нас.

Палаш поперхнулся, всмотрелся в меня.

– Господин президент?

– Не теряйте времени, – велел я. – Мы должны смотреть в будущее, а тысячи мелких языков препятствуют объединению человечества в единую нацию. Приказываю ввести войска во все три республики Прибалтики, установить там нашу власть. Во имя будущего!.. И для защиты от возможных террористов АЭС.

Он посмотрел на меня исподлобья.

– Вообще-то у них нет АЭС, но не это важно. Господин президент, насколько вы уверены…

Я спросил в упор:

– Генерал, вам что-то не нравится?

Он ответил медленно:

– Я просто не ожидал этого от вас, господин президент. Всё будет сделано!.. И часть ответственности, позвольте, я приму и на свои плечи.

Он вытащил мобильный, потыкал пальцем, выбирая программы, и начал отдавать неслышимые нам короткие приказы.

Малыгин из-за моей спины шепнул мне над ухом:

– Теперь это ваш человек.

– Думаешь, – ответил я тоже шепотом, – откажется от идеи свергнуть?

Он чуть помедлил с ответом:

– Сейчас, когда вы взяли на себя ответственность за вторжение, да. Но затем дорога в Кремль будет свободна.

Я сказал с тяжёлым сердцем:

– Будем делать то, что нужно, а там увидим. Вот такие мы футурологи.