Место Силы 1-2

39. Птица в мышеловке

Я был до такой степени обескуражен, что даже не заметил, в какой момент у меня на голове вновь оказался мотоциклетный шлем.

Опять Ликрам куда-то меня вёл. На этот раз мы проехались на лифте. Потом долго шли, петляя, судя по ощущениям, длинными коридорами. Открылась и закрылась дверь на фотоэлементах… Ну или на каких-то других элементах. Кто я вообще такой, чтобы навязывать этому месту технологии и логику родного мира?

— Время пришло, Крейз. — Голос Ликрама неожиданно смягчился. — Справа от тебя — стул. Шлем ты можешь снять, когда будешь готов. Один вопрос. Один ответ. Когда будет закончено — я вернусь, и мы отсюда уйдём. Подтверди, что понял.

— Да, — тихо сказал я. — Понял.

Вопрос в голове оставался всего один. Но, наверное, самый главный.

Кто я?..

Но стоит ли его задавать?

Я вновь услышал шуршание двери и остался один.

И сколько ещё я буду прятаться за куском непрозрачной пластмассы? Да я уже видел больше, чем вообще полагается видеть смертному человеку когда-либо в жизни! Чёрт, Крейз, если ты сейчас тупо струсишь и позовёшь папочку — я тебя сам убью, лично! Тебе нужны ответы! Ну, хотя бы один ответ. Так сними шлем и получи его!

Я буквально сорвал шлем с головы и огляделся в поисках собеседника.

Но я был один.

Пустая пятиугольная комната, из обстановки — один лишь стул. Как из фантастического фильма, со шлемом, к которому шли многочисленные провода.

Пол — пластик, стул — тоже пластик. Как и потолок. А вот стены были необычными. Они казались стеклянными. Только стёкла были чёрные и непрозрачные.

Я подошёл к одной из этих стеклянных панелей, всмотрелся. Под ложечкой засосало. Возникло неприятное ощущение, как будто стекло — очень даже прозрачное. Но за ним — не просто темнота, а — Ничто.

Космическая бесконечность.

Мне кажется, или я вижу там, где-то непередаваемо далеко, крохотные точечки звёзд?

— Это и есть акт творения. — Я шарахнулся назад, услышав голос. — Ты вглядываешься в пустоту до тех пор, пока не начинаешь видеть. То, что ты видишь, становится реальным и обретает жизнь. Знаешь, что происходит, если ты начинаешь заставлять себя видеть что-то конкретное?

«Что?» — хотелось спросить.

Но я вовремя прикусил язык.

Один вопрос. Один! Я видел слишком много фильмов, где героев влёгкую ловили на такой ерунде. Поэтому я промолчал.

Голос был неожиданно приятный, женский. Или скорее — голос девушки. Высокий, из тех, которые обычно называют «звенящими». Когда такой голос смеётся — невозможно хотя бы не улыбнуться.

Я чуть не заорал, когда на стекло с той стороны легла ладонь. Как в грёбаном «Титанике».

А вслед за ладонью появилось всё остальное. Она смотрела на меня смеющимися глазами, а её длинные светлые волосы колыхались в темноте.

Алеф?..

Это определённо была она. Только вместо тела я видел как бы светящееся пятно. Дешёвый вариант зацензуривания для телеверсии фильма.

— Говорят, ничего хорошего, — сказала Алеф не своим голосом. — Говорят, твёрдое намерение ставит непреодолимые и бесполезные границы. Твоё творение должно удивлять тебя, а ты — его. И пока этот процесс не останавливается, жизнь продолжается.

Она рассмеялась, но оборвала себя резко. Сказала:

— Прости, мне показалось, что тебе будет приятно увидеть эту внешность. Скажи, когда мне остановиться. И не бойся, я не расценю слово «стоп» как вопрос.

Вместо Алеф возникла Лин. Тоже голая и «засвеченная». Потом — та девчонка, из-за которой поссорились Скрам и Растор. Дальше — Сиби. Райми.

Когда после них всех передо мной возникла Красавица Баэлари, я хрипло сказал:

— Стоп!

Безгубый рот улыбнулся:

— Спасибо за комплимент, Крейз. — Голос остался неизменным. — Я жду твоего вопроса.

Длиннопалая рука без ладони погладила стекло. Белые дымчатые глаза без зрачков смотрели на меня и, наверное, видели.

«Что ты такое?» — напрашивался вопрос, но я заставил себя его проглотить.

Закрыл глаза. Подавил желание натянуть шлем, чтобы отсечь этот ненужный визуал.

Спокойно, Крейз. Вдох-выдох, вот так.

Забудь про то, что только что видел Растора «за рулём» кибера. Забудь про то, что только что видел самого себя в «ланчбоксе», хотя ты, очевидно, здесь.

Забудь о том, что это существо за стеклом, судя по всему, копается в твоей памяти, как в ящике с бельём. Иначе откуда бы оно знало, каких девушек здесь ты наблюдал без одежды или — что касается Райми — хотел однажды наблюдать.

Забудь это всё. Что главное? Самое-самое для тебя главное?

Главное — понять, кто я такой. Крейз, воин, призванный на непонятную войну неизвестно кого и с кем, или — безымянный парень, опаздывающий в универ. Каковы мои цели? Чего я хочу? Вернуться? Или остаться здесь и — победить?

Хреново дело. Я ведь уже понятия не имею, кто я. В ту ночь, когда я осознал, что у меня нет прежнего имени, и сбросил все личные вещи в жерло утилизатора, я похоронил прошлую жизнь. А выкапывать мертвецов — это настолько же плохая идея, как встречаться с бывшей.

Вот тебе и жёсткий кризис самоидентификации. Если я даже не могу толком ответить на вопрос, кто я, как мне понять, чего я хочу?

Должен ли мой вопрос относиться к тому, как и для чего устроен весь этот балаган, или же имеет смысл спросить о чём-то, что имеет отношение к нашему тут пребыванию, узнать информацию, которая может помочь?

Чёрт… Ну, наверное, тупо будет спрашивать у существа, которое за всем этим стоит, как его уничтожить. Оно, конечно, обещало — через Ликрама — ответить на вопрос честно. Однако у честности есть границы в виде здравого смысла.

Я открыл глаза. «Баэлари» всё так же парила в пустоте, одной рукой будто держась за стекло. И её чёрные волосы, почти невидимые, колыхались вокруг головы.

— Я хочу знать всю правду про Чёрную Гниль, — сказал я. — Всю. И именно правду. Это — принципиально.

Она расхохоталась.

Жутко было смотреть на это существо, которое пыталось смеяться, как человек. Казалось, мимические мышцы «Баэлари» в принципе не были приспособлены к таким испытаниям. Казалось, её лицо корчится от невыносимой боли.

— Хорошо! — Смех вновь оборвался внезапно, как будто кто-то щёлкнул переключателем режимов. — Ты узнаешь правду. Не сейчас.

— Я тебе не верю, — мотнул я головой.

— Конечно. Ты ведь не веришь на слово тем, кто не состоит в твоей пятёрке.

Оскал, означающий улыбку. Чёрт… Надо было задержать хотя бы маску той девчонки с первого уровня. С ней я вряд ли уже пересекусь, так что серьёзных сдвигов в голове не должно быть.

А хотя… Я только что видел Растора. Значит ли это, что есть и другие киберы, управляемые другими… Кем? Стаффами?

Избранные — в «ланчбоксах», стаффы — в киберах?

Конечно, информации маловато, чтобы делать такие обобщения, но допустим. Что это нам даёт в плане понимания текущей ситуации?

— Ты увидишь правду, когда уснёшь, — сказала «Баэлари». — Всю правду о Чёрной Гнили. Поскольку ты сомневаешься в реальности окружающего мира, никаких доказательств получить ты не сможешь в принципе. Я ведь могу солгать о чём угодно, так? Я ведь могу сделать «правдой» любую ложь, так? Но ты сам виноват, Крейз. Ты попросил этого ответа. И ты его получишь. Не всем снам можно доверять… Но следующему — верь. Или по крайней мере прими его во внимание.

— Окей, — кивнул я. — Только ты немножко просчиталась. Я не просил ответа и не задавал вопроса. Я лишь сказал, что хочу знать правду. А теперь, собственно, вопрос…

Лицо «Баэлари» перекосило. Мне показалось, она собирается на меня зарычать, а может, и вовсе кинуться. Моя правая рука непроизвольно дёрнулась, готовая поднять и обрушить вниз топор.

«Баэлари» взяла себя в руки и вновь расхохоталась. Правда, уже не так беззаботно, как раньше. А под конец пробормотала что-то, чего я поначалу даже не понял. Отказался понимать.

Но если слух меня не обманул, то я услышал, как запредельное и невероятно могущественное существо за стеклом в космической пустоте сказало: «Сраное говно, этого я не ожидала».

— По каким критериям и принципам производится отбор людей для Места Силы? — спросил я.

Баэлари уставилась на меня. Хреновое было ощущение. Как будто на тебя глядит мертвец. Шатун…

— По различным, — проскрежетала «Баэлари».

— И это что — весь ответ? — поморщился я.

— Если дать совсем простой ответ, который ты в состоянии понять, то ловушки настроены на людей, по тем или иным причинам разочарованных в жизни. Ты заметил, что в Месте Силы в основном молодые. Это — период жизни, когда человек ищет ответы, но не находит. И сталкивается лицом к лицу с пустотой. Мы старались заполнить эту пустоту. Вот простой ответ. И, поскольку одно неизбежно влечёт за собой другое, поясню. Да, люди гораздо более старшего возраста — тоже иногда задаются вопросами, на которые нет ответов. Это может относиться к Растору и Санху. Санх — это имя взял человек, который стрелял в тебя из пистолета. Осознанного выбора в каждом случае не было. Просто когда ты ставишь мышеловку, ты понимаешь: в неё может попасться только животное, которое в неё поместится. Не обязательно мышь. Хомяк. Котёнок. Или даже птица.

— Так а меня-то с какого перепугу засосало? — воскликнул я. — Я вообще ни разу ни в чём не разочаровывался, жил себе да жил!

— Боюсь, Крейз, ты исчерпал свои вопросы. — «Баэлари» за стеклом улыбнулась и исчезла. Лишь голос ещё задержался, чтобы сказать: — Посмотри сон, который я собрала для тебя. И помни: твоя жизнь имеет смысл.