Месть кованых фламинго

33

Наутро наступила очередь Майкла просыпаться на рассвете и натягивать одежду в палатке на двоих, стараясь не разбудить второго. У него это вышло еще хуже, чем у меня. К тому времени как он выбрался наружу, чтобы разобраться там с ботинками и ружьем, я оставила всякие попытки заснуть и лежа гадала, куда это он собрался в такую рань. Даже ярмарка открывается только через несколько часов, а уж битва вообще начнется в три.

Значит, так, если я не могу заснуть, надо с толком использовать образовавшееся время. Я порылась в разбросанных вещах, пока не нашла мобильник. Потом свернулась калачиком в спальном мешке и провела почти час, обзванивая родных и знакомых и спрашивая, нельзя ли позаимствовать у них мои собственные изделия, которые они когда-то у меня купили. Многие согласились и даже обещали доставить вещи прямо к павильону. Поскольку у меня практически не осталось товара, я решила повесить на заимствованные экземпляры таблички с надписью «Образцы. Заказывайте сейчас — получите к Рождеству» и посмотреть, что из этого выйдет.

Выдумка сработала: люди охотно делали заказы. Время от времени я бегала смотреть, как идут дела у Теда. Павильон Фолка был полон народу, а количество товара неуклонно уменьшалось. Ремесленники охотно скидывались на уплату залога, а потом явилась миссис Фенниман и пообещала выплатить недостающую сумму, если Фолк сделает ей беседку в стиле своего павильона.

— Если Фолка все-таки признают виновным, он вряд ли сможет заняться этим в ближайшее время, — предостерег ее Тед.

— Если его посадят, ему не нужен будет павильон — вот я его и заберу, — как всегда практично рассудила миссис Фенниман.

«Полиция времени» закусила удила и выписывала штрафы направо и налево. К счастью, мои друзья-ремесленники поверили, что я сумею что-нибудь придумать, и вели себя примерно. Я тоже. Этой ночью я долго крутилась, не в силах заснуть, но так и не приблизилась к разгадке преступления, зато меня озарило, как решить проблему штрафов, и я уже заручилась поддержкой Эрика и Теда.

Актеров почти не было видно. За исключением Уисли, который важно прохаживался туда-сюда в алой форме британских войск, все они завершали приготовления к предстоящей битве.

— А некоторые перепили пива и все еще спят, — сказала мне жена одного из солдат, недовольно покачивая головой. — Похоже, ребята вчера хлебнули лишнего, кое-кто даже валял дурака.

— Валял дурака? — заинтересовалась я. — А как именно?

Может, это паранойя, но я уже не могла не связывать с убийством Бенсона любое мало-мальски неожиданное происшествие.

— Да глупее не придумаешь! Кто-то бродил по лагерю и таскал разные вещи — без всякой корысти, как мы решили, большинство пропаж гроша ломаного не стоит. А сегодня утром эти вещи начали находиться в таких местах, которые этот пьянчужка посчитал забавными. Например, корсет одной из женщин висел на флагштоке, а пропавший у кого-то штык торчал в двери туалета вместо держателя для бумаги. Детские шалости, честное слово! Поэтому все на взводе, находят то мушкетные пули в кастрюле жаркого, то чьи-то кальсоны на заборе.

— У шутников, видно, Y-хромосомы играют, — предположила я, и мы дружно хохотали, пока женщина выписывала мне чек за железную кухонную полку, которую она заказала.

— Кто бы это ни натворил, ему лучше держаться подальше от Королевского уэльсского полка, — уходя, добавила покупательница. — Их полковое знамя так и не нашлось, ребята просто рвут и мечут.

Наверное, именно поэтому Майкла и не видно все утро. Помогает охладить горячие головы и отыскать украденные вещи. А скорее всего просто наслаждается, разгуливая по лагерю в белоснежной с золотом форме.

Пробило два, и те ремесленники, которые не собирались идти смотреть битву, начали закрывать павильоны, а остальные потянулись к полю боя. Я тащилась позади всех. Если б Майкл и половина мужчин моей семьи не участвовали в постановке, я бы осталась в павильоне и соснула часок-другой. Все утро, как только выдавалась свободная минутка, я бросалась расспрашивать людей, но так и не узнала ничего полезного, что помогло бы освободить Фолка. Окончательно меня добила встреча с миссис Уотерстон.

— А-а, вот ты где, Мэг, — произнесла она таким тоном, будто ей пришлось весь день за мной гоняться.

— Что случилось? — спросила я.

— Ты скорее всего не в курсе, куда мог подеваться твой братец?

— Наверное, ушел в подразделение, к какому он там приписан.

— А он что, участвует в постановке? — изумилась миссис Уотерстон.

— Ну, Роб все-таки мужчина, они обязаны воевать, даже если толку от них чуть, — буркнула я.

— Плохо, — не слушая меня, протянула миссис Уотерстон. — Тогда вот что, ты за ним последи.

С этими словами она сунула мне в руки поводок, на другом конце которого болтался Спайк, и уплыла прочь. Спайк поднял глаза и, увидев меня, радостно завилял хвостом. Я вздохнула и пошла искать туалет, к которому не змеилась бы очередь человек из пятидесяти. Такой нашелся только на окраине лагеря. Выйдя из него, я подошла к дереву, где привязала Спайка, и обнаружила только сиротливо лежащий на земле поводок с пустым ошейником. Пес опять сбежал.

— Как только закончится проклятая ярмарка, — прошипела я, пускаясь прочесывать окрестности, — я куплю этой собаке суровый ошейник. С шипами!

Я вихрем пронеслась по лагерю, громко окликая Спайка по имени. Тщетно. Проклятый пес вовсе не стремился быть найденным.

Мне встретился кузен Хорас, он возился с парой больших синих штанов.

— Ты не видел Спайка? — пропыхтела я.

— Нет. А ты мне не поможешь? — спросил Хорас.

— Встань смирно, не шевелись, — скомандовала я.

Он не смог стоять смирно, но по крайней мере перестал перебирать ногами, и я сумела расстегнуть штаны, застегнутые не на те пуговицы, и застегнуть снова, теперь уже правильно. Хорас над моей головой сражался с мундиром.

— Вот так, — сказала я, вставая. — Замечательная форма, Хорас.

— Я в Третьем легионе Виргинии, — гордо объявил кузен, поворачиваясь из стороны в сторону, чтобы я смогла оценить его темно-зеленый мундир.

— Никогда бы не натянул такую попугайскую форму, — раздался неподалеку протяжный голос.

Тони Гримс. Похоже, поднабрался храбрости с тех пор, как засадил Фолка за решетку, крысеныш. Хотя, подойдя поближе, я поняла причину этой храбрости. Видно, только что похмелился.

Тони сидел возле своей палатки, одетый в засаленный наряд из оленьей кожи, и пытался завязать шнурки на ботинках. Выходило у него плохо.

— Отличный прикид, Тони. Небось в огороде в нем копаешься, — съязвила я.

— Не забудь шляпу, солдат, — бросил Тони Хорасу. — Мадам ван Штейбен рвет и мечет, она под трибунал отдаст всякого, кто одет не по форме.

— О Господи, где ж я шляпу-то оставил? — простонал Хорас.

— Если не помнишь, беги скорее к миссис Транш, — посоветовала я. — У нее должны быть запасные, если она сама еще не ушла.

— И поторопись! — добавил Тони, залезая за чем-то в палатку. — Все «красные мундиры» уже полчаса как должны быть на поле боя.

Хорас унесся прочь, а я застыла с открытым ртом.

— Красные мундиры? — не дыша, переспросила я.

Форма Хораса была насыщенного темно-зеленого цвета.

Я бросилась к Тони. Он все сражался со шнурками.

— Что ты сказал?

— Я просто посоветовал твоему недотепе-кузену пошевелиться, — проворчал Тони. — Миссис Уотерстон собирала всех «красных» у редута еще полчаса назад.

— Да ведь Хорас-то не в красном, ты, маленький злобный хорек! — заорала я, подскочив к Тони. Схватила его за ворот рубахи и немилосердно затрясла. — Ты что, дальтоник?

— А тебе какая разница? — окрысился Тони, пытаясь вырваться.

— Такая! Ты сказал Монти, что убийца ходил в красных клетчатых носках! А с чего ты решил, что они красные? Может, они зеленые, синие или даже фиолетовые — откуда тебе знать?

— Я путаю только зеленый и красный! — возмутился Тони. — Все остальные цвета я вижу и даже научился различать, какой оттенок коричневого — это красный, а какой — зеленый.

— Ага, особенно хорошо это заметно по твоему фламинго! — рявкнула я. — Розовый для тебя красный, да? А зеленый с красным всегда путаешь, так? — допытывалась я, тряся мерзавца за воротник. — Признавайся!

— Хорошо-хорошо, может, с цветом носков я и напутал, но они совершенно точно были в клетку. И кто, кроме Фолка, надевал на праздник килт?

— Да масса людей могла надеть что-нибудь клетчатое под костюм! Клетчатые шорты, клетчатые носки — что угодно! Убийца вполне мог снять наряд перед тем, как зайти в павильон, а мог вообще не быть на вечеринке. Любой имел возможность совершить это преступление, ты, идиот!

Я резко отпустила Тони. Ладно, признаюсь, даже подтолкнула его немного. Он шлепнулся на спину, перекатился и уполз в палатку.

— Любой, — повторила я. Казалось бы, я должна испытывать облегчение — мое открытие наверняка спасет Фолка или по крайней мере вызовет серьезные сомнения в его виновности. Почему же так неспокойно на душе?

Может быть, потому, что я стою рядом с истинным убийцей? Рассказ Тони о том, что он делал прошлой ночью, вполне мог оказаться враньем от начала и до конца. Почему Монти упорно отказывается включить его в число подозреваемых?

Что ж! Если Монти не желает дожать Тони, это сделаю я.

— Проклятая псина! — раздался из палатки вопль Тони, и оттуда вылетел Спайк с грязной тряпкой в зубах. Или не тряпкой… Британский флаг! Не тот ли, что искали все утро?

Я наклонилась и заглянула в палатку. В нос шибанул отвратительный запах — смесь ароматов пота, пива и рвоты, как в какой-то ночлежке. Задержав дыхание, я протиснулась внутрь и разглядела Тони, который сидел на куче смятых одеял и потягивал что-то из бутылки, спрятанной в бумажный пакет.

— Хочешь, я верну флаг на место, или предпочтешь, чтобы тебя с ним поймали? — спросила я.

Тони поднял голову, посмотрел на тряпку в моих руках и нахмурился:

— Это что еще за штука?

— Из-за дерзких ночных краж весь лагерь с утра гудит, как растревоженный улей.

— Ночных краж?

— Флаг, пушечное ядро, корсет какой-то бедной женщины, поднятый на флагштоке.

— А-а, да! — с противной улыбкой припомнил Тони. — Точно. Классная шутка. Только никому не рассказывай, а то у нас будут неприятности.

— У кого это — «у нас»?

— У нас с Уисли.

— У вас? Когда это вы успели стать друзьями? Я думала, ты его терпеть не можешь.

— Да нет, он парень ничего. Согласился не писать обо мне статью. А я извинился, что запер его. Вот за это мы и выпили немножко.

Да не так уж немножко, судя по состоянию Тони. Ладно, дело не в этом.

— Значит, старое забыто, и вы теперь друзья?

— Мне пора на поле боя, — пробормотал Тони и попытался встать, но я толкнула его обратно. Что-то не давало мне покоя.

— Ответь-ка мне, Тони, еще на один вопрос, — роясь в сумочке, сказала я. — А потом можешь проваливать.

— Идет, — согласился Тони.

— Куда ты дел ключ?

— Какой еще ключ?

— Ключ от замка. Вот такой, — объяснила я, вынимая ключ, который нашла в павильоне Фолка. — Или даже этот самый. После того как ты запер Уисли в колодки.

— А у меня и не было ключа, — удивленно произнес Тони.

— Как же ты его запер?

— Так там же навесной замок! Никакой ключ не нужен. Я его просто защелкнул, и все.

С этими словами Тони протиснулся мимо меня и зашагал к месту битвы.

Выходит, Тони никогда не держал в руках ключ. Он даже не знал, что этот ключ существует.

А вот Уисли знал. Знал еще с четверга, когда попытался в шутку запереть меня в колодки. Знал и о замке, и о том, что мы вешаем запасной ключ на гвоздь под платформу. Тот самый запасной ключ, которого не было на месте, когда я прибежала спасать Уисли. Запасной ключ, которым он запер сам себя, чтобы обеспечить себе алиби.

Если Тони ушел с городской площади, чтобы забраться в мой павильон, то почему Уисли не мог сделать то же самое?

«Перестань! — одернула я себя. — Ты ведь не собираешься обвинить в убийстве собственного кузена? Какой у него мог быть мотив?»

Хороший вопрос.

Я развернулась и понеслась к палатке Уисли, волоча за собой Спайка. Там я привязала пса к палаточному колышку и нырнула внутрь.

В палатке стоял крепкий дух немытого Уисли вперемешку с ароматом застывшего жира, доносящимся от сваленных кучей в углу пакетов из-под фаст-фуда. Сюда же вплетался еще какой-то очень знакомый запах — дразнящий, острый.

Я лихорадочно принялась обыскивать палатку. Уисли должен сейчас находиться в рядах британских солдат, однако Уисли на то и Уисли, чтобы все время обнаруживаться где угодно, только не на месте. Я искала что-нибудь клетчатое — задача отнюдь не простая: грязная одежда, надеванная, по моим прикидкам, уже раз пять-шесть, устилала все вокруг. Приподняв пару посеревших трусов, я увидела под ними папочку-файл и уже собиралась было бросить исподнее обратно, когда заметила на газете, торчащей из папки, надпись «Купер».

Я открыла папку. В ней лежала подборка газетных вырезок, повествующих о деятельности Роджера Бенсона. Я бегло их просмотрела. Большинство статей рассказывало о кончине фирмы «Купер и Энтони», и я даже не удивилась, когда прочла, что именно этой фирме принадлежал «Коммерческий вестник Виргинии», закрытие которого лишило Уисли любимой работы и, как он сам говорил, разрушило его журналистскую карьеру.

— Что ж, мотив очевиден, — прошептала я.

Последняя статья была вырезана из «Вестника Йорктауна» — коротенькая заметка о Робе и «Адвокатах ада», тут же упоминалась фирма Бенсона, как одна из желающих продвигать игру на рынке. Неудивительно, что Уисли примчался в родные места!

Оранжевые клетчатые носки, засунутые в бумажный пакет из-под чизбургера, лишь довершили картину.

Я схватила пакет с носками, решив отнести их вместе с папкой прямо к Монти — нет, лучше к шерифу, я все еще не доверяла Монти, — и выскочила из палатки.

И как только я выпрямилась, промаслившаяся бумага порвалась, и вместе с носками на мою ногу свалилось что-то тяжелое.

— Черт! — подпрыгнув, вскрикнула я. Спайк погнался за одним из маленьких предметов, раскатившихся по траве, и зарычал, когда понял, что мушкетная пуля вовсе не съедобна.

Мушкетные пули. Четыре штуки. И порох, тонкой струйкой посыпавшийся из пакета вслед за ними. Так вот что за запах я узнала в палатке: крепкий, едкий запах старинного пороха! Зачем Уисли понадобились пули и порох? Я не заметила у него особого интереса к старинному оружию, когда Джесс и его команда обучали нас делать заряды. С другой стороны, он им тоже помогал, значит, знает, что к чему.

— И знает, как готовить боевые патроны, — произнесла я вслух и внезапно вспомнила, как злобно Уисли посмотрел вчера вечером на Майкла, когда решил, что Майкл — именно тот свидетель, которым я морочила ему голову. — Майкл! — вскрикнула я. — Уисли охотится на Майкла!