Метель

Коул

Если меня слышит Господь, торжественно клянусь: больше спиртного ни капли. Как трещит башка от пойла, которое наливал мне этот ублюдок. А называть его бренди — просто издевательство. Все во рту одеревенело, кишки скрутило узлом. Прямо бы монашкой заделался, да рясы не хватает. Только я выполз из туалета, где маялся с поносом от этой дряни, как вдруг стук в дверь: барабанят, как сто чертей. В такую погоду порядочного христианина на улицу не выгонишь, так что я наспех застегнул ширинку и подхватил ружье. Никогда не знаешь, кто может шляться по лесу. Я крикнул: «Кто там?» Медведь, понятное дело, вряд ли б что ответил, но снаружи так задувало, что вообще ничего не разберешь. А удары все сильнее. Ей-богу, ничего не поделаешь. Я отодвинул засов, приоткрыл дверь, подпер ногой и на всякий наставил дуло в щель. «Не стреляй, Коул! Это я!» — крикнули из-за двери.

Я узнал громкий, низкий голос Бенедикта. Его всего залепило снегом, на плечи намело целые эполеты, как у какого-нибудь потешного генерала, а ресницы покрылись инеем и сверкали, как стразы на стриптизерше. Это я говорю, потому что видел такую фотографию в журнале, который валялся у Клиффорда. Там у одной девки на кончиках накладных ресниц висели красные капли, и получался такой странный вид, как у куклы. Говорят, некоторые мужики такое любят. Бенедикт отодвинул меня, чтобы прикрыть за собой дверь. Он даже не снял шапку. Привалился к стене, провел рукой по лицу, а потом сказал таким голосом, как будто ему встретился живой мертвец: «Бесс и малыш ушли. Они где-то снаружи». Это звучало так глупо, что я даже заржал. «Брось, Бенедикт, что за дурацкая шутка», — сказал я ему. «Думаешь, я вышел из дому в такую погоду ради того, чтоб тебя разыграть?» — ответил он. Я глянул ему в лицо и сразу понял, что он не шутит, а если все так, как он сказал, то, черт возьми, ему есть о чем беспокоиться. Пацану же едва десять лет, а у этой, которая с ним, мозгов ни на грош. Я спросил: «Что будем делать?» Ответ меня не обрадовал: «А ты сам как думаешь? Искать». Оказывается, есть вещи и похуже, чем Клиффордово пойло. Может, я бы даже отхлебнул его малость еще.