Метель

Бесс

Нет сил идти, ноги отяжелели, и ветер такой пронизывающий, что хочется капитулировать, сдаться. Меня должен гнать вперед страх за него, подпитывать азарт поиска… а в голове одна мысль: лечь и уснуть. Стыдно до смерти. «Покой — удел душ чистых и без изъяна, — говорила мама и всегда добавляла: — Грешникам суждено умереть в боли и страданиях». Не знаю, как эти ее убеждения совмещались со смертью Кассандры, явно не успевшей сильно нагрешить, но вряд ли мне стоило затрагивать эту тему в разговорах с мамой. Там, где начинаются деревья, ветер дует чуть слабее. Я остановилась отдышаться: отсюда между шквалами метели я вроде бы узнаю приметную линию деревьев, которые изгибаются волной вдоль юго-восточного берега озера, к северу от них идут голые камни до самого дома Клиффорда. Неудивительно, что старый боров поселился в таком неприступном, страшном месте. Как раз по нему. Малыш говорит, что деревья — это растительный вал, который природа создает в нужных местах для защиты от стихии. Если я заметила вереницу деревьев, то, возможно, он тоже ее увидел. И может быть, вспомнил, что в конце ее, под укрытием деревьев стоит дом Томаса и это единственное возможное убежище поблизости. Может быть, он успел до него добраться и теперь ждет меня там или уснул. Или читает книгу, которую наверняка перед выходом сунул себе под куртку, в карман флиски. Может быть, мы там погреемся, пока бушует вьюга. Может быть, я сумею что-то ему объяснить — хотя бы то, что он сможет понять… А потом ненастье стихнет и мы с триумфом вернемся домой, придем к Бенедикту, и он даже не станет ругаться. Может быть, даже похвалит нас, скажет, что мы молодцы, со всем справились, и даже Коул на этот раз не раскроет свою поганую глотку. И тогда на душе у меня будет не так паршиво, хоть немного почувствую себя человеком. Только вот… Еще мама повторяла: «Если „бы“ да „кабы“ мир бы изменить могли!» Вечно я себе навоображаю одно, а выходит чаще всего другое.