Мифы древней Индии. Литературное изложение В. Г. Эрмана и Э. Н. Темкина

51. Рождение Сканды*, бога войны

В давние времена, когда шла война между богами и асурами, Индра, предводитель небесного воинства, уничтожил в битве могучих и доблестных дайтьев, сыновей Дити. Горестная мать их затаила ненависть к губителю своих сыновей. Она пришла к своему супругу Кашьяпе и сказала: «О великий! Индра погубил моих детей и не дал им насладиться жизнью. Я прошу тебя, подари мне сына, обладающего такой силой, чтобы он мог покарать Индру и отомстить ему за мою обиду!»

Кашьяпа обещал Дити, что желание ее сбудется и она родит могучего сына. Счастливая, она удалилась в леса, возложив на себя суровые обеты. И когда пришел срок, Дити родила сына, огромного, как горная вершина, и крепкого, как железо. Она дала ему имя Ваджранга*. Никакое оружие не было ему страшно, даже молнии и громовые удары Индры были бессильны против него.

Когда Ваджранга возмужал и обрел познания, необходимые воину, он спросил Дити: «О мать! Скажи мне, что я должен для тебя сделать?» И тогда Дити, дождавшаяся своего часа, глядя С улыбкой на своего могучего сына, повелела: «Послушай, Ваджранга! Небесный владыка Индра загубил множество твоих кровных братьев. Ступай в Амаравати и покарай Индру».

Ваджранга послушно отправился в небесные пределы, разыскал Индру в его царских чертогах, схватил небесного владыку своими могучими руками, словно ребенка, связал его, взвалил себе на спину и вернулся с этой ношей к матери. Приблизившись к Дити, Ваджранга бросил к ее ногам связанного Индру, как бросает лев своей львице пойманного в лесу оленя. Но не успела обрадованная Дити и слова молвить, как перед ними [159] явился сам Прародитель, Брахма, и сказал Ваджранге: «О сын мой! Что хочешь ты сделать с Индрой? Поверь, нет кары страшнее, чем бесчестье, оно хуже, чем смерть. Послушайся меня, освободи от пут небесного владыку. Лучше будет, если он получит свободу по твоей доброй воле, а не по моему велению. Он и сам сейчас не радуется жизни — так ты унизил его». Ваджранга с почтением отвечал Брахме: «Мне ничего от Индры не надг. Я только исполнял волю моей матери. Ты же, о Брахма, наш прародитель, и мне подобает следовать твоим советам. Я сейчас отпущу владыку небес, У меня нет к нему ни вражды, ни злобы Но я прошу тебя о великом благе. Научи меня праведной и добродетельной жизни, о великий Брахма!» И Ваджранга умолк, склонившись перед Брахмой в ожидании ответа.

«Если ты хочешь праведной и добродетельной жизни, сын мой, — сказал ему Брахма, — то живи в лесу, возложив на себя строгие обеты. Откажись от суетных желаний, не ищи ни власти, ни мирских наслаждений. Праведная жизнь вдали от страстей, зависти и злобы очистит твою душу и наполнит ее благостным покоем. А чтобы тоска по мирскому счастью не томила твое сердце, я подарю тебе прекрасную и нежную деву». Так сказал Ваджранге творец вселенной и сотворил для его счастья прекрасную деву с тонким станом и высокой грудью и с чарующими глазами, подобными лотосам. Прародитель нарек ее Варанги и подарил сыну Дити.

Ваджранга со своею юной супругой удалился в тихую лесную обитель и стал вести праведную жизнь, исполняя суровые обеты. Первую тысячу лет он стоял, воздев кверху руки; вторую тысячу лет он стоял, согнувшись и упираясь головой в землю; третью тысячу лет он изнурял себя палящим зноем, а на четвертую — погрузился в студеную воду. И все эти годы его прекрасная супруга Варанги просидела на берегу водоема, соблюдая обет молчания и отказавшись от всякой пиши.

В то самое время, когда они совершали суровое покаяние, Индра, обернувшись огромной обезьяной, появился перед Варанги. При виде его она пришла в ужас. Он рычал и ломал все, что попадалось ему под руку, он разбил домашнюю утварь отшельников и учинил великий беспорядок в обители. Затем, превратившись в огромного змея, он обвился кольцами вокруг перепуганной Варанги и утащил ее из обители супруга.

Тем временем пришел к концу срок покаяний Ваджранги. Брахма был доволен его подвижничеством и обещал Ваджранге, [160] что его минует недобрая участь асуров и тело его будет вечным. Радостный Ваджранга прекратил тогда истязание плоти, отведал наконец вкусной пищи и пошел в свою обитель, чтобы возвестить милость Брахмы своей Варанги. Но в хижине он ее не увидел. Встревоженный Ваджранга стал повсюду искать свою супругу и наконец нашел ее в глухом лесу на горном склоне. Напуганная Индрой, она испускала жалобные крики, и Ваджранга долго не мог ее успокоить. Когда он узнал о происшедшем и о том, кто был виновником испуга Варанги, он пришел в такую ярость, что решил отомстить не только Индре, но и всем обитателям его царства. Но теперь Ваджранга был уже в преклонных летах, и к тому же он обещал Брахме никогда не покидать свою отшельническую обитель. Тогда он решил подвижничеством добиться от Брахмы еще одной милости — обрести сына, обладающего еще большей мощью, нежели он сам.

И снова долгие годы Ваджранга изнурял свою плоть в суровых обетах, пока Брахма наконец не обещал ему желанного сына. Тогда, прекратив свое суровое подвижничество, он вернулся к возлюбленной своей супруге.

Когда пришло положенное время, Варанги зачала обещанного Брахмой сына и стала терпеливо дожидаться его рождения. Но проходил год за годом, а дитя все не появлялось на свет. Тысячу лет протомилась Варанги, дожидаясь разрешения от бремени, и наконец этот день наступил. Сын Ваджранги появился на свет, красивый, могучий и статный, и голос у него был зычным, как рокот грома. Ваджранга дал сыну имя Тарака. Он рос так быстро, что вскоре стал огромным, как горная вершина, и с младенческих лет был сведущ в науках, как мудрейший из брахманов.

Все асуры радовались, глядя на сына Ваджранги; они гордились его силой и его знаниями и признали его своим вождем и полководцем. На него асуры возложили все лучшие свои надежды. «Сила и отвага сына Ваджранги принесут нам власть над всем миром», — думали они. Сам же Тарака, зная об обидах, нанесенных Индрой его матери Варанги, думал только о том, чтобы покорить небесное царство и наказать его коварного владыку. Он решил уйти в леса на горные склоны Хималая и там предаться суровому подвижничеству. Прежде чем начинать битву с богами, Тарака задумал получить великий дар от Брахмы.

Он поселился в уединенной горной пещере, разжег на поляне перед пещерой кольцо неугасимых костров, отказался от всякой [161] пищи и стал томить свое тело огнем и солнечным зноем. Так провел он долгие годы; потом он стал срезать со своего тела мясо, кусок за куском, и бросал его в огонь костров, принося самого себя в жертву Брахме. Наконец пришел день, когда на теле Тараки не осталось ни кусочка плоти; он стоял среди пылающих костров, бестелесный, и это невиданное доселе на земле покаяние повергло в ужас обитателей трех миров. Сам Брахма, изумленный, явился к сыну Ваджранги и спросил его: «Скажи, великий подвижник, чего ты хочешь? Выбирай любой дар, ты заслужил своими подвигами мою милость».

Тарака попросил Брахму даровать ему бессмертие. «О Прародитель, — сказал он творцу вселенной, — тебе ведомы сокровенные помыслы всех тварей, живущих в трех мирах. Ты знаешь, сколь сильна вражда асуров и богов. Помоги мне завоевать победу для асуров. Сделай так, чтобы никто не мог поразить меня в битве ни рукой, ни ногой, ни оружием. Ничего другого я не прошу у тебя». Но Брахма сказал Тараке, что асур не может совсем избежать смерти; зато он волен выбрать себе кончину, какую сам пожелает. Тогда Тарака сказал: «Сделай так, чтобы только семидневный младенец мог лишить меня жизни». И Брахма согласился дать этот дар Тараке, сыну Ваджранги.

Когда Тарака вернулся с этим даром Брахмы к асурам, они воспряли духом и на земле их воцарилось веселье. С таким вождем, как Тарака, они перестали бояться Индры и воинства небожителей, и жизнь их стала покойной и беззаботной. Но Тарака, великий воитель, не мог долго наслаждаться покоем и миром. Душу его томила жажда сразиться с богами. Однажды он собрал асуров и сказал им: «Что за радость править подземным миром и не иметь власти над небом? Сердце мое жаждет радости битвы с богами! Боги живут жертвоприношениями, идущими к ним отовсюду, они пьют священную сому, наслаждаются красотой апсар и развлекаются играми в небесных рощах. Мы же терпим все это и не хотим отомстить за причиненные нашим предкам обиды! А тем, кто не мстит за обиды, не видеть вовеки ни богатства, ни славы. О братья, я начинаю смертельную войну с богами. Снарядите мне колесницу о восьми колесах, водрузите на ней мое боевое знамя и готовьте к битве наше войско. Завтра мы выступим против Индры и всех обитателей небесного царства».

И, повинуясь воле Тараки, асуры собрали большое войско, вооружили его согласно правилам воинской науки, а для Тараки [162] запрягли в колесницу о восьми колесах тысячу коней, быстрых, как мысль, нагрузили ее копьями, дротиками, луками и стрелами и поставили на ней его золотое знамя.

Впереди грозных полчищ асуров, конных, пеших, едущих на колесницах и слонах, шли барабанщики и музыканты. Воины запели боевые песни, угрожая врагам ужасной смертью, и земля задрожала под их тяжкой поступью.

Вестники принесли в Амаравати, столицу Индры, слух о выступлении войска асуров, и небесного владыку охватила тревога. Он обратился за советом к Брихаспати, мудрому наставнику небожителей, и тот сказал Индре, что надо готовиться к битве. «Враг грозит тебе войной, — сказал Брихаспати царю богов. — Если ты будешь сейчас искать примирения, Тарака подумает, что ты боишься его силы. Если ты захочешь утишить дарами его нет нависть и злобу, он подумает, что ты слаб, и захочет отнять у тебя все, что ты имеешь. Только бой и победа, о владыка, могут привести тебя к миру с Таракой».

Индра согласился с мудрым Брихаспати и стал готовить свое воинство к битве.

Страшным и жестоким был бой асуров с богами. Тысячи воинов погибли в том бою, и тела их устлали поле сражения. Как горы, громоздились на залитом кровью поле сломанные колесницы, убитые слоны и кони. Пернатые стервятники кружили над побоищем, ожидая своего часа, и стаи гиен и шакалов с алчно горящими глазами сбежались отовсюду к полю битвы.

Все меньше оставалось воинов у Индры, все сильнее теснили его асуры, жаждавшие победы над богами. Вишну, Варуна и Кубера не раз уже отступали с поля боя, чтобы отдохнуть и собраться с силами, и потом снова бросались биться, но одолеть асуров они не могли. Наконец, небесный владыка и Тарака вступили в жестокое единоборство. Тучи стрел обрушили они друг на друга, они метали друг в друга копья и диски. Уже ранены были кони, запряженные в их колесницы, сражены их возничие, пали на землю знамена, сбитые стрелами, а оба противника все еще продолжали свой поединок. Воины небесной рати устремились на помощь Индре против могучего сына Ваджранги, но все их усилия одолеть его были напрасны. Как смерть, разящая неотвратимо, неслась по полю сражения грозная колесница Тараки и сокрушала и давила все живое. Стрелы Тараки сеяли смерть без пощады и промаха, и ужас овладел войском Индры. Гонимые неодолимым страхом, бежали его воины с поля боя не [163] разбирая дороги, и боги не могли остановить бегство своих ратей. Великая победа досталась Тараке и асурам и вместе с нею — власть над тремя мирами. С великим торжеством вернулся Тарака в свою столицу, и жители ее встретили его радостными кликами и цветами. У врат дворца Тараки толпились плененные боги, закованные в цепи, и асуры радовались их унижению и позору. Сын Ваджранги повелел своим слугам снять оковы с небожителей и отпустить их на свободу.

Униженные боги во главе с Индрой со скорбными сердцами явились в чертоги Брахмы и, приблизившись к его трону, склонили головы перед творцом вселенной. «О Прародитель, — сказали боги, — ты даешь жизнь земным людям и держишь в своих руках жизнь обитателей неба. О великий! Ты вечен, и не гнетет тебя бремя рождений. Ясное небо — твое чело, а луна и солнце — твои очи; власа твои — ползучие змеи, страны света — твои уши, океан — пуп на твоем бессмертном теле, а сама земля — воистину твои ноги. Ты — причина, ты — деяние, ты — покой, ты — мир во вселенной. Наши заветные желания — все в твоей воле, ибо ты — отец и владыка вселенной. Ты велик, ты могуч, ты беспределен, ты прекрасен. Так будь же нашей защитой, будь нам опорой!» Так восхваляли Брахму униженные поражением боги, ожидая от него помощи и совета.

«Что случилось с тобою, о Индра? — спросил тогда Прародитель. — Ты похож на женщину, потерявшую мужа и лишенную своих украшений. Волосы твои спутаны в беспорядке, и лик твои бледен. А ты, Агни? Я не вижу ни огненного сияния твоего, ни сопутствующего тебе дыма. Ты подобен лесу после пожара, опаленному и покрытому пеплом. Что с тобою, Варуна? Ты высох, словно воды твои испарились все без остатка. А ты, блистательный Кубера? Ты был так испуган, что готов был отказаться от всех своих сокровищ? И ты, великий Вишну! Как это случилось, что твое грозное оружие оказалось бессильным в битве?»

Боги стояли перед творцом вселенной, понурив головы, опустив вдоль тела могучие руки, и ничего не могли сказать в свое оправдание. Они опять воззвали к Брахме: «О Создатель! Тарака лишил нас нашего царства и стал в нем господином. Асуры захватили горные вершины и пещеры Хималая и там поселились. Этот чудесный горный край, который всегда был для нас желанным, теперь недоступен нам. Асуры забрали все наши богатства, наших небесных музыкантов и танцовщиц. Они разбили и поломали наше оружие, которое ты некогда нам даровал, и мы [164] теперь совсем беззащитны. Асуры отводят нам на собраниях худшее место и всячески нас оскорбляют. В собрании они не дают нам сказать ни слова, говорят, что мы слишком болтливы! Нам позволяют только трудиться, но не разрешают принимать участия в забавах и играх. Тарака не делает различия между высокородными и низкими по рождению и оделяет дарами, невзирая на сан и заслуги. Помоги нам, великий Брахма, вернуть наше царство, избавь нас от этого унижения!»

Творец вселенной ответил небожителям: «Тарака не может погибнуть от руки мужа, будь то бог или простой смертный. Только дитя семи дней от роду может лишить его жизни; таков дар, полученный асуром за его заслуги. Потому и потерпели вы поражение в битве, о боги!» И Брахма поведал богам, что лишить Тараку власти над тремя мирами и отнять у него жизнь сможет только сын Шивы и дочери Химавата, прекрасной Умы, когда он родится. «Ступайте к Шиве, боги, — молвил Брахма. — Склоните его к женитьбе на Уме, и пусть у них родится сын вам на счастье. На седьмой день своей жизни он отправит Тараку в царство Ямы».

Низко поклонившись Прародителю, боги покинули его чертоги, вернулись в разграбленный асурами небесный город Амаравати и стали размышлять о том, как побудить Шиву взять в жены прекрасную дочь гор. Грозный и мрачный бог обитал вдали от всех небожителей в уединенной горной местности и дни и ночи проводил в безмолвном созерцании истины; и никто не смел отвлечь его от благочестивых размышлений. Но боги знали, что Парвати, Дочь гор, — та, что зовется еще Умой или Гаури, — преданно любит сурового Шиву, он же не отвечает на ее любовь. С юных лет полюбила Шиву прекрасная Ума. Все дни свои она проводила в поклонении грозному богу. Она совершала возлияния маслом на священное изображение Шивы, собирала благоуханные цветы и приносила их ему в жертву, она возносила к нему страстные молитвы; но все ее усилия пробудить любовь в сердце Шивы были напрасны.

Тогда Индра решил прийти к ней на помощь. Он призвал к себе Каму*, бога любви, от стрел которого еще никто не мог уберечься, и повелел ему вселить в сердце Шивы неодолимую страсть. «Ступай на священную гору Кайласа, — сказал ему Индра. — Там, на неприступной горной вершине, Шива, великий Подвижник, пребывает, погруженный в свои размышления. Натяни свой лук и пусти незаметно стрелу любви в сердце грозного [165] Рудры. Если ты сумеешь пробудить страсть в сердце Шивы, он женится на прекрасной дочери Химавата и они дадут миру сына, который избавит нас от Тараки и его притеснений».

И Кама, сын Дхармы, вечно юный бог любви, вооруженный луком Желания и цветочными стрелами, согласился исполнить волю Индры. Вместе со своей супругой Рати, прекрасной богиней любовного наслаждения, он отправился к обрывистым склонам Кайласы.

То было в пору весеннего цветения, когда таяли снега нагорных вершинах и весело сбегали вниз со склонов горные ручьи и реки. Густые леса в долинах наполняли окрестности благоуханием цветов. Звери и птицы в страстной жажде потомства затевали свои весенние игры. Только грозный Шива был недвижим и в священном своем созерцании не замечал совершающихся вокруг него счастливых перемен.

Кама осторожно подкрался к тому месту, где сидел погруженный в размышления Шива, и, спрятавшись за скалою, выглядывал оттуда, никак не решаясь в страхе перед гневом великого бога нарушить его благочестивое уединение. Кама ждал, пока влюбленная Ума приблизится к Шиве, чтобы совершить ему поклонение и почтить его молитвой и подношением цветов, — он надеялся, что она его заслонит от всевидящего ока Шивы. И когда появилась прекрасная дочь гор, Кама натянул лук и наложил на тетиву одну из своих неотразимых стрел, но в то же мгновение Шива увидел его и в гневе сжег нарушителя благочестивых размышлений пламенем своего взора.

Даже пепла не осталось от прекрасного тела Камы, и с тон поры бог любви стал бестелесным, к великому горю его супруги Рати, и его стали называть Ананга, Бестелесный. Горько зарыдала Рати, но голос, раздавшийся в небесной вышине, ее утешил: «Не плачь, прекрасная Рати! Кама не погиб, он только лишился тела. Когда великий Шива женится на Уме, он помилует Каму и вернет ему тело!»

Прелестная Рати осушила слезы; но Ума оставалась безутешной. Пропала ее надежда на помощь Камы, на то, что стрелы его вселят любовь в сердце Шивы. В отчаянии она упрекала себя, корила свое лицо и свое тело: «Зачем мне моя красота, зачем мне высокая грудь и округлые бедра? — причитала горестная Ума. — К чему мне мои темные очи, белые зубы, на что это нежное тело и светлый лик, если мой возлюбленный Шива к ним равнодушен? Нет, не стану я больше беречь и холить мою красоту. [166] Я уйду в уединенную пустынь, облачусь в рубище из мочалы и предам свою плоть истязаниям!»

И Ума покинула роскошные чертоги своего отца Химавата, властелина гор, и удалилась в тихую отшельническую обитель. Она сняла с себя нарядные платья из драгоценных тканей, сверкающие ожерелья и золотые браслеты и оделась в оленью шкуру. Она отказалась от воды и пищи и наложила на себя изнурительные обеты. В летнюю жару она томила себя огнем и дымом костров, в стужу стояла неподвижно в холодной воде ручья. Так истязала себя прекрасная Ума долгие годы, стремясь снискать благосклонность Шивы. И вот однажды в ее отшельническую обитель явился юный брахман. Она его встретила приветливо и с почетом, омыла ему ноги, поднесла чистой воды, плодов и кореньев, усадила на почетное сиденье из священной травы куша. Отдохнув с дороги и поблагодарив Уму за угощение, брахман спросил ее, почему она не щадит свою красоту и юность, почему не следует велениям своего сердца, а предается суровым покаяниям. Тогда благочестивая Ума рассказала гостю, как она полюбила Шиву, как надеялась прельстить его красотой и юностью и как все ее усилия и надежды остались напрасны. «Потому и решила я предаться подвижничеству, — сказала Ума. — Красота моя и юность не принесли мне удачи».

Юный брахман выслушал ее и сказал: «Ты рассказала мне все по истине, о благочестивая отшельница. Но скажи, зачем нужна тебе благосклонность Шивы? Что тебе в этом угрюмом и одиноком подвижнике, предающемся созерцанию и умерщвлению плоти? Он грозен и страшен обликом; вместо ожерелья он носит на шее ядовитую змею, а бедра оборачивает окровавленной слоновьей шкурой — то шкура некоего демона в слоновьем облике, которого он когда-то убил. Он ездит на быке устрашающего обличья, любит посещать погребальные пепелища, и нет у него никакого богатства». Но Ума не захотела слушать дальше гречи брахмана, хулящие ее возлюбленного Шиву, и возгорелась гневом.

«Напрасно ты стараешься отвратить мое сердце от Шивы, о брахман, — сказала рассерженная дочь Химавата. — Шива велик, грозен и прекрасен, и моя жизнь отдана ему всецело. Пусть он ездит на страшном быке и носит на шее змею — что с того? Что бы ни говорили о нем, будь то правда или ложь, моя любовь к нему никогда не иссякнет». И не успела преданная Ума произнести эти слова, как брахман на глазах у нее преобразился и перед [167] дочерью Химавата, изумленной и обрадованной, предстал сам великий Шива. Голосом, подобным раскатам небесного грома, он объявил ей, что ее преданность и любовь тронули его сердце и он хочет взять ее в жены.

В великой радости поспешила Ума к отцу своему Химавату рассказать ему, что сбылись наконец ее надежды и Шива берет ее в жены. Благая весть о женитьбе великого Шивы на дочери гор обежала все три мира, и боги, и асуры, и люди поспешили чтобы присутствовать на торжественном свадебном обряде. После свадьбы Шива со своей супругой удалился на вершину Кайласы.

Целый год длилась брачная ночь Шивы и Умы, весь долгий небесный год не размыкали объятий счастливые супруги, и столь сильна была страсть, соединившая обоих, что небожители стали уже опасаться за благоприятный исход борьбы с Таракой.

«Надо прервать их объятия, — говорили боги Индре. — Иначе страсть их породит такое потомство, что его не смогут вынестг на себе ни земля, ни небо». В тревоге боги направились к горным склонам Кайласы и воззвали к Шиве; долго взывали они и на конец мольбами своими отвлекли его от ласк прекрасной Парвати. Шива выслушал благосклонно обитателей небесного царства и, вняв их совету, обронил свое плодоносное семя в пламя Агни

Тотчас языки огня окутались белым дымом; но Агни не сумел удержать семя Шивы и в свой черед бросил его в божественные воды Ганги. Но и светлая дочь владыки гор не снесла его палящей силы, и волны ее выбросили семя Шивы на склоны Хималая. Здесь, на цветущих лугах предгорий*, оно стало быстро расти и приняло божественный облик. И это дитя, порожденное страстью Шивы к дочери Химавата, стали называть Сканда, Отпрыск.

В тот же день к берегу Ганги пришли совершить омовение Криттики* — шесть сестер, прославленных небесных красавиц. Они давно желали иметь потомство, и они обрадовались, увиден на берегу дитя Шивы. Криттики вскормили Сканду, выходили его и вырастили, как родного сына. И так как юного Сканду вспоили молоком шесть кормилиц, на плечах у него выросл шесть голов с шестью устами. По имени приемных своих матерей Криттик сын Шивы получил еще одно прозвание — Карттикея. А сами Криттики стали потом шестью звездами на небе — и доныне светят они в вышине; Агни стал их супругом и повелителем. [168]

Карттикея рос могучим и грозным воителем; его, прекрасного обликом, полюбили гандхарвы и апсары; они навещали его на горных склонах Хималая и развлекали его музыкой, пением и плясками. Ганга ласково привечала его, когда входил он для омовения в ее светлые воды; земля покоила его на своей груди ночью, когда сон овладевал Карттикеей. Брихаспати, мудрый наставник небожителей, передал ему свои познания и обучил его гимнам священных Вед. Но превыше всего отважный Карттикея ставил воинское искусство, которым он владел в совершенстве.

На шестой день после рождения Сканды все боги во главе с Брахмой, все гандхарвы, апсары, якши, киннары и все живые твари земли пришли почтить юного сына Шивы и Умы. Они восславили Карттикею приветливым словом и пожелали ему всякого блага и удачи; и они любовались его красотой и силой. Шива и Ума просили тогда Брахму наделить их сына каким-нибудь счастливым даром, который был бы угоден и богам, и ему самому.

Великий Брахма не сразу ответил им на их просьбу. Все три мира он уже давно поделил между другими богами, и нелегко ему было найти достойный дар для могучего сына Шивы. Но недолго размышлял Прародитель; он учредил для Сканды высокий сан предводителя небесного воинства; и все боги одобрили решение Брахмы кликами радости.

Индра в свой черед отдал в жены Карттикее свою прекрасную дочь Девасену, Вишну подарил ему грозное оружие, тысячу тысяч якшей отдал в войско Сканды царь царей Кубера, Агни наделил его огненным сиянием, Ваю — быстролетной колесницей, а искусный Тваштар подарил ему красивого павлина, умевшего менять облик по желанию. Затем боги, склонившись перед сыном Шивы, восславили его такими словами: «Мы чествуем тебя, о Шестиликий, и возлагаем на тебя свои надежды! Ты могуч, ты бесстрашен, ты блистаешь, как солнце в полдневный час на небосводе! Ты — великий воитель, ты — владыка небесного войска, ты — наша опора и защита! Ты знаешь, о Сканда, что асур Тарака лишил небожителей власти над миром и всячески нас унижает. Мы просим тебя, могучий Карттикея, покарай Тараку и верни нам покой и радость!»

«Ничего не бойтесь, о боги, — ответил им сын Шивы. — Я расправлюсь с вашими врагами и уничтожу их. Не избегнет моей кары и Тарака, причинивший вам великие обиды». И тотчас [169] Карттикея, сопровождаемый небесным воинством богов, выступил в поход против Тараки.

Впереди его войска в столицу Тараки помчался вестник, посланный Индрой. Он намного опередил рати Сканды, предстал перед владыкой асуров и сказал ему: «Я — вестник Индры, о могучий воитель! Он повелел передать тебе, что вся власть над небесным царством и над всеми тремя мирами принадлежит ему, и никому другому. И он сказал, что тебя ожидает жестокая расплата за все зло, содеянное тобою!»

Тарака пришел в ярость, когда услышал надменное послание Индры. «Послушай, вестник, — сказал он, — не говорил ли тебе Индра о том, что не раз он бежал от меня с поля битвы? Неужели он уже забыл об этом? Поистине, нет у него стыда, у твоего господина!»

Отпустив, однако, вестника с миром, Тарака погрузился в глубокое раздумье. «Индра не осмелился бы так говорить со мной, — сказал себе сын Ваджранги, — если бы не был твердо уверен в победе. Кто же решился оказать ему помощь? На кого хитроумный Индра возложил ныне свои надежды?»

Тут зловещие знамения прервали размышления Тараки, и его охватила тревога. Внезапно во рту у него пересохло, и задергалось левое веко; на дороге перед дворцом закружился столб желтой пыли; жуткий вой и вопли раздались повсюду, и взору Тараки открылось неисчислимое небесное воинство, ведомое в бой сыном Шивы. И, внимая чутким ухом, услышал Тарака слова восхвалений, которые громко распевали небесные певцы и сказители : «О юный Карттикея, ты сияешь несравненным блеском! Твоя мощь и воинское твое искусство принесут тебе желанную победу. Твою боевую колесницу влечет павлин — чудесное творение Тваштара. Не остановит ее ни грозный Тарака, ни его войско. Ты блистаешь на этой золотой колеснице, как солнце на небосклоне. Слава тебе, о Карттикея! Слава тебе и победа!»

Тогда Тарака вспомнил дар, испрошенный им у Брахмы, и вспомнил, что смерть придет к нему от руки младенца семи дней от роду. Но он не дрогнул и, повелев своему войску готовиться к битве, выехал на колеснице навстречу врагам.

«О дитя, — сказал он Сканде, — неужели ты стремишься к смертельной битве? Играть с мячом тебе больше пристало. Ты еще не видел асуров в яростной схватке. Видно, твой младенческий разум не остерег тебя от опасности».

«Напрасно, Тарака, ты тратишь время на пустые речи, — ответил [170] владыке асуров Сканда. — Взгляни на молодое солнце, когда утром оно поднимается по небосклону. Долго ли ты сможешь смотреть на него не зажмурясь? Возьми в руки молодую кобру. Долго ли будешь ты держать ее в руках, не опасаясь смертельного укуса?» И, услышав эти слова младенца, Тарака понял, что пришел конец его власти и самой его жизни.

Но он не хотел сдаваться добровольно. И началась битва. Тучи стрел затмили небо, полетели в Карттикею брошенные со страшной силой дротики и копья, но сын Шивы не шелохнулся на своей колеснице. Он легко отводил удары, а его оружие столь тяжко разило врагов, что они в ужасе стали отступать от него и старались держаться от него подальше, опасаясь, как бы его удары их не настигли. А удары Тараки не могли причинить вреда Сканде, и он неудержимо продвигался вперед сквозь ряды войска асуров, сея смерть кругом себя, подобный беспощадному и безжалостному Яме.

Вскоре асуры дрогнули и побежали с поля битвы, оставив Тараку один на один со Скандой. Завязалась жаркая схватка. Противники не уступали один другому в отваге, но Тарака не мог одолеть непобедимого сына Шивы. Взмахом окованной железом палицы Сканда снес с могучих плеч голову Тараки, и владыка асуров рухнул мертвый на поле битвы, как поваленное бурей огромное дерево. В пыль упал золотой венец Тараки, и вместе с венцом покрылись пылью его былые деяния, его сила, власть и слава.

А боги, ликуя, праздновали победу, и радостные крики огласили поле сражения. Так подвиг юного Сканды, славного сына Шивы и Умы, избавил небожителей от страданий и унижений, и боги снова обрели власть над вселенной.

Излагается по «Матсья-пуране»; в древнеиндийской литературе содержится ряд версий этого сказания (ср. поэму Калидасы «Рождение Кумары» в санскритской классической литературе).

Сканда (другие имена — Карттикея, Кумара, «Дитя») — по-видимому, весьма древнее божество (некоторые исследователи видят прототип его в полузооморфном божестве, изображенном на печатях цивилизации Индской долины), но в эпический пантеон включено относительно поздно. В эпосе нет единой версии его происхождения; он именуется сыном Шивы, Агни, Брахмы, Санаткумары — старшего сына Брахмы, Криттик или Ганги. Согласно некоторым версиям, он — сын Агни, усыновленный Шивой. В мифологии Сканды много архаических элементов, в частности сопровождающая его, как и Шиву, свита всяких демонических существ чудовищного облика духов болезней (особенно детских болезней, и одно из его имен — Кумара — связывается с представлением о нем как о губителе и одновременно покровителе детей), древних Матерей, людоедов, бесов войны и т. п. В поздней мифологии и иконографии он изображается едущим на павлине (согласно некоторым версиям эпоса, павлина подарил ему при рождении Гаруда), но в ранних текстах он часто ассоциируется с козлом, который в древнейшей мифологии выступает как зооморфический символ огня. Имя Сканда толкуется как «Прыгающий» (подобно огню или козлу).

Ваджранга — «с телом (твердым, как) ваджра».

Кама — бог любви, относительно поздно появляется в эпическом пантеоне. Изображается, подобно античному Эроту или Амуру, с луком и стрелами (из цветов), которыми он поражает сердца. Именуется иногда сыном Брахмы, иногда — Дхармы и Лакшми (которая рассматривается в этом случае как одна из десяти дочерей Дакши, жен Дхармы — см. прим. к № 12).

...на цветущих лугах предгорий... согласно некоторым версиям, Сканда родился в прибрежных тростниках (см. № 32).

Криттики — в индийской астрономии созвездие Плеяд.