Мир

Смело, други, поспешите, избавленья близок день.

О всеэллинское племя! Друг за друга встанем все,

Бросим гневные раздоры и кровавую вражду!

Светит нам весенний праздник, пусть удавится Ламах!

Объясни теперь, что делать, главарем в работе будь!

Все мы твердо порешили, не уйдем домой, пока

Бечевою, рычагами вновь на землю не вернем

Величайшую богиню, покровительницу лоз.

Тише! Полемос услышит ваши крики, топот ваш,

И тогда опять начнется ненавистная война.

Веселее и приятней услыхать такой приказ,

Чем приказ: «Явиться срочно с провиантом на три дня».

Тише, чтобы в преисподней Кербера не разбудить,[11]

Чтобы гомона и гама снова он не учинил

И сладчайшую богиню нам спасти не помешал.

Ну, уж нет! Никто на свете нас Ирины не лишит,

Только бы она досталась в руки нам! Хо-хо-хо-хо!

Все погубите вы! Стойте! Если будете орать,

Он прискачет и растопчет все тяжелою пятой.

Пусть бушует, сколько хочет, пусть грохочет и стучит!

Не оставим мы веселья в этот расчудесный день!

Вот беда! Взбесились, что ли? Бросьте, ради всех богов!

Нашу славную затею пляской сгубите вконец.

Не хочу плясать я вовсе. Но от радости, гляди,

Хоть стою на месте, ноги сами ходят ходуном.

Ну, теперь-то уж довольно. Бросьте, бросьте танцевать!

Вот уж бросили мы, видишь.

На словах. А пляс идет.

Ну, еще разок, вот этак! И тогда уже конец.

Ну, еще разок — и хватит. Перестаньте же скакать.

Если пляс наш делу вреден, мы не будем танцевать.

Вижу, пляшете вы все же!

Зевс свидетель, раз еще

Ногу правую поднимем и притопнем — и конец!

Я согласен. Только больше не сердите вы меня.

Левая нога за правой в пляску просится сама.

Счастлив я. Свищу, ликую, и кряхчу, и хохочу.

Словно злую старость сбросил, так я рад, что кинул щит.

Рано, рано веселитесь! Не дался еще успех.

Вот когда спасем богиню, смейтесь, веселитесь все!

И вопите и орите!

Будет нам заботой — дрыхнуть,

Обжираться, обниматься

И по ярмаркам шататься,

Напиваться, наряжаться,

Волочиться

И кричать: хо-хо-хо-хо!