Мир

Il tempo se ne va (Время идет)

Il tempo se ne va[1]

И опять несется вскачь

Полусонная эпоха

Что ей крики, что ей плач?

Лишь бы вдаль вела дорога…

С. Никифорова

Звонок прозвучал неожиданно и резко, разрубив предутренний домашний фон, состоявший из постукивания идущих часов, дыхания человека в спальной, да негромкого шебуршания и позвякивания на кухне. Телефон же звонил без передышки, словно на том конце провода заранее решили разбудить хозяина дома. Том, вырванный из сна этим звуком, поворочался некоторое время с боку на бок и провел рукой по второй половине постели, словно кого-то разыскивая. После чего вскочил, словно подброшенный пружиной. Звонок к этому моменту замолчал, похоже, кто-то взял трубку.

— Эмми, кто там?! — не прикасаясь к телефону в спальной, крикнул Томпсон.

— Эвелин Линкольн! Возьми трубку, Том! — откликнулась Эммануэль из зала.

«Ничего себе, личный секретарь Кеннеди, — Том конечно удивился, но не сильно. После возвращения семейства Томпсонов из Европы Кеннеди пару раз «совершенно случайно» встречался с Томом. Надо заметить, что Джон прислушался к мнению Томпсона и ушел с должности министра юстиции. После чего начал слегка критиковать правительство Никсона за войну во Вьетнаме, неуклюжие действия по уничтожению сегрегации и провалы в воплощении провозглашенного Джонсоном курса на построение «Великого общества»[2]. В общем, можно сказать он начал понемногу готовиться к предстоящим выборам шестьдесят восьмого года.

Том же старательно делал вид, что его это совершенно не касается. И занимался только делами оружейного производства и фильмом. Неожиданно для многих фильм, получивший в прокате в США название «Трудно быть Прогрессором» (а в советском — «Трудно быть Богом») получил сразу несколько кинопремий, включая четырех Оскаров. Одним из которых, за лучшую мужскую роль второго плана, был награжден молодой русский актер, сыгравший аборигена — бунтовщика Арату.

Во время поездки в Голливуд год назад (Эмми пришлось остаться дома в виду «интересного положения») на Тома снова покушались, на этот раз во время возвращения домой…

Стремительно опускалась ночь, шоссе понемногу пустело и вдруг… Вынырнувший откуда-то с бокового ответвления дороги встречный тяжелый грузовик дальнобойщика — трак неожиданно включил дальний свет. В глаза Тома ударило ярким, ослепляющим огнем. Он не видел ничего, кроме прыгающих перед глазами ярких пятне света. Инстинктивно он резко свернул в сторону обочины, подальше от трака. Но и это не помогло. Огромный грузовик с прицепом, как потом рассказывали свидетели, неожиданно вильнул и тяжелый прицеп ударил в бок легковушки. Машина Тома резко приподнялась над дорогой, словно пытаясь взлететь и, теряя по дороге боковые зеркала, стекла, капот и части кузова, полетела куда-то в темнеющую сразу за насыпью хайвея долину. От резкого рывка Том потерял сознание и очнулся только от криков собравшихся вокруг людей. От смерти его спасли встроенные в машину по его настоянию и его проекту ремни безопасности. Они удержали его от ударов о руль и крышу. Когда машину нашли, Том так и висел вниз головой на этих ремнях, притянутый к сидению, словно летчик к катапультному креслу. В общем, жив он остался, но в больнице пару недель провести пришлось. А что его очень заинтересовало потом — АНБ специальным следствием совсем не занималось, свалив все дознание на полицию и ФБР. В результате местная полиция никаких следов машины не нашла, а в ФБР дело закрыли «ввиду недостатка улик и недоказуемости наличия покушения на убийство». Вот тогда-то Тому стало по-настоящему ясно, что он, вероятнее всего, стал нежелательным лицом для кого-то из боссов Агентства. Иначе бы расследование не позволили спустить на тормозах. Возможно, поэтому и покушения были проведены настолько дилетантски — его не стремились убить, а просто пугали…

Разговор с секретаршей Кеннеди закончился быстро и принес новую головную боль. Джон решил начать предвыборную кампанию и просил Тома занять должность в его избирательном штабе. Для чего Тому, уже год сознательно жившему затворником, необходимо было прилететь в Вашингтон. А ему очень не хотелось оставлять Эмми с маленьким Айвеном без присмотра. Нет, охрану-то он организовал сразу по приезду в Штаты, зарегистрировав частное охранное предприятие «Черная вода», работающее в штате Висконсин. И одним из самых тщательно охраняемых этим ЧОПом объектов стал небольшой дом неподалеку от города Барабу.

После завтрака, отправив Айвена с нянькой погулять, Том и Эмми поднялись к нему в кабинет. Где он сразу включил радио и нашел музыкальную передачу. Фрэнк Синатра пел на испанском:

— Целуй меня, целуй меня крепко,

Так словно ночь эта нашей последней была

Целуй меня, целуй меня крепко

Ибо боюсь я тебя навсегда потерять [3]

— Черт, — невольно вырвалось у Томпсона. В ответ на укоризненный взгляд жены, очень нелюбившей ругани дома, Том объяснил.

— Словно по заказу. Ты уже, наверное, догадываешься, что секретарша JFK[4] звонила мне не просто так. Мне предложено место в штабе будущего президента, в перспективе, как я полагаю, должность советника по национальной безопасности. Но… с учетом произошедшего в Германии и здесь… это может быть очень опасно. Те, кому не нравится мое вмешательство в политику… могут сделать все, что угодно…

— Дурачок, — Эммануэль шагнула вплотную к Тому и крепко обняла его. — Даже если весь мир будет против тебя, я буду тихо стоять за твоей спиной, и подавать патроны![5]

— Но… может быть очень страшно и тяжело… и рисковать Айвеном…, - тихо сказал Том, зарывшись лицом в ее волосах.

— Иногда мне кажется, что все мужики так и остаются на всю жизнь детишками, — столь же тихо ответила Эммануэль. — Как малыш, укрывшийся одеялом от злого буки… Думаешь, если ты откажешься, то враги сразу станут друзьями?

— Ты права, Эмми, — только и смог ответить Том, после чего крепко-крепко поцеловал.

— Besame, besame mucho,

Сomo si fuera esta noche la ultima vez

Besame, besame mucho

Que tengo miedo tenerte y perderte despues

Пел Синатра по радио, заканчивая песню, и его голос, пробиваясь сквозь атмосферные помехи, казалось, заполнял весь мир…

Выходя из самолета в национальном аэропорту Вашингтона[6], Том чувствовал себя словно во время прыжка с парашютом во время «дня Д». Тем более, что аэропорт был как раз введен в строй в самом начале той войны и его классическое здание дополнительно напоминало Томпсону о тех днях, когда его лучшим спутником был карабин М1 и пистолет Браунинга. Впрочем, пистолет был у него при себе и сейчас. Небольшой такой Вальтер ППК под девятимиллиметровый патрон, в кобуре, практически незаметной под пиджаком. И это, не считая обычного набора из уже выручавшего его кинжала и маленького, но очень острого ножа в потайных ножнах. Так что он был вооружен, по-фронтовому сосредоточен и очень-очень опасен. Не меньше, чем индеец, вышедший на тропу войны, если не более. Индеец, он не более чем «дитя природы», опирающееся на традиции и боевой опыт. Не то, что опытный фронтовик, «призрак» АНБ, а ко всему прочему — десантник разведывательной роты из ТОГО Афаганистана, имеющий опыт выживания в «святые девяностые». Так что Томпсон готов был поспорить с теми, кто будет ему мешать строить «дивный новый мир». Построение которого должно было начаться с победы на выборах Кеннеди, которого Том ТАМ считал лучшим президентом Штатов. А познакомившись получше, признал, что все задатки к этому у Джека есть.

Пока же Том, а если учитывать его внутренний настрой — «Томмиган», неторопливо прошел через здание аэровокзала, внимательно и незаметно следя за окружающими. Вышел на площадь с автостоянкой, заполненной легковушками. У выходя его уже ждал старый знакомый, один из личных водителей Кеннеди, и кстати, неплохой стрелок, Уильям (Билл) Грир. Поздоровавшись, он проводил Томпсона к новенькому Форду «Тандерберд»[7] последней модели.

Вырулив на шоссе, Билл резко набрал скорость. К удивлению Тома, путь машины пролегал мимо Вашингтона, который они объехали по кольцевой трассе И-495. Грир на несколько мгновений отвлекшись от дороги, пояснил, что встреча состоится в купленном для Джона отцом небольшом доме, неподалеку от дистрикта. После чего замолчал, и весь отдавшись дороге, прибавил газу и помчался, обгоняя попутные машины словно стоячие. До нужного им поворота машина долетела, словно самолет, на котором Томпсон добрался сюда. И только незадолго перед поворотом Грир умело сбросил скорость и вписался в поток автомобилей.

Свернув и проехав буквально пару миль показавшейся Тому смутно знакомой дороги, они оказались перед высокими воротами с надписью: «Частная собственность». Не успела машина приблизиться, как они предупредительно открылись.

Встречал гостей еще один охранник. Поздоровавшись, он предложил пройти в дом и отдохнуть с дороги, пока подъедут остальные приглашенные. Однако Томпсон едва успел принять душ и переодеться, как тот же охранник пригласил его на совещание.

Томпсон вошел в гостиную, где уже собралось человек девять — десять, включая самого хозяина дома и его младшего брата. Джон, как всегда загорелый, словно только что с пляжа, встретил Тома дружески и, после обмена рукопожатиями, представил его присутствующим, как «полковника Томпсона, ныне журналиста». Первыми, с кем Том поздоровался стали Роберт Кеннеди, очень похожий на своего брата, только помоложе и менее впечатляющий внешне. И два ирландца, давно работающих на клан Кеннеди и самого Джека — Кеннет О'Доннел, подтянутый худощавый брюнет, выглядевший моложе своих сорока с небольшим лет, и Лоуренс О'Брайн, солидный полный мужчина лет пятидесяти с бросающимся в глаза широкоскулым лицом. Рядом с ними расположился Теодор Соренсен, моложавый англосакс с вьющейся шевелюрой, который, как знал Том, был близким помощником Джона, писал для него речи и помогал оформлять возникающие у того идеи в нечто понятное всем. Кроме этой четверки, в креслах посреди комнаты расположились также Стефан Смит, муж сестры Кеннеди — Джейн, Луис Харрис — видный специалист по изучению американского общественного мнения и Джон Бейли, председатель демократической партии штата Коннектикут. Чуть в стороне, у самого окна сидел похожий на француза брюнет, с недоверием и недоумением смотревший на Тома. Это был Пьер Селинджер, который до появления Томпсона как раз и занимался связями с прессой. Похоже, он гадал, зачем нужен в предвыборном штабе столь известный журналист и не означает ли это, что его собираются задвинуть на вторые роли. Поздоровавшись с ним, Том покачал головой, намекая на отрицательный ответ на невысказанные опасения и… застыл на несколько мгновений. В окне гостиной он увидел пейзаж, который не видел со времени войны и похищения. Тогда, в отпуске из центра подготовки, он удачно передал письмо Сталину и тут же попался мафиози, которые хотели выпытать у него сведения об украденных бандой Грязного Гарри ценностях. Впрочем, Том быстро опомнился и никто, кроме продолжающего смотреть на него с недоумением Пьера, ничего не заметил.

Едва Том уселся в кресло, Джон Кеннеди начал совещание, объявив, что он собирается бороться за президентский пост на выборах шестьдесят восьмого и все здесь собравшиеся войдут в его предвыборный штаб. Обсуждение начали с распределения предполагаемых обязанностей каждого из присутствующих. Селинджер должен был заниматься связями с прессой, оба ирландца — тактикой предвыборной кампании и организационным ее воплощением. Соренсен, как и предполагал Том, стал чем-то вроде начальника оперативного отдела и спикера, занимаясь идейным наполнением кампании и речами кандидата. Смит отвечал за финансовую сторону, Харрис, само собой — за изучение мнений избирателей, Бейли — за связь с партийными структурами демократов. Ну, а Том должен был наладить взаимодействие с армейскими кругами, Агентством и военно-промышленным комплексом. Из-за чего, кстати, и разгорелась первая серьезная дискуссия на этой встрече.

— Прекращение войны… Неожиданная идея… Значит, Вьетнам, по твоему мнению, мы должны уступить комми? — удивленно уточнил у Тома Соренсен.

— Понимаешь, Тедди, Южный Вьетнам нам по всем признакам, не удержать никоим образом…, - Том несколько минут приводил внимательно слушающим оппонентам аргументы. Которые, как это было известно только Кеннеди и его брату, взятые из доклада его группы действующему президенту. — А вот поторговаться за него с Советами, при этом еще и прекратив непопулярную среди избирателей войну, будет очень полезно. Учтите также, что северо-вьетнамцы не ортодоксальные коммунисты. Скорее — «розовые», вроде тех же социал-демократов из Швеции. Причем с сильным националистическим азиатским душком, что позволяет надеяться внести рознь в их отношения с Советами.

— Интересно…, - протянул Теодор. И переглянувшись с Джеком, спросил. — А что конкретно можно будет у Советов за это получить, по вашему мнению?

— Я, в принципе, пока не анализировал возможные варианты. Но могу сразу предложить — гарантии безопасности Китайской республике[8], Камбодже и Лаосу, переговоры об ограничении стратегических вооружений.

— Неплохие предложения, господа. Предлагаю обдумать, — признал Джон Кеннеди, завершая эту дискуссию. После чего разговор перешел на обсуждение проблемы программы «Великое общество». Которую в принципе придумал и ввел в свою предвыборную программу как раз республиканец Никсон, а Джонсон просто перехватил. Но реализовать пока реально не смог, все застряло в местной бюрократии и коррупции. Но говорили об этом не долго, собственно спор был лишь по тактике использования имеющихся фактов по коррупции.

— Все предложенное можно и нужно использовать, — задумчиво заметил Джек. — Но не хватает какой-то особой, необычной и… я бы даже сказал, ключевой идеи. Такой, чтобы не только избирателей, но и промышленников и политиков захватила.

— Полет на Луну, — медленно и неторопливо проговаривая каждое слово ответил Том. — Возобновить программу… Можно даже совместно с русскими. Рекламная акция века. Кроме того, позволит привлечь компании, которые теряют военные заказы в связи с прекращением войны во Вьетнаме. Какая им разница, каким образом получить прибыль? А тут вроде как и положительный имидж получается, переход на мирное производство.

— Которое в случае успеха позволит получить и новые технологии, в том числе — двойного назначения, — подхватил идею Роберт.

— А если наладить взаимодействие с русскими — можно будет и у них что-то новое выведать, — тут же заметил Кеннет.

— Богатая идея, — согласился Соренсен.

— А заодно и нашим партнерам-соперникам по выборам в партии покажем наше превосходство, — добавил Бейли. — Не думаю, что кто-нибудь еще, тем более после категорического решения Линдона о прекращении финансирования, выдвинет такую идею. Я- за…

— На финансирование программы можно часть военного бюджета направить. Которая на войну во Вьетнаме тратилась, причем не трогая основные статьи. Если же с русскими об ограничении стратегических вооружений удастся договорится, можно будет простым перераспределением с статей финансирования «стратегов» увеличить расходы на обычные силы. А заодно и денежное довольствие военным повысить, — дополнил идею Смит.

[1] «Время идёт» — название песни А. Челентано

[2] Реальный проект, предложенный Никсоном во время своего президентства. Предусматривал искоренение нищеты в США, дальнейшие меры по десегрегации и т. п.

[3] «Besame, besamemucho… и т. д.» — песня «Бесаме мучо». Испанский вариант приведен ниже. Написана в 1940 году, стала популярна в 60-е. Исполняли в том числе и «Битлз», Фрэнк Синатра и многие другие известные исполнители

[4] Джи-эФ — Кей — прозвище президента Джона Фицжеральда Кеннеди по первым буквам имени и фамилии

[5] Неизвестный автор. Приписывается Еве Браун

[6] В настоящее время называется аэропортом имени Р. Рейгана

[7] Автомобиль фирмы Форда модели «Буревестник — Thunderbird», третье поколение которых начало выпускаться в 1961 г. Нравились Дж. Кеннеди, во время его инаугурации кортеже президента составляло 50 новых автомобилей этой марки

[8] Так же, как и в нашей реальности, гоминьдану удалось удержать остров Тайвань, но кроме того, еще и остров Хайнань и часть провинций Гунадун и Фуцзянь, примерно от Гонконга до Фучжоу. Это и называется Китайской республикой. Кроме войск китайского гоминдана в КР имеются базы американских войск (отдельная пехотная бригада) и англичан (механизированная бригада).