Мир

Kilroy was here [Здесь был Килрой]

Kilroy was here[1]

И завтра, завтра наконец последний бой

Еще немного, еще чуть-чуть

Последний бой — он трудный самый…

Последний раз сойдемся завтра в рукопашной…

М. Ножкин «Последний бой»

Поднявшись с лежака Том простецки прикрыл глаза ладошкой и посмотрел на море. Айвен… Мари и Эмми… плещутся в воде. Все в порядке, тихо и спокойно, но отчего-то на душе нехорошие предчувствия. Отчего даже на пляж Томпсон брал с собой сумку с маленьким карманным ППК и парой ножей. В глубине души отчетливо понимая, что этот маленький «вальтер» и эти ножи от серьезного нападения не уберегут, он все равно упрямо таскал сумку с собой. Как последнюю надежду на то, что все будет хорошо. Вообще, этот отдых на Багамах стоил ему перегоревших нервов, по его собственному ощущению, больше, чем все военные приключения вместе взятые. Или таким путем незаметно подкрадывалась старость или действительно интуиция подсказывала грядущие неприятности, Тому было не совсем понятно. Но теперь он, как тот старый сталинский танкист был готов выскочить и оказаться в канаве, пока снаряд еще не успел вылететь из ствола вражеского танка. Вот только теперь ему надо было проделать этот акробатический номер не одному, а вместе со всей семьей. Отчего Том волновался сильнее, а Эмми старательно делала вид, что ничего не замечает. И лишь дети отдыхали и веселились беззаботно и от души, как умеют только дети.

Он понимал, что объективно для такого состояния не было особых причин. Прибыли Томпсоны на Багамы без происшествий. Темнокожий пограничник привычно посмотрел на паспорта, шлепнул нужные штампы. Оставалось только получить багаж, и можно двигаться дальше. Ожидание багажа заняло час. — Не так уж и много, — заметил Брэнд, — хотя могло быть и побыстрее. За это время Эмми успела связаться с турагентством и за ними прислали автобус «Лейланд». Неуклюжий, каких-то допотопных очертаний, но, как оказалось резвый и даже оснащенный кондиционером. Вилла, на которой их поселили, стояла несколько в стороне от основной застройки, но недалеко от пляжа. Все выглядело новым, словно здание специально построили и оснастили оборудованием к их приезду. Впрочем, оказалось, что Том ошибся совсем незначительно — виллу действительно построили всего лишь полгода назад. Туристический бум на островах не прекращался, и бизнесмены расширяли дело, торопясь получить прибыль. Кстати, пляж и море оказались действительно великолепны. Чистейший песок, прозрачная, словно стекло, вода, волны уютно покачивают пловца… Отдыхай и радуйся. Если бы не интуиция, вопящая о неприятностях непонятно почему. Ситуация в мире, несмотря на все кризисы, не давал причин для тревоги.

Вторжения американской армии в Никарагуа так и не случилось, но программу перевооружения воздушно-десантных войск все же приняли. Заводик в Барабу неторопливо клепал легкие бронемашины, поставляя их в батальоны восемьдесят второй дивизии и принося неплохие дивиденды в карманы акционеров. Небольшое показательное вторжение произошло как раз на остров Гренада. Островные революционеры как обычно, разделились на несколько фракций. Победила же самая радикально левая. Победители, захватив власть, начали развивать вооруженные силы и одновременно строить аэродром для увеличения притока туристов. Контракт на строительство был заключён с британской фирмой, а строительство велось руками кубинских рабочих. Что очень напугало некоторых экспертов, решивших, что строиться военный аэродром для базирования ударной авиации прямо под боком у Штатов. К тому же на начавшееся, по решению Роберта Кеннеди и его советников, развертывание крылатых ракет, Советский Союз ответил симметрично, разработав аналоги. К тому же вслед за появлением этих ракет на европейских базах, русские просто поставили их некоторым своим союзникам, в том числе и Кубе. В результате операции «Шок и трепет» силы быстрого реагирования сумели разбить армию Гренады. Которая была самой многочисленной и хорошо оснащенной в своем регионе, но слишком маленькой и слабо вооруженной по сравнению с брошенными против нее частями морской пехоты, парашютистов, авиации и флота. Но потери оказались очень большими, причем скрыть их не удалось. Но достигнутый очень быстро результат сказался. Критика действий правительства велась лениво и столь же быстро утихла.

Немного хуже дело обстояло на Ближнем Востоке и в Иране. Братья-мусульмане у власти ни в Египте, ни в Иордании не удержались. Навязываемая ими исламизация привела к недовольству и широких масс и правящей верхушки. В результате в Египте произошел военный переворот, а военное правительство восстановило хорошие отношения с Советским Союзом. В Иордании же наступило смутное время. Воевали друг с другом мусульманские отряды, королевская армия и отряды палестинских беженцев. Впрочем, армия понемногу побеждала. В Сирии «братья-мусульмане», объединившись с другими исламскими фундаменталистами, активизировали антиправительственную пропаганду и вооружённую борьбу, опираясь на недовольных неудачной экономической и религиозной политикой партии Баас. Планировалось, захватив власть, создать объединенное арабское исламское государство в составе Сирии, Иордании, Египта и Ливана. Начав с агитации, исламисты быстро перешли к тактике террора, убивая чиновников, военных, агентов госбезопасности и простых жителей других конфессий. Однако пришедший незадолго до того к власти в Хафез Асад не испугался, и планомерная борьба с террором привела к поражению исламистов. Не помогли не убийства членов правительства, ни массовые взрывы автомобилей в гордах, ни смертники, обвешанные взрывчаткой. В феврале, в то время, когда Томпсоны решали, куда им съездить на отдых, исламисты, пойдя ва-банк, подняли восстание в городе Хама. Быстро подавленное армией, оно привело лишь к окончательному разгрому движения. По последним данным, оставшийся на свободе один их руководителей «братьев-мусульман» вел переговоры о сдаче полицейским. Теракты прекратились и теперь страна настраивалась на мирную жизнь.

Хуже обстояло дело в Иране. На положение там подействовал общий подъем исламских религиозных движений. Политика европеизации, проводившаяся шахом, привела к недовольству большинства народа. Несколько лет ситуация буквально висела на волоске… Несмотря на репрессии, проводимой шахской службой безопасности, помощь АНБ, пославшей в Иран несколько групп своих агентов, шах на престоле не удержался. К власти в прошлом году пришли откровенные исламские фанатики во главе с аятоллой Хомейни. Они тотчас же объявили Соединенные Штаты своим главным противником, а Советский Союз — второстепенным. Но пока, кроме захвата американского посольства, закончившегося неудачей, иранцы ничем особым о себе не напоминали. Помогли сорвать захват посольства, в котором оставался лишь посол со своим секретарем и неполный взвод морской пехоты уцелевшие боевики из групп АНБ. Посла и уцелевших солдат эвакуировали на авианосец. В воздухе произошло несколько боестолкновений между американским и иранскими истребителями, причем и с той и с другой стороны летали «Фантомы». На этом все затихло. Тишина стояла настолько плотная, что Том ее и относил к причине своей тревоги. Но с другой стороны, если подумать — где Багамы, а где Иран…

В общем, Томпсон нервничал, худел и загорал, стараясь ничего не упускать из виду. И напоминал об этом Брэнду и его напарнику, охранявшим его семью вместо оставшегося на хозяйстве Джимми. Причем Брэнд воспринимал это добродушно, мол чудит босс, но выполнял. А его напарник, тоже индеец по имени Грэм, как заметил Том, воспринимал его указания. Хотя и нес охранную службу как положено, не сачкуя. Вот и сейчас, пока Томпсоны купались, а Брэнд охранял виллу, Грэм исправно сидел чуть в стороне, в тени, и контролировал ситуацию вокруг.

Небольшой транзисторный приемник, который Том принес с собой негромко бормотал, передавая последние новости: «Президент США Роберт Сарджент Шрайвер заявил, что…». Слушать, что там заявил очередной представитель клана Кеннеди, ставший президентом, Тому не хотелось и он повернул ручку настройки. Несколько мгновений невнятных шумов и еле различимых голосов от плохо принимаемых радиостанций и наконец музыка. Странно будоражащая и словно когда-то уже слышанная песня. Том еще раз приподнялся, посмотрел на играющих в набегающнм прибое детей, на жену и прилег. Немного добавил громкость и прислушался.

— Silence's looming over me.

Silent skies are full of rain

Rain is piercing through my bones

Yet, I feel pain no more…

Won my freedom, like a bird up in the blue.

Won my freedom, shook my fear away for good.

Won my freedom, wild and rogue and free like wind.

Won my freedom, this is true, and not a dream…[2]

Интересно, ему почему-то казалось, что эта песня из «тех» девяностых, а такой стиль музыки[3] появился намного позднее. Но и песня, и музыка неожиданно понравились и Том заслушался. Может быть поэтому он не сразу понял, что подошедший Грэм что-то говорит.

— Что случилось?

— Брэнд сообщил, пора обедать, — показав на рацию, повторил охранник.

— Точно, — посмотрев на наручные часы, Том едва не выругался. Похоже, сегодня он забыл завести свои «неубиваемые ударопрочные и водонепроницаемые» и они просто остановились. — Хорошо, пять минут…

Выключив радио, он неторопливой трусцой сбегал за своими.

Пообедали, после чего Эмми с детьми и Брэндом уехали прогуляться по магазинам, а Томпсон остался. Последнее время он неторопливо заносил на бумагу воспоминания о боях на Сицилии и в Нормандии. Как шутила Эммануэль, хотел прославиться больше, чем Риджуэй[4] и Эйзенхауэр. На что Том отшучивался тем, что он тоже генерал. — …и еще не настолько стар, чтобы не успеть стать президентом. Вот тогда-то мои мемуары и принесут нам дополнительные миллионы!

Он исписал уже целый лист, когда его интуиция опять заставила его прислушаться к происходящему на вилле. Вполне ожидаемая тишина, только какая-то странная…

Том взял стола и аккуратно завернул колпачок авторучки. Положил ее на стол, чуть в стороне от стопки бумаги, чтобы в случае каких-либо происшествий чернила не испортили уже написанный текст. Так же неторопливо поднялся, потянулся, словно сбрасывая усталость от сидения за столом. Наклонился, словно на физзарядке. Когда же выпрямился, в правой, убранной за спину руке удобно устроился его любимый «Браунинг». А в левой — запасной магазин. Тишина за дверями сменилась шорохами и звуками, похожими на царапанье. Томпсон вдруг резко присел и, выставив вперед пистолет, мягко катнулся по полу влево от двери. В результате распахнувший дверь Грэм оказался точно на линии прицела. Ни он, ни идущий за ним темнокожий азиат не успели ничего понять. Громыхнул пистолет. Первые две девятимиллиметровые пули ударили в грудь охранника. Две следующие попали в руку и голову его напарника. Еще две ушли в отрытую дверь. Из коридора до ушей Тома донесся сначала короткий вскрик. Потом тяжелый звук падения тел и лязг упавшего оружия заглушил все. Кроме тяжелых шлепков пуль в стол, спинку кресла и в стену над головой Томпсона. Чертыхнувшись про себя, он неуклюже катнулся назад. Сильно стукнулся ногой о ножку стола и с грохотом уронил стул. Боль на время помешала двигаться. Но он пересилил ее. Тем более, что в упавший стул с противным чмоканьем врезались еще пара пуль. С учетом того, что кроме этих звуков и довольно громкого лязга затворов, он больше ничего не слышал, враги явно не хотели поднимать шума. Значит гранаты пока можно было не опасаться. Том еще немного сдвинулся и вытянув руку в сторону, сделал пару выстрелов. Неточных, отдача пистолета, удерживаемого рукой в таком положении точности не прибавляла.

Ответный выстрел был всего один, затем один из нападающих что-то крикнул. Язык Томпсон на слух опознал как арабский. Его Том не знал, но слышал во время поездок на Ближний Восток. «Похоже, исламисты, — подумал он, переползая под столом. Двигаться было тяжело. — Где мои двадцать лет, — усмехнулся он и выстрелил дуплетом прямо поверх лежащих у порога тел. Судя по шевелению одного из них, нападающие пытались расчистить путь в комнату. — Черт, окно!» — едва успел подумать он, как что тяжелое разбило стекло. Едва осколки стекла застучали по дереву, как кто-то кинул в комнату камень. Глухо стукнув по полу, тот откатился к двери. Кажется, нападающие думали, что Том спрячется, ожидая взрыва «гранаты». Но поймать старого фронтовика на такую уловку им не удалось. Появившийся в проеме силуэт получил свои две пули. Еще одна двойка ушла дуплетом в коридор, вслед за падающим телом. Томпсон, воспользовавшись моментом сменил магазин на полный. Выпавший хотел подобрать. Но новые пули, вспоровшие пол рядом с упавшим магазином, напрочь отбили желание даже протягивать руку в ту сторону.

«Остальось всего тринадцать. Значит шесть двоек и… последнюю себе. Придется рисковать — вылезать из-за стола почему-то страшнее, чем было прыгать в ночную тьму над Нормандией. Но наеобходимо. И не просто необходимо. Надо. Струсишь, промедлишь — погибнешь. — А-а-а, смелого пуля боится, — подбадривая себя мысленным криком, Том с трудом, все-таки возраст сказывается, выполз из-под стола, отбросив в сторону измочаленный пулями стул. Стреляя при этом слева направо, сначала в стену, потому в проем двери, потом опять в стену. Пистолет выплюнул последний патрон как раз тогда, когда Том оказался рядом с трупом Грэма. А также — с валяющимся рядом с ним «Ингрэмом». Движение рукой, и привычная рукоятка уверенно легла в ладонь. Пистолет-пулемет громыхнул короткой очередью. Кто-то в коридоре коротко взвыл и замолчал. Том попытался достать запасной магазин из висящего на поясе Грэма подсумка. Но внезапно почувствовал движение за спиной. Развернулся и выпустил короткую очередь в сторону окна, в который пытался влезть смуглолицый, азиатского вида боевик в новеньком камуфляже баварского производства. Попавшая очередь сразу отправила его душу в джаннат[5]. Пистолет-пулемет МП5, которым он был вооружен, вылетел из его рук прямо к ногам Тома. Левой рукой Томпсон попробовал дотянуться до МП5. А из «Ингрема», приподняв его правой, выпустил длинную неприцельную очередь вдоль коридора. Пистолет — пулемет удалось взять только слегка приподнявшись. Отчего одна из пуль, летевших из коридора, ударила его в плечо. В глазах потемнело и Том потерял сознание…

Миом него из темноты один за другим проходили солдаты в «афганке». Один из них, оказавшийся Сергеем Кислициным остановился и молча укоризненно посмотрел на Толика. После чего также молча развернулся и пошел дальше. И один за другим за ним шли все, кого Толик потерял за время боев «за речкой». Потом те, кто ушел из его жизни позднее. Среди них промелькнуло знакомое усатое лицо прапорщика Мимоходова. Бойцов в советской форме сменили американцы в униформе Второй Мировой. И они тоже проходили мимо молча, укоризненно смотря на Тома. Последним шел капеллан Кац. Он остановился, воровато оглянулся и, достав откуда-то из-под полы рясы бутылку. Так же молча протянул ее Томпсону. Взяв бутылку, Том сделал хороший глоток. Как оказалось — крепкого кукурузного виски… и…

Закашлялся.

— трах — бум — шурум — бурум, — сквозь наплывающую боль донеслось до Тома чья-то непонятная речь. Стараясь не выдать себя лишним движением, он слегка приоткрыл глаза. Осмотрелся вокруг. Два азиата, вооруженные английскими бесшумными пистолетами-пулеметами, что-то выясняли между собой. Третий же поспешно обыскивал ящики стола. Но самое важное, эти идиоты даже не удосужились убрать оружие подальше от рук Томпсона. Разговаривающие боевики кажется расслышали кашель Тома. Один из них, стоящий спиной, начал поворачиваться. Второй, смотревший на лежащего Тома, среагировал быстрее. Но ему мешал напарник. Томпсон же, неожиданно почувствовавший прилив сил, подхватил МП5 и одной очередью срезал стоящих. Третьего, к сожалению, только зацепил. Причем явно слегка, тот свалился за стол и теперь его было не видно за трупами товарищей. А боевик, между тем, выпустил пару очередей. Хорошо, что неприцельных. Пули ушли куда-то вверх, украсив стенку еще одним рядом дырочек почти под потолком.

— Черт побери! Сколько же вас тут, проворчал себе под нос Том. И выстрелил очередью в стену над укрытием боевика. Тот от неожиданности дернулся. Время для тома словно застыло. Он успел заметить промелькнувший кусок головы врага. И выстрелить. И попасть, заметив, как пуля попадает в боевика. А потом Тома снова накрыло волной боли. Тьма плавно окружала его, за исключением небольшого светлого участка. В нем Том рассмотрел ровную поверхность, а на ней — знакомую картинку с выглядывающим из-за стены лысым большеносым человечком и надписью рядом: «Джеронимо был здесь». Ему казалось, что в этом рисунке присутствует какая-то неправильность. Но сосредоточится и найти ее мешала громкая музыка песни, которую он слушал на пляже, а также громкий незнакомый голос, певший по-русски:

— Надо мною — тишина,

Небо полное дождя,

Дождь проходит сквозь меня,

Но боли больше нет.

…

Я свободен, словно птица в небесах,

Я свободен, я забыл, что значит страх.

Я свободен с диким ветром наравне,

Я свободен наяву, а не во сне!

Москва-Ватутинки, 2018–2020

[1] Здесь был Килрой (англ.) — рисунок-граффити, пользовавшийся огромной популярностью в англоязычных странах Запада в период с начала 1940-х по конец 1950-х годов. В традиционном варианте — изображает линию-стену, выглядывающую из-за этой «стены» верхнюю часть овальной человеческой головы, обычно лысой или с несколькими волосинками, на которой видны лишь глаза и неестественно длинный нос, по четыре пальца по обеим сторонам от этой головы и надпись «Kilroy was here»

[2] Кипелов “Я свободен» — рок-баллада в жанре хэви-метал. Музыка композиции написана Валерием Кипеловым, текст — поэтессой Маргаритой Пушкиной в соавторстве с ним же. Английский перевод — Amphybian. Далее в книге приведен русский текст.

[3] Том ошибается. Классический хэви-метал появился как раз в середине 70-х.

[4] Генерал Риджуэй М. написал мемуары «Солдат», Д. Эйзенхауэр — «Крестовый поход в Европу»

[5] Мусульманский рай, букв. — сады