Мир не без добрых драконов

Глава 29 Иллинадор

Тальма спала беспокойно, а я, проспав два часа, проснулся и больше уснуть не смог. Некоторое время ворочался на скользких шелковых простынях, а потом не выдержал и встал.

Темнота накрыла город драконов бархатным одеялом. Тихо-то как. В нашем мире постоянно слышны какие-то звуки. Патрульные флаеры контролируют город, рейсовые самолеты пролетают в вышине, столица никогда не спит — на то она и столица. Последние три тысячи лет в нашем мире прекрасно сосуществует техника и магия, и для нас с Тальмой полет сюда, на Дирон — это как возвращение к истокам. Завидую брату — он смог сохранить нетронутой природу. Хотя у нас и работают законы, охраняющие окружающую среду, всегда находятся желающие их нарушать. Но мой мир старше, и еще неизвестно, что будет здесь лет через тысячу. Я позволил своему миру развиваться, иначе нельзя — запертые в пространстве и времени, мы нашли свой путь, свой способ существования.

Освоили ближайшие планеты, исследовали земные недра. Хм, а то я не знал, что там находится. Но моим эльфам нужно было чем-то заниматься, кроме изготовления бесконечно прекрасных предметов искусства! Вот они и открыли… сначала паровой двигатель, потом электричество, потом — двигатель внутреннего сгорания. А там и ионные вошли в моду, лет через триста — после того, как запасы нефти почти закончились. Космос эльфам не сразу пришелся по душе, но постепенно жизнь в колониях на Тубе и Татуре вошла в колею, устаканилась, и теперь полеты туда и обратно стали не сложнее, чем полеты в магазин за хлебом. А я подкинул им идею, как сделать атмосферу пригодной для дыхания. Так что мне было чем заниматься все эти годы.

Фактически, мой мир представляет собой империю, во главе которой стоит мой старший правнук — Император Алагир. Парламент из трех палат не сильно ему мешает, но помогает не зарываться. В империю входят три планеты и колония на самом большом спутнике Татуры. Конечно, бывают конфликты, но сейчас все тихо. Правнук недавно женился, и на радостях принял закон о снижении налогов. Сразу после его свадьбы мы и вернулись в эту реальность.

Собираясь сюда, нам пришлось хорошо подумать, как одеваться и что брать с собой. В нашу жизнь так плотно вошли технические новшества, что иногда мы себя чувствуем без них, как без рук. Магия магией, но и технология — это неплохо. Но, все равно приятно оказаться здесь. Брат и его семья — это что-то необыкновенное. Особенно дети, в которых превратился Первый. Старый хрен! Это же надо было такое учудить!

Я усмехнулся, вспомнив вчерашний сабантуй, и почесал слегка подгоревшее на солнце плечо. Ожог я убрал, но кожа еще слегка шелушилась. Надо будет Таль попросить намазать кремом. Что-то я здесь расслабился и окончательно очеловечился. Небольшое усилие, и кожа вновь стала ровной, только чуть загоревшей.

Остаток ночи до самого рассвета я простоял у окна.

Я нервничал, ведь сегодня нам предстоит навестить наш народ в Иллинадоре. Я поймал себя на мысли, что все еще чувствую себя виноватым в том, что они оказались здесь. Время не помогло, чувство вины, слегка притупившееся за прошедшие тысячелетия, вновь вернулось, лишь стоило мне подумать о том, что им пришлось пережить. И неважно, что тех, кто покидал мой мир, уже нет в живых, и мне не нужно краснеть, глядя им в глаза.

Есть легенды и генетическая память, есть книги и просто сказки, которые рассказывают на ночь эльфийские мамы своим детям. Судьба моего народа оказалась в надежных руках брата, и не его вина, что они не смогли прижиться в его мире, и только после подвига Рона и Дария все стало таким, каким и должно было быть изначально. Ладно, хватит предаваться меланхолии, пора будить Таль, она еще хотела о чем-то поговорить с Лизой. Я дал ей еще полчаса поспать, пока умывался и одевался. Ларсель посоветовал мне одеть что-то традиционное, чтобы не выделяться. Триумфального въезда Создателя в Иллинадор не будет, а будет небольшая прогулка по Альтерану, знакомство — я надеюсь — с потомками тех, кто покинул мой мир не по своему желанию. Еще хочу поговорить с Правителем. Ведь его можно считать прямым потомком моего свекра. Я сел на край постели и погладил жену по плечу, убирая спутавшиеся локоны. Наклонился и поцеловал:

— Ум-м-м, еще минутку… Аль, я еще сплю. Что? Уже пора?

— Да, любимая, пора. Вставай. Жду тебя в столовой.

Я вышел из спальни и чуть не столкнулся с Ференом.

— Доброе утро. Готов?

— Доброе, — мой верный друг, не стесняясь, зевнул и пошел рядом.

Я удивился тому, что тайл с утра обвесил себя оружием, как в старые добрые времена.

— А это еще зачем? Неужели недостаточно моего присутствия рядом?

— Альвир, там все осталось так же, как было у нас в древности. Ларсель посоветовал не расслабляться, и мы с тобой будем его сопровождать, а не наоборот. Он, как-никак, официальное лицо, посол, — тут Ферен усмехнулся. — А мы простые эльфы. Кстати, Таль с нами идет или нет?

— Идет. Так мне тоже что-нибудь на бок прицепить? Надо у Ларса спросить.

Ларсель уже завтракал, он и правда, вооружился: рядом на стуле лежали его клинки, и волосы он убрал в косу, чтоб не мешали. Его лицо немного изменилось со вчерашнего дня — они с Алиной наложили на него иллюзию, чтобы не напугать Правителя внезапно помолодевшим обликом.

— Присоединяйтесь! Булочки — объеденье!

— А где Алина? Она с нами не идет?

— Нет, Аля возвращается с Роном и Димой в Керсов. Я тоже надеюсь туда попасть через неделю, максимум две.

Булочки в самом деле были вкусными, особенно если намазать их маслом и абрикосовым повидлом. И запить крепким чаем с лимоном. Я доедал четвертую, когда к нам присоединилась моя супруга. Ларсель встал и поклонился. Если со мной он уже освоился и перестал церемониться, то к Тальме относился как к богине: с величайшим почтением, граничащим с фанатизмом. Но я не вмешивался — пусть развлекает мою жену, если ему так хочется.

— Доброе утро! — она вихрем подлетела к столу, села на отодвинутый Ларсом стул и спросила: — А где мои булочки? Аль, ты опять все съел и мне не оставил? Обжора! А еще бог называется!

На мое счастье, в столовую вошел повар с очередной порцией свежевыпеченных шедевров. Таль довольно потерла ладошки и схватила одну.

— Ой, горячая! Аль, остуди, но не совсем. Пусть будет теплая.

— А сама?

— А я хочу, чтобы ты за мной поухаживал. Спасибо, Ларсель, ты очень любезен! — повернулась она к тайлу, который налил ей кофе. Пришлось остужать, а то обидится, и тогда — держись! Я улыбнулся: за прекрасной внешностью не каждый разглядит насмешницу и язву. Я смог. Всего лишь через пятнадцать лет после свадьбы.

Мы ждали Лизу, чтобы попрощаться, а она кормила близнецов. Альдинир сказал, что еще пять минут — Рианчик завтракает, и прерывать малыша в такой ответственный момент нельзя. Я уже успел забыть, что такое маленькие дети.

— Да? — удивленно изогнула бровь поймавшая мою мысль Тальма. — Так я могу тебе напомнить, милый.

— Ты серьезно?

— Абсолютно серьезно.

— Я буду только рад, ты же знаешь?

— Конечно, знаю. Иначе бы не предлагала. А ты знаешь, как называется эта река?

Под нами, омывая холм, на котором стоит дворец, широкая синяя лента реки медленно несла свои воды в океан.

— Нет. А как?

— Твой брат назвал ее в мою честь. Это мне Лиза сказала. Это — Тальма, а с другой стороны холма — Верета. Она дала название городу. Красиво, правда? — драконы всех цветов радуги бороздили небо, некоторые пролетали совсем низко и садились на крышу дворца. Мы находились на четвертом ярусе, приблизительно посередине между небом и землей.

— Да, очень, — согласился я с мнением жены.

— Ну что, готовы? — Альдинир осмотрел нас с ног до головы и усмехнулся.

Четверка эльфов в живописной одежде ответила ему вразнобой. Мы действительно готовы, и даже роли распределили: я — маг, моя жена — в роли моей жены, и наши тайлы, обвешанные оружием, в роли тайлов — а что, неплохая легенда, если кто спросит.

— Я тут подумал и решил пойти с вами. Лиза меня отпустила, правда, дорогая?

— Тебе лишь бы сбежать. Ладно, ступай. У меня еще масса дел: проводить детей в Керсов, приказать повару приготовить что-то рыбное для наших хвостасистых и хоть немного пообщаться с Владом, до его возвращения к себе. Я так редко их вижу! Но ты — иди, только чтоб завтра вернулся. Удачи тебе, Ларсель. — Тайл поклонился. — Тальма, Альвир, до встречи! — Лиза поцеловала всех нас по очереди и исчезла.

Через миг мы прошли в открытый братом портал, и терраса опустела.

На поляне, заросшей густой травой, слегка уже пожелтевшей — зима все-таки — гарцевали кони. Все еще низко висящее утреннее солнце пробивалось сквозь листву и придавало нереальность пейзажу. Оседланные эльфийские жеребцы словно намеривались показать себя во всей красе: длинные гривы развевались, копыта били о землю, поднимая в воздух светящиеся на солнце пылинки.

— Это наши?

— Небольшой сюрприз. Не правда ли, они сюда прискакали очень вовремя? Я их одолжил на время.

— Надеюсь, не в конюшне Правителя? — ехидная улыбка на губах Ларселя показала, что он коней узнал.

— Именно там. А что?

— Вон тот, с серебреной полосой в хвосте — любимый конь Ниэля. А серый в яблоках — он никому не дает себя седлать, кроме принца. Похоже, вы их вытащили прямо из-под седоков, раз они оседланы. Остальных не узнаю, но думаю, тот, что с женским седлом принадлежит супруге Ниэля.

— Да? — брат казался озадаченным, но ненадолго. — Можно подумать! Мы их замаскируем, и потом, у них в конюшне еще есть — не обеднеют.

Брат небрежно махнул рукой, и кони подошли к нам. Дин взял под уздцы одного из них, и вместо буланого жеребца, в черном хвосте которого, нарушая идеальную масть, сверкала серебряная прядь, перед нами предстал белоснежный красавец.

— Ты бы еще единорога из него сделал, массовик-затейник. Ничего более умного в голову не пришло, братец? Теперь мы будем привлекать внимание еще лучше — белых коней у нас нет.

— Это у вас нет, а у нас — будут. Единорог, говоришь?

— Дин, даже не думай!

— Почему? — удивился Альдинир. — Пусть бы себе водились, глаз радовали. И Лизе бы понравилось…

— Хватит фантазировать, пора ехать. Таль, тебе помочь?

— Спасибо, милый, я сама справлюсь. Перекрашивать коней — мое любимое занятие по утрам. Ну, красавец, — она подошла к гнедому с дамским седлом на спине. — Щекотки не боишься? — конь фыркнул, но, обнаружив в руке богини яблоко, присмирел и с удовольствием его слопал. — Тогда приступим.

Рыже-коричневая шкура коня потемнела, а черный волос гривы и хвоста побелел на глазах. Конь удивленно заржал, превратившись в блондина. Игреневый…. Моя любимая масть. Захотелось и себе такого сделать.

Тальма легко взлетела на коня, и он встал на дыбы, пытаясь сбросить незнакомую наездницу, но она только сильней наклонилась вперед и что-то шепнула в чувствительное ухо. Он сразу встал смирно, словно и не бесился секунду назад, и покосился на меня.

А я что? Могу только посочувствовать, брат ты мой четвероногий. Тальма — она такая. Если уж чего захочет, то лучше у нее на пути не стоять. Целее будешь. Моя красавица жена гордо выпрямила спину и с высоты посмотрела на нас.

Ларсель подошел к одному из оставшихся коней, и я услышал, как он с ним общается на ментальном уровне. Ба! Так я тоже могу. Только забыл, слишком давно не имел дела с этими великолепными животными. А ведь я сам наделил их зачатками разума! Правда, это было так давно, что в моей забывчивости нет ничего удивительного. Конь Ларселя стал весь одного цвета — серый. Неплохо получилось. И тут меня толкнули в спину. От неожиданности я резко шагнул вперед, и уже хотел дать сдачи, когда услышал смех. Повернулся, а за моей спиной стоит лошадь, игреневая, как я и хотел, и тянется мордой к моему карману. Я ее оттолкнул, но булочку пришлось доставать.

— На, жадина. От сердца отрываю.

Лошадь проглотила булочку в один миг и опять полезла к карману, но я шлепнул ее по морде.

— Хватит, траву ешь — вон ее сколько.

Покосившись на меня черным глазом, она позволила мне на нее взгромоздиться.

Ферен поступил так же, как и Ларсель — серый цвет у тайлов любимый, они в своих темных костюмах внушали уважение, а мечи в наспинных ножнах словно говорили: не тронь, зарежу.

Наконец, наша группа сдвинулась с места.

— А где мы, собственно говоря? — обратился я к брату.

— Недалеко от границы с княжеством Арис. Отсюда до Альтерана шесть дней пути. Ты же хотел познакомиться с Иллинадором? Так что вам предстоит небольшое путешествие. Завтра я вас покину, используете моего коня в качестве запасного. Жаль такого красавца оставлять в лесу.

— Шесть дней? — Тальма развернула коня, и наша группа остановилась. — Тогда так — нам нужна теплая одежда, это раз. Седло мне поменяйте на мужское — это два, и больше никаких сюрпризов — это три. А, еще отвернитесь — мне надо переодеться.

Она взяла небольшую сумку, которую я сам сделал, и пошла в кусты. Пространственный карман — что может быть лучше для хранения вещей? На всякий случай я накрыл Таль защитным экраном, а сам приступил к работе. Изменить седло мне удалось без проблем, материал был: все, что от меня требовалось — это придать ему нужную форму. Я сбросил излишки энергии на землю, и пожухлая трава под ногами моей лошадки вновь зазеленела, к ее радости. Тем временем вернулась Тальма, в кожаных штанах и плотной куртке. Волосы завязаны темно-синей косынкой узлом назад, на манер головных повязок тайлов. Ей идет. Перчатки и сумка через плечо дополнили образ — этакая бывалая путешественница. Она вскочила на коня, и мы двинулись вперед, к столице.

Альдинир впереди, за ним — Тальма, затем я, а тайлы в конце. Пока мы не вышли на тракт, шли шагом, а потом перешли на рысь, но двигались не слишком быстро. По мере удаления от границы стали попадаться фермы. Урожай давно убран, в полях только стаи птиц выклевывают упавшие зерна. Пасторальный пейзаж навевал сон, только Ферен с интересом смотрел по сторонам: мой друг редко выбирается на природу, пусть порадуется. Тальма уже третий раз зевнула, и я догнал ее и стащил с коня к себе. Ларсель успел поймать поводья ее коня, и привязал к своему седлу. Любимая устроилась поудобнее и через минуту спала, положив голову мне на грудь. Так мы ехали, солнце поднялось в зенит и плавно поползло вниз. Зимний день короток, в пять уже темно. Так что мы не стали ждать наступления ночи, и когда вдалеке показался небольшой городок, решили остановиться там на ночлег. Белые шпили и крытые медными листами крыши медленно приближались. Стало жарковато, все-таки на юге гораздо теплее. Ларсель сказал, что в Керсове давно лежит снег, а здесь — благодать.

— Чего желаете, господа? — хозяин-дроу приветствовал нас в холле небольшой гостиницы в центре города. Мы уже успели осмотреть площадь, где самыми высокими зданиями были трехэтажная мэрия, двухэтажная тюрьма с выкрашенными в зеленый цвет воротами, возле которых скучали два тайла, причем один периодически засыпал. Так и хотелось подойти и сказать — "Бу!". Еле сдержался. Напротив тюрьмы стоял храм Белокрылого, о чем я прочитал на слегка покосившейся табличке справа от входа, когда мы подъехали ближе. Надпись гласила: "Бог с нами, Бог среди нас!" и снизу был нарисован дракон. Немного странный, весь белый, но, в принципе, похожий на братика. Я привлек его внимание и заржал. Дин подъехал ближе, спешился и спросил:

— Кто со мной?

Мы последовали его примеру, привязали коней к коновязи и вошли следом. В храме после солнечного дня мне пришлось перестроить зрение, и только тогда я заметил алтарь, где стояла статуя Дина.

— Определенное сходство есть. Но крылья маловаты. Этакий модернизм.

— Ты думаешь? — мрамор потек, меняя форму на более достоверную. Из заднего помещения выскочил эльф в длинном платье — никогда не понимал, почему жрецы любят одеваться, как женщины — и с воплем попытался остановить Дина. Пришлось его ловить и держать.

— Не мешай, не видишь что ли, он творит. А то поставили какое-то чучело, а не дракона. Ну, подумай сам, своей головой. Как тебя зовут, кстати?

— Дартал Сико.

— Ты жрец?

— Да…

— Тогда ответь мне, жрец по имени Сико, разве может дракон взлететь на таких маленьких крыльях?

— Не знаю…. Но это работа великого скульптора. Вернее, ее копия. Оригинал установлен в главном храме Альтерана.

— Альвир, отпусти его. Он правду говорит, — сказал Ларсель.

Тем временем очертания дракона перестали меняться и застыли.

— Какой красавец получился! Альдинир, может тебе заняться скульптурой? Будешь свои портреты всем раздаривать.

— Альвир, не ехидничай. Дин, в самом деле, здорово получилось. А морда какая славная — так и хочется доверить ему все свои мысли и чаяния. Чтоб не съел сразу. Верующие ведь за этим приходят, да, уважаемый? — Тальма повернулась к жрецу, который уже побледнел и приготовился потерять сознание. — Ой, извини, тебе нехорошо?

Она подошла и положила руку ему на плечо, заглядывая в глаза. Этого эльф не перенес и все-таки упал. Наверное, не стоило нам называть друг друга полными именами.

Ларс с Ференом подняли жреца с пола и отнесли на алтарь. Я проверил: обморок перешел в глубокий сон. Жрец повернулся на бок, Тальма укрыла его расписным покрывалом, которое протянул Дин, и погладила по голове.

— Бедненький, не выдержал. Так, мальчики, мы тут инкогнито. Дин, больше так не делай, ты нас выдаешь.

— Ладно, больше не буду. — Согласился брат и пошел на выход. Только, проходя мимо таблички, он скосил на нее глаза, и надпись поменялась. "Здесь был Дин" — гласила она теперь, и дракон на картинке подмигивал левым глазом.

Мы отвязали коней и дальше пошли пешком. Скажу честно, после нескольких часов верхом и нам, и коням не мешало прогуляться. Иллинадорцы провожали нашу компанию любопытными взглядами. Городок мне понравился: народ занимался своими делами, мостовые были чистыми, а дети — улыбчивыми. Гостиница обнаружилась недалеко от площади. Полюбовавшись на фонтан, возле которого играли малыши под присмотром своих мам, мы свернули на улицу Полевую и сразу заметили вывеску: "Уставший иллин". Решили, что это про нас сказано, и вошли во двор гостиницы.

Двое мальчишек выскочили из конюшни. Монетка, брошенная Ларсом, была подхвачена на лету, и повеселевшие ребята принялись за работу: взяли поводья и повели коней в стойла. Ларсель взял дело в свои руки — все-таки, никто из нас не знает страну лучше, чем он. Уже через пять минут нам вручили ключи от комнат, и, договорившись встретиться через час, мы поднялись на третий этаж.

Доставшийся нам с Таль номер оказался вполне приличным: кровать манила белоснежным покрывалом, пахло травами и воском. За ширмой обнаружились удобства: фаянсовая ночная ваза размером с походный котелок на десять персон, расписанная лилиями и незабудками, и таз для умывания с кувшином, полным холодной воды.

Тальма с разбега упала на кровать:

— Как хорошо! Надо чаше выбираться из дома. А природа здесь какая, а воздух! Аль, с нашим миром надо что-то делать. Помнишь, как раньше было чисто, приятно…

— Угу, города с наружной канализацией, когда помои просто выливались в окно, и их аромат смешивался с запахом навоза… — в тон ей, добавил я таким же мечтательным голосом. — Нет уж, меня больше устраивает наша цивилизация. Сюда можно приехать на пару недель, не больше. Для нас все это, — я показал рукой на ширму, — уже чистой воды экзотика. Вернемся домой, первым делом полетим на Татуру, Алагир сейчас там.

— Ну да, и вы сразу приметесь решать вопросы своего бизнеса. А я буду лежать на солнышке одна.

— Почему одна? Обещаю, неделю ни слова о делах!

— Не выдержишь.

— Таль, честное слово, сам не буду и Алагиру не дам. Бизнес подождет. Ты — важнее!

Таль засмеялась, кокетливо посмотрела на меня, и мы пропали на полчаса. Кажется, кто-то стучал в дверь, но я повесил экран и сделал вид, что не слышу.

Только переоделись, привели себя в порядок, как Ферен позвал нас на обед. Или ужин? Нас уже ждали: Ларсель сделал заказ, и, когда мы появились, хозяин лично стал обслуживать наш столик. Уж не знаю, по какой причине, но наша компания оказалась в столовой в гордом одиночестве, хотя час назад зал был полон народа.

Не зная, кто мы и откуда, хозяин догадался, что мы не рядовые путешественники, и скатерть сверкала белизной, столовое серебро матово блестело, а сам он каждый раз сгибался в поклонах. Благодаря Ферелу, мы узнали, что слухи о нашем посещении храма уже поползли по городу. Что проснувшийся жрец рассказывает невероятные истории, а помещение храма забито жителями города. Пока мы кувыркались в кровати, Ферен прошелся по городу, потолкался в толпе и принес новости нам. Дин от них отмахнулся и приступил к еде. Мы последовали его примеру. Мясо утки, запеченной с яблоками, таяло во рту, пшеничные хлебцы пахли изумительно. Картофель, посыпанный укропом и чесноком, хорошо пошел с копченым лососем. А темный эль, который нам подали в высоких кружках из коричневого стекла, утолил жажду. Ларсель, сидящий напротив меня рядом с Дином, вдруг замер на секунду и к чему-то прислушался. Показал Дину на хозяина.

Периодически поглядывая на дверь, стоящий за стойкой кухни дроу словно ждал кого-то. Только когда Дин проследил за его взглядом и кивнул мне, я влез в мысли слишком активного дроу. Там царил восторг, и звенели монеты, которые он собирался заработать на нашем визите. Ну-ну! Предприниматель послал сына в храм сказать, что мы остановились в его гостинице.

— Я думаю, нам пора сматываться. — Ларсель переглянулся с Ференом и добавил. — Сюда валит толпа ваших фанатов.

— Ты думаешь, они опасны?

— Просто не люблю толпу — она непредсказуема.

— Я сейчас разберусь с ними, — сказал Дин и исчез.

— Хорошо, что я не переоделась. Ферен, пока Аль расплатится с хозяином, вели седлать наших коней. Думаю, они уже отдохнули. Дин нас догонит. — Тальма погрустнела.

Тайл встал и вышел через боковую дверь. Я с тоской посмотрел на закопченные балки потолка, допил эль и пошел к замершему по стойке смирно хозяину. Уезжать не хотелось, уже стемнело, да и кровать мне понравилась…. Я решил пока расплатиться и подождать Дина. Он не заставил себя ждать. Смеющийся бог ввалился в двери вместе с уже знакомым нам жрецом. Ферен зашел следом и показал мне жестом, что все в порядке.

— Представляете, они ему не поверили! — закричал Дин с порога. — И собирались посадить в тюрьму за брехню. Я его спас. Садись! — и Дин подтолкнул жреца к нашему столу. — Ларсель, налей нашему новому другу выпить. Эй, хозяин! Принеси чего покрепче! У эльфа стресс и его надо снимать.

Перепуганный жрец вцепился в горловину своего платья и замотал головой. Мы засмеялись:

— Не трусь, стресс — это не одежка, это через голову не снимешь. С ним борются другим путем! — добавил Дин и забрал у дроу бутылку. — А ты, чем планировать доходы, пойди жене платье купи, экономный ты наш, такое, как она хочет. — Со стороны кухни раздался женский возглас. — И детям что-нибудь, а то помрешь, и никто тебя добрым словом не вспомнит. Ступай!

В бутылке оказался коньяк….