Мисс Никто

Глава 58 Холмы и зомби

Гул нейросети стал слабее, словно скрылся за экраном, или Ник сама уже привыкла к нему. Хотя постоянно так жить — это же страшно. Это же приводит к полному растворению в рое, это же может приводить к потере индивидуальности, делая всех… Ник вспомнила — все лорды спесивы и заносчивы, все они уверены в своей уникальности и невероятности. Рой выглаживал их всех, превращая в собственное подобие. Теперь понятно, почему лорды все похожи…

Ник не удержалась и чуть-чуть покопалась в нейросети — тут же была память поколений. Даже еще до Катастрофы. Тут должно было быть столько невероятного и полезного. Только оказалось, что эти данные для неё недоступны — при любых попытках зайти в раздел истории или технических знаний вспыхивала табличка, что это только для членов роя. Все, что ей удалось узнать, так это то, что названия округов соответствовали номеру округа в алфавитном порядке старых, несохранившихся топонимов. Эти же цифры указывались и на номерах машин — вот очень полезная информация! А то Ник всегда гадала, почему рядом с Сорок первым округом находится Третий, а рядом с Пятым — Двадцатый. Нет, серьезно, без этих знаний она легко бы прожила. Как и прожила бы без знаний о нанотумане, формирующем защитный кокон в фейри-модифицикациях машин — именно потому в них нет ремней безопасности. Ник скрипнула зубами, она-то надеялась хоть что-то узнать о машинах, цвергах, точнее сервах и технологиях фейри для Гарсии. Забавно, что к её поиску кто-то подключился, скрытый за странным ником «Древо». Он подсказал Ник, что знания о техномагии доступны не всем в рое, надо сперва отучиться и получить допуск. И дааа, он тут же осек Ник — существует только техномагия фейри, магия поверхностных — это всего лишь токсический бред. Она попыталась возмутиться, и тут же получила коллективный ответ роя… Он болезненно звенел в голове хором голосов, которому было невозможно противостоять. Магии не существует! Магии не существует. Магии… Кажется, она это даже прошептала вслух, потому что Лин утешающе погладил её по голове и что-то сказал. Ей было не до того. Уверенность в том, что магии не существует, а она больна, была такой отчаянно настоящей, что Ник сама в это поверила. На миг, но поверила и устрашилась. Она психически нестабильна, страдая от навязчивого бреда. У неё даже слезы из глаз брызнули — рой волновался на неё, рой страдал вместе с ней, утешая, что лечение пыльной интоксикации существует, что нужно лишь пройти чистку, и она излечится. Жизнь каждого лорда и леди важна для выживания рода.

— Ники? — голос Лина все же прорвался через ласковые уговоры роя, и Ник вздрогнула — для надежности она даже вслух сказала:

— Да идите вы все! Магия есть, и я не больна! Вам меня не убедить! — Гул вырос, вызывая почти физическую боль, заставляя Ник стонать.

Лин заглянул ей в глаза:

— Ники, что происходит?

Она криво улыбнулась:

— Борюсь с местной формой демократии. Демократия в руках безумцев — довольно болезненная штука. То-то Закат такой затейливый — я-то тут всего ничего, а он в Холмах постоянно живет.

Она встала, для уверенности активировала защитный знак на ладони, как доказательство того, что магия существует, и отодвинула продолжавший волноваться гул роя куда подальше. Рой отчего-то взволновался ещё сильнее, как будто до этого их никто не игнорировал. Ник даже прикусила губу — может, все же дело в этом? Рою до этого действительно никто не противостоял? Да нет же, чушь полная…

Ник старательно улыбнулась поднявшемуся со скамьи Лину — тот продолжал волноваться на неё:

— Пойдем, познакомимся с мистером О. Я нашла его в нейросети — он сидит в зоне отдыха на ярус ниже.

Лин внимательно оглядел Ник:

— Ты уверена?

Была ли она уверена?..

Она оглянулась назад на открытые ворота Холма. В проеме, далеко, на границе из тьмы ночи и света из Холма так и продолжал стоять Закат. Сейчас он выглядел иначе — выпрямился, гордо расправил плечи и улыбался, как победитель. Он поймал взгляд Ник и махнул рукой: возвращайся! Она лишь отрицательно качнула головой — пусть рой и продолжал гудеть, мешая думать, она не сломается, как Закат. Она встретится с Ханылем и узнает о себе все.

Ник переплела свои пальцы с пальцами Лина и потянула его за собой вглубь Холма:

— Пойдем, нас уже ждут… Представляешь, — поделилась она найденным в нейросети, — а они тут до сих пор выживают. Всё считают, что на поверхности жить невозможно, и выживают. В «адских» условиях Холмов. Они почти не выходят из Холмов, боясь воздействия пыли. За них на поверхности все делают биомодификанты… Лорды же заняты важным делом — они выживают. Все для сохранения вида. Все для сохранения чистого разума на Земле, ведь все поверхностные неизлечимо больны… Вот же бред… Да они больнее, чем даже Гарсия предполагает — они всерьез верят в свою избранность и божественное происхождение. Феееейри. И… Почувствовав на себе силу убеждения роя, когда понимаешь, что ты никто, а рой — все, рой не может ошибаться, могу смело сказать, что для заражения безумием божественного происхождения, достаточно было одного сумасшедшего, верящего в фейри. Только высокопоставленного безумца — не очень влиятельного они задавили бы всем роем и отправили бы к психам. — она спешно поправилась: — то есть психиатрам.

Лин, подстраиваясь под мелкий шаг Ник, задумчиво сказал:

— Учитывая, что Зак сам высокого положения, но попал под воздействие безумия, то это может быть только…

— Королева, — мрачно сказала Ник. — И вот что с этим всем делать?

— Лечить, — с улыбкой подсказал Лин, чуть сильнее сжимая пальцы Ник в жесте поддержки. — Справимся, Ники. Честное слово. Мы знаем главное — о рое и его воздействии. Мы справимся.

— Угу… — мрачности в её голосе не убавилось. — Хорошо, что этот рой можно послать…

Лин странно посмотрел на неё и задумчиво прищурился. Ник снова прикусила губу — кажется, ему в голову пришла та же мысль. Полиморфов могли истребить не за их склонность к убийствам, а за устойчивость к влиянию роя. Ведь… Ник мысленно выругалась… Ведь чтобы истребить королевский род, к которому принадлежал Закат, надо уметь противостоять рою — один приказ роя, и убийство бы было подавлено в зародыше. И…

Лин тихо подсказал:

— А ведь полиморфы пытались освободить Холмы от безумия.

Ник вздохнула — они с Лином иногда удивительно совпадали в мыслях. Только Ник даже боялась подумать о таком. О том, что полиморфы пытались дать свободу роям от безумия королевского рода. Ладно, не всего королевского рода — Закат не совсем безумен, он же её не убил. И в магию верил — тот же договор если вспомнить… Хорошая степень загрязнения астероидной пылью, и он вполне нормальный парень. Только… Все равно радоваться за оговоренных полиморфов не получалось — не несут освобождение смертями детей. Ник помнила об убитых сестрах и братьях Заката. Её предки, может, и действовали из лучших побуждений, но благими намерениями всегда вымощена дорога в ад. Они выбрали неправильный путь. Оставалось лишь надеяться, что Мигель и Гарсия найдут выход без смертей и войны. Очень хотелось в это верить. В конце концов, они всё же люди. Все — вампиры, оборотни, лорды, простые поверхностные — они все люди, а люди умеют договариваться. За редким исключением…

По мере того, как Ник с Лином дальше и дальше углублялись в Холм, тот менялся — стены раздались в стороны, создавая иллюзию простора, пол зарос травой, исчез потолок, превращаясь в небо другой, умершей Земли — белесое, высокое, бесцветное. Даже солнце тут было иное — более яркое и чистое. Тогда, пять веков назад, пыли в небесах не было. Пахло иначе — ароматы трав не угадывались, Земля многое потеряла после Катастрофы.

Гул роя в голове утихомирился, превращаясь в слегка навязчивое, наносное веселье — рой праздновал и горел одной эмоцией, восстание одной больной гостьи было забыто. Её потом найдут и вылечат, а сейчас надо праздновать.

Кое-где в траве мелькали красные стрелки — указатели путей эвакуации, ломая иллюзию пребывания на Другой стороне, как иногда еще называли мир фейри. В воздухе нет-нет да возникали еще какие-то таблички. Наверное, планы этажей или еще что-то.

Дорога пошла под уклон к каким-то «древним» развалинам — была видна часть каменной невысокой ограды и воздушная, легкая арка.

— Как ты? — спросил Лин. Он все еще волновался.

— Нормально, — тихо сказала Ник.

— Ты не привыкла к вирт-экрану. Я-то постоянно с таким работаю. Хотя, конечно, внешний вирт и внутренний — разница большая.

Ник передернула плечами:

— И как они с таким живут? Мешает же.

— Может, они с рождения привыкают взаимодействовать с виртом? А что, удобно. Младенец всегда по присмотром, где бы ты сам не был. Включил на вирте колыбельную или мульт, или образовательную программу… Ребенок занят, а у тебя все под контролем.

— Скажешь тоже… Это же ужас. Получается, что к ребенку можно вообще не подходить, пока он не станет нужным? — Она передернула плечами. Хотя на миг, на краткий миг Ник испытала облегчение — оказывается, ребенок может и не быть обузой, он может вообще не требовать длительного присутствия рядом. Хотя… Она даже сбилась с шага. Она не помнила своих родителей. Она думала, что не помнила их из-за последствий бомбардировки, но ведь в памяти всплыла встреча с Закатом. Пусть не вся, пусть фрагментарно, но всплыла же. Значит… В чем-то Лин прав. Она не помнила родителей, потому что их, возможно, в её жизни и не было.

Лин задумчиво посмотрел на неё:

— Все в порядке?

Ник сердито поправила наползшую на глаза челку:

— Нормально. Правда, нормально, Лин. — Она сама не будет прибегать к воспитанию через вирт-экран. Она сама не бросит своего ребенка, она постарается справиться. Как-нибудь. Справится.

— Заметила, как легко мы получили доступ к нейронету? — Лин оглядел каменную арку, даже прикоснулся к нагретым солнцем камням, проверяя их на реальность, и прошел через арку. За ней была каменная лестница, ведущая к старой, мощеной камнями площади — между камнями пробивалась трава. На три стороны света шли дороги, тоже каменные и старые. Ник выругалась — вот же кто-то заморочился иллюзиями, она-то помнила по Холму Ткача как это все выглядит на самом деле.

— Угу, — пробормотала она в ответ, выбирая узкую дорожку, ведущую к очередным развалинам — зоне отдыха. Ник до сих пор слышала рой, только копаться в инфосети уже не хотелось.

— Значит, раньше рои свободно общались друг с другом через нейронет. Да и если вспомнить Заката — он из королевского рода, а его друг был из…

— Роя Береза. — подсказала Ник. — Я родилась в Холме Береза. Рои общались, а сейчас Закат не может войти в Холм Ольхи без веской причины, потому что…

Лин подхватил её мысль:

— …другие Холмы пытаются противостоять королевскому рою. Пытаются вести свою политику, и чтобы это получалось, они ушли в изоляцию от остальных Холмов. Интересно было бы знать портальный трафик Холмов. По поверхности-то лорды за редким исключением почти не перемещаются. Общаются ли Холмы друг с другом через порталы? И какие коалиции среди Холмов есть. И есть ли они.

— Закат мог и подсказать, но… Не захотел.

— Может, времени не было? — Лин привычно старался видеть в Закате что-то позитивное. Ник предпочла промолчать, напряженно шагая к развалинам — за ними находилась зона отдыха. Там был… Там был О Ханыль. Мразь или… Нет. В любом случае О был частью её жизни. Той самой жизни, которую она хотела знать.

Они с Лином в очередной раз прошли через арку и замерли в ошеломлении — все резко изменилось. Из сельской местности они словно шагнули в один из ночных клубов Либорайо. Пластик, металл, странные абстрактные конструкции, приглушенная ритмичная музыка, заставляющая сердце биться в унисон, голокубы, висящие в воздухе и транслирующие какую-то праздничную церемонию, уединенные кабинки за занавесями из воды…

— Ничего себе… — не выдержала Ник. — Вот это контраст…

Лин лишь кивнул. Одна из ближайших водных завес раздалась в стороны, и к ним шагнул мужчина лет пятидесяти, высокий, стройный, черноволосый, с узнаваемым разрезом глаз и лицом… Не увидеть в О Ханыле Ник было сложно. Пусть с поправкой на возраст и пол, но все же…

— Мне кажется, он не мразь, как утверждает Закат, — уверенно сказал Лин. — ты бы не выбрала его лицо, если бы не считала родным человеком.

О Ханыль поправил на себе костюм, неуверенно улыбнулся, а потом резко направился к ним, сходу обнимая Ник.

— Сэм… Ты все же приехала…

Его ладонь очень узнаваемо, легко и ободряюще хлопнула Ник по спине. Снова. Снова и снова. И почему она думала, что так её утешал отец? Среди ближайших округов принято утешать объятьями и поглаживаниями по спине или голове. И ведь только в восточных округах ободряют похлопываниями. Почему эта мысль не пришла к ней раньше?

Ник позволила себе уткнуться носом в дорогую ткань костюма и расслабиться на миг. Запах этого мужчины она помнила. Она помнила его руки, его улыбку, его движения… Это он готовил ей блинчики и уговаривал съесть пигоди. Это он учил прятаться от чудовищ под одеялом, это он… Она помнила его, а не отца.

Ханыль отстранился первым, разглядывая Ник и улыбаясь ей:

— Ты так выросла, Сэм. Стала совсем взрослой. А я так и не научился готовить блинчики…

Ник прикусила губу — ей хватало и Лина. Новый принц ей был не нужен. Она же не могла ради Ханыля… Она же не могла в детстве считать его принцем и ради него попытаться вырасти? Не О Ханыль же причина того, что ей двадцать пять, а не восемнадцать? Дети доверчивы и глупы, она не исключение, но не хотелось думать, что она специально выросла для Ханыля. Это было бы совсем… Глупо и отвратительно.

Ханыль повернулся к Лину, протягивая ладонь для рукопожатия:

— Ха Ныль. А вы, значит, Росси…

— Можно обращаться и по имени. — немного сухо сказал Лин — он заметил, как изменилось настроение Ник.

— Я должен тебя поблагодарить, Линдро, за то, что заботился о моей девочке.

Ник сжала челюсти — наглость Ханыля ей не нравилась. Может, в детстве, он ей и казался принцем, но сейчас… Нет. Даже если она была настолько глупа, что повзрослела ради Ханыля, сейчас все иначе.

— Пройдемте, — Ханыль радушно указал рукой на кабинку, в которой их ожидал. — Я взял на себя смелость заказать любимые блюда Сэм. Надеюсь, твой вкус не изменился.

Ник пробурчала себе под нос:

— Нет, я протухла.

Лин понятливо обнял её и прижал к себе. Ханыль только удивленно оглядел их и первым пошел за водную завесу кабинки. Ник глубоко вдохнула и подняла глаза на Лина, вспоминая свой список требований к принцу.

— Лин… Скажи… Это же ты приписал тогда под требованием «Никаких оборотней!» фразу «За исключением одного»?

Его сложно было заподозрить в таком хулиганстве, он слишком серьезен для такого, да и Маки больше походил на нахала, решившего вмешаться в её поиск принца, но…

Лин, совершенно не понимая, почему Ник заинтересовало это именно сейчас, честно признался:

— Я. Я хотел, чтобы у меня все же был шанс. Понимаю, что совершенно глупо, но…

— Спасибо! — робко улыбнулась Ник. Это было то, что надо: знать, что Лин боролся за право быть принцем. — Спасибо…

Она пошла следом за Ханылем. Пусть в детстве она была глупой, сейчас она сделала свой выбор и не изменит ему.

Кабинка была вполне обычной — круглый, отдающий пластиком стол со странным, небольшим углублением в центре, удобные стулья в футуристическом стиле, несколько голокубов над столом — изображение перетекало из одного в другой, освещая полумрак кабинки. Заодно картинка праздника проецировалась и на водную завесу, создавая ненужный эффект присутствия в толпе ликующих. Сейчас в голокубах танцевали и что-то приглушенно пели.

Ханыль и Лин сели за стол только после Ник. Она нервно поправила кружево на блузке и положила руки на столешницу — пусть и вызывающе невоспитанно, Тамиор был бы в шоке, но так было удобнее.

Ханыль тут же напомнил:

— Так… Подавать чанджанмен или вы выберете что-то иное? Пищевой принтер напечатает что угодно — это не проблема…

Ник прикрыла глаза — она же сорвала тот, второй список со стены! Он писался для Брендона! И, вообще, самым возвращающимся был признан Ден, а черная лапша тогда просто пришлась к слову…

Лин, видя, что Ник не собирается ничего выбирать, любезно сказал:

— Мы доверимся твоему вкусу, Ханыль.

Ник сглотнула, оживая:

— Пищевой принтер? А это хоть съедобно?

Ханыль подтвердил:

— Вполне съедобно и даже очень вкусно, Сэм. Принтер печатает еду из углерода, азота, воды и минеральных добавок. Очень сбалансированно и экологически чисто.

— Ух ты, — только и выдавила из себя Ник. — Тогда… Давай чанрамен.

— Хорошо, — кивнул Ханыль, тут же что-то нажимая на столешнице, и углубление в столе ушло вниз, чтобы откуда-то сбоку на него выдвинулись тарелки с ароматной черной лапшой со свежими овощами и яйцом. Вдогонку к рамену появились уже знакомые Ник пигоди, какие-то соусы в мелких тарелках, жареный рубец, капуста и небольшие чашечки с чем-то явно алкогольным.

Ник удивленно взяла в руки прилагающиеся к лапше палочки и замерла, не зная, что с ними делать. Ханыль, который легко ими орудовал, на миг замер:

— Сэм? Что-то не так?

Она честно призналась:

— Все не так. Я… Ничего не помню из своего детства. Ни тебя, ни тем более палочки…

Она ими даже в воздухе помахала.

— Не проблема, — легко принял такую новость Ханыль. — Можно есть и вилками.

Они тут же возникли, поднимаясь из углубления в столе.

— А про себя и тебя я могу все сам рассказать. Правда, придется поверить мне на слово — доказательств у меня нет никаких. Полагаю, Сэм, ты за своими воспоминаниями и приехала, да?

— Да. Я хочу знать о себе все. И о тебе тоже. И о своих сестрах тоже. Обо всем, что ты можешь мне рассказать. Даже о наноботах. И… Прочем. — говорить, что она в курсе программы наноботов, сейчас не хотелось. Пусть будет сюрпризом. Заодно и честность Ханыля проверит.

Он задумчиво посмотрел на Ник, поднял со стола чашечку с напитком и сказал:

— Тогда… За новое знакомство, Сэм и Лин. Я Ханыль. Ты звала меня Судьбой. Хотя точнее моё имя переводится как Небо.

Лин и Ник тоже взяли свои чашки и осторожно пригубили напиток. Ник тут же сморщилась — она не любила алкоголь.

Ханыль и Лин выпили до дна, отставляя в сторону пустые чашки. Лин задумчиво завертел в руках палочки, но потом все же, понаблюдав за Ханылем, выбрал вилку и осторожно принялся пробовать еду.

Ханыль спокойно начал рассказывать:

— Что ж… Начнем с меня. Я родился в Тридцатом округе. Там не так, как в местных округах — там одно время царила ужасающая бедность. Я же всегда мечтал выбиться в люди. Учился, учился и учился, выбрав в качестве специализации новую науку — генетику. Новой она была в моем детстве, конечно. Я надеялся, что смогу привлечь к себе внимание мудрецов.

— Кого? — не поняла Ник, с шумом втягивая в себя лапшу.

Ханыль рассмеялся:

— Хорошие манеры за столом ты не забыла.

Лин предпочел не комментировать манеры Ник — тут этикет был иной. Ник тоже промолчала — помнила, как доставалось в приюте за отсутствие манер. А они, оказывается, у неё были хорошие. По меркам Тридцатого округа.

Ханыль не стал ждать ответа, он продолжил:

— У нас нет лордов, у нас подобных существ называют мудрецами или драконами. У вас они живут под землей, у нас — в небесах. Эффект сверхпроводимости, как я понимаю — вероятно, их жилища сделаны с использованием сверхпроводников и летают в воздухе, выталкиваемые вверх магнитным полем Земли.

Ник пробурчала:

— Так вот кому помешали наши самолеты…

— Прости? — не понял её Ханыль.

Она отмахнулась:

— Не обращай внимания. Продолжай…

В голокубах картинка стала меняться — праздничная разноцветная толпа, в которой было легко разглядеть немногочисленных гостей — они возвышались над лордами на голову, а то и выше, плавно потекла в другие залы. Танцы окончились, планировалось новое зрелище. Гул роя в голове Ник из восторгов перерос в какое-то жадное, неприятное предвкушение.

— Я не смог привлечь внимания мудрецов — у нас они редко вмешиваются в жизни людей. Зато одна из моих работ заинтересовала Холм Дуба, и я с радостью поменял континент. Мне обещали хорошую лабораторию и замечательную премию за работу. Это помогло бы мне навсегда вытащить свою семью из нищеты… Я должен был клонировать несколько существ. Я ждал колонию клеток для работы, а вместо клеточной культуры мне привезли тебя…

Ник откинулась на спинку стула и резко сказала:

— И ты посадил меня в клетку.

Ханыль послушно кивнул:

— Да. Ты была помещена в клетку. Ты была…

— Белокурым ангелом, — вспомнила слова Заката Ник.

— Да, ты была белокурым ангелом. Испуганным, молчаливым, не верящим людям ребенком. Я продержался до полуночи. Все уговаривал себя, что не мое дело, что так положено, что ты, вообще-то, редкое существо…

Ник лишь хмыкнула на эти слова.

— …созданное для убийств, но… У меня были младшие сестры. Даже в худшие времена они выглядели лучше, чем ты. Они хотя бы не боялись. Я пошел в лабораторию и забрал тебя к себе в комнаты под собственную ответственность. Можешь не верить — я не могу доказать этот факт. Свидетелей не осталось. Но я не смог смириться с тем, что ты сидела в клетке. Я больше месяца искал к тебе подход. Я больше месяца ждал от тебя хоть какого-то слова… Первую улыбку от тебя, преданной самыми близкими людьми — родителями, я получил лишь через два месяца… Оказалось, что ты любила блинчики… Мы учились их стряпать вместе. Получались дикие, слишком сладкие кляксы, но именно они и чадящая сковорода вместе со сработавшей противопожарной сигнализацией заставили тебя улыбнуться.

Ник вглядывалась в Ханыля. Она помнила это. Она сейчас вспомнила струи воды, льющиеся с потолка и испортившие сладкое тесто, в которое она бухнула стакан сахара… Только верить Ханылю было страшно.

Он понятливо кивнул её молчанию:

— Не помнишь… Значит, и неважно. Я работал над твоими клонами, ты оттаивала, менялась внешне и начала писать свои требования к принцу. Я даже номер интера потом взял «Принц должен уметь», потому что ты помнила эту фразу. Она была тебе важна. И сразу скажу тебе, опережая твои вопросы, о своем детстве до лаборатории ты ничего мне не говорила.

Картинка в голокубах сменилась окончательно — появилась круглая песочная арена, вокруг которой кругами вверх уходили ярусы для зрителей. На арену стали выходить молодые мужчины и женщины в коротких, струящихся на ветру одеждах. Лин резко выдохнул, словно узнал кого-то в толпе.

— Можно. Узнать. Что происходит? — рублено сказал он. Ник выцепила взглядом в толпе мужчин на арене трёх явных львов — их длинные клановые русые гривы сложно было не узнать.

Ханыль напряженно пояснил:

— Это осужденные на смерть. Будут битвы до победного конца. Дошедший живым до финала получит награду — жизнь… Вы кого-то узнали в толпе обреченных?

Лин кивнул:

— Мои почти сородичи. Я лигр. А среди осужденных трое львят. Это неправильно. Львов судят в клане. У лордов нет такого права…

Он обреченно посмотрел на Ник. Та и сама все поняла. Пусть не его клан, пусть они от него отказались, но Лин страж, он не может остаться в стороне. Он обязан вмешаться.

— Иди. — еле слышно сказала она. — Иди и разберись. Я сама тут со всем справлюсь.

Ханыль резко сказал:

— Не ходите! Это явно ловушка! Берите Сэм и уходите — тут рядом эваковыход. Я покажу. Ольха обещала вашу безопасность и ваш уход, но это лорды. Они в любой клятве найдут лазейку. Ольха обещал, что выпустит вас прочь из Холма, если Сэм не захочет остаться сама, добровольно.

— Ни за что! — пробурчала Ник. — Я тут добровольно не останусь, даже ради тебя, Ханыль.

— Могут заставить остаться ради Лина. Или львят.

Лин криво улыбнулся:

— Забыли уроки Джонса. Что ж, бывает. И не беспокойтесь — я пойду и договорюсь о выкупе львят. Все будет хорошо, Ни… Сэм. — Он встал и поцеловал Ник в макушку, ненадолго прижимая девушку к себе. — Уходи не задумываясь. Я сам со всем справлюсь. Хорошо?

Она лишь отзеркалила ему улыбку — такую же кривую и злую.

— Моя девочка… — подмигнул Лин. — Все будет хорошо.

И из его уст это звучало правильно. Она его, а не Ханыля. Тот не имеет права называть её своей девочкой. Она только Лина. И они уйдут отсюда вместе, чтобы лорды не задумали.