Мистер Фермер. Наследие!

Глава 6

Тёмные, как цвет кожи хозяина, башни встречали нас гордо поднятыми стягами — символами того, что хозяин крепости находится в пределах своих угодий. Верные слуги Задира, в числе дополнительных двух всадников и двадцати пеших, с поднятыми стягом ожидали хозяина на развилке дороги. Ополченцы, ничем не отличающиеся от крестьян, грубо вырвали из телег пленников, заковав их в цепи, на месте приступили к допросу. Раненых тут же заковывают в цепи и колоды. Главного, по-видимому одного из помощников главаря, привязав к кобыле за ноги, по грунтовой земле потянули в сторону стоящего в отдалении от дороги замка. Никто не спрашивал, могут ли пленники идти или не могут. «Хозяинам жизни», свите Дроу, вообще плевать, в каком состоянии будущий товар. Любого, кто сопротивлялся их воле, нещадно избивали ногами и палками. Из семи пленных, двум так и не удалось подняться. Их забили на смерть. Зрелище максимально неприятное, даже когда понимаешь, что смотришь на тех, кто хотел тебя убить.

Рабы, вместе с хозяином этих земель, отбывают в припрятанную за деревьями крепость. Отряд рыцарей, сопровождавший нас, разделяется. Забрав самый жирный кусок, то есть рабов, до Cада сопроводить нас назначаются десять воинов. Вместе с ними мы выезжаем на главную, выложенную из камня дорогу. Перед которой нас с алебардой и злобной рожей ожидает разодетый хряк. Лицо его состоит целиком и полностью из сальных складок, наползающих на рот, нос и даже на глаза. На черепе приплюснутый шлем, с дисковидным отростком по всему контуру. Тушка одета в какую-то толстую куртку, чем-то напоминающую пуховик.

— Эй, Бард… давно не виделись. Как твои помидоры? — Когда мы, проезжая мимо сторожки, достигли последней преграды к хорошей дороге, произнёс свинорыл. Жирдяй глумился над нами, осматривая телеги, в открытую насмехался над оленем. Без разницы, шёл ты под конвоем или свободно странствовал, за выезд на дорогу телеги требовалось платить. Естественно, делать это за Барда никто не собирался.

— Иди к чёрту, Ганц. — Кинув в хряка монетой, ответил Бард. К моменту, когда мы достигли дороги, его товар уже начал терять свой товарный вид. Помидоры, находившиеся на дне ящиков, обмякли, некоторые пустили сок. Бард начинал нести убытки, а ведь он, по факту, ещё даже никуда не выехал и, более того, двигался в неправильном направлении.

— Хо-хо… какие мы злые, а это кто? — Хрюкнул в мою сторону боров.

— Пассажир. — Изо всех сил стараясь сохранить самообладание и лицо, ответил Бард.

— Где сел? — не унимался толстяк.

— А это тебя ебать не должно. — Рявкнула Регина. — Забирай деньги и катись в свой свинарник, урод…

Оскорбление, злость и ненависть, исходившая от волчицы, лишь рассмешила свинью. Глядя на ту, боров облизнулся, прохрюкав себе что-то под нос, поднял для нашей телеги шлагбаум.

Как потом позднее выяснилось, это двуногое хрякоподобное, не так давно предлагало Барду в местной таверне «жизненно важную информацию», естественно не за бесплатно. Сумму заломили непомерную, торговец отказался. Произошедшее потом чётко подтвердило все мои догадки. Кто-то знал, что в окрестностях появилась банда, а банда знала, что к отправке готовится большой караван, наполненный припасами и рабами. Только вот последние не учли степень защищённости первых. После чего, кто-то, чтобы не губить своих солдат, позволил налётчикам устроить рейд, естественно, безуспешный. Итог всей миссии таков, малыш дроу возвращается домой победителем, бандиты разбиты, потерь нет, есть трофейные рабы, а торговцы… а что они могут сделать тому, кто является сыном одного из помощников самой Аорры? Хитро, сука, хитро…

Дорога в Сад показалась мне довольно широкой. Настолько, что встречные телеги проходили одна между другой на расстоянии полутора метров. Так же имелись аккуратно обсыпанные песком обочины, а рядом с ними спуски, ведущие на места, подходящие для стоянок караванов. Когда мы только выезжали на дорогу, я думал, что она — спасение для телеги, но… как же я ошибался. Каждый камень, что выбивался или торчал, ощущался как яма. Удары по заднице, постоянное покачивание, стук, скрип, лязганье обода. На дороге не было ям, но с таким обилием выступающих камней они и не требовались. Спустя всего два часа, отбив себе копчик, я шёл рядом с телегой. Так же как и я, будучи не любителем «больших дорог», впереди с возом шёл другой подручный. То ли раб, то ли наёмный рабочий, чёрт поймешь, но именно он стал тем, кто рассказал мне про Сад и его правила.

Растения в саду священны, подрезать их, ухаживать за ними, ровно как и вредить, собирать плоды или семена имеют право только послушники, состоящие на службе города. Все посевы, включая растущие у дорог цветы, собственность Хранителей знаний. Всем в Саду, то бишь городе, заправляют Духи. Духи, они же цветы, они же семена, они же Хранители знаний. Слуги леса, Защитники рощи, в попытке уровнять существ в положении и статусе, за тысячелетия моего отсутствия всё перепутали. Теперь, что эльфы, что простые кролли, все называются людьми, только какого-то хрена Дроу как были, так и остаются — дроу. Большей властью, чем Духи, в саду обладают разве что Аорра. Никто, даже Святая Инквизиция, не имеет право оспаривать их решения, препятствовать исполнению задуманного. Запретный сад собой являл некое подобие автономного города-государства внутри империи. Свои правители, свои правила, свои законы, за нарушение которых предусматривались очень жестокие и не сильно разнообразные наказания. В общем и целом, главное правило пребывания в Саду звучало так: будь доброжелательным, ни в коем случае не трогай растения, не затевай скандалов, ссор, драк, не докучай Духам, слушай, что тебе говорят другие — будет тебе счастье.

Ближе к вечеру, когда обоз в очередной раз остановился на привал, я, наделав безделушек, стал приставать к проходящим мимо путникам. Нашим в караване я уже всем голову задурил своими побрякушками, а вот другим, идущим навстречу или обгоняющим нас, это сделать чисто физически невозможно. Каждые минут двадцать кто-то двигался в противоположном направлении или, не боясь ночи, продолжал путь в потёмках.

Так, я случайно, впервые с момента пробуждения, повстречал главную и самую ужасающую боевую единицу этого мира, инквизицию. Воины крупных размеров в начищенных доспехах, спрятанных под белоснежными, обшитыми позолоченными нитями плащами. Все — как один, с белыми масками на лицах, с выгравированными и вышитыми на элементах брони и одежды падающими каплями и буквой «М» по центру. Лишь один из пяти воинов имел знак отличия, в виде золотого венка на плече. Именно он и остановился возле меня.

Двухметровая детина с двуручным мечом, что размерами был с меня, хрипло поприветствовал, а после леденящим душу тоном спросил:

— Имеется ли у вас разрешение на торговлю, сударь? — Сказать, что я испугался — ничего не сказать. Я влип, прям встрял блять! Разрешение на торговлю… сука… Сердце в пятки ушло, не успел я в Сад приехать, а жопа моя уже оказалась во власти чужих рук.

— П… простите, господин, разрешения у меня нет. Я… я всего лишь путник, пытающийся заработать себе на хлеб… — Я врал, причём открыто. Стоит мне пошевелиться, сделать шаг, как карманы зазвенят наполняющими их медными и даже одной маленькой серебряной монетой.

— Значит, разрешения нет. — Скрестив руки на груди, инквизитор смерил меня своим сердитым взглядом. Аура, исходящая от него, прям обрушила на плечи мои в миг потяжелевший воздух. Меня кидало то в холод, то в жар, а тем временем бойкие инквизиторы верхом на своих массивных конях брали меня в кольцо. Пиздец… — Покажи мне свой товар, и тогда я решу, как мы с тобой поступим.

Инквизитор спрыгнул с коня, уставился на мои взмокшие, протянутые к нему ладони. Деревянная шпилька с ромашкой на конце, шпилька с тюльпанчиком и шпилька с пробной, первой в моём исполнении, стрекозой — это в левой руке. В правой: пара плетеных браслетов и ожерелье с деревянным клыком, выполненным в форме зуба. Чтобы окрасить последний пришлось поднапрячься, в итоге, благодаря силе, при помощи известняка, удалось придать вещице почти что натуральный бело-серый цвет.

— Трофейный? — Заприметив именно ожерелье с клыком, спросил инквизитор.

— Ну, что вы, это всё дерево… — Ответил я.

— Да ладно… — Не поверив, хмуро отозвался инквизитор, вынудив меня ногтём слегка содрать краску.

Удивление здоровяка передалось и его воинам. Все инквизиторы по очереди разглядели ожерелье, кому-то оно понравилось, кто-то назвал его коварной подделкой, за которую следует наказывать. Конечный вердикт оставался за их командиром, что, глядя на меня, думал, как же со мной быть. С одной стороны — закон, и он его представитель. С другой — дурачок в лаптях, оборванных залатанных штанах, такой же рубашке, худой, как смерть и пытающийся хоть как-то прокормить себя в пути.

— У вас талант, молодой человек. — Запустив руку себе под плащ, проговорил инквизитор и, внезапно для всех, включая меня, вытащил свой увесистый кошелёк. — А талант, как известно, подобен ростку плодового дерева. Его сложно найти, ещё труднее вырастить, не погубив. Не редко, до момента, когда дерево впервые даст плоды, проходят тяжёлые десятилетия. Главное — выдержать их, не надломиться, начав гнить изнутри. Сейчас, я не как инквизитор Сципиус, а как простой гражданин империи, куплю у вас всё и настоятельно порекомендую прекратить незаконную продажу, а так же, по прибытии в Запретный Сад, советую зарегистрироваться в торговой гильдии. Заплатите первоначальный взнос из этих денег, получите разрешение, творите и зарабатывайте честно. Уверен, вас ждёт великое будущее. — Вложив мне в руки большую серебряную и несколько медных монет, гордо произнёс воин, а затем добавил. — Слушать меня или нет, ваше право, но предупреждаю, в следующий раз, когда мы встретимся, говорить с вами, как и призывать к ответу за деяния, я буду от своего церковного имени и поста, который занимаю в Братстве.

Безделушки расходятся по рукам инквизиторов.

— Благодари за нашу встречу Бога нашего Матвеема, бедняк. Другой бы не стал с тобой разглагольствовать. — Запрыгнув на своего коня, здоровяк, преисполненный гордостью за свой показательный поступок, вместе с командой уносится в чернеющую даль. Пока мы с ним общались, штаны мои, под тяжестью наполняющих карманы монет, сползли прям до самого паха. Слава богу, хоть выступавшая из них рубашка, не позволила святошам разглядеть этой неподобающей бедняку тяжести.

' Ага… Слава Матвеему, обошлось… Стоп, в смысле Матвеему? То есть мне, что ли? Нет, я же раньше восславлял небо… тьфу блять… Вот кому теперь молиться⁈'

— Сложно быть богом. — Подтянув аж до пупка штаны, по-новому перевязав их верёвкой, и, звеня набитыми карманами, отправился к повозке. Вот же, а это всё ебучая жадность!

Рассказывать о произошедшем никому и ничего не стал. Купив у Барда с хорошей скидкой пару побитых помидоров, у местных — огурчиков, чутка яблок, немного мяса и даже целый бурдюк, с наполняющим его вином, с жестом ответной благодарности я сел меж Региной и крольчихой. Стоило мне лишь произнести волшебное слово «угощаю», все старые обиды между рабыней и той, кто её сопровождал, тут же забылись. Все запасённые на вечер и даже утро следующего дня припасы съедены, вино выпито, отягощенные медяками карманы облегчились, а потерянное уважение к моей персоне восстановлено. Охмелев от четырёх литров выпитого на двоих вина, девчонки, с двух сторон зажав меня у костра, уснули прямо на моих ногах. Лишь когда я стал с ними равным, смог доказать свою состоятельность, независимость от их помощи, а после и то, что тоже чего-то стою и могу что-то дать — их отношение ко мне полностью изменилось. Регина более не звала меня костлявым, а кролли не глядела так, будто я ребёнок, а она моя взрослая нянька. Женщины любят сильных, не обязательно физически. Сегодняшний день как никогда ранее подтвердил это правило. Отдавшись в руки сна, ночью я пару раз просыпался, когда мои подружани, максимально скрытно, отлучались в туалет. Ну, а утро, внезапно для себя и ещё пары отдыхавших рядом мужиков, встретил я лёжа на покрывале, накрытый плащом, и в обнимку сразу с двумя, местами оголенными, эротично приветствующими меня девахами. Большая и упругая сисечка волчицы в левой руке, подтянутая попка крольчихи в правой. Стресс весь — как рукой сняло. Наверное, ради таких вот пробуждений и стоит работать, жить!

Утром Регина доброжелательно поделилась со мной завтраком. Крольчиха в свою очередь пополнила наши запасы воды, попутно ополоснув и наполнив мой собственный бурдюк. Весь остаток пути к Запретному Саду, девушек словно подменили. Улыбчивые, доброжелательные, и ни одного плохого слова в мою сторону. В мою, но не Барда… Когда показались величественные врата, созданные из белого камня, мне казалось, что «оленёнок» вот-вот сорвётся и придушит энергетического вампира по имени Регина.

В город, именуемый Запретным Садом, вёл огромной длины и ширины мост, за ним широкий островок из камня, с постами досмотра, далее такой же длинный, подъёмный мост, выполняющий функцию деревянных ворот. А под этим всем делом находился глубокий ров, с проходящей внизу рекой и выглядывающими из воды, заточенными деревянными брёвнами. Окружающий Сад ров может преодолеть разве что построенная на базе лодки осадная башня, что из-за тех же торчащих в воде брёвен не сможет спокойно преодолеть преграду. Остаётся штурм при помощи тарана и лестниц, где таран так же не доберётся до ворот из-за подъёмного моста, а лестницы… что бы их доставить, придётся преодолевать сначала ров, затем реку, а после под огнём размещать у стен. Стен, высотой в добрых тринадцать-пятнадцать метров, а ведь ещё есть башни, с которых можно очень удобно вести перекрёстный огонь.

В очередной раз взглянув на горы, прикинув своё местоположение, с лёгкой неуверенностью предположил, Запретный Сад — это и есть моя деревня. Разросшаяся, превратившаяся в огромных размеров цитадель, но это она…

Скрипучие колёса телеги достигли островка досмотра, за которым пролегал опущенный мост. Стража города, вместе с парнями в белых рясах, требует всех «живых» покинуть телегу, после чего начинают досмотр. Закончив проверку, инквизитор даёт нам добро на проезд в город. Едва мы пересекаем мост, Бард вновь платит монету за въезд, получает бумагу с печатью, после чего нас всех, под конвоем, вдоль стены города вновь куда-то ведут. Эта стена, она оказалась первой, но далеко не последней, которую имел в своём распоряжении город. За крышами двухэтажных, деревянных домиков виднелась ещё одна, такого же размера и цвета стена, а за ней купол высокий, стеклянный, с флагом красного цвета, золотой каплей и большой буквой «М», внутри неё.

— Эй, Бард… нас что, в дом Терпимости ведут? — С каждой новой минутой проведённой внутри стен, на этих незнакомых, чужих мне улочках, я всё больше видел, как меняется настроение моих спутников. Лучше всего это ощущалось при взгляде на напуганную, прячущую за множеством слов страх Регину.

— Похоже, так. — Снимая с себя клинки и выгружая в воз всё припрятанное оружие, отвечал рогатый.

— Но почему, Бард, мы ведь ничего не сделали? — Поступая как и товарищ, разоружаясь, спрашивает девушка.

— Не знаю, Регина, может Кобо нам что-нибудь расскажет? Есть идеи, почему нас ведут не к стражникам, как это обычно бывает, а прямиком к инквизиции? — Словно чувствуя, что я что-то от них скрываю, переключил на меня всеобщее внимание Бард.